Эту игру...

Кромешнику не нужна никакая дверца, чтобы попасть в ее мир с красивой, яркой оберткой и гнилой начинкой. Словно красное яблоко, изъеденное червями. Он неспешно вышагивает по гравию и задумчиво оглядывает небо над головой. Даже оно здесь ненастоящее, повелитель кошмаров видит это невооруженным глазом. И улыбается, снисходительно качая головой. В этом вся Она — сплошная фальшь, липкая паутина обмана, в которую попадаются дети. Попадаются добровольно и с улыбкой на лице. Детская встречает непрошенного гостя мягким светом ночника и совершенно другой обстановкой. Ага, значит, нашла себе новую жертву. Кромешнику даже интересно. Он подходит к кровати и, склонившись над лежащей в ней девочкой, цокает языком. Заправляя черную прядку ей за ухо, понимает, что, как ни странно, Она совершенно не разбирается в детях. Или, быть может, слишком самоуверена? — Она даже понятия не имеет, насколько ты сильна и упряма, Коралина, — шелестит Кромешник и выскальзывает из детской, бесшумно шагая туда, где ожидает встретить свою старую знакомую. Она не в восторге от его визитов, и сегодня — не исключение. Другая мама поджимает тонкие губы, скрещивает костлявые руки на груди и смотрит выжидающе-вопросительно. В ответ Кромешник улыбается, приветствует ее шутливым полупоклоном. А ей это не нравится. Ее это раздражает. — Не вздумай пускать сюда свои кошмары, — Она прекрасно знает, что отчасти привлекает его в ее доме. — Эта девочка тебе не по зубам, — говорит Кромешник и подходит ближе. Тени, отбрасываемые горящим в камине огнем, играют на ее остром треугольном лице весьма устрашающе. Если бы Другая мама могла, то непременно прищурилась бы. А так она лишь кривит ярко накрашенные губы в злобной усмешке, глаза-пуговицы угрожающе поблескивают в полумраке гостиной. "Ведьма", — мысль проносится в голове Кромешника слишком быстро, чтобы обдумать ее должным образом. — Какой бы сильной ни была Коралина, она всего-навсего девчонка, ребенок, — небрежно взмахнув костлявой рукой, Она смеется. — Ты даже не представляешь, на что способны дети, — тянет Кромешник и обходит комнату, чувствуя на себе пристальный взгляд. Все-таки пуговицы смотрят по-иному, нежели глаза. — Особенно Коралина. Впрочем, не мне тебя учить. — Тогда зачем ты здесь? — презрительно улыбается Другая мама, думая, что победила. И здесь она играет... — Соскучился и решил проведать. Однако мне пора, — мягко произносит Кромешник, янтарные глаза ни на секунду не покидают пуговичных. И, прежде чем бесформенной тенью исчезнуть в платяном шкафу, он шелестит: — Эту игру ты проиграешь. Другая мама хохочет ему вслед. И выбрасывает последнюю фразу из головы. До поры до времени.