Переломы

      Сэль стонет в подушку. Распирающая его изнутри сила буквально давит на ребра, ему кажется, что еще чуть-чуть и она порвет его, наконец вырвавшись на свободу. От этого он часто дышит и сейчас обложил себя всеми мягкими вещами, которые только смог найти в комнате: было ощущение, что это хоть и немного, но уменьшит то давление внутри. А еще его трясет. Трясет настолько, что он цепляется за подушки, чтобы в случае чего не упасть. Опять же, были мысли о том, что от этой дрожи он свалится с кровати.       Внутри что-то торкает, будто это что-то внутри пинает его, и он опять утыкается в подушку лицом и мычит громко и протяжно. Была бы его воля, то он закричал бы во все горло и не заглушал это никакими подушками, но за стеной, в соседней комнате спит Адель. Ему не хочется ее будить…       Одеяло, которым он укрылся чтобы просто было ощущение безопасности, аккуратно снимают с него. Краем глаза он замечает чужую, еще человеческую фигуру и знает, что это не отец, хоть сначала его и кольнула игла испуга. - Валь… - только и успевает произнести он, как по телу опять проходит волна боли и он вновь утыкается в подушку лицом. На этот раз он смог сдержаться и промолчать.       Сзади матрас немного прогибается вниз – на кровать сели или оперлись коленом. Ему это уже не так важно, как когда-то. Вальтор в это время тихо хмыкает и проводит ладонью по плечу юноши, который вздрагивает в момент прикосновения от пробежавшего по коже холода. В некотором роде ему даже жалко Сэля: такие гордые мальчики-со-стержнем рождаются не так часто и еще реже они попадались ему на глаза. Тем более, с ним действительно было настолько интересно, что от него загоралась не только душа… - Осталось совсем немного до того момента, как я смогу в тебя вселиться. Потрепишь ради меня? - шептал он, проводя по холодной коже Смита. - Тем более, до этого ты ждал шестнадцать лет, так что считаные минуты для тебя ничто.       В его глазах Вальптор видел полную готовность и убеждение, что это должно случиться. Такое было всегда: сосуды всегда убеждены, что для этого они и были рождены, что это их истинное и единственное предназначение. Внезапно Сэль вновь уткнулся в подушку и замычал, после чего закашлял. Этого было практически не слышно, что хорошо, но сам факт этого… - Что такое? - спрашивает Вальтор, одновременно с этим проводя по одной из царапин, которая была частью звезды, и возвращаясь в свою демоническую форму.       Сразу начав вслушиваться, он понимает причину проблемы. Было практически не слышно, все же между ними была еще одна комната, но даже при этом это могло повлиять на сосуд, что, собственно, и произошло. - Папа молится перед сном, - хрипло произносит Сэль, отрывая голову от подушки. В его горле чертовски сильно дерет, а на губах остался привкус крови.       Впрочем, и на подушке, когда-то белой, теперь находится красное пятно, которое немного растекается по наволочке, но быстро перестает это делать. Края у нее рваные, но такие красивые, пусть этого практически не видно в ночном свете. В последнее время кровь привлекает его все сильнее, от ее вида в груди всегда разгорается интерес, так что и сейчас он завороженно смотрит на это пятно, аккуратно проводя кончиками пальцев прямо по ее краю и чувствуя, как текстура ткани немного поменялась от ее нахождения на ней. Теперь в этом он находил для себя какое-то эстетическое удовольствие, можно сказать даже манию. Устало опустив голову назад на подушки, Сэль вновь утыкается в нее лицом и кашляет так сильно, что было ощущение, будто его легкие вот-вот выйдут из его организма. Крови на белом фоне прибавляется, а последние слова молитвы, которую он так не хотел слышать, эхом отдаются в голове. После наступает тишина и он уже не слышит звуков из комнаты родителей. Вот бы так было всегда…       Руки Вальтора