Привет с того света. Непобедимая армия

Наступило тридцатое декабря, ответственный день, к которому весь месяц готовились ребята из старшей школы номер два, а также два высокопоставленных офицера аместрийской армии. Сегодня все они наконец сыграют свой спектакль к Новому году. Энви нервно ходил по комнате, повторяя слова из сцен с его участием, а Рой уже третий раз пытался сварить кофе, но оно «убегало» на плиту, пока мужчина отвлекался на исписанные Амелией листки сценария. — Тьфу ты! Опять выкипает! — раздался с кухни крик Мустанга, и Энви наконец забил на свою «репетицию», поспешив к сожителю. — Только не говори мне, что мой генерал-лейтенант опять проиграл в неравной битве с кофе, — произнёс бывший гомункул, заходя на кухню. — Увы, но всё именно так! — Рой устало плюхнулся на стул, швырнув сценарий в мусорное ведро. — Блин, я не думал, что буду так нервничать из-за какого-то спектакля! До этого дня у нас было кучу репетиций, но почему-то у меня такое чувство, что когда я выйду на сцену, то забуду все слова. — Понимаю, — вздохнул парень, разбираясь с бурлящим кофе. — У меня самого такое же ощущение. Это первый спектакль в моей жизни, так что я ужасно нервничаю. Но, если вспомнить, Эдвард же неплохо отыграл на Хэллоуин, хотя для него это тоже был первый опыт на сцене. Так что и у нас должно все получиться! — ободряюще сказал Энви. — Да, ты наверное прав… надо взять себя в руки… — протянул Мустанг. — Но я бы предпочёл взять в руки тебя! — генерал-лейтенант неожиданно обнял бывшего гомункула со спины и притянул к себе поближе. — Рой! — Энви чуть не уронил турку с кофе, но Огненному было всё равно, он так и не отпустил парня, а стал с упоением целовать его в соблазнительную белую шею. — Ро-ой… я сейчас кипяток разолью, если ты будешь меня так тискать, — не особо сопротивляясь, произнёс бывший гомункул. — Ммм, — Мустанг не отпускал возлюбленного, уткнувшись носом в его макушку и с упоением нюхая его волосы. — Ну Рой! — парень обреченно убрал турку в сторону и размяк в руках Огненного, пусть делает с ним что хочет. *** Эдвард шёл в школу один. Как ни странно, сегодня Лючи не завалился к нему в гости, что было даже несколько непривычно, ведь в последнее время, сын Истины каждое утро навещал Стального. Впрочем Элрик был рад побыть в тишине и спокойствии по дороге в школу. Ему нужно было о многом подумать. Например, о своих чувствах к Амелии. После рокового неудачного свидания парень был сильно обижен и решил поставить крест на своих попытках завоевать девушку. Он вообще перестал оказывать ей хоть какие-то знаки внимания. Однако изображать из себя гордого и независимого было не так уж просто. В последнее время нервы Эда начали сдавать. Как бы он не обижался, как бы себя не пытался обмануть, а симпатия к девушке никуда не делась, и даже секс по дружбе с Роем от истинных чувств не спасал. Блондин горестно вздохнул. Ну вот почему его угораздило влюбиться именно в старосту?! Столько девушек есть в школе, выбирай любую, но нет, ему нужна именно недоступная Велс. Сегодня спектакль, а завтра начинаются новогодние каникулы и Элрик наверное уедет в родной Ризенбург. Пусть и не надолго, но все же они с Амелией расстанутся, Эд уже заранее скучал. Ему очень не хотелось чтобы все оставалось так как есть сейчас. Перед уходом на каникулы он хотел прояснить ситуацию, разобраться в отношениях с одноклассницей и попытаться понять, есть у него всё-таки шанс или надеяться не на что. «Решено, я поговорю с Амелией после спектакля!» — с этими мыслями Стальной зашёл в школу. *** Лючи следил за тем как продвигается роспись храма, построенного в его честь. Ему хотелось чтобы все было идеально, поэтому он настаивал, чтобы к работе подключили Алекса Дэрви, но упрямый художник не