***
Со временем Маринетт стала думать, что ей не так уж и повезло. Не видеть цвета становилось все сложнее. В коллеже девушка с грустью наблюдала за теми, кто с рождения видел бóльшую часть цветовой палитры, иногда даже попадались те счастливчики, которые встретили родственную душу. Маринетт старалась не отчаиваться и упорно продолжала верить, что найдет своего соулмейта очень скоро. Загвоздка заключалась в том, что сирень не цвела круглый год и возможность достать ее появлялась только в мае. Весь месяц девушка дарила пышные букеты всем вокруг: прохожим, знакомым, друзьям, одноклассникам. Май и сирень стали для нее символом надежды. Любимой темой разговора для Маринетт всегда были цвета. Она могла часами сидеть с Альей в своей комнате и рассуждать о них. Сезер, в отличие от подруги, различала все цвета, кроме красного. Маринетт знала, что красными бывают яблоки, помидоры, розы, рамка вокруг семейной фотографии в родительской спальне, но как на самом деле выглядит этот цвет, она понятия не имела. Алья, как и родители, в какой-то степени стала ее проводником, рассказывая, в какие цвета окрашены предметы вокруг нее, про все существующие тона и оттенки. А Маринетт внимательно слушала и старалась запомнить каждое слово. Дюпен-Чен видит, как радуется Алья, вбегая к ней домой и выкрикивая так громко, что, казалось, весь мир слышит, что она нашла свою родственную душу. Нино перевелся в их класс месяц назад, а сегодня подарил Алье букет маков, насыщенно алых, прямо как метка Сезер. Маринетт искренне радуется, с улыбкой обнимает счастливую подругу, но за ее спиной не сдерживает всхлип. В какой-то степени она всегда завидовала Алье.***
Годы проходят, Маринетт выпускается из коллежа. Мир так и не окрашивается в яркие тона, но зато в жизни девушки появляется смысл. Мода и дизайн увлекали ее с раннего детства, а в подростковом возрасте у нее открылся настоящий талант. Пальцы ловко управлялись с иголкой, в голове мгновенно созревал план, какая ткань лучше сочетается с какой, все блокноты, тетрадные листы, скетчбуки были изрисованы вариантами узоров для выкройки. Все мысли Дюпен-Чен занимал дизайн, соулмейт впервые отошел на второй план. И вот уже двадцатиоднолетняя Маринетт понуро плелась по улицам Парижа, возвращаясь с учебы домой. Несмотря на вчерашний дождь, над головой светило ласковое солнце, раздавалась веселая трель птиц, и все прохожие казались бодрее и жизнерадостнее, чем обычно. Дюпен-Чен их оптимистичного настроения не разделяла. В сумке, которую девушка постоянно теребила на ходу, лежала зачетная книжка, и Маринетт сердито сжимала кулаки каждый раз, вспоминая последнюю поставленную туда оценку. Она трудилась над заданным проектом больше двух месяцев, самолично продумывала каждую деталь несчастного платья. По окончании работы девушка считала, что сделала все блестяще, и глубоко в душе была уверена, что ее труды будут вознаграждены, и она получит высший балл. Но каково было огорчение девушки, когда профессор в целом одобрил ее работу и даже похвалил, но снизил балл за неправильное сочетание цветов тканей. Маринетт хотелось высказать все, что думала, в ту же секунду, но сдержалась. Да она ведь вообще этих чертовых цветов не видит! Конечно, мысленно она понимала, что ей вообще повезло, что ее взяли в институт и дали спокойно проучиться целых три года. Для всех Дюпен-Чен относилась ко второму типу соулмейтов, которым была открыта большая часть цветов. Маринетт была уверена, что если бы кто-то узнал про ее секрет, ей бы сразу грозило отчисление. И казалось бы, надо радоваться тому, что есть, но жгучая обида заполоняла все мысли. Маринетт шла вперед, совершенно не обращая внимания на то, что происходило вокруг. За своими мыслями девушка даже не заметила, как столкнулась с чем-то твердым. Осознание