на его плечах уже не кажутся такими уж противными, как это было в их первые встречи после того, как он открыл ему личину, а наоборот, хотелось, чтобы они были на них все то время, пока это возможно. Только в эти моменты он чувствовал то самое тепло, без которого человеку не прожить даже если он живет в самой теплой стране и носит самую теплую одежду. Без него уже было тяжело жить, все было чем-то не тем, а на жизнь в эти моменты будто накладывали серый фильтр и Сэль чувствовал себя как выжатый лимон. Была бы его воля, то в эти дни он даже не вставал бы с кровати, но увы, у него была школа, в котрую он обязан ходить, семья, перед которой он обязан быть все тем же веселым и жизнерадостным Сэлем Смитом, и друзья, перед которыми он тоже был обязан улыбаться и вести себя так, будто и нет сзади него никакого демона. Будто за ним и не следит ворон, на котрого он во время уроков смотрит через окно. А ворон смотрит в ответ довольно осознанно, кивает и тем самым дает знак, что хозяин придет и сегодня.       Сэль не знает, как долго это длится, уже и не помнит толком. Все началось вроде бы в двадцатых числах октября, но сколько с того времени уже прошло дней? Он не знает: числа в календаре зачеркивает, не замечая даты, в школе даже и не ставит ее, несмотря на то, что в тестах просят это делать, а голос диктора по радио или ведущего по телевизору теперь настолько мутный для него, что похож на белый шум. Впрочем, и не важно, сколько времени на самом деле прошло, ведь все равно ощущение, будто это все длится уже, наверное, год, прочно засело в его голове и не желает отпускать. Да и он не хочет отпускать. Мысль о том, что это длится так долго и что он такой молодец, раз терпит так долго и сумел не показать истину хоть кому-то, неизмеримо радует.       По телу в который раз проходит волна, от которой все тело замирает от боли на несколько секунд, и он тихо выдыхает через плотно сомкнутые губы. Эта боль будет отдаваться еще несколько минут, а сейчас кажется, что она забралась даже в кости, разрушает их, с самой середины дробит их на мелкие-мелкие кусочки. От нее на глаза даже выступают слезы, но их быстро убирает с лица чужая, довольно широкая и сильная рука. И в этих руках так спокойно, что он невольно льнет к ней, подставлет под ее прикосновения щеки. Какой же он теперь противный…       Хозяин рук же берет его под ребрами совсем аккуратно, со всей своей возможной мягкостью и осторожностью поднимает его с кровати и усаживает себе на колени, прижимая к себе немного похудевшее тело. Причем делает он это так медленно и сосреготоченно, что со стороны кажется, будто это и не мальчик в его руках вовсе, а фарфоровая, очень ценная кукла. И оно понятно: кожа Сэля побледнела, стала более синей от проступающих на ней вен, а его черты стали более резкими и тонкими от того, что на фоне всех пережитых событий, он скинул примерно пять килограмм. Ну, это ничего, еще вернутся.       Не имея больше сил, Сэль роняет голову на плечо Вальтора и глубоко вздыхает, готовясь к новой волне боли. Он уже чувствует, как подходит его конец, как смерть своими холодными руками цепляется за его ноги и ползет по ним вверх, к сердцу и душе. Или как еще обяснить холод в них… Мышцы вновь напрягаются все разом, тело сводит болью настолько, что болят даже кости и сжатые как можно сильнее зубы. От всего этого его отвлекает лишь прикосновение его… Хозяина? Да, уже давно его хозяина. Вальтор поднимает его голову за подбородок двумя пальцами и смотрит так нежно, что желудок скручивается в один тугой узел, а в горле пересыхает. Так, наверное, даже мама не смотрела на него и от этой мысли тяжело дышать.       