и в болезни и в здравии

       Он уже был под кожей, просачивался в каждый вздох и уходил в легкие вместе с кислородом. Он был везле, в каждый мысли и нечаянно брошенной фразе. И Саске устал, запретил себе снова думать о нем, но каждый раз, стоило лечь спать, перед глазами всплывал злосчастный образ старшего брата. А не пойти бы ему нахер?       Но тем не менее, сталкиваясь с ним каждый божий день с наступлением рассвета на кухне, Учиха улыбался уголками губ и бормотал непрорезавшимся ото сна голосом пожелания доброго утра. А затем стоял, оперевшись спиной на подоконник, медленно распивал свой кафе и все с той же глупой улыбкой наблюдал за братом, который с свойственной только ему грацией также, не торопясь, пил свой чай, иногда бурча про то что утро добрым не бывает. И все же, как сильно Саске любит его.       Такого: сонного, домашнего, с запутавшимися волосами, что покрывают спину, и огибая плечи, свисают с них. С хрипящим голосом после сна, ведь тот, сам того не подозревая, все ночь сопел в голос. И, наверно, скажи Саске ему об этом, он бы не поверил. А потом долго бы мялся, не понимая как до этого докатился. Но Саске все абсолютно устраивало и он не видел необходимости делиться этой информацией. Пусть в будущем его ждет сюрприз. Итачи спросонок весь будто мятый, глаза, еще необлеченные в линзы, смотрят как-то по-другому, не как в повседневной рутине, и от этого ощущения, какое-то тепло еще сильнее обжигает внутренности. А еще Итачи по утрам вредный, разбудить его — уже история, за которой следует куча безобидных плевков яда и язвительных фраз, Саске в должниках не остается и фыркает что-то про спящую принцессу, поглаживая большим пальцем брата по скуле, за что получает пронзительный взгляд из под прикрытых век, в ответ на который, не сдержавшись, заливисто, но чуть слышно смеется. И Итачи, до сей поры недовольный, тоже расплывается в улыбке. Саске действительно любит брата.       Даже одетого с иголочки, с головой ушедшего в дела и сквозившего серьезностью. В деловом костюме и с идеальной прической. Нет, однозначно, домашний Итачи приятней, но Саске готов все жизнь следовать и за этим человеком, глядя на серьезного лицо которого, он никогда бы в жизни не предположил, что еще несколько часов назад тот дурачился с младшим братом. Который сейчас, к слову, лезет за поцелуями, затащив его в какой-то из темных углов офиса. Старший же шипит на него из-за того, что его выглаженному костюму угрожает опасность, и несколько прядок уже выбилось на лицо. Саске, блять, что ты творишь. Прекрати. Наигранно строгий голос перерастает в отчаянный стон, а чужие крепкие ладони ложатся на поясницу. Плакал его идеальный образ. Ну Саске, как так. Саске любил его любым, в любом настроении и состоянии.       Даже когда у того нервы на пределе, даже когда он готов рвать и метать, даже когда перебарщивает с сарказмом, даже когда он пьян настолько, что не может связать пару слов. Саске лишь поджимает губы и вздергивает подбородок, а в моменты слишком сильного недопонимания прячет заслезившиеся глаза, боясь, что слабость увидят, а порой тихо обижается, нося обиду в себе. И всё равно любит, бесконечно любит, и оттого в момент раскрытия всех карт минувшей ссоры, он так же бесконечно счастлив находиться в этих родных руках и вдыхать приевшийся запах. Итачи в глазах Саске идеален во всем, и младший Учиха глупо хихикает, понимая как абсурдна данная мысль. Никто не идеален, даже.. хотя может все же есть исключения?       Саске тоскливо, когда брат уезжает от него по рабочим делам, задерживаясь там непозволительно долго. Что за нелюдь его туда отправил? Саске случайно слышит в поликлинике разговор двух женщин, одна из которых жаловалась на то, что ее муж задерживается в командировке уже на три месяца. Саске кажется, что ему плохеет, а прошедшие с разлуки три недели на короткий миг кажутся ерундой. Может стоит на днях нагрянуть к отцу в фирму и попросить впредь отправлять их на такие задания только вместе? Рука скользит в карман, открывает нужный чат и ловко наберает сообщение. Ответ прилетает в считанные секунды. И Саске очередной раз мягко ухмыляется, перед