Like a dark paradise

      Попасть на большую сцену трудно, а если нет нужных связей, то и вовсе невозможно. Особенно в России, где всё вокруг прогнило от коррупции. Однако всегда находятся люди, которые идут против привычной системы, желая стать одним из тех немногих, кому удастся преодолеть непреодолимое. И к числу таких людей относится внезапно набравший популярность Федор Басманов.       Федя, сидя в своей гримёрке в перерыве между съёмками клипа, листал ленту в соцсетях с максимально скучающим видом, хотя глаза его блестели не по-детски. В новостях снова попался очередной пост про новый альбом Грозного, который известный панк-исполнитель очень долго готовил.       Так зародилось с самого начала, что они не поладили друг с другом. Наглый Басманов сразу начал поливать помоями творчество Ивана, но так красиво и изыскано, что это даже поражало. Оппозиция не осталась в стороне, и вскоре ножи полетели в сторону творчества Феди.       — Я не просто так на него взъелся, он сам виноват. И вообще, я слежу за ним исключительно из цели хейта! Ты ничего не понимаешь! — бубнил Федя, не отрываясь от телефона. Эти слова были сказаны его менеджеру Васе, который даже ни о чём не спрашивал и пытался избавиться от похмелья, валяясь на диване юной звезды. Его давно следовало бы уволить, но Вася — единственный друг Феди, да и работает он хорошо. Без него Федя вряд ли добился бы таких высот к своим двадцати пяти. Федя врёт. Федя очень хорошо и умело врёт. Конечно, он следит за новостями Грозного, чтобы после нелестно отозваться о его новом хите, но это далеко не единственная причина. У Басманова сердце в пятки уходит, когда он слышит этот донельзя низкий и хриплый голос в своих наушниках. У него тело покрывается мурашками от каждой песни, которую он заслушивает до дыр, от каждого клипа, который он будет пересматривать тысячи и тысячи раз, разбирая все кадры по малейшим деталям. Федя не любит рок музыку, но он определённо точно любит его. Никто никогда не должен узнать, что Басманов является главным фанатом Грозного. Федя прячет в почти забытой квартире один-единственный случайно полученный автограф, который обожает и ненавидит одновременно. Временами ему хочется разорвать и сжечь назойливую бумажку, но он знает, что никогда не простит себе эту выходку. Федя не просил себе подпись, однако, эта бумажка остаётся его главным сокровищем. Иван бесит его. Бесит своим существованием, своей самодовольной мордой, этой ужасной бородой и длинными волосами, завязанными в пучок. Бесит. И, блять, возбуждает.       — Да-да, хватит смотреть на своего мужика, нам пора. — кое-как связал слова в предложения Вася, с немыслимыми усилиями отрывая свою голову от мягких подушек в виде звёздочек. Федя встрепенулся, ударил кулаком о стол и, развернувшись к другу, бросил в него свой телефон.       — Он не мой!       Последний день съёмок всегда для Феди становился самым утомительным. Домой Басманов плёлся пешком, закутавшись в своё пальто, проклиная ветер, осень, холод, нависшую над ним Луну, да и вообще всё в этой жизни. Существует множество вещей, которые Федя ненавидит, но холод, определённо, в этом топе занимает одно из первых мест.       С каждым днём ему всё сложнее придумывать отговорки, почему он не ночует в своей квартире, находившейся над квартирой Васи. Раньше они часто возвращались вместе после тяжелого рабочего дня вместе под бутылку чего-нибудь крепкого, смотрели часами в стену, а после Вася начинал травить анекдоты, с которых Федю всегда уносит по сей день.       Федя не помнит, когда последний раз он ночевал у себя. Ту квартиру он не может назвать домом точно так же, как и родительскую. В ней пусто, холодно и одиноко, стены давят и наводят навязчивые воспоминания об ужасе, через который ему пришлось пройти. Через который он проходит до сих пор. На руках ещё остались не до конца зажившие порезы, но их почти не видно, следы же от сигарет на бёдрах уже давно пропали. Всего недавно Басманов проходил через свой личный Ад и нигде не мог найти себе место, везде чувствовал себя лишним и компенсировал это своим звёздным образом. А сегодня с теплотой на сердце открывает дверь, за которой его ждёт настоящий дом.       