Урок эльфийской биологии

Когда Спортакус медленно приходит в себя, его захлестывают волны жара. Он крепко сжимает в руках подушку и трется, трется, трется об нее щекой, не в силах остановиться. Все еще прохладную подушку приятно ощущать разгоряченной кожей. Спортакус пытается сообразить, что происходит, но в голове все плывет и путается. Ноющее тепло в паху заставляет прижаться к кровати. Трение дарит фантастические ощущения, и он кусает подушку, чтобы заглушить стон. Он догадывается, что это. Его разум поглощен желанием заняться этим прямо сейчас. Одна его рука скользит вниз по телу, чтобы обхватить твердый член. Он протяжно мурлыкает, двигая рукой вверх-вниз, собственный мускусный запах пьянит и кружит голову. Путь к разрядке занимает не так много времени, когда он настолько возбужден, и с разрядкой приходит ясность. - О нет, - произносит он. – Дирижабль, какое сегодня число? Дирижабль оглашает дату, и Спортакус разочарованно стонет. Время ускользало от него. Он не понял, что у него начинается течка, и не подготовился. Это был его первый раз без подавителей, потому что их трудно достать в Лентяево, а значит, в это время он лишится ясности рассудка. Это не очень хорошо, особенно если нет партнера, который поможет пройти через это. Злясь на свою безответственность, Спортакус бросился снова мастурбировать, чтобы отбросить от себя нахлынувшую волну безумной похоти (и это не каламбур).* Спортакусу нужно отыскать кого-то, кто поможет пройти через это, иначе для него наступит ад. Но кого? Он не может просить мэра Милфорда Добродушного, потому что нет, и мисс Бесси Деловую – по той же причине. Порой очень неудобно быть одним из немногих взрослых в городе. Но Спортакус мог попросить… нет, этому никогда не бывать! Робби только посмеется над ним. Или нет? Погруженный в размышления, Спортакус вводит в себя смазанные пальцы. Глаза закатываются, когда его охватывает жар. Он воображает, что в нем пальцы Робби, заполняющие и растягивающие. Думая об этом, он мурлыкает, и сам удивляется этому звуку сквозь окутывающий его разум туман. Пальцы Робби такие длинные, такие ловкие и быстрые. Спортакус сам опускается на них, с внезапной яростью желая ощутить их в себе. Или его ноги, такие идеальные, чтобы обхватить ими Спортакуса, когда он войдет в него. Робби был бы громким, думает Спортакус, потому что он всегда громкий, этот его рот, доставляющий ему неприятности. О, рот Робби… Его губы накрыли член Спортакуса, и он заглотил его до самого основания, Спортакус держал бы его голову, трахая в рот. Спортакус уже дошел до картины, где его собственный член находится во рту у Робби. Он встает и одевается. Не в свою привычную одежду, потому что сейчас она слишком тесна, слишком груба для его кожи. На нем синие пижамные штаны, поношенный удобный свитер, и он надеется, что выглядит достаточно хорошо – достаточно мягко – чтобы Робби его захотел. Спортакус выходит из дирижабля, надеясь, что доберется до Робби без приключений. Он передвигается быстро, стараясь не попадаться на глаза детям: у них наверняка возникнут вопросы, на которые он не сможет дать ответ. Спортакус благополучно добирается до входа в логово Робби, люк оказывается не заперт. Он все же стучит из вежливости, но не ждет приглашения и входит. - Кто ... Что ты здесь делаешь, Спортафлоп? – спрашивает Робби. Он тоже в пижаме, развалился в своем оранжевом кресле. – Ты думаешь, что тебе позволено вламываться в чужие дома? Я сейчас даже не делаю ничего злодейского! Спортакус чувствует прилив тепла, когда видит Робби. Какая-то более примитивная часть его сознания испытывает гордость, что его избраннику