К его лицу нагибается так быстро, что он не успевает заметить, когда его губы накрыли чужими и впились в них как в запретный плод. Сэль почувствовал, как сердце забилось сильнее, мысли поплыли, а от наконец полученной близости тело затряслось. Захотелось еще раз, но на этот раз еще сильнее отдаться ему. По этой причине он вновь припадает к губам Вальтора, как только тот разрывает поцелуй. И уже все равно на сильный запах сигарет, на обжигающий жар тела и на когти, которые царапают его тело. Боль от них почти не чувствуется, ее наоборот хочется чувствовать еще и еще. Ну, и сейчас он возмещает эту боль близостью с хозяином, которую так хотел все это время.       Вальтор утробно рычит от удовольствия, а иероглифы на его теле вспыхивают слабым светом. Уронив Сэля назад на кровать, он нависает сверху, хватая одну его руку за запястье, а вторую примерно в середине предплечья. Он с силой кусает его в шею, чувствуя при этом дикое удовольствие, отдающееся внизу живота. Не думая, он покрывает всю шею следами от укусов, которые вмиг начали алеть, а на некоторых даже выступила кровь. На удивление, на это мальчик ничего не сказал, он даже не пискнул, хотя в прошлый раз открыто сопротивлялся этому и прикусывал губы, чтобы не закричать от боли. В этот же раз он молча лежал и лишь прикрыл от удовольствия глаза, в которых плескались непонятные демону эмоции. Быть может, это радость от того, что он смог доставить хозяину приятное, но… Теперешний Сэль ему совсем не нравился. Хотелось видеть того мальчика-со-стрежнем,получать сопротивление своим действиям, а не играть с послушной собачкой, которая готова все сделать ради получения похвалы. Он, что, уже скучает по нему? Такого не должно быть!       Злясь на самого себя, Вальтор хмурится и, сам этого не замечая, усиливает хватку на руке Сэля. Тот пару раз пытается вырвать руку, мычит от боли, но возвращает в реальность демона совсем не это, а хруст, с которым ломается запястье. Он сразу вздрагивает и перестает держать его так сильно, что позволяет юному Смиту быстро уткнуться лицом в целую стопку подушек и закричать в них. Вышло так тихо, что навряд ли этот крик можно было услышать на другом конце комнаты. Умеет сдерживать боль… - «Исправлю, когда буду в его теле,» - думает Вальтор, проводя по месту перелома кончиками пальцев и практически не касаясь кожи сосуда. Он может вылечить его хоть сейчас, но делать это не хочется, лишь наблюдать за отражающейся на лице мальчика болью.       Когда Сэль, дрожа от боли, отнимает лицо от подушек, Вальтор вздрагивает. Он смотрит на него с той самой ненавистью, с которой смотрел раньше, что кажется, будто он прежний сейчас вернулся и теперь нужно будет проходить весь нужный путь заново. Но теперешний Смит лишь недовольно хмурится, вытирает выступившие на глаза слезы боли и молча смотрит на него все с той же ненавистью, но не говоря ему ничего. Прошлый высказывался даже на счет обычных укусов или щипаний за ухо. Захотелось вернуть все назад и найти себе новый сосуд, но нельзя поддаваться слабине и этим людским чувствам под названием любовь, нужно закончить начатое. Ради захвата сказочной нечисти и ее псевдо-мирка,ради восстановления положения в Аду. И чтобы Люцифер наконец перестал слать ему эти глупые письма, в которых уже которое столетие шутит о сложившийся ситуации. Да, ради этого можно и Вселенную захватить, если понадобится.       Вальтор нежно проводит ладонью по щеке Сэля, пытаясь показать свое сожаление, вытирает большим пальцем вновь выступившие на глаза слезы. Вот вроде бы и не должно это вызывать такие эмоции, учитывая его фетиши, а самому тоже больно так, будто это ему сломали руку. - Сам виноват, - только говорит он, смотря в ореховые глаза мальчика. Причем его голос звучит так строго, что тот напрягается и отворачивается назад в подушки, пряча и глаза.       