того, что врезалась она не во что-то, а в кого-то дошло до Дюпен-Чен слишком поздно, потому что в следуюшую секунду она уже падала на землю вместе со своим товарищем по несчастью. Приземление оказалось вполне удачным и мягким. В какой-то момент Маринетт поняла, что уже несколько секунд лежит на мужской груди, и поспешно слезла с незнакомца. Взгляд медленно опустился на то место, где только что покоилось ее тело. Дюпен-Чен не сдержала испуганного вздоха. Некогда белоснежная рубашка стала грязно-серой, впитав воду с лужи, в которую упал парень. Маринетт до боли прикусила губу. Она только что испортила чью-то рубашку! Чью-то жутко дорогую рубашку. — Простите меня, пожалуйста! Я такая невнимательная, просто сплю на ходу. Я правда не хотела на Вас падать, честное слово. Извините меня, пожалуйста, еще раз! И Ваша рубашка... я постираю ее... или куплю новую... или сошью... Только не сердитесь!.. — Маринетт не переставала бормотать слова извинений, стыдливо опустив взгляд в землю. — Перестаньте извиняться! Я сам виноват, не смотрел, куда иду. Тем более, это скорее я в Вас врезался. А про рубашку забудьте, пустяки, у меня полно их. Незнакомец, отряхиваясь, поднялся на ноги. Маринетт боялась посмотреть ему в глаза. — Вам помочь? — вдруг раздался обеспокоенный голос над головой. Тут Маринетт поняла, что все это время продолжала сидеть на асфальте, и стала поспешно подниматься на ноги, попутно посмотрев на***
Маринетт откинулась на спинку компьютерного кресла и с наслаждением отпила немного апельсинового сока через ярко-розовую трубочку. Мысли в голове налетали одна на другую, сталкиваясь и запутывая девушку еще больше. Что сегодня произошло? Почему этот странный парень, Адриан, не выходит у нее из головы? Она правда ему понравилась, или он просто притворялся? «Он флиртовал с тобой, делал комплименты», — шептало подсознание. Но а вдруг это его манера общения, и он так общается с каждым? Может быть, у него имидж такой — флиртовать со всеми встречными. «Но все же я ему понравилась», — новая мысль. Или нет? Он правда тот самый Агрест? Если бы Адриан сам не сказал, она бы никогда в жизни не подумала, что перед ней стоит сын любимого модельера. Почему-то мысленно Маринетт представляла напыщенного мажора, которому плевать на все, что происходит вокруг, и обращающегося со всеми, как с вещами. Неужели она ошибалась? Голова уже разрывалась от всевозможных мыслей, догадок и теорий. Но как бы Маринетт ни старалась отвлечься, все ее внимание неизменно возвращалось к воспоминаниям о недавней встрече. Парень прочно поселился у нее в голове, и Дюпен-Чен была не способна его выпроводить. Возможно, в глубине души она не хотела этого делать. От размышлений девушку отвлек телефонный звонок. Крутанувшись в кресле вокруг своей оси и поставив стакан на стол, Маринетт взяла в руку телефон. На дисплее высветилось веселое лицо Луки Куффена. Дюпен-Чен мгновенно ответила на звонок. — Привет, Маринетт, надеюсь ты не забыла? — раздался голос парня. — Не забыла о чем? — нахмурилась девушка. — О нашем свидании. Брови Маринетт поползли вверх, и она мгновенно вскочила с места. Черт, она ведь на самом деле забыла. — К-конечно нет! — протараторила Дюпен-Чен. — Я все помню, свидание у берега Сены, рядом с лавкой мороженого Андрэ. Я не забыла! — Приятно это слышать. Я немного задержусь, поэтому надеюсь, ты не сильно обидишься, если тебе придется подождать. — Вовсе нет! Я буду рада... то есть ничего страшного, я не против подождать. — Тогда до встречи, — Маринетт почувствовала, как Лука улыбнулся по ту сторону экрана. — Увидимся, пока!***
