Полутьма и свет

Метро было переполнено людьми. Живые потоки перетекали то вниз, то вверх, словно огромные гусеницы. Из потока в поток, люди переходили в нужное им направление, пробираясь сквозь неприступную толпу. Сергей, словно змея, протискивался сквозь людей, стараясь не коснуться их и побыстрее добраться до эскалатора. Он пробивался и протекал сквозь людей, летя на встречу к Олегу, и параллельно на пары в ИТМО. Ему осталось совсем немного. Вот он уже забегает на эскалатор, огибая прохожих. И даже здесь он не стоит на ступенях, а несётся наверх. Каждый его шаг сопровождался стуком трепещущего сердца, напоминающего ритмично звучащий барабан. Он перепрыгивал одну ступень за другой, дабы ещё больше укоротить свой путь и добраться до заветной улицы. *** Владимирскую заливало ярким, майским солнцем. Купола собора блестели, слепя глаза прохожих и отражаясь в окнах стоящих напротив домов. Играла музыка и воздух наполнялся весенней свежестью, перемешиваясь с ароматом цветов, что продавали старушки, стоящие вдоль тротуара, находясь практически на обочине проезжей части, ожидая новых покупателей. Разумовский, сломя голову пролетел мимо них, стараясь не задевать тех, кто идёт ему на встречу. В такой день у него не может быть плохого настроения. Осталось всего два поворота, но тут у него в голове пронеслась шальная мысль: «А не порадовать ли мне Олежу…» Ехидная улыбка растянулась на светлом лице, делая его ярче солнца. *** Олег сидел в кабинете. Духота и скрипучий офисный стул, постепенно выматывали его нервы и вызвали желание убивать. Ещё и комп предательски глючил, и выдавал ошибку за ошибкой, а порой и вовсе откровенно тормозить. И окно ещё как назло заклинило, и возможности проветрить кабинет в ближайшее время не было. Хоть стекло разбивай, ей богу. Да, Олег спокоен внешне и непоколебим внутри, но, знаете ли, всему есть свой предел. Однако, он стойко терпел, стараясь ответственно и качественно выполнять свою работу. Работка в целом не пыльная, сиди да заполняй себе бумаги, следи за преподавателями, чтобы те в свою очередь не пропускали пары, да выдавай ключи от кабинетов, когда попросят. Но такая рутинная и неимоверно однообразная работа начинала наскучивать и совсем не подходила к привыкшему активному образу жизни Олегу. Он взялся за эту работу только ради Серого, что предложил ему пока перекантоваться перед осенним набором в армию рядом с ним, и по возможности заработать немного денег. Но, главный из плюсов этой работы, была возможность всегда наблюдать за другом и с недавних пор любовником, пока он учится тут. «Любовником» –повторно проговорил про себя Олег. Немного странно и даже неловко, отчасти, вот так смело делать подобное заявление. Ему всегда нравился Разумовский, но носить подобное звание? Он даже не смел мечтать о подобном! Чувства туманят разум… Но, иногда, он позволяет себе слабость и тайком, даже от самого себя, мечтает о… Тут слышится щелчок распахнувшейся двери в кабинет, а точнее предбанник, и на пороге стоит запыхавшийся Серый… Сейчас он с немного обезумевшими желтыми глазами, смотрел на Олега и пытался отдышаться, параллельно кинув рюкзак возле рабочего стола Олега. Его шатает. Олег не может сдержать нежную улыбку при виде растрепанного рыжего паренька. Пока Олег засматривается на Серого, тот в свою очередь чуть спотыкаясь об только что брошенный рюкзак резко протягивает Олегу цветы… —Это тебе, Олежа, — довольно и немного посредственно, даже по-детски, проговаривает Разумовский, невинно глядя на друга. Олег скомкано отнекивается, но его сердце пропустило удар или два от внезапного сюрприза, пронзив его трепетом и разливающимся теплом. Он, улыбнувшись, принимает цветы, и все так же, в недоумении, продолжает стоять и смотреть на букет душисто пахнувших полевых цветов. А Разумовский притянув парня рукой и чмокнув в щеку, полетел на крыльях одухотворённости и счастья, начиная порхать по кабинету, судорожно ища куда бы поставить подарок Олега. Под руку ему попалась бутылка от пепси, куда благополучно будут поставлены цветы. А растерявшийся от внезапности Олег, все ещё держал цветы, продолжая недоумевать от происходящего. Подобный жест немало смутил парня, не привыкшего к таким знакам внимания. После поиска вазочки, а точнее бутылки от «Гаража», и помещением туда цветов, парни уселись за стол Олега, начали болтать заниматься учебой и просто отдыхать в компании друг друга… *** За окном зачинались