Лифт в никуда

      После тяжелого рабочего дня Анна с усилием открыла дверь подъезда. Жила она одна, уехав от родителей еще в шестнадцать лет, работала в конторе бухгалтером, изредка списываясь со своими бывшими одноклассницами, что почти поголовно повыходили замуж за богатых и напоказ вещали о своей роскошной жизни. Ее старый шерстяной свитер был так не к месту на их посиделках… Анна уже подошла к лифту, как вдруг заметила, что дверь в одну из квартир открыта. Она никогда раньше не видела такого. Как и не замечала жильцов из нее на общих собраниях, которые изредка посещала, не слышала ни шума телевизора, ни голосов, когда проходила мимо. Только иногда, когда она возвращалась поздно ночью, после сверхурочной работы, оттуда доносился тихий-тихий вой. Или стон? Что-то такое, что заставляло быстрее проходить мимо и ждать лифт с большим нетерпением, а иногда и идти наверх пешком. Справедливо рассудив, что знать о том, что внутри, находится на последнем месте в ее списке желаний, она уже разворачивалась, чтобы подняться по лестнице, как вдруг боковым зрением заметила черную тень, мелькнувшую и вроде бы затаившуюся чуть выше, на площадке между этажами. Спина девушки непроизвольно напряглась, а в мозгу пульсировала противная мысль: путь к отступлению отрезан. Анна пыталась убедить себя, что все хорошо, что ей показалось, что ничего не произошло, может, это кто-то из соседей, или игра лунного света, или… Да и что вообще может произойти? Но ноги не слушались ее, колени подкашивались, и она изо всех сил заставляла себя идти. Раз шаг, два шаг. Ноги все труднее было отрывать от пола, а интуиция ей буквально кричала, что если она туда пойдет, квартиру уже не увидит. Она обычно смеялась над теми, кто полагался на шестое чувство, но сейчас была просто не в силах возражать ему. И тогда, шумно выдохнув и сжав кулаки, Анна продолжила путь к лифту, тщательно отворачиваясь. Все хорошо, еще немного, палец тянется к кнопке… Вдруг сзади с грохотом что-то упало, покатилось, бухая и звеня, по лестнице, и с оглушительным шумом врезалось в стену. Она непроизвольно дернула головой в ту сторону и попала взглядом в широкий черный проем. Он гипнотизировал ее, манил, будто звал, и она сделала крошечный шаг в ту сторону. Еще один. Почти дошла до двери… В прихожей горела лампочка, обыкновенная такая лампа накаливания, свисала с голого неоштукатуренного потолка на проводах. Но она отливала красным. Гранатовым. Кровавым. От нее распространялся едва видимый ореол чуть более светлого цвета, немного переливался, оплетал ее, струился… Сзади снова послышался грохот — но это приехал лифт. Анна, будто очнувшись, попятилась назад и незаметно для себя вошла в кабину.       Сердце бешено колотилось, по спине стекал пот. Ее легкая летняя футболка кое-где промокла насквозь. Мокрые пятна на ярко-красной ткани, похожие на кровь. По телу бегали мурашки.       Анна вздохнула и попыталась успокоиться, привести себя в порядок. Ничего ведь страшного или даже странного не случилось, правда? Все хорошо. Да, была открыта дверь у этих соседей с собакой — а воет по ночам именно собака; да, они купили лампу красного цвета — но фиолетовые лампы же бывают, так что почему нет. Да, ей привиделось что-то непонятное, но это же точно от испуга. Сейчас она приедет на свой этаж, зайдет в квартиру, примет ванну и выпьет немного вина, посмотрит какой-нибудь глупый сериал. Надо пораньше лечь спать, а то завтра на работу рано, неделя еще продолжается. Успокоенная такими мыслями, чтобы еще больше отвлечься, она начала глазеть на рекламу, приклеенную на стену лифта. Такие, наверное, есть во всех российских подъездах. Но, что удивительно, их рекламы почти всегда оставались чистыми, аккуратными, не изрисованными и не порезанными. Но только не сейчас. Лицо женщины, предлагавшей то ли косметику, то ли пиццу, то ли какой-то супер-модный тур, было полностью изрезано и исцарапано. Оставался лишь один глаз и уголок такой неестественно-радостной, как будто даже хищной улыбки. Первая ассоциация у Ани возникла с Двуликим из «Бэтмена», но, приглядевшись, она отбросила ее. Рекламная красавица стала настоящим чудовищем. Анна рассмеялась хриплым, испуганным смехом (и чего только бояться? Просто вандалы завелись, как и у всех) и начала искать еще следы работы подъездных хулиганов. Но больше их не было, сколько она ни вглядывалась, сколько ни искала. Только лицо девушки, обезображенное так аккуратно, что даже не был нарушен контур. А лифт вместе с тем все ехал, и ехал, и ехал…       В какой момент она испугалась — понять не успела. Холодный ужас сковал ее, надавил десятитонным грузом на плечи, заставил осесть на липкое от жевательных резинок дно лифта. Многотонная махина все двигалась, с едва слышным шумом и треском, мерная, неумолимая, как гильотина, уже занесенная и отпущенная. Минуты тянулись резиновой бесконечностью. Уши заложило, в них словно кто-то засунул вату, и она пыталась считать мгновения, но скоро утонула в этой безысходной тягучести. По ее прикидкам, лифт мог с первого по десятый этаж проехать уже четыре или пять домов, как ее. Если ее прикидки были хотя бы приблизительно верны и что-то до сих пор значили. Но лифт спустя еще какое-то время все же остановился. Она выдохнула и вышла. Осталось всего ничего — дойти до квартиры. Если в этом месте есть ее квартира… Если… Но додумать она не успела. На стене висела большая цифра «один». Первый этаж. Снова. Она бросилась обратно, стала судорожно бить по кнопке. Двери открывались медленно, со скрежетом, как будто издевались над ней, как будто здесь всё заодно, всё! Она захлебывалась мутной темной водой паники, отчаянно цепляясь взглядом за кромки дверей. Наконец, они разъехались. Она шагнула внутрь.       С рекламы на нее смотрело ее собственное лицо.       На плечо легла чья-то ледяная, когтистая рука. Сжала до хруста в костях. Сквозь тугую пелену отрешения Аня увидела, как на пол капает кровь. Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап. «Даже красиво», — мелькнула мысль. Ее тело казалось сделанным из ваты, такое легкое и несобранное. Ни ужаса, ни паники… только тихое, страшное спокойствие. Она когда-то видела картину, говорили, проклятую — маяк в бесшумном гладком море. Так она чувствовала себя сейчас — отдаленно, в черном-черном спокойствии, в обволакивающей тьме. Все вокруг стало таким неважным, далеким… Уже совсем без удивления заметила, что пол запачкан из ее плеча. Обернулась и встретилась взглядом с нечеловескими глазами.       Лифт уехал. Щелкнул замок.       С того дня лампочка стала светить чуть более красным светом.