Когда Маринетт, запыхавшись, прибежала к назначенному месту, Лука уже ждал ее. Парень саркастично поднял бровь вверх, но ничего не сказал. Маринетт знала его слишком хорошо, чтобы понять, что он ни чуть не сердится на нее. — Прости, я как обычно... Как ни стараюсь себя контролировать, вечно опаздываю. По-моему, это мое проклятье. — В любом случае, каждый раз это забавно, — хохотнул Куффен. — Но я уже привык. И кстати, вот причина, почему я тоже немного задержался. Маринетт не смогла сдержать радостной улыбки. Лука наконец показал до этого спрятанные за спиной руки. Он держал огромный душистый букет сирени и протягивал его девушке. Дюпен-Чен с наслаждением втянула знакомый с детства аромат и приняла цветы. — Спасибо огромное! Они просто прекрасны. — Впрочем, как и ты, — Лука ласково улыбнулся и нежно поцеловал девушку в висок. Маринетт на это лишь рассмеялась. — Как насчет мороженого? — улыбнулась Дюпен-Чен. — Да ты читаешь мои мысли! Пара неспешным шагом поплелась к известной на весь Париж лавке мороженщика. Рядом шумела Сена, и плеск ее волн успокаивал Маринетт. Лука обнимал ее за плечи, весь вечер был в их распоряжении, Дюпен-Чен могла бы чувствовать себя по-настоящему счастливой, но что-то явно было не так. Из головы все еще не выходил Адриан. Маринетт было противно самой от себя, идти в объятьях Луки и думать о ком-то другом. Может, это происходит из-за того, что они не соулмейты? Лука подарил ей букет сирени, Маринетт прекрасно различала ее цвет, но не более. Чудо никогда не происходило. И не произойдет. Куффен дарил ей цветы десятки раз, но это никогда не срабатывало. Они оба знали, что не являются родственными душами друг друга, но продолжали встречаться вот уже три года. Лука был прекрасным парнем: добрым, спокойным, терпеливым. Дюпен-Чен действительно понимала, что он ее любит. Но их пара заранее была обречена. Иногда Маринетт ненавидела саму себя за эгоистичное желание быть любимой. Она ведь всегда знала, что не тот человек, который предназначен этому парню. Возможно, она занимает чье-то место. На запястье Луки красовался василек. По размеру он слегка превосходил метку Маринетт. В какой-то степени парень и девушка оба были очень похожи, ведь бóльшая часть мира для Куффена тоже оставалась окрашенной в черно-белые тона. Зато он видел все оттенки синего и голубого и не раз признавался девушке, что может часами смотреть на эти цвета, поражаясь их глубине. Как он сам признался, поэтому его волосы были выкрашены в лазурный цвет. Наверное, схожесть и сблизила их. Одно проклятье на двоих, не найденные родственные души, черно-белый мир — все это связало их. Они держались друг за друга, как за спасательный круг, помогая друг другу. Или утягивая на дно... Но пока что это мгновение принадлежало им двоим, и Маринетт позволила себе абстрагироваться от тревожных мыслей, хотя бы один день не думая о будущем, а живя в настоящем. Но в глубине души она знала, что скоро все изменится. И виной тому — всего одна встреча.***
Прошла неделя после свидания с Лукой и встречи с Адрианом. Возбуждение полностью сошло на нет, и Маринетт практически не думала о своем новом знакомом. Забавная встреча казалась такой нелепой и нереальной, что Маринетт все чаще и чаще возвращалась к мысли, что ей все это просто приснилось. Погода уже который день радовала парижан. Легкий ветерок развевал распущенные волосы Дюпен-Чен, ноги в белых кедах ритмично шагали по асфальту, девушка весело щурилась, когда лучи закатного солнца падали на лицо и глаза. Недавно в прокат вышло продолжение любимого боевика Маринетт, и они с Альей собирались на вечерний сеанс. Любовь к необычному для девушек жанру Сезер тоже разделяла. Подруги договорились встретиться у кинотеатра, куда и направлялась сейчас Дюпен-Чен. Неожиданно для себя, девушка совершенно не опаздывала. Наоборот, до назначенного времени оставалось чуть больше получаса, и она идеально укладывалась в срок. Конечно, поехав на автобусе, Маринетт сэкономила