сумерки. Олег вернулся из ванны, прежде обернув торс полотенцем. Увы, но в коммуналках невозможно нормально помыться… Не важно, зашёл ты на пять или десять минут, и тут как тут, кто-то уже ломиться в дверь… Олегу с Серёгой не привыкать. С детства они жили не в самых благополучных условиях. Все же, российские детские дома оставляют желать лучшего… Он вздрогнул от воспоминаний… Это не те места и время, которые он хотел бы вспоминать. Ведь в голове он начинает вспоминать причину, по которой туда его занесла роковая судьба… Волков никогда не оборачивался назад, он спокойным и уверенным шагом шел вперёд. Но даже у него есть нечто, преследующее его до сих пор. Некоторые вещи всю жизнь будут с тобой ходить по пятам, прячась в твоей тени, и с этим прошлым, увы, невозможно расстаться или отделаться. Оно прилипает к тебе и становится частью твоего характера, твоих взглядов и поступков, и после приводит тебя туда, где ты не всегда хотел бы быть. Олег, в действительности, похож на Разумовского, хотя он этого и не подозревал. Их обоих терзали душевные муки по ночам. Но оба из-за страха быть отвергнутыми, выдерживают молчание, оставляя свои тайны при себе. *** Вокруг темно. Явь, словно рябь на воде, иногда давала о себе знать, но тут же смешивалась в кашу с прошлым, будущим, днём и ночью, криками и смехом, обидами, словами, сказанными когда-то, постепенно путаясь и поглощаясь, уходя все глубже в тягучую тьму и становясь настоящим для Разумовского Его расслабленное тело, поглощённое занявшейся дрёмой, почему-то начало шевелиться. Но не он движет им… Слышится из далека скрип половицы…пола… комнаты? Да, точно… Пол… Шаг. Он сейчас в комнате. Чьи это шаги?.. Тихий скрип разложенного дивана нарушает тишину в комнате. Поверхность стало пружинить. «Кто здесь?» — думает Разумовский. И тут он чувствует касание и вздрагивает всем телом. Последними остатками воли, он пытается разлепить глаза, и видит Олега… Тусклый свет гирлянды и полутьма комнаты, располагает к откровению души, сердца и тела. Разумовский чувствуют руки своего любовника на своей талии. Силуэт с широкими плечами нависает над его хрупким и худым телом. Дрема, все еще не хотела отпускать Разумовского, наливая свинцом веки, заставляя прикрыть свои глаза. И в тоже время, начинает обострятся чувство томления и желания в его лениво лежащем теле. Сейчас разум его затуманен, и лишь его тело и душа, берут верх над ситуацией. Сергей соскучился по рукам Олега. В последняя время, они оба очень уставали от навалившихся дел с учебой и работой, и потому он пускает все на самотёк, отдаваясь Олегу в объятия. Волков касается уже вставшим членом промежности Разумовского, а тот в свою очередь бесстыдно разводит свои ноги, не понимая до конца происходящего. Прикосновения и ощущение одной лишь только кожи уже кружит голову. Олег трется членом об уже возбудившейся член Серого. Пробежавшаяся дрожь встрепенуло всё тело. Тепло коснулось его нутра, и растеклась волной по спине до самых белоснежных пят. Он подался навстречу члену Олега. Сейчас ими руководит только желание близости с человеком, нежности кожи которого они так жаждут. Глухой стон прозвучал в комнате и ударился о бетонные стены. Олег притянул Серого ещё ближе и принялся насаживать его, и рыжий не отставал от нарастающего ритма, поддаваясь движениям своего защитника. Поцелуй, стон, движение. Касание живота и поглаживание спины, касание тел, холодные руки, горячие губы. Все мешается в этом акте любви. Не понятно кто здесь, водит. Кто первый или последней, кто задаёт ритм своими бедрами, а тот отзывчиво отвечает на их призыв. Олег впивается поцелуем в шею Разумовского. Перекочевав незаметно на живот, Серый лениво поднимает к верху ягодицы, язык его тела бесстыден и откровенен. От такого манящего вида Олег, шлепнув парня по заднице, притягивает его к себе — Какой же ты красивый Серый, Господи, — почти шепчет Волков проводя ладонями по изгибающейся спине. И Разумовский начинает соблазнительно покачивать ягодицами, ещё больше призывая и возбуждая Олега. Последовал ещё один шлепок, и на лице Разумовского появляется игривая и победная улыбка. Он оборачивается назад и закусывая губу, произносит, глядя исподлобья. — Трахни меня, Олег. — Его безумный и ослепленный желанием взгляд загипнотизировал парня. Его голову резко потянули назад, натянув волосы за загривок и оголели шею. Рыжие локоны переливались и блестели при тусклом свете, словно