глазами образ брата, закатившего глаза прежде чем набрать краткое смс с ответным признанием. Я очень тебя люблю, Саске, разве ты не знаешь это и так? Зачем мне говорить это по сотне раз на дню, если все мои действия, кричат об этом? Итачи никогда не понимал его сентиментальности, но Саске отнюдь никогда на это не обижался. А в данный момент, вечером, их ждет долгий разговор по видеозвонку, во время которого Саске очередной раз уснет раньше времени. А Итачи, обнаружив это, не будет отключаться еще пару минут, разглядывая родное лицо по которому так же безумно соскучился. Саске любил и сгорал от своей любви,       как и его лицо, опаляемое горячим дыханием, когда заботливый старший брат выцеловывал на его шеи формы созвездий, когда сухие ладони перемещались по коже, когда шелковые волосы скользили между пальцев, когда чужой язык хозяйственно орудовал в его рту, обрамляя кромки зубов, когда щеки начинали ныть оттого что улыбаться так широко и долго — ненормально. Он был счастлив, господи, как он был счастлив, видев эти же эмоции в лице напротив. Как его распирали чувства, когда Итачи, так медленно и осторожно, совершал первые толчки в нем, когда чужие губы ловили его рот, заглушая первые стоны, когда уши улавливали спирающееся тяжелое дыхание самого родного человека, которое нагло продолжало обжигать его скулу. Так много обстоятельств и этого "когда", но так мало слов чтобы точно передать этот трепет души, если она, конечно, существует. И Саске впервые было плевать, он ни краем сознания не хотел сейчас рассуждать на тему великого и вечного. Значение имели только чужие ладони в его руках и все те же губы, какие же они, черт, горячие. Под стать его дыханию. А еще Саске души не чаял в вот таких вот вечерах,       когда придя уставшим с работы, он раздраженно, без помощи рук сбрасывал с ног кроссовки, и пальто, что тот даже не удосуживался повесить. Оно летело и покоилось следующие часы, до момента пока его обнаружат, на обувном комоде, стоящим прямо у двери. Затем, как правило, шло кофе, но в этот раз сил хватило лишь дотащить себя до кровати и упасть на спину, уставясь в белый потолок. Со стороны коридора послышались шаги, а дверь в спальню еле слышно скрипнула, заставляя Саске прикрыть глаза в щекотливом ожидании. Матрац продавился под тяжесть второго тела, что, не раздумывая, уместилось рядом. Итачи, оперевшись на логоть, лежал подле на боку, и осторожно оглаживал ладонью щеку брата. Саске очень устал, ужасно, а сейчас, оказавшись дома рядом с самым дорогим сердцу человеком, хотелось сказать так много и ничего, одновременно. Хотелось подметить то, как очередной раз разливается тягучее чувство нежности по телу, но пришло резкое осознание, что оно, оказывается, и не покидало его, а лишь омело где-то внутри и ожидало сигнала о выходе на сцену. Саске еще сильнее зажмурил отекшие веки, но стоило ему открыть рот, что бы что-то сказать, как на лицо обрушился град коротких поцелуев. Отдохни, Саске, расслабься и выспись, глупый младший брат. Рука Итачи скользнула под лопатки и тот осторожно потянул, укладывая засыпающего Учиху на свою грудь. Саске тонул в своих чувствах и был абсолютно не против,       Итачи болел редко, но когда кашель, аки гром, в их небольшой квартире начал разносится все чаще, а перед сном лику Учихи предстало красное лицо старшего брата, Саске понял, что настала его очередь заботиться. Он столкнулся с активным сопротивлением, ворчанием и нудными убеждениями, что все в порядке, но все-таки одержал победу. Итачи был вложен спать, а Саске крутился на кухне, заваривая облепиховый морс; небольшая горстка таблеток уже дожидалась его на столе, а градусник был отнесен в спальню. Да, Итачи болел редко, и оттого крайне не любил лечиться. Подобно маленькому ребенку капризничал, отказывался от медикаментов, очередной раз повторяя речи о том, что Саске зря пичкает его этим, он продолжал пытаться вселить в брата веру, что с ним все отлично и стойко держал свою позицию, пока не пришибло слишком сильно. Температура опасно резко подскачила до критической, и старший послушно капитулировался, даже не отговаривая Саске от звонка в