***
Мереолеона, помнит их встречу так, как если бы это было вчера. Перед взором львиных глаз все ещё стояла хрупкая фигура с корзинкой малины, хлопая узкими, серо-голубыми глазами. Женщина ещё помнит как в черных, жёстких словно солома волосах в форме птичьего гнезда гуляли лучи солнца бежавшего к ним сквозь листву. Уставшая после боя с десятком диких тигров Вермилион удивлённо приняла высокую, даже слишком, фигуру за дух леса. Та молча, трясущимися руками подняла ее и повела в сторону своей деревни. Выше Мереолеоне на целых полголовы, она была до того худа, что казалось ещё чуть-чуть и сломается. - Это ведь Вы, да? - Девушка дрожащим голосом задала вопрос и прикусила губы. - Ты о чем? - О тех маг-тиграх убитых на перевале в разгар течки... Мереолеона приподняла бровь, а потом фыркнув ответила: - Так вот почему они так бесновались, а я то думала, чего это они забились в толпу и драться лезут. Меня, кстати, Мереолеона зовут, а ты... - Шейла... Просто Шейла. У девушки маленькие, черные, от уже несмывающейся грязи ладошки и юркие пальцы с твердыми мозолями, руки крестьянки. У нее простодушная, глупая улыбка и простое неприметное лицо, с узкими, добрыми, чуть кокетливыми глазами. На таких женятся, таких любят и с ними умирают в один день. Как выяснилось, Шейла держала единственную на всю деревню лечебницу. И была жрицей исполняющей танцы на обрядах поклонения. Мереолеоне понравился лес полный чистой маны, поэтому она решила остаться на некоторое время в деревне Ляпис и потренироваться в более комфортной для человека обстановке. Так, незаметно прошел месяц, а Мереолеона день ото дня просыпалась на твердой койке выделенной ей лесным народом, похожим на эльфов из старых истории. Правда, люди в деревне больше напоминали отщепенцев, не обладавших и мизерной силой способной противостоять хотя бы ей. Ещё странней было то, что Шейла была словно цветок который каждому не терпелось сорвать. Не сказать, что та была милой, ослепительной или уточненной. Девушка была просто красива, с хитрым, завлекающие прищуром серо голубых глаз и гибким, без выдающихся форм телом. Даже незаинтересованная Мереолеона, не могла не задержать взгляда на розовых босых пятках и аккуратных лодыжках. Лисий Гримуар подходил Шейле, как никакой другой, черная, трусливая лисичка обожающая грибы, так думала Вермилион. Девчушка совсем молоденькая, возрастом с ее самого младшего брата была так труслива, что той не удавалось даже контролировать свою ману. Магия, то и дело проникала в ее Гримуар из-за чего, та нередко бегала с черным лисьим хвостиком. Что уж говорить об иллюзиях которые у нее держались не более двух минут. Но одно, Шейла могла точно и безоговорочно, она могла танцевать. Вольная, в степи или в лесу, вся природа словно любила свое дитя что восхваляла духов за обильные урожаи. Вот и сейчас. В темноте глубокой ночи, освященная луной, в огнях горящего костра Шейла в своем лёгком, газовом наряде казалась ещё смуглее обычного. От каждого ее движения в груди будто что-то неистово поднималось выбивая воздух. Словно маленькая искра выскочившая из огромного костра, возмутительно гибкая, словно только разгорающийся язычок пламени. Извивая кровавого цвета шаль, точно плывя по каменистой земле босыми ногами, она гипнотизировала, лёгкой бабочкой пролетая в опасной близости от огня. Янтарные блики на тонкой, хрупкой талии завораживали, заставляли смотреть, всматриваться, желать... Мереолеона непроизвольно сглотнула вязкую слюну. Пытаясь обнять небо вытянула тонкие смуглые руки со звенящими браслетами из маленьких колокольцев и застыла с полузакрытыми глазами. Вдруг, стоило барабанам застучать интенсивнее, словно опьянев от терпкого вина, Шейла раскинула длинные кудрявые локоны в которых блеснули ещё множество таких же колокольчиков, сплетённые в сетку. Флейта зазвучала резче, а Шейла разведя руки закружилась, завертелась словно юла. Подпрыгнула, замедлила темп, топнула ножками, сквозь вырезы прозрачных шаровар выглянули трогательно красные, круглые коленки. Женщины запели, затянули песню, точно обволакивая ею одинокую фигуру. Улыбаясь нежно словно в объятиях возлюбленного, невинная она, непозволительно страстно сгибатся, а руки словно две змейки извиваются отдельно от тела, точно в дурмане она закружилась еще стремительнее, еще сладострастнее. Мереолеона была околдованная столь дивной картиной рука в бинтах потянулась и сорвала сетку колокольчиков со смольных волос. Но Шейла, словно не замечая пропажи продолжила извиваться под несбавляющийся темп музыки, в пьянящем танце. Только торжественный барабан, журчащая флейта, голоса женщин слитые воедино, и одинокая прекрасная фигура кружащая вокруг огромного, горячего костра наполнили туманную ночь. Воздух словно накалился от костра из которого с треском выскочило пару угольков. Все стремительней, все чётче, голоса громче и протяжней, из под алой шали мелькнула пара ядовито жёлтых хищных глаз. Мелькнул угольный хвостик с белой кисточкой. Все словно кричало:Я твоя.