бы больше времени, но ей страстно захотелось пройтись пешком именно сегодня. На улицах почти не было людей, но и те немногие быстро появлялись и исчезали из поля зрения, что позволяло Маринетт насладиться одиночеством. Девушка проходила мимо кофейни, из открытого окна которой доносился приятный терпкий аромат, когда нечто привлекло ее внимание. По другую сторону от проезжей части, прямо на асфальте, распластался пожилой китаец. Трость, которую он, видимо, выронил при падении, лежала примерно в двух метрах от него. Бедняга всеми силами пытался дотянуться до нее, но у него никак не получалось. Маринетт, не раздумывая ни секунды, рванула вперед, пересекая проезжую часть. Она успешно пересекла бóльшую часть дороги, до старика уже было рукой подать, как вдруг раздался грохот и скрип тормозов. Маринетт отвлеклась от китайца и посмотрела в сторону. В считанных сантиметрах дорогой черный лексус остановился напротив нее. Дверь распахнулась, и хозяин авто не замедлил появиться. — Девушка, Вы что творите?! Зачем Вы бросаетесь под колеса?! Вы хоть понимаете, что делаете?! Да если бы я не остановился вовремя, от Вас бы и мокрого места не осталось! Маринетт подняла глаза на рассерженного водителя и едва сдержала удивленный восклик. Она не верила своим глазам. Во время всей своей тирады владелец автомобиля не смотрел на девушку, но, когда мгновение спустя их взгляды пересеклись, он тихо чертыхнулся, не совсем осознавая реальность происходящего. — М-маринетт?.. — Адриан... — ошарашенно пробормотала девушка, всматриваясь в его невероятные глаза. Она уже и забыла, насколько они красивы. Маринетт продолжала неверяще пялиться на парня. Но Адриан быстрее вышел из оцепенения, он вдруг сделал стремительный шаг вперед и быстро схватил Дюпен-Чен за плечи. В голове девушки промелькнули тысячи различных вариантов событий, но то, что сделал Адриан, она даже не могла предположить. Парень резко тряхнул ее за плечи, не разрывая зрительного контакта. В его невероятных глазах сверкали молнии. — Ты зачем это сделала?! — сердито начал он. — Зачем ты бросилась под колеса? Маринетт, неужели тебе правда надоело жить? Если бы это был кто-то другой, а не я, если бы он вовсе тебя не заметил и не успел нажать на тормоз, что бы тогда было?! Слышишь, что бы ни случалось у тебя в жизни, не смей вредить себе, нет такой проблемы, которую нельзя решить! Пообещай мне, что этого больше никогда не повторится. Сердце словно выскакивало из груди. Адриан был так близко, и она всем телом чувствовала, как он напряжен и рассержен. Девушка с трудом сглотнула комок, образовавшийся в горле. — Ад-дриан... ты все не так понял. Я н-не хотела кончать жизнь самоубийством, я д-даже машины твоей не видела. Я п-просто... хотела помочь старому китайцу, который уронил т-трость, вот и все... Маринетт с удивлением обнаружила, что ее голос предательски дрожит, а по лицу катятся слезы. Адриан издал облегченный выдох и отпустил ее плечи, но вместо этого заключил девушку в объятья, прижимая к широкой груди. В его руках было тепло и уютно, и вскоре дыхание восстановилось, сердцебиение пришло в норму. Соленые слезы быстро высохли на щеках. Маринетт аккуратно отстранилась. Адриан указывал куда-то вдаль, Дюпен-Чен тоже посмотрела в том направлении. — Это ты про этого старика говорила? Глаза Маринетт напоминали два огромных блюдца. Тот самый китаец в огромной рубашке с гавайским принтом, пританцовывая, шел в далеке. Трость была закинута на плечо. — Да... Но... но он правда лежал на асфальте и не мог дотянуться до своей трости!.. Он выглядел таким беспомощным. — Видимо, кто-то очень хороший актер, — усмехнулся Адриан. — И... прости меня за то, что накричал. Я правда рассердился, но больше испугался, а когда увидел тебя и понял, что чуть не сбил, у меня просто