На ходу бросая ботинки, сумку и пальто, Федя заходит в единственную освещённую комнату, где его уже ждут.       – Опять ты срач устраиваешь?       – Заткнись, – Федя отбирает у мужчины гитару, с которой тот сидел на диване, занимает своё законное место на его коленях, утыкается носом в изгиб шеи, и его голос внезапно становится мягким и измученным, – я устал.       Ваня вздыхает, но не прогоняет. Он откидывается на спинку дивана и гладит Федю по волосам, давая ему время на восстановление. Для него до сих пор остаётся загадкой, как их вражда на публику вылилась в то, что Басманов конкретно так обосновался в его доме. Ваня вообще был уверен, что после смерти жены больше никогда ни с кем не сойдётся, пока не явилось это чудо в перьях, завуалированно оскорбляющее его на своих интервью.       Федя – это та еще головная боль. Временами его хочется задушить за разбросанные вещи, испачканную черным лаком простынь, нескончаемые баночки в ванной для каждой части тела и многое другое. Но Ваня чувствует себя беспомощным, когда усталый и измученный Федя лезет к нему на руки и молча просит защиты от всего мира.       Сильные пальцы перебирают выпрямленные чёрные кудри, которые Басманов так ненавидит. Ох, сколько же сил ему приходится применять каждый день, чтобы посмотреться в зеркало. Каждый раз Федя видит не себя, а отражение своей матери: её лицо, глаза, волосы, скулы. Генетика будто решила поиздеваться над ним и сделала его максимально похожим на женщину, которую он ненавидит всей душой.       Когда все вокруг твердили: «Вы просто одно лицо!», Феде хотелось выть, но он уверенно держал свою маску безразличия. И только один человек сказал, что Федя не похож на неё.       Всего один. Из всей той тысячи людей, с которыми Басманову приходилось иметь дело. Тот, кто, казалось бы, презирал и ненавидел его, сказал самые важные для него слова.       «Вы абсолютно разные. Такой суки, как ты, больше нигде не найти».       Тогда впервые Федя почувствовал себя собой. Будто впервые вышел из тени матери. Эти брошенные невзначай слова Грозного и стали началом зарождения нежных чувств в груди Феди. Рядом со своим «соперником» он чувствовал себя уникальным, особенным, а это было и остаётся самым важным чувством для Басманова.       – Вань, а Вань…       – Что такое, краса моя? – Ваня улыбается, радуясь тому, что Федя, наконец, заговорил. Редко случается, когда он после работы лезет на руки и молча сидит несколько минут. Обычно нужно чудо, чтобы заткнуть Федю, поэтому тишина в его присутствии напрягает и настораживает.       – Мне Вася новый анекдот рассказал и-…       – Так, пошел вон с моих ног.       – Ты его даже не послушал ещё!       – Вон, Федя, вон! Я не собираюсь тебя опять полчаса от истерики успокаивать. Ты в прошлый раз от этих анекдотов слюной подавился и умолял вызвать скорую!       Ваня спихнул Федю на диван, а сам встал и поспешил покинуть комнату, однако ему в затылок попал его же тапок. Басманов состроил максимально обидчивую рожицу, на которую только был способен.       Только у них начала зарождаться очередная ссора, как у Вани завибрировал сотовый. Федя, уже приготовивший пламенную речь насчёт того, что Ваня его никогда не слушает, не ценит и вообще абьюзит по всем фронтам, был очень недоволен тем, что его ещё не начавшийся монолог прервали.       – Опять твои шлюхи, да?       – Надо же, как ты угадал, Федюш. Звонит моя главная шлюха. Ты.       И тут Федя вспомнил, что забыл свой телефон на работе. Пароль от него знает только один человек, и это даже не его партнёр, значит…       Сразу же, как только Ваня принял звонок, на другом конце послышалось пьяное хихиканье.       – Алексей Данилович, а Вы чмо.       – Чё? Это Грозный, вообще-то.       Повисла тишина.       Федя ударил себя по лицу. Кто ж знал, что Вася контакт «Папочка» воспримет буквально? Видимо, теперь их игра в прятки закончилась поражением.