комфортно и хорошо, как будто он имел к этому какое-то отношение. Он изо всех сил старается не обращать внимание на это чувство. - Мне нужна твоя помощь, - говорит Спортакус. Глаза Робби расширяются, а затем он самодовольно ухмыляется, вставая с кресла и нависая над Спортакусом. - О! Могущественный Спортакус из всех людей нуждается именно в моей помощи? Очаровательно, не правда ли? - говорит он. Спортакус едва сдерживается, чтобы не закатить глаза, но это было бы уже слишком. - Ты можешь мне помочь или нет? - Ты не сказал, с чем тебе нужна помощь, Спортбездельник. Как я узнаю, могу ли я помочь? – спрашивает Робби. Он, кажется, разглядывает Спортакуса, задержавшись на его одежде. – Ты одет не как обычно. Только что проснулся? - Отчасти да, но послушай, мне нужна помощь, - Спортакус немного смущенно делает паузу, зная, что у людей такого не происходит, и он выставит себя очень уязвимым перед Робби, когда признает, что нуждается в помощи. – У меня начинается течка – да, прежде чем ты спросишь, это звучит именно так – и мне нужен кто-то, кто поможет мне с этим. Робби непонимающе моргает, с подозрением косясь на Спортакуса. - У эльфов бывает течка, - повторяет он. Спортакус вздыхает, чувствуя, как возбуждение растекается по его телу. - Да, бывает. Раньше это не было проблемой, потому что у меня были подавители, и с ними я справлялся. Но они кончились, и теперь мне нужен кто-то, чтобы помочь. - Но почему я? – говорит Робби. - Чт.. – Спортакус осекается, и даже его желание будто утихает. – Почему ты? - Да. Почему ты обратился за помощью ко мне? – спрашивает Робби. – Мы не можем нравиться друг другу, и уж точно не должны заниматься друг с другом тем, что ты предлагаешь. Спортакус делает полшага вперед. - Ты мне действительно нравишься. Ты думаешь, что это не так, но ты мой друг. Знаю, ты злодей, но ты не плохой парень. Я доверяю тебе. Робби выглядит неподдельно изумленным этим признанием, его глаза широко раскрыты, он напрягся. - Ты доверяешь мне, - говорит он. От смятения жар растекается по телу, становится труднее думать. - Да, - отвечает Спортакус. – Я тебе очень доверяю, Робби. Я был бы признателен, если бы побыстрее ответил, потому что у меня осталось не так много времени, чтобы продолжать переговоры. - О, - говорит Робби. – Я, гм, думаю, что смогу помочь тебе, Спортчудак. Что нужно сделать? Спортакус закусывает губу, жар обжигает и начинает причинять боль. – Все, что угодно. Прикоснись ко мне, пожалуйста… Робби неловко тянет руку, Спортакус хватается за нее, притягивая к себе и прижимаясь лицом к его шее. Он целует Робби и покусывает его бледную кожу, вслушиваясь в прерывистое дыхание. Робби нерешительно кладет руку на затылок Спортакуса и гладит его вьющиеся волосы. Спортакус мурлычет и без предупреждения опускается на колени. Спортакус чувствует себя опустошенным, чувствует, как лава течет по его венам, и единственное лекарство - это руки Робби в его волосах. Он представлял себе, как это делает Робби, но теперь, когда Спортакус здесь, ему ничего так не хочется, как подавиться членом Робби. - Можно я тебе отсосу? - спрашивает Спортакус, утыкаясь носом в растущую твердость под халатом Робби. Робби сглатывает достаточно громко, чтобы Спортакус мог его услышать. - Раз уж ты так любезно попросил, - говорит он, пытаясь сохранить иллюзию контроля. Спортакусу не нужно иного приглашения. Он распахивает Робби халат и стягивает нижнее белье. У него текут слюнки при виде члена Робби, более тонкого и короткого, чем его собственный, но Спортакус нуждается в том, чтобы засунуть его себе в глотку. Он прижимается открытым ртом к основанию