соглашался, заявив, что у него сейчас есть более интересные дела. Стейс конечно был глубоко возмущён подобным поведением, поэтому отправился домой к Дэрви, чтобы поговорить с ним лично. Алекс писал картину в своей мастерской, когда в воздухе появились Врата, а из них вышел Лючи с грозным выражением лица. Художник кинул на «бога» мимолетный взгляд и продолжил водить кистью по холсту. — Кхм, — обозначил своё присутствие Стейс. — Ничего, что я здесь?! — Я вижу, что вы здесь, — не отрываясь от дела, ответил Дэрви. — Нет, ну что за возмутительный тон?! — Я не сказал ничего оскорбительного, я лишь подтвердил, что вы здесь, — художник вывел очередную линию на холсте и смочил кисточку в баночке с водой. — У меня слов нет… — мрачно произнёс Лючи. — Так, я пришел сюда поговорить! — Забавно, что вы пришли поговорить, но слов у вас нет. — Хватит!!! Это непозволительно! — завопил блондин, его возмущению не было предела. — Алекс Дэрви, если ты продолжишь говорить со мной в таком тоне, я запру тебя в загробном мире. — Мм, значит, мне все же удастся написать с него картину… — художник наконец-то повернулся к «богу», удостоив его своим вниманием. — Да почему ты такой непробиваемый?! Тебя невозможно ничем напугать! — пораженно сказал сын Истины. — Ну, что поделать, если истерящий подросток совсем не выглядит для меня устрашающе, — пожал плечами мужчина. — Да как ты смеешь! Я не подросток, мне уже восемнадцать! И вообще, я бог! И я требую, чтобы ты расписывал мой храм, понятно! Живо собирайся и поехали! — Я уже отказался от росписи храма, мне это неинтересно. — Да мне плевать! Я сказал, что ты будешь его расписывать и все! Возражения не принимаются!!! Алекс устало вздохнул и сел на диван. — Ну что ж, тогда заставьте меня работать, ваша божественность, — саркастично произнёс мужчина. Лючи растерянно на него уставился. Угрозами художника не возьмёшь, авторитетом тоже, что же делать? — Ну хорошо, скажи, что тебе нужно, я прикажу фюреру дать тебе все, что ты пожелаешь! — попытался подкупить Стейс. — Не-е-ет, — протянул Дэрви, — торговаться со мной бесполезно, мне ничего не нужно, у меня уже все есть. — И тебе что совсем не хочется большего? — не поверил сын Истины. — Не хочется. — Ну… ну тогда… — Лючи отчаянно пытался придумать аргументы, но в голову ничего не приходило. — Тогда ты будешь делать то, что я тебе говорю, под страхом смерти! Если ты не согласишься расписывать мой храм, я убью тебя! — И что с того? — спокойно произнёс мужчина. — Я не боюсь смерти. К тому же есть следующая жизнь в загробном мире. — Так ведь она невероятно скучная! Ты даже не представляешь как мёртвые мечтают выбраться оттуда! — Я думаю все зависит от человека. А мне все равно, где писать свои картины: здесь или в загробном мире. Творческий человек всегда найдёт чем заняться, и в этой жизни и в следующей. — Д-да… да ты просто придурок! — растерянно выпал Стейс. — К вашему сожалению, меня вообще не интересует, что вы думаете обо мне, невозмутимо ответил Дэрви. Лючи потерял дар речи. Ему было уже абсолютно нечего сказать, а внутри все кипело от ощущения несправедливости. Его просто растоптали и унизили. Парень почувствовал, как к глазам подступили слёзы, а в горле встал комок. Стейс не сдержался и разрыдался, сев на стул. Алекс обескураженно уставился на «бога», его невозмутимость треснула по швам. Чего-чего, а слёз он никак не ожидал. Но парень перед ним рыдал взахлеб, невнятно что-то крича о неуважение к его персоне. Дэрви не мог толком разобрать слов Стейса из-за его громких всхлипов. — Ну, ваша божественность, перестаньте! — художник подошёл к парню и положил ему руку на плечо. — Ну хватит, это же не конец света, в Аместрисе полно хороших художников, которые прекрасно распишут ваш храм! — А мне