Вальтор устало выдыхает и ложится на него, совсем не обращая внимания на тихое мычание. Оно опять заводит, но сейчас он лишь аккуратно запускает руку в пышные, холодные волосы Сэля, начав перебирать их. Выдыхая ему в щеку, он неумелыми движениями, пытаясь не упасть с узкой кровати, отполз немного назад и слабо прикусил кожу на его челюсти. После этого Смит отмер и, вздрогнув, слегка повернул голову в его сторону так, чтобы была видна лишь одна половина лица. Потом он опирается здоровой рукой в плечо демона и надавливает на него, без слов прося не наваливаться на него так сильно. Тот слушается и привстает на руках, давая сосуду больше места.       Сэль медленно разворачивается, ложась на спину и стараясь не тревожить сломанную руку. Окинув задумчивым взглядом лицо Вальтора, он провел здоровой ладонью по одному из иегроглифов на шее демона. При этом он практически не касался его, а в конце и вовсе проводил пальцами уже над ним: либо рука устала быть в таком положении, хоть и не должна была, либо он все же растратил всю свою смелость из-за этого подчинения ему и теперь боялся даже прикоснуться к нему и сделать больно. - Хозяин, можно попросить вас кое о чем перед тем, как это все закончится? - тихо спрашивает он, кладя ладонь на темную щеку и проводя по ней большим пальцем. - Смотря на то, насколько глобальна и сложна твоя просьба, - отвечает ему Вальтор, положив свою ладонь поверх его ладони и слабо сжав ее. - Скажите,что вы меня любите.       Вальтор вздрогнул, сжимая хватку на ладони. Сейчас он сказал это настолько твердо, а глаза были полны прежней серьезности и строгости, что он был готов поклясться всем, что он имел и всем, чего достиг, лишь бы сказать, что сейчас это был тот самый Сэль, который был раньше, до возникновения сильной привязанности к «хозяину». Смотря прямо в ореховые глаза, которые вновь наполнились туманом немонимания, вновь стали будто пьяными, он сглотнул, пытаясь забыть эти слова, которые все еще звучали в его голове так же, как несколько секунд назад. - Я… - хрипло начинает он, а после кашляет, прочещая горло. - Я тебя люблю. И буду скучать по тебе.       Взгляд Сэля теплеет, он слегка отворачивается в сторону, все еще не собираясь вырывать свою руку из руки Вальтора, а уголки его губ слегка вздрагивают, тянутся вверх. Щеки же слегка покраснели, а дрожь будто отсутпила и ему стало легче. Даже боли не накатывали во время их разговора, что странно… Он аккуратно положил вторую руку на спину демона, пару раз хмурясь от боли и грузно выдыхая, чтобы сдержать рвущийся наружу крик боли, а после поводил плохо функционирующей ладонью по его горячей коже. Кисть была обездвижена, но пальцы еще немного, но работали, так что он вполне мог сделать хоть что-то. Вытащив здоровую руку из ладони демона, он запустил ее в его темные волосы, кладя ее на макушку и только после этого с невероятным усилием привставая к нему и целуя в искусанные губы. Вальтор сразу же подхватывает его под лопатками и плечами одной рукой, чтобы тот не упал и не навредил себе еще сильнее. Он уже знает, что мальчишка этот с сюрпризами, мало ли что он сейчас выкинет.       Сэль тихо стонет в губы демону, сжимет ладонь на его макушке и, кажется, даже выдирает несколько волосинок. Ну и ладно, они бы рано или поздно и так бы выпали. Смит делает все быстро и Вальтор не успевает даже поймать момент, когда он уже не целует его, а с грустью смотрит в его алые глаза, при этом находясь так близко к лицу демона, что в собственной радужке у него отражается эта самая краснота, подобно горящим уголькам в кучке веток молодого орешника. - Значит,еще встретимся… - с необъятной грустью шепчет Сэль, а после невесомо прикасается губами к кончику носа Вальтора. - Я вас хочу. Но нельзя. - Я тоже, и ты не представляешь, как сильно.       