- Это было восхитительно! - Мереолеона с громогласным смехом протянула девушке кружку холодной воды. Смотря на это действо, она наконец поняла почему же все немногочисленные деревенские мужчины так желали юную Шейлу, даже в столице она была бы объектом любви множества юношей. Девушка раскрасневшись, задыхаясь кивнула и большими глотками, жадно выпила предложенную воду. Она хотела чтобы Мереолеона увидела ее в образе богини огня. Страстную, обжигающую, чтобы та поняла, чего же желает сама Шейла. Выпив воду, Шейла приложила указательный палец к губам, потом показав им в сторону леса, босиком на носочках убегая вперёд и звеня своими маленькими колокольчиками. Уже как два месяца Мереолеона жила в Ляписе, каждый день помогая ей и живя под одной крышей. Ещё никогда Шейла не испытывала этих странных, но приятных чувств ни к одному мужчине. Вермилион удивлённо проводила взглядом брошенную кружку и последовала в чащу за черным хвостиком. Когда же она дошла до поляны где впервые встретились с Шейлой, Мереолеона застыла, маленькая лисичка уже стянула прозрачную ткань с плеч и сидела к ней полуоборотом. Любой дурак догадается к чему всё идёт. Худая Шейла, на удивление оказалась мягкой; бедра и талия, маленькая грудь и округлые плечи, все это словно побуждало защищать эту лису. Нетерпеливая Мереолеона разорвала красивые обрядовые одежды. Возбуждение сжигало изнутри, ничуть не хуже лавы. Только бы как можно ближе прижиматься друг к другу. Вермилион сдавленно рычит стягивая последнее, что разделяет их, белье. Целует как и полагается, по хищному, словно пытаясь съесть любовницу, а та и не против, только сильнее льнет к мощному, красивому телу львицы. Хочется ещё больше, но сдерживаются. Ещё не время. Шейла юна и целомудренна, даже страсть не может скрыть ее нервозности. Мереолеона это льстит, поэтому она нежно укладывает Шейлу на колючие травы, хочет пустить шутку про муравьев, но молчит. Руками гладит внутреннюю сторону бедер, ягодицы, мучая, не приступая к главному. Лиса плачет, скулин не выдерживая и хватась за голову и подтягивая к себе, ближе, целует, прикрывая свои глаза. Горячие пальцы, раздвигают влажные складки и нежно начинают ласкать набухший, пульсирующий клитор. Средний и указательный пальцы ласкают вход, лишь очерчивая, но не проникая. Мереолеона прикладывает чуть больше сил, наращивая темп, уже не пытаясь пытается сдержаться. Кусая тонкую кожу на ключицах, сдерживая особенно яростный стон, когда грубые, шершавые пальцы проникают в нее. Судороги схватывают все тело Шейлы, и она непроизвольно с силой сводит бедра, сжимая между ними настойчивую руку, бедра, изгибается в спине с протяжным стоном кончая. Шейла теряется, чувствуя негу. Удивительно приятную и ничуть не пугающую, сон отгоняют губы что начали целовать лодыжки. Мереолеона блестя бесстыжими глазами, гортанно рычит и ухмыляясь на все тридцать два, низким, притягательным голосом шепчет: - Ты же не надеешься что мы закончили?..