кроме тебя никто не нужен! — истерично провыл Лючи и, всхлипнув, снова заплакал. — Н-но… — теперь Алекс не знал, что сказать. Он налил стакан воды и подошёл к рыдающему «богу». — Вот выпейте, успокойтесь наконец. Давайте поговорим без истерики. Стейс вцепился в стакан дрожащей рукой и, все ещё плача, выпил воду с громким глотками. Но это его ещё не успокоило. Парень продолжал вслипывать, размазывая по лицу слёзы, которые никак не переставали течь из его прекрасных ярко-синих глаз. — Ну все, ну успокойтесь, Лючи, — художник сел рядом с сыном Истины и, взяв его за руку, стал успокаивающе гладить Стейса по спине. — Ты меня оскорбил, — сквозь слёзы проныл «бог», — ты меня не уважаешь, я пустое место для тебя! — и он сильнее заплакал, уткнувшись лицом в грудь мужчины. — Тише, ну перестаньте, я вовсе не собирался вас оскорблять, просто не хочу расписывать храм, у меня сейчас есть другие проекты, которые мне более интересны. — Но я хочу, чтобы мой храм был идеальным! — снова заныл златовласый, не переставая плакать. — Ты лучший художник в мире, я хочу чтобы ты его расписал! Ну пожалуйста! А-а-алекс! — сын Истины уставился на художника своими заплакаными синими глазками с самыми умоляющим выражением. Дэрви недовольно вздохнул. — Ну ладно, Лючи, распишу я ваш храм, — сдался мужчина. — И перестаньте наконец рыдать. — Алекс, спасибо!!! Ты самый лучший на свете! — радостно заявил Стейс и повис на шее у художника. — Но учтите, это первый и последний раз, когда я потакаю вашей истерике! — Хорошо! — Лючи был на все согласен. — Ну что, тогда поехали в храм?! Хотя нет, я ведь уже в школу опаздываю! — спохватился парень. — Алекс, ты ведь меня отвезешь? У нас там кстати спектакль! У меня одна из главных ролей. Хочешь остаться и посмотреть как я играю? — затараторил блондин. — Ну вообще-то я особо спектаклями не интересуюсь, — попытался отмазаться Дэрви. — Ну и что, я уверен, тебе понравится, пойдём, просто останься и посмотри, это не займёт много времени и поверь, ты не пожалеешь! — Лючи очень хотел произвести впечатление на художника и хоть как-то восстановить свою репутацию в его глазах. — Ладно, хорошо, — согласился мужчина, опасаясь новой истерики «бога». — Ну и отлично! Тогда поехали скорее! — Для начала я бы посоветовал вам умыться, идите сходите в ванную комнату, а я пока соберусь. — Хорошо! *** Аделина примеряла разные платья, выбирая, в каком же пойти в школу на спектакль. — Джон-ни! — позвала она своего парня, который завтракал на кухне. — Чего? — голубоглазый неохотно приплелся в комнату. — Ну подскажи, в каком платье я смотрюсь лучше? — Блин, да чего ты так прихорашиваешься на этот спектакль, ты ведь вообще не имеешь к нему никакого отношения! — Как это?! Вообще-то я иду туда поддержать своего любимого друга! И я должна быть неотразима! И кстати, ты пойдёшь со мной, так что давай тоже собирайся. — Вот бли-ин, — проныл Джон, — у меня нет ни малейшего желания идти на спектакль, где играет этот мерзавец Энви. Я до сих пор помню ужасные удары, которые он нанёс мне, — мужчину аж передернуло. — Ой, да что ты как тряпка, ну подумаешь, побили его! Тоже мне катастрофа! Тем более за дело получил. — Вот что ты за девушка такая?! — обиженно воскликнул Джон. — Никакой от тебя поддержки! Вообще, я не хочу идти на этот дурацкий спектакль! Надевай что хочешь и катись к своему Энвику, — голубоглазый скривился на имени бывшего гомункула. — Эй, между прочим, там ещё играет Хьюз, а он кажется твой друг, — пустила козыри в ход Аделина. — Думаю ему будет не очень приятно, если ты не придёшь его поддержать. У него тоже главная роль как никак. Джон помолчал, а потом все же достал из шкафа парадный костюм. — Ну ладно, я пойду. Но только ради Маеса! — Вот и отлично! — довольно