золотое веретено из сказки, наполняя комнату светом. Толчок за толчком следуют друг за другом, разгоняя и горяча кровь в жилах парней. Слышаться шлепки по упругой заднице и стоны, сквозь зажатые зубы. — Дааа. — шепчет Волков прямо в ухо любовника. — Боже да! — не выдерживая громко стонет Сергей от натиска Олега. Ещё пара движений и последний останавливается и притягивает спиной к себе Серёгу. Лёгкий запах цитруса и цветов щекотет нос. Он упивается и вдыхает его запах, закапывается в рыжих копнах, немного отросших за последняя время. Тянет их немного в сторону, тем самым наклоняя голову в сторону чтобы коснуться губами шеи и после спуститься поцелуями к сильному плечу. Запах тела лучший афродизиак и Волков не выдерживает столь манящего запаха, и проявляет свою хищную натуру, решив немного покусать любимого. С придыханием, Сергей шикнул от боли. — Решил мною полакомиться, Волчок? — уставши, но все ещё ехидно спрашивает Серый. На что его партнёр только усмехнулся. Волков продолжает толчки, и касается члена рукой своего любовника. Разумовский отводит руку назад, и обвивает рукой шею Волкова. Это так приятно, ощущать власть над собой и в своих руках. Резкий толчок и громкий протяжный стон… — Олежа, — молвят губы Серого в чувственном экстазе. Он вдыхает воздух как рыба, боясь задохнуться и пытаясь восстановить дыхание… Но сквозь вздохи он поворачивается на Волкова и начинает к нему ластиться. Оба стоят на коленях, прижавшись друг к другу. Сергей прижимается к груди Волкова и, задыхаясь, повторяет его имя, все ещё отходя от происходившего минуту назад. Ластится, как кот, об ноги хозяина. Целует его веки, переносицу и щеки, шею, периодически покусывая его и оставляя памятные следы об этой ночи. *** На утро тело все болело, Сергей разлепил глаза, и лениво потянувшись разболевшимся к утру телом прогудел, привстав на локтях и ища взглядом Олега. В комнате пахло вареной гречкой и куриными котлетами. Живот немного скрутило от голода Волков сидел за столом, укрытом белой старой тюлью, что стоял возле кровати, заставленный немытыми чашками и тарелками. Предварительно сдвинув бардак к краю стола, он пил кофе и читал сводки в ноутбуке. Белый свет из большого окна, освещал их комнату, время от времени слепя и мешая чтению. На нем не было ничего кроме темных боксеров, что виднелись прямо из-под стола. —Доброе утро— произнес Олег, слегка улыбнувшись, отложив чтение и посмотрев на растрёпанного Серегу в мятой пастели. Тот, смущённо и немного криво, улыбнулся, невнятно ответив осипшем за ночь голосом. — Привет, — почесал он затылок. Тут его взгляд упал на следы укусов, что пятнами краснели на теле Олега, отчего бедный Разумовский раскраснелся из-за воспоминаний, а точнее бесстыдства, которое он себе позволял этой ночью, отвёл глаза в сторону и наклонился лицом вниз, чтобы его любовник не заметил пунцовых щек. На что Олег только рассмеялся. Ему безумно нравилось дразнить и смущать серьезного Разумовского. Встав из-за стол, он взял цветок из подаренного ранее букетика, подсел и сказал: — Ты нравишься мне, Серый, и всегда нравился. Разумовский посмотрел на него смутившись, не зная куда деть руки. А Волков, в свою очередь, продолжал. — Мне нравится какой ты в жизни, и какой ты в постели, такой нежный, жгучий. Пускай наши увлечения и вкусы расходятся, но я всегда, слышишь? Всегда постараюсь тебя понять, сберечь и помочь, моя спина — твой щит. — Он положил руку с рядом лежащей рукой Сергея. Почти касаясь его пальцев. — Олег, слушай... — начал Сергей, — ...ты не всегда сможешь меня спасти… Есть вещи, о которых ты не знаешь… Я знаю, что ты скоро уедешь в армию… И я не представляю, как буду без тебя…— Он положил руку на плечо Олега. — Кто остановит меня… Может мы и вовсе покинем друг друга, вдруг с тобой там что-то случится. Я чувствую, что случится что-то плохое. Что-то, что никто из нас не сможет пережить… Я не смогу. — Плечи Разумовского поникли и лицо помрачнело — лучше возвращайся ко мне побыстрее, побеспокойся о себе, а я, буду ждать тебя… Есть вещи, от которых человека невозможно спасти. От него самого невозможно спасти… Олег перехватил руку Сергея полностью, взял в свою ладонь. Чуть поглаживая его пальцы. — Серый… Все будет хорошо, я вернусь… И помогу тебе всегда. — Он взял его за лицо, и погладил по щеке. Сергей перехватил руку, смотря прямо в глаза любовнику и другу. — Надеюсь, ты настоящий, — Шепчет Разумовский. — Я