сорвало крышу. — Я... сама виновата, честно. Надо было смотреть по сторонам, да и вообще быть внимательней. Но мне приятна твоя забота. Спасибо... — Маринетт робко улыбнулась, утирая красные глаза. — Кстати, это было очень благородно с твоей стороны — хотеть помочь ему. Ты ведь просто могла пройти мимо. — Но как? Он ведь нуждался в моей помощи. Да и любой бы поступил так же на моем месте. — Поверь мне, далеко не каждый. И это многое о тебе говорит. — И что же? — Маринетт с интересом посмотрела на парня. — У тебя доброе сердце, и ты никогда не оставишь другого в беде. — Тоже самое я могу сказать и о тебе, — улыбнулась девушка. На несколько секунд между ними повисло молчание, но тишина была не давящей, а наоборот, уютной и какой-то особенной. Маринетт почему-то было спокойно рядом с Адрианом, она чувствовала себя защищенной от всех невзгод и забот. Пьянящее чувство счастья и спокойствия наполнило ее существо до самых кончиков пальцев, и ей совершенно не хотелость, чтобы это нечто, зависшее в воздухе между ними, прекращалось. Но вскоре Адриан прервал тишину: — Давай я тебя довезу? Тебе куда надо? — добродушно поинтересовался он. — Ой, я сама дойду. Мне совсем немного осталось идти, буквально минут пятнадцать. Не хочу тебя утруждать. — Ну уж нет, — коварно ухмыльнулся парень. Маринетт стала узнавать в нем того балагура, которого встретила несколько дней назад. — Никуда я тебя в таком состоянии не отправлю. Ты едешь со мной и точка. Маринетт еще несколько раз вяло попробовала отказаться, но Адриан был непреклонен. Девушка вместе с парнем села в машину и с наслаждением опустилась в удобное сиденье. — Куда поедем? — В кинотеатр, — весело улыбнулась Маринетт. — Неужели у Принцессы свидание? — удивился Адриан. Ей показалось, или под беззаботным тоном прозвучали нотки ревности? — Во-первых, я просила не называть меня этим именем, а во-вторых, я иду на боевик с подругой. Между прочим, мы ждали этого два года! — Раз так, то так уж и быть, твой верный рыцарь отпускает тебя в кино, — глаза Агреста весело сверкнули. — Это несмешно, я ведь говорила, мы — не пара, — Маринет не сдержалась и закатила глаза. — А я говорю абсолютно на полном серьезе. Помнишь наш последний разговор? Ты сказала, что самостоятельная, я хотел убедиться в этом. Ты провалила проверку, Принцесса, и показала, что без меня тебе — никуда. — Это была просто случайность, — насупилась девушка. — Ничто в этом мире не случайно, — парировал парень. — Если судьба уже второй раз посылает нам встречу, значит, у нее на нас планы. Что скажешь на это, Принцесса? — Всего лишь совпадения, вот и все. Просто каждый раз мы волшебным образом образом оказываемся рядом, хотя вместо нас могли бы быть совершенно другие люди. — Так это и есть судьба. По-моему, мы предначертаны друг другу, — Адриан ухмыльнулся, а Маринетт не могла понять, шутит он или говорит всерьез. — Адриан, у меня есть парень, — почему-то Дюпен-Чен очень пожалела, что произнесла эти слова вслух. Автомобиль резко остановился, и девушка по инерции подалась вперед. Маринетт удивленно посмотрела на парня. — Что случилось? — Мы приехали, — коротко ответил Агрест. Маринетт посмотрела через лобовое стекло вперед и с удивлением обнаружила, что они припарковались прямо у входа в кинотеатр. — Ого, так быстро... Спасибо, что подвез. Адриан грустно улыбнулся и вдруг подался вперед. Нависнув прямо над ухом девушки, он прошептал, слегка задевая губами ушную раковину: — Пусть даже у тебя и есть парень, мне достаточно знать, что мы знакомы, и ты можешь считать меня своим другом. Помни, я всегда буду рядом, когда понадоблюсь, моя Принцесса. Парень аккуратно поцеловал ее в щеку и отстранился. Маринетт не помнила, что сказала ему на прощание, как вышла из «лексуса» и оказалась у входа в кинотеатр. Очнулась девушка только после того, как Алья с хитрой улыбкой во все лицо пихнула ее локтем, любопытным взглядом сопровождая удаляющийся автомобиль Агреста. — Ты ведь расскажешь мне, что за красавчик привез тебя сюда, подруга? Маринетт пробормотала нечто нечленораздельное. Алья залилась смехом. — Неужели моя девочка влюбилась? — продолжала веселиться Сезер. Дюпен-Чен захотелось кинуть в подругу чем-то тяжелым.***