ухмыльнулась Аделина. Она наконец выбрала себе самое сексуальное платье и приготовилась к выходу. *** Маес кое-как уговорил депрессивную Грейсию пойти на школьный спектакль с ним и Элисией. Хьюз боялся оставлять женщину одну дома, поэтому не нашёл ничего лучше, как взять её с собой. Да Элисия была рада тому, что мама наконец вылезла из дома. Конечно генерал-майор немного смущался от того, что жена увидит, как он играет в спектакле любовь с Энви, но отступать уже поздно, они всей семьёй пришли в школу. Маес сопроводил членов семьи в актовый зал, а сам отправился в кабинет первого класса, где все участники спектакля репетировали последний раз. У них было ещё немного времени, так как постановка была последней в новогодней программе школы. Войдя в кабинет, Хьюз услышал возмущения Дины. — Нет, ну вы посмотрите! Стейс опять не пришёл на репетицию! И это далеко не первый раз, когда он прогуливает! А если он налажает во время спектакля?! — Подруга, да остынь ты, — пыталась успокоить её Амелия, — Лючи справится, я не помню, чтобы он хоть раз забывал слова. Все будет хорошо. — Но Марте сейчас надо отрепетировать последнюю сцену, она так волнуется! Ей что, вместо Стейса говорить со шкафом?! — Так, давайте не будем паниковать! — кажется старосте всерьёз надоело. — У всех все получится. Мы репетировали уже по сто раз, все помнят свои слова, а перед смертью, как говорится, не надышишься, так что все, заканчиваем нервотрепку и дебаты и пусть каждый сам тихонько повторяет свои тексты. Дина всё же неохотно согласилась с подругой, а актёры послушно уткнулись в свои листочки. Маес хотел пойти и тихонько порепетировать с Энви, но заметил, что тот уже болтает с Роем, отыгрывая их совместную сцену. В последнее время у них вроде бы не было проблем, бывший гомункул больше не жаловался на абьюз со стороны Мустанга, так что Хьюз был рад за своих друзей. Хорошо, наши им наконец-то удалось наладить свои отношения. Маес старался сильно не вмешиваться и не встревать между Роем и Энви, чтобы не провоцировать Огненного на ревность, хотя иногда ему самому хотелось провести больше времени с бывшим гомункулом. Впрочем, самое главное, чтобы оба его друга были счастливы. Генерал-майор отвлёкся от своих мыслей и уткнулся в текст, решив всё-таки повторить слова ещё разочек. *** Аделина с восторгом наблюдала за финальным актом спектакля: красивые декорации городской площади, наряженная и обвитая гирляндами ёлка и множество людей на сцене, играющих массовку. Из толпы выделились Динария и Энвиэль Эмилсы. — Братик, извини, я покину тебя, мне надо разыскать Анжи, я решила, что всё-таки расскажу ей о своих чувствах сегодня, — взволнованно произнесла Эмилс-младшая. — А ты у меня смелая, сестрёнка, — с ноткой белой зависти ответил Энвиэль. — Ладно, беги, ищи свою любимую. — А тебя кстати тоже ждут, — хитро улыбнулась девочка, кивнув вправо. Эмилс проследил за жестом сестры и увидел пробирающегося к нему сквозь толпу мистера Флейма. — Ладно, я побежала, не буду вам мешать! — и Дина скрылась в массовке. Учитель рисования подошёл к Эмилсу. — Здравствуй, Энвиэль, — он неловко улыбнулся, — с Новым Годом тебя! — С Новым Годом, мистер Флейм, — парень был немного смущён вниманием преподавателя. — По правде говоря, у меня есть для тебя маленький сюрприз, позволь сегодня стать твоим дедом Морозом, — и Рой вручил ученику небольшой голубой мешочек. — Спасибо большое, — слегка покраснев, ответил Энви, с интересом заглянув внутрь мешочка. Там оказалось немного сладостей и красивые новые краски. — Вау… Вы нашли эту редкую акварель, о которой я давно мечтал! — восторженно произнёс парень. — Спасибо, мистер Флейм, я вам очень благодарен! Так неловко, у меня нет ответного подарка для вас. — Твоя улыбка лучший подарок