скорую. Младший волновался безумно, Итачи знобило, а скорая, к счастью, приехала быстро. Молодая фельдшер долго осматривала старшего Учиха: слушала, опрашивала о симптомах — в итоге заключила, что волноваться не о чем. Перед уходом спросила у Саске разрешение вколоть Итачи жаропонижающий обезбол, на что тот, взвинченный до ужаса, согласился. Старший лишь кинул обреченный взгляд на брата, делая пометку, что должен будет отомстить предателю. А анальгин помог, на следующее утро приехал лечащий врач и сделал заключение о том, что Итачи идет на поправку. Еще Саске любил их общую небольшую квартиру,       которую они приобрели, не без помощи родителей, когда оба были студентами. Прошло достаточно лет, и они оба стали взрослыми обеспеченными людьми, работающими в семейной фирме, и Фугаку с Микото ни раз предлагали сыновьям продать однокомнатное жилище и позволить себе бо́льшую роскошь, но после череды отказов, смирились и больше не поднимали тему. Братья искренне любили эти несколько стен, это самое место, которое приятно называть домом, в которое приятно возвращаться после долгого дня, с которым в конце-концов связано так много воспоминаний. Но порой все это встает против, и сейчас, Саске сидел на кухне друга, поджав под себя ноги. Людская жизнь не исключает из себя ссоры, но факт, столь очевидный, никогда не приносил ему никакого облегчения. Наруто ничего не спрашивал, лишь внимательно смотрел, попивая свой чай. Ему хотелось верить, что Саске посмотрит в ответ и выдаст все, что грызет его душу, однако, зная нрав Учихи на это оставалось только надеяться. Дома Саске не был второй день, родные стены, таящие в себя радость былых дней, давили, будто насмехаясь, и Саске ничего не оставалось делать. Сознание помутнело от смеси обиды и вины, он поднял тему, зная, что брата заденет, а тот отреагировал слишком остро. Оба наломали дров. Оба не смогли вовремя закрыть рот, обдумать слова и правильно, во избежание недопониманий, выразить свои мысли. И оба сейчас отмалчиваются у друзей, раз за разом прогоняя в уме ситуацию. Какие идиоты, господи. Наруто, будто услышав немую просьбу, тут же подал его телефон, солнечно улыбаясь. Спасибо. Саске любил и вот такие посиделки,       несколько человек расположились в гостиной, где царила атмосфера уюта и спокойствия. Сакура лежала, положив голову на плечо Наруто, который что-то бодро рассказывал, вызывая смешки у собравшейся компании. Шикамару, кажется, задремал. А, нет, лишь прикрыл глаза, демонстрируя свою усталось. Ино время от времени перебивала Узумаки, то исправляя, то дополняя его рассказ активной жестикуляцией. Шисуи, самый старший, который казалось не впишется в атмосферу совсем, вопреки, чувствовал себя более, чем комфортно, как никак за столько лет ребята стали почти родными. Саске же расслабиться не мог, то и дело бросал беглые взгляды на настенные часы. Брат снова в командировке, и Саске вновь не может смириться с этим. Ухо опалило дыханием кудрявого Учихи. Во сколько приедет Итачи? О. Если бы он знал. В последнем разговоре в таком ключе упоминалась сегодняшняя ночь, но его очередной раз могли задержать. Пропущенных нет. Ладно. Трель дверного звонка была неожиданной, и Саске, будучи хозяином, тихо извинился и выскользнул в коридор. Пальцы поддрагивали, ключ не с первого раза поддался. Перед ним стоял Итачи. Отчего-то запыхавшийся и, как бы это не было несвойственно ему, улыбающийся. А затем, в миг, лопатки врезались в стенку. Из не до конца прикрытой двери потянул сквозняк, и Саске знал, что надо прервал поцелуй, предупредить, что они не одни, но это оказалось выше его сил. Когда старший отстранился, со стороны комнаты раздался какой-то глухой звук, на который братья синхронно повернули голову, наткнувшись взглядом на Яманака, так тепло и лукаво смотрящую на них, что сомнений в том, что она видела все, не оставалось. Саске стыдливо уткнулся брату в ключицу, вдыхая родной запах, пока на лице расползалась глупая улыбка, которую он очень хотел бы подавить. Реакция Ино согрела и сжимающий до этого момента страх отступил. Он любит Итачи, и считает, что другим людям, любимым им, пора об этом узнать.