Какой-то философ сказал, что жизнь — это череда случайностей, тянущихся одна за другой и составляющих все наше существование. Но на самом ли деле все так просто? А вдруг все случайности не слуйчайны? Может, когда-то давно кем-то все было так предначертано? Никто никогда не думал, что случайности — остроумный план какого-то гения? Каждое наше решение, мысль, действие подводят нас к чему-то. У каждого нашего выбора есть последствия, пусть поначалу они не так очевидны. Но каждое событие в нашей жизни взаимосвязано с другим. Наше настоящее — последствие решений прошлого. И то, к чему мы пришли, — только наша заслуга. Маринетт думала об этом раз за разом и вновь и вновь понимала, что то, к чему она пришла, должно произойти еще раньше, и все действия, совершенные ей, сопуствовали этому. Та реальность, которая есть сейчас, — самая правильная из всех возможных, все так и должно было произойти, как бы больно и сложно ни было это принять. Девушка вздрогнула от прохладного дуновения ветерка. Легкое струящееся платье сиреневого цвета с вышитыми на нем цветками небезызвестного растения практически не грело. Солнце медленно клонилось к западу, и начинало холодать. Но в общем-то, Маринетт это не особо волновало. Она сидела на лавочке в безлюдном парке, забравшисть на нее прямо с ногами и обхватив колени руками. За спиной рос огромный куст сирени, деревце во всю цвело, и при каждом порыве ветра крохотные цветки падали прямо на плечи Маринетт. «Какая ирония, — горько подумала она. — девушка в сиреневом платье сидит под кустом сирени, и во всем мире она видит только эти цвета». Впрочем, Дюпен-Чен не обращала внимания ни на ветер, ни на цветы. Из глаз беспрестанно лились слезы, скатываясь по щекам, они собирались на подбородке и капали прямо на чудесное платье. Внутри словно разрасталась пустота. Казалось, что Маринетт вот-вот задохнется из-за нее. Она до сих пор не могла принять то, что сама же сделала всего пару часов назад. «Какая же я все-таки бессердечная эгоистка», — пронеслось в мыслях. Сегодня, в годовщину ее отношений с Лукой, Маринетт навсегда порвала с ним. Это было очень жестоко, несправедливо, нечестно по отношению к нему. Но Маринетт ничего не могла с собой поделать. «Прости, Лука, но мы не созданы друг для друга». Она чувствовала, как каждое слово оставляет рубец на ее сердце, но понимала, что делает все правильно. Маринетт захотелось ненавидеть себя еще больше, когда она вспомнила его реакцию. Любой другой закричал бы, забросал удивленными восклицаниями или же просто оставил в одиночестве, навсегда возненавидев ее. Но Лука улыбнулся. Печальной, но искренней улыбкой. Маринетт была не слепа, она видела, сколько боли скрывается в его глазах. Но ей почему-то показалось, что он тоже с самого начала понимал, что у них ничего не выйдет. Они должны были расстаться, отпустить друг друга, как бы больно от этого ни было. В какой-то степени она просто недостойна его. Лука — слишком идеальный и благородный, Маринетт и наполовину не была такой чудесной. Прощаясь с ним, она верила, что он найдет свою единственную, которая сможет полюбить его по-настоящему. Потому что Дюпен-Чен знала, что сама этого сделать не сможет. Она старалась любить Луку всем сердцем, но сделать это полностью ей словно мешала какая-то преграда. «Вот, что значит любить не своего соулмейта», — наконец-то поняла она. И как