здесь. — Волков целует нежно в губы. — Главное, не забывай пить лекарства… Они просто молча смотрели друг на друга, запоминая каждую линию тела и лица. Запоминая эту минуту невинной близости, отдаваясь ей всей душой. Наконец, цветок, который Олег все ещё держал в левой руке, он вплел в волосы Сергея и поцеловал в макушку взяв его лицо в свои ладони. Он посмотрел в голубые, как цветок в волосах, глаза, и напоследок поцеловал Разумовского в губы. Их нежный поцелуй поступательно перешёл в страстный. Задыхаясь и рыча, они пожирали друг друга. Спустя время, когда Волков пошел умываться, Сергей остался лежать в комнате, укрывшись одеялом и заложив руки за головой. Он глядел на высокий белый потолок с фактурной лепниной. И думал. Думал о том, что невозможно спасти человека от себя самого. Только он сам способен помочь себе. Ему с этим жить. Спасти от внутренних демонов, что прячутся в глубинах души и подавляются каждый день. Это ужасное чувство паники, что порой накрывает его ночами… Те демонические крики, и взгляд золотых глаз, что наблюдают на него из темного угла комнаты, будто ожидая момента, когда Разумовский потеряет бдительность и на него можно будет напасть… Выпав из своих рассуждений, он обеспокоенно обернулся на странный звук. За окном послышалось громкое ехидное «Каррр». Разумовский вскочил с постели и ринулся к окну. За стеклом на рядом стоящем дереве, на одной все ещё оголённых ветвей, сидел ЧЕРНЫЙ ВОРОН, пристально наблюдающий за Сергеем — Ты! — Истерично закричал он, запуская с огромной силой и яростью в окно первую попавшуюся вещь. Ноут разбил стекло в дребезги пролетая мимо вспорхнувшей птицы. Блестящие осколки полетели вниз, даже не задев злосчастное существо. Увернувшись птица влетела в комнату. И Сергей может поклясться, что он по-человечески насмехался над ним, как демон, над его жалкой попыткой побороться с самим с собой. Тут пространство закружилось. Черные перья начали кружить над головой Разумовского. Голова, как мячик покатилась по кругу. Он схватился за голову руками и начал проседать к полу. Ворон летающий по комнате, истошно каркал. Пульсирующая боль ударяла по вискам, создавая невыносимую ударную волну. Низ стал верхом, верх низом. Серый не мог зацепиться за что-либо стоящее рядом; не мог зафиксировать взгляд на предметах. Его тело внезапно не естественно подкосилось еще больше, и медленно упало на пол. — Олег, Олег! — задыхаясь повторял Разумовский держась за голову, — Олег помоги мнеееее! Ооолеееееееег! Но разум, уже поглотила липкая темнота, тянущая только вниз, в объятья того, кого он боялся больше всего… Он безудержно выкрикивал имя дорогого сердцу возлюбленного… *** — Интересно, интересно — проговаривал врач, поглаживая бороду и смотря на пациента в смирительной рубашке. — Олеееееееег! — Все продолжал свой зов Разумовский. Он дёргался, дрыгался и подскакивал на стуле, к которому был прикован ногами, пытаясь вырваться из оков. — То есть, они были любовниками… — продолжал врач, — запишите, Лидочка, это важно. — Обратился он к медсестре, чьи уже не юные руки тряслись от душераздирающего крика пациента, и того, что она только что услышала в бреднях этого сумасшедшего. Вид Разумовского испугал бы тех, кто знал его при жизни. Худой, с втянутыми щеками и темными кругами под глазами, очерчивая и натягивая его кожу на череп. Перепачканные волосы прилипали немытыми патлами ко лбу, кожа стала серой и потеряла свой свет. Моментами он дёргался будто в приступе эпилепсии, с потерянным взглядом, устремленным в пустоту и белые, обшитые мягкой обивкой стены… Два широкоплечих бугая-санитара, пришли утихомирить юродивого. Держа его крепко за плечи, они вкололи успокоительный раствор. Какое-то время его плечи все дергались, но после, агрессия и ярость устало затихли, уходя вглубь голубых глаз. Неживой, немертвый. Просто, кукла или овощ. Останки от былого гения. Только тело, и потерявшийся разум, спрятавшийся в собственных иллюзиях от самого себя. На мгновение его разум проясняется. Косым и расфокусированным взглядом, Сергей замечает за небольшим окном, что было расположено ближе к верху комнаты, сидел ворон на небольшом выступе. И он, мог бы поклясться, Птица усмехалась, глядя на Разумовского желтыми не присуще животному, пылающими глазами. — Это все ты виноват! Уходи, уходи из моей головы! "Ты ничего не можешь сделать!", пронесся голос в его голове. Новый вопль вновь зазвучал в стенах сумасшедшего дома