члена и бедрам, затем лижет головку, чувствуя, как она подрагивает под его языком. Не желая терять ни секунды, Спортакус заглатывает член и доходит примерно до половины, когда пальцы Робби сжимаются в его волосах, останавливая. Спортакус вопросительно мычит, но Робби качает бедрами вперед, и Спортакус понимает. Он обхватывает руками бедра Робби и позволяет ему делать то, что он хочет. Робби сначала осторожничает, двигаясь не очень быстро и входя не слишком глубоко. Как только Спортакус привыкает к темпу, Робби меняет его. Он вталкивает свой член в горло Спортакуса, пока его нос не прижимается к животу, и удерживает так. Спортакус не может дышать, но мурлыкает, изо всех сил работая языком. В конце концов Робби отпускает, но продолжает резко толкаться в рот Спортакуса. Это именно то, что нужно Спортакусу, и он никак не может перестать мурлыкать. - У тебя так хорошо получается, - выдыхает Робби. - У эльфов что, нет рвотного рефлекса? Ты так хорош, ты так хорош, ты так хорош... - Робби продолжает повторять, как он хорош Спортакус, и эти слова словно идут прямо к его члену, заставляя истекать предэякулятом, наверняка испортив его пижамные штаны. Спортакус тянется вниз, чтобы прикоснуться к себе, и стонет от нарастающего желания кончить. Он сглатывает вокруг члена Робби, пытаясь убедиться, что тот получает удовольствие. - Ты что, кайфуешь от этого? Тебе нравится, когда у тебя во рту чей-то член? - говорит Робби. Он снова вбивается в горло Спортакуса, прижимая бедра к его лицу. Пальцы Робби сжимаются крепче, с губ срываются ругательства. Недостаток кислорода у Спортакуса становится еще сильнее, он вытаскивает свой член из пижамных штанов, и его рука надрачивает его, потребность кончить пронизывает весь его организм, оставляя отчаянное желание. Робби прерывисто дышит, когда кончает, покачивая бедрами. Спортакус все проглатывает, и когда Робби вытаскивает свой член, нежно гладя его по волосам и шепча о том, как красиво тот выглядит, Спортакус тоже падает в эту пропасть с рваным криком. Когда разум Спортакуса проясняется, он уже не стоит на коленях на полу логова Робби. Он лежит в мягкой теплой постели, а Робби гладит его по спине и бокам. - Когда мы пришли сюда? – хочет спросить Спортакус, но не может издать ни звука. Робби шикает на него, на мгновение отворачивается, и в руках Спортакуса оказывается стакан с водой. Спортакус пьет. Вода блестящими струйками стекает по его горлу. Он осушает стакан до дна, прежде чем заговорить снова. - Где мы?- спрашивает он. - В моей спальне,- отвечает Робби. - Я почти не пользуюсь ею. Спортакус кивает и прижимается к Робби. Желание снова отдается гулом в ушах, а член снова тверд, но он просто кладет голову на грудь Робби и слушает его сердцебиение, мурлыча. В конце концов Робби наклоняется и медленно, неторопливо начинает дрочить Спортакусу. Как только Спортакус подходит к самому краю, Робби останавливается. Спортакус не слишком-то возражает, но желание с каждым разом только усиливается. Он рыкает на Робби за то, что тот не позволил ему кончить, и тот шикает на него в ответ. Чем дольше это длится, тем больше приходит в отчаяние Спортакус, покрывая укусами грудь Робби. Он не говорит ни слова – ему кажется, что заговорив, он нарушит некое соглашение между ними. - Посмотри на себя,- шепчет Робби. - Ведешь себя как животное, когда не получаешь то, что хочешь. Он сжимает основание члена Спортакуса, пресекая очередную попытку кончить и заставляя того тихо захныкать. - Бедный маленький Спорти не может слезть, - издевается Робби. Спортакус впивается зубами в плечо Робби, заставляя его резко зашипеть. В