же она была наивна, когда восхваляла эту дурацкую систему. Почему родственным душам дается все, а другим — ничего? Это и есть плата за истинное счастье? Маринетт искусала все губы до крови и сильнее обхватила колени. Она пыталась заставить себя верить, что эти отношения только вредили им двоим. Ей должно было стать легче, но по ощущением она отрубила какую-то жизненно важную часть себя. Иллюзия счастья стала настолько правдоподобной, что девушка уже не могла отличить ее от реальности и пустила слишком глубоко в сердце. Почему она сделала этот выбор именно сейчас? Что заставило ее открыть глаза? Вдруг в голове вспыхнул яркий образ. Адриан. Идея была сумашедшая, до ужаса нереальная. Уж точно не из-за него Маринетт отважилась на расставание с парнем. Она-то и виделась с Агрестом всего пару раз. «Но тогда почему каждую встречу с ним ты помнишь так отчетливо? Почему с ним так комфортно? Почему ты чувствуешь себя защищенной от всего мира рядом с ним?» — твердил внутренний голос. Ответа на этот вопрос Маринетт не знала. Девушке страстно хотелось, чтобы кто-то оказался сейчас рядом, поддержал ее и сказал, что она все сделала правильно. Почему сейчас она чувствует себя самой одинокой на свете в этом безлюдном, всеми забытом парке? Сможет ли она когда-нибудь снова быть счастлива? — Почему прекрасная принцесса сидит здесь одна и плачет? — раздалось откуда-то сбоку. Маринетт не верила своим ушам. Она что, попала в сказку? Или это глупая игра воображения? Девушка резко, до головокружения резко, вскинула голову в сторону звука. Она боялась увидеть его, но в то же время хотела этого больше всего на свете. Когда Дюпен-Чен пересеклась взглядом с этими восхитительными глазами, весь мир словно замер на мгновение. — Адриан!.. — полувсхлип-полувздох вырвался из груди девушки. Чуть громче дыхания, но она знала, что Агрест слышал. Адриан сидел рядом с ней, на той же самой скамейке и ласково улыбался ей. Если до этого девушка хоть немного сдерживалась, то сейчас как будто прорвало плотину. В порыве чувств Маринетт кинулась в объятья парня, сжимая крепкое кольцо рук за его спиной. Все ее тело сотряслось от рыданий. Адриан ничего не говорил, и Маринетт была очень благодарна ему за это. Он аккуратно поглаживал ее по спине и волосам, желая успокоить. Когда сил совсем не осталось, и дольше плакать просто не получалось, Дюпен-Чен освободилась из объятий Агреста, но продолжила сидеть рядом с ним. Маринетт вруг подумала, как нелепо она сейчас выглядит: с растрепанными волосами, заплаканными красными глазами и искусанными до крови губами. А рядом сидит такой идеальный, безупречно красивый Агрест. Нужна ли она ему такой? — Спасибо, Адриан, за... за все. Просто знай, что я тебе невероятно благодарна. Но... как ты меня нашел? — Судьба, помнишь? — улыбнулся он. — Она вновь поняла, что тебе сейчас нужна моя помощь и привела меня сюда. — Увидеть тебя сейчас мне и правда нужно было больше всего на свете. — Ты подумаешь, что я идиот, но я правда что-то почувствовал. Словно услышал, что кто-то очень важный нуждается во мне, понимаешь? Ноги сами привели меня в этот парк. Моя интуиция не обманула, ведь я снова встретил тебя, — на лице Адриана засияла улыбка. — Но все же, почему ты плакала? Адриан взял ее лицо в свои руки и нежно стер остатки слез большим пальцем. Маринетт не сдержала очередного всхлипа. Не долго думая, она снова обняла парня. — Я сделала самый ужасный и самый правильный поступок в своей жизни. Причинила боль очень хорошему человеку, — Маринетт была рада, что не видит лица Адриана, потому что не смогла бы сказать это, глядя ему в глаза. — Я рассталась с парнем. Рассталась с ним из-за... из-за... «...