для меня, Энвиэль, — тепло ответил Рой. Эмилс окончательно смутился. Но внезапно неловкое положение спас появившийся словно из ниоткуда Арт. — Привет, ребята! — весело воскликнул он, приобняв за плечи Роя и Энви. — Маес! — Эмилс и Флейм одновременно повернулись к другу. — С Новым Годом! С новым счастьем! С новым вдохновением! Идёмте скорее поближе к ёлке, там праздничная выставка новогодних картин! — и взяв обоих за руки Арт помчался с ними к ёлке. Затем на сцену вышли Марта и Эдвард. Теперь они были на переднем плане. — Как думаешь, Лючи придёт? — взволнованно спросила Роуз у своего спутника. — Не знаю, вполне возможно. — Он говорил, что не хочет отмечать с отцом и скорее всего проведёт Новый год на городской площади, но почему же я до сих пор его не вижу! — нервничала девушка. — Слушай, ну хватит себя накручивать, придёт твой ненаглядный, — последние слова Элрик произнёс сквозь зубы. — А если не придёт, может это знак, что пора тебе уже забыть о нём! — Эд, глупенький, о чём ты говоришь? Лючи Кинг любовь всей моей жизни! — Угу, — пробурчал парень. И тут на сцене появился Лючи. Он был красиво одет, улыбался и нес а руке букет из пяти роз. — Марта, Эдвард, привет! — сияя словно солнце, произнёс Кинг. — С Новым Годом! — С Новым Годом, Лючи… — Марта восторженно пялилась на синеглазого. А между тем, последний протянул букет ей. — Это тебе, Марта. Эдвард, оставь нас ненадолго, мне надо поговорить с прекрасной леди наедине. — Ладно, голубки, — Элрик развернулся и ушёл в толпу. А Лючи пафосным тоном начал: — Дорогая Марта, я мне нужно многое сказать тебе! Раньше я не обращал на тебя внимание и даже, стыдно признаться, презирал тебя, о как я был слеп! — Кинг сокрушенно закрыл лицо ладонью, но потом продолжил. — Однако, в один прекрасный день, ты спасла мне жизнь и я узрел, какая ты на самом деле! Ты добрая, смелая, бескорыстная и конечно красивая! Ты мой ангел-хранитель! О, Марта, с того дня мне не дают покоя мысли о тебе, я даже писал стихи долгими ночами! Позволь же мне прочесть их для тебя! — Лючи стал зачитывать пораженной Роуз стихи о любви, которые были не менее пафосны, чем его речь. Закончив, Кинг выпалил на одном дыхании, — Марта, будь моей девушкой! — О, Л-лючи, это… это так неожиданно… — на глазах леди выступили слёзы счастья. — Я ведь ещё даже не успела загадать новогоднее желание, а оно уже исполнилось… мне даже не верится… неужели мы с тобой теперь будем вместе? — Конечно, Марта! — пылко подхватил синеглазый. — Мы будем вместе навсегда! — Кинг взял девушку на руки и поцеловал в губы. Роуз ответила на поцелуй. Зрители поддержали эту сцену бурными аплодисментами. Аделина с интересом наблюдала за Амелией и Диной, которые теперь оказались в центре сцены, когда ей стало нехорошо. Дочь Истины почувствовала головокружение и подступающую к горлу тошноту, как в приступе токсикоза. — Джонни, мне плохо, — прошептала она, — проводи меня в туалет, кажется я сейчас обблююсь. — Фу, какая мерзость, — скривился фигурист, но все же неохотно вышел вместе со своей девушкой. Они дошли до туалета и Аделина тут же кинулась к унитазу, куда её незамедлительно вырвало. Джон закрыл дверь, чтобы не слышать противных звуков, издаваемых его девушкой. Минут через семь дочь Истины вышла к нему. — Ну, как я выгляжу? — спросила она, поправляя волосы. Некоторые пряди были мокрыми, потому что рыжая только что умывалась и полоскала рот. — Как сказать… бледная ты, но так, вроде ничего. — Ладно, давай вернемся в актовый зал. — Уверена, что тебя не стошнит снова? И что в обморок не грохнешься? — Джонни, я ни в чем не уверена, — отмахнулась Аделина, — но я хочу увидеть финал спектакля, мы итак наверное много пропустили. Фигурист и рыжая отправились в зал. Вернувшись на своё место, дочь Истины постаралась вникнуть в происходящее на сцене. Судя по всему, закончилась новогодняя выставка картин, победителем которой стал Маес Арт. Его все поздравляли и кто-то даже брал автографы. Лючи Кинг сидел поодаль на лавочке немного смурной, видимо расстроился, что не его картину признали лучшей. Марта его всячески подбадривала, а Эдвард смотрел на них издалека, стоя в стороне рядом с Роем Флеймом. Анжи и Динария сидели в обнимку на другой лавочке возле ёлки, видимо они уже успели объясниться в любви, пока Аделина блевала в туалете. Энвиэль крутился рядом с Артом, от которого потихоньку отходили люди, и вот наконец они остались вдвоём. Художники уселись на центральную лавочку напротив ёлки. — Помнишь, Энвиэль, именно здесь мы с тобой познакомились, — с улыбкой произнёс Маес. — Да, точно… — протянул Эмилс. Потом он посмотрел на соседнюю лавку, где сидела его сестра с Анжи. — Надо же, Дина у меня такая смелая. — Это ты о том, что она призналась в любви своей подруге? — поинтересовался Арт. — Да… рассказать о своих чувствах не так уж и просто на самом деле, — Энви вздохнул. — Столько страхов этому могут препятствовать. Вдруг твои чувства невзаимны? Вдруг у человека уже кто-то есть и ты смутишь его своим признанием? Вдруг признание в любви разрушит вашу дружбу и ты потеряешь человека навсегда? Знаешь, на мой взгляд, гораздо проще оказывать знаки внимания и поддержку любимому человеку, чтобы он видел, что дорог тебе, а уже если у него есть такие же чувства, он может быть сам скажет об этом. — Ну, как тебе сказать, Энвиэль, — не согласился Маес. — Видишь ли, знаки внимания, поддержка, забота, это все может быть дружеским, ну или просто по доброте душевной. И как человек поймёт, что испытываешь к нему именно романтические чувства? Получается, ты переносишь ответственность на другого человека, как бы говоря: «Попробуй, догадайся». Но мы же не телепаты. И в конце концов, для чего нам дана членораздельная речь? Именно для того чтобы говорить! Говорить честно и открыто то, что у нас на сердце. Да, тебе препятствуют страхи, но разве ты недостаточно любишь человека, чтобы преодолеть этот страх? Если все время бояться, можно не сказать самые важные слова и до самой смерти. А ты хочешь ждать столько лет? Энвиэль, если у тебя есть любимый человек, ты должен сказать ему! — пылко произнёс Арт, пронзительно глядя прямо в глаза собеседнику. На щеках Энви появился лёгкий румянец, он смущённо отвёл взгляд и молчал в нерешительности. Аделина замерла в предвкушении, ожидая, признается ли друг в любви Маесу. В моменте она даже забыла о том, что это спектакль, ей казалось, что все происходящее реальность, а этот разговор как раз тот, что непременно должен был случиться между Энви и Хьюзом, ведь бывший гомункул на самом деле влюблён в генерал-майора. — Маес… — Эмилс неловко поднял взгляд на художника. И снова замолчал, не зная, как подобрать слова. — В чём дело, Энвиэль? — забеспокоился Арт. — Мои слова задели тебя? Возможно я был слишком настойчив, извини! Иногда я через чур усердно даю непрошенные советы. На самом деле это только из-за того, что переживаю за тебя. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — искренне произнёс мужчина. — Все в порядке, я не обиделся, просто… ты прав в своих словах, я это понимаю, но мне не хватает смелости… — Эмилс пытался собраться с мыслями. — Просто на самом деле… я… — Энви снова не смотрел на Хьюза, опустив взгляд. Он ужасно нервничал и уже не понимал, отыгрывает ли по сценарию или сливает всё к чёртовой матери. Он сделал глубокий вдох, собрался с духом и решительно поднял взгляд. — Маес, я люблю тебя! — выпалил он на одном дыхании. Арт на мгновение потерял дар речи, обескураженный неожиданным признанием. Затем он