отместку он оттягивает член Спортакуса слишком сильно, исторгая из его груди новый рык. Спортакус предупреждающе сжимает пальцы на бедрах Робби. Робби, конечно, не внял предостережению. Он полностью убирает руки, язвительно говоря: - Думаю, ты все-таки не хочешь, чтобы я помог тебе! Рыкнув, Спортакус переворачивает Робби на другой бок. Робби издает удивленный вскрик, который перерастает в судорожный вздох, когда Спортакус вжимается пахом между бедер Робби. - Сожми их теснее для меня, - говорит он на ухо Робби, в его голосе все еще слышно, как рычание рокочет в его горле. Робби безмолвно повинуется. Спортакусу требуется мгновение, чтобы насладиться их новой позицией, прежде чем начать двигаться. Между бедер Робби сухо, и трение граничит с болью. Он отстраняется и сплевывает себе в ладонь, обхватывая ею свой член, смешивая с предэякулятом. Член входит обратно несколько легче, и Спортакус продолжает трахать узкое пространство между ягодиц Робби. Его пальцы сильно сжимают бедра Робби, оставляя метки и синяки, чтобы Робби помнил, кому он принадлежит… Эта мысль на мгновение отрезвляет, Спортакус ошеломлен, в то время как его бедра продолжают совершать неглубокие толчки. Робби не принадлежит ему. У него нет никаких прав на Робби. Но одна лишь мысль о том, что Робби мог бы принадлежать ему, заставляет затуманенный мозг требовать владеть и обладать, соединяться. Он сильнее толкается между бедер, головка члена упирается в яйца Робби, проскальзывает дальше, чтобы слегка потереться о твердеющий член. Спортакус кусает везде, куда может дотянуться. Его пальцы оставляют следы на бедрах, а зубы – на плечах и шее. Робби стонет, не произнося слова, но очень желая это сделать. Он обрывает их, проглатывает, и это заставляет Спортакуса трепетать. - Робби, - говорит он, - Робби, Робби, мой Робби…. - Да, - выдыхает Робби. Спортакус чувствует себя вывернутым, как будто все его внутренности оказались снаружи, и он сделан из огня, а не воды. - Мой… Горло Робби вздрагивает под губами Споракуса. - Твой, - говорит он. – Твой. Это заставляет Спортакуса толкаться между бедер Робби еще беспорядочнее. - Мой, мой, мой, мой Робби, мой Робби… - Твой, - каждый раз отвечает Робби. – Твой Робби… Спортакус утыкается носом в его шею. - Твой, - говорит он. Робби заводит руку назад и кладет ее на бок Спортакуса. - Мой Спортакус, - соглашается Робби. И Спортакус кончает, мир вокруг него исчезает. Кажется, он говорил по-эльфийски. Когда он приходит в чувство, обнаруживает себя тяжело дышащим в спину Робби и рисующим на его коже бессмысленные фигуры. - Заставь меня кончить, - просит Робби. И кто такой Спортакус, чтобы отказывать ему? Робби, вздыхая, кончает и расслаблено откидывается на Спортакуса, который целует его плечо и шею снова и снова. - Как долго длится течка? – спрашивает Робби. Спортакус издает смешок. - Три или четыре дня, но она не всегда такая бурная. Робби застонал. - Если ты планируешь победить лентяевского злодея тем, что затрахаешь до смерти, думаю, это сработает. Спортакус притягивает Робби как можно ближе, мурлыкая всем своим существом. - Какой же тогда герой без злодея? – спрашивает он. - Довольно скучный, особенно если это ты, - поддразнивает Робби. - Тут ты прав, - отвечает Спортакус, осторожно поворачивая Робби лицом к себе. – Можно я тебя поцелую? Робби не отвечает, но целует Спортакуса, раздувая пламя в его груди. Спортакус улыбается в губы Робби. - Готов к раунду, нет, трем? - Я не знаю, сколько оргазмов еще смогу выдержать, - жалуется Робби. - Не волнуйся, - говорит Спортакус. – Я буду с тобой помягче. И в этот раз его словам можно было верить.