тебя.» Последнее слово было слишком страшно говорить, потому Маринетт замолчала на середине фразы. Девушка наконец поняла, что одной из главных причин расставания с Лукой все-таки был Адриан. Но что было в Агресте, чего не имел Куффен? Вдруг яркая мысль осознания ослепила сознание. Сердце застучало в два раза быстрее. Надежда вспыхнула ярким огнем, но погасить ее было проще простого. А что, если?.. Маринетт резко отстанилась от Адриана и широко распахнутыми глазами посмотрела на него, словно видела впервые. — Адриан, а ты нашел своего соулмейта? — Маринетт нервно сглотнула. От его ответа зависела вся ее жизнь. — Я искал родственную душу всю жизнь, но так и не нашел, — раздался ответ. Надежда разгоралась сильнее. — А ты видишь цвета? — Все, кроме одного, — парень лукаво улыбнулся. Дюпен-Чен задержала дыхание. Кажется, Адриан понял ход ее мыслей. — А... — от напряжения в горле мгновенно пересохло, и последние слова Маринетт произнесла почти шепотом. — Какого цвета на мне платье? Адриан помедлил с ответом. Маринетт казалось, что она вот-вот потеряет сознание, но парень все молчал. Вместо слов он перегнулся через лавочку и потянулся к кусту сирени. Послышался треск, и в следующую секунду в руках Агреста появилась ветка сирени с пышным соцветием, обрамленным ворохом темно-зеленых листьев. — Знаешь, Маринетт, — вдруг начал он. — Я понял, что ты особенная девушка, с нашей самой первой встречи. Возможно, это прозвучит глупо, но, когда ты упала на меня тогда, я буквально почувствовал, как между нами пробежала искра. Ты стала той, которая сразу же приняла меня таким, какой я есть. С тобой я мог быть собой: дурачился, шутил, флиртовал. Пока все остальные знали меня идеальным пай-мальчиком, ты единственная понимала, какой я на самом деле. Я тысячи раз думал, каким будет мой соулмейт. Наверное, это какое-то волшебство, но я всегда представлял тебя именно такой. До этого момента я дарил сирень, которая всю жизнь была у меня за запястье, всего одному человеку — моей маме. В детстве я правда хотел, чтобы она стала моей родственной душой. Но в осознанном возрасте ты, Маринетт Дюпен-Чен, моя Принцесса, — первая, кому я дарю эти цветы. И я ничуть не жалею о своем выборе, — парень прочистил горло. — Ты примешь эти цветы? — Да, — Маринетт чувствовала, как все ее ествество взбудоражилось в предвкушении чуда. Девушка взяла букет в руки и в следующую секунду чуть не задохнулась от буйства красок. Неужели весь мир всегда был таким ярким? От всевозможных цветов кружилась голова, Маринетт цепким взглядом рассматривала все до мельчайших подробностей. Когда ее взгляд остановился на глазах Адриана, девушка счастливо улыбнулась. — Зеленые, — выдохнула она. — Твои прекрасные глаза, в которые я влюбилась с первого взгляда, всегда были зелеными. Как молодая трава на лугу, такой волшебный цвет! — Не знал, что сиреневый такой, — усмехнулся Агрест. — Возможно, у меня появился новый любимый цвет. И я наконец-то могу рассмотреть твое платье целиком. Желательно поближе... — с улыбкой чеширского кота промурлыкал он, притягивая Маринетт за талию к себе и усаживая ее на колени. — Ох, Принцесса, возможно, ты еще пожалеешь, что мы — соулмейты, потому что лично я планирую зацеловать тебя до смерти. Маринетт на это лишь заливисто рассмеялась. — Ты невыносим. Но знаешь, мне это нравится, — с хитрой улыбкой ответила она, почти вплотную приближаясь к лицу парня. Когда он нежно смял ее губы своими, Маринетт поняла, что это единственно верное место, где она должна находиться. Они искали друг друга так долго и наконец нашли. Дюпен-Чен было хорошо, как никогда раньше. Однозначно, годы поисков стоили того. Они сидели на скамейке в тихом парке и не могли оторваться друг от друга, пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом. Маринетт и Адриан обрели свое счастье этим теплым майским днем, когда над их головой цвела душистая сирень.