совладал с собой. — Энвиэль, так это же прекрасно! — мужчина просиял широкой улыбкой. Энви удивлённо смотрел в глаза Хьюза, выглядевшего счастливым от его признания. Потом он мысленно напомнил себе, что это спектакль и генерал-майор просто хорошо играет. — Энвиэль, я так рад, что ты любишь меня! Ты ведь мне очень нравишься! Ещё с первой встречи ты понравился мне, хотя в твои картины я влюбился ещё раньше! Ты потрясающий, интересный, творческий человек, и ты очень талантлив, а главное, у нас одни и те же взгляды на жизнь! Мы смотрим в одном направлении. Энвиэль, ты знаешь, я ведь хотел пригласить тебя в путешествие, но не знал, согласишься ли ты со мной уехать. А теперь ты ведь примешь моё предложение, не так ли? — Конечно! — Эмилс расплылся в счастливой улыбке. — Что может быть лучше чем путешествие за вдохновением вместе с любимым человеком! — Действительно! Что ж, тогда собирай чемоданы уже завтра, каникулы у тебя небольшие, так что не будем терять много времени. Знаешь, пока ты учишься в колледже, мы можем путешествовать с тобой каждые каникулы, но когда ты закончишь, я увезу тебя в большое и прекрасное путешествие по всему миру и скорее всего это будет путешествие длиною в жизнь, — Маес нежно взял парня за руку и проникновенно заглянул ему в глаза. — Энвиэль, ты готов остаться со мной навсегда? Все зрители затаили дыхание, весьма проникнувшись моментом. Аделина в нетерпении прикусила нижнюю губу. А Энви на сцене пытался не умереть на месте от всего происходящего, кажущимся слишком реальным из-за реальности его чувств. Наконец он вымолвил с замиранием сердца: — Да! После этого Арт и Эмилс нежно обнялись под романтичную музыку. Спектакль был окончен и свет погас. Затем он снова зажёгся и все актёры вышли на сцену поблагодарить зрителей и получить свои оплодисменты. Энви безумно нервничал и, чтобы хоть как-то успокоиться, натягивал до боли одну из прядок своих волос. Зрители восторженно хлопали, кто-то кричал, как им понравилось. Аделина с Джоном подошли к сцене и вручили по букету цветов своим друзьям: Энви и Маесу. Между тем и Лючи преподнесли цветы. Это сделал Алекс Дэрви. Художник решил немного загладить неприятную ситуацию, произошедшую между ним и «богом» утром. Стейс был невероятно польщён и улыбался до ушей, принимая подарок от мужчины. «Наконец-то он меня зауважал!» — именно так сын Истины истолковал жест Алекса. Получив благодарности и восторги от зрителей, актёры наконец были свободны и стали расходиться. Энви и Маес пошли за кулисы вместе с Роем, Эд побежал догонять Амелию, чтобы объясниться ей в чувствах, а Дина, как всегда о чём-то припераясь с Лючи, также покинула сцену. — Энви, ты отлично сыграл! — сказал Маес, когда они втроём вышли из зала. — Очень натурально прям! — Ты тоже! — тут же перевёл стрелки бывший гомункул, боясь, как бы Хьюз не просёк о его истинных чувствах. — Ну да, я очень старался, — улыбнулся генерал-майор. — В любом деле нужно вкладываться на полную, я считаю! — Ага, — поддакнул Энви. Рой только мрачно глянул на своих друзей, думая о том, что на сцене они выглядели как настоящая влюблённая парочка. И конечно ему это было крайне неприятно. Впрочем, к его счастью, Хьюз и бывший гомункул всё-таки разошлись в разные стороны. Первый отправился к Грейсии с Элисией, а Энви остался с Мустангом. Вдвоём они переоделись в раздевалке и вышли из школы. — Рой, не дуйся, — сказал Энви, беря Огненного за руку. — Я вижу по твоему хмурому виду, что ты ревнуешь. Но это всего лишь спектакль! В жизни-то я с тобой. — Но любишь ты Хьюза. И это, увы, что в спектакле, что в жизни, правда, — вздохнул Мустанг. — Я вас обоих люблю, просто по-разному, — ответил Энви, посмотрев в родной чёрный глаз Роя. — Главное ведь то, с кем я в итоге остаюсь.