Вальтор устало вздыхает. По иронии судьбы, он получил то, чего давно хотел в самый неподходящий для этого момент. Мальчик-со-стержнем готов ему довериться, отдать себя, но то ли от того, что это сам демон был таким тупым в прошлом и решил не брать его, несмотря на множество возможностей к этому, то ли от того, что это просто сам Сэль был таким колючим, что получить его хотелось только приласкав, но они этот момент дружно упустили. Идиот он, что сказать. Пусть и демон, но идиот. И даже больно как-то на сердце становится от понимания факта, что эти три заветных слова сказал не Сэль Смит, настоящий Сэль Смит, а его личина, сформировавшаяся во время подготовления его как сосуда, во время которой он чувствовал и чувствует до сих пор в Вальторе сильную потребность. Даже прощения попросить у него хочется, да только не поймет он нихера, улыбнется по доброму и опять скажет что-то наподобие «Ну, хозяин, вы не виноваты, это все обстоятельства. В этом нет вашей вины.». И даже сейчас, от одной только мысли об этих словах стало тошно, что уж говорить о образе, появившемся в его голове. От него затошнило сильнее.       Сэль замечает, как тот поникает, и прижимается к Вальтору сильнее, все еще поддерживаемый под спиной. Дыша в шею демона, он вдыхает слабый запах пепла и сигарет, порой прижимаясь носом к самой коже и немного обжигая об нее кожу на нем. Хорошо, что не сильно. Усмехнувшись, он быстро, но сильно прикусывает кожу на шее демона, заставляя того вздрогнуть. - Ты что делаешь? - шипит тот, поведя «раненным» плечом. - Ну,вам же это нравится, - ехидно отвечает Сэль, после проведя языком по месту укуса, извиняясь. - Так нравится, что вы регулярно портите мне состояние шеи. - Это другое.       На эти слова Вальтору лишь мило фыркают в стык плеча и шеи, а после кусают и его. Грузно промычав, демон все же отпустил Сэля, чтобы хоть немного сохранить свое тело в безопасности. Тот хоть и цепляется за него как может, но все же падает назад на кровать, весело улыбаясь. И с чего вдруг в нем проснулось это детское желание поиграть? - Я могу исповедаться перед смертью? - на удивление серьезным, прежним тоном произносит Сэль, смотря прямо в его глаза, а после вновь утыкается в подушку и кашляет. Тело вновь задрожало. - Тебе плохо от… - Ну,тогда я просто расскажу о своих грехах за последнее время, - от его голоса Вальтор впадает в ступор. Вот вроде бы и перед ним сейчас ледит сосуд, но он готов поклясться, что это прежний Сэль, пусть и немного похудевший.       Смит в это время хрипло дышит, сдерживая кашель, и тяжело сглатывает. После он провел языком, на котором и не было свободного от крови места, по таким же испачканным в свежей крови губам. Его лицо было немного грусным, а пальцы слегка сжимали подушку и лежащее рядом с ним одеяло. Он вздохнул и поднял свой взгляд на каменное лицо Вальтора, на котором застыло серьезное, немного хмурое выражение. Будто из него сделали статую из темного темного гранита и поставили к нему на кровать… Он даже не дышал, настолько был сосреготочен. - Мне плохо от упоминания, - Сэль сглатывает, пытаясь избавиться от неприятного ощущения жажды в горле, и тем самым пропуская необходимое слово. Впрочем, его и так понимают. - Но рассказать тебе никто не запрещал. Тем более, ты у нас демон, тебе такие вещи в радость.       Вальтор резко вдыхает, отмирая, и пару раз встряхивает головой. Он все еще не может поверить, что его просят о таком, но, к собственному удивлению, он готов это сделать. Нужно же исполнить последнее желание перед смертью, мальчику это будет только в радость. Да и что-то внутри подсказывало, что если он сделает это сейчас, то облегчит себе работу в будущем. Сэль наверняка обидется и будет мешать ему даже видом своего надутого, но очень милого личика, а это уже будет его напрягать и задерживать. - Можешь, - он буквально выдавливает из себя слова и в качестве награды кладет ладони на ребра Смита. Они довольно манящие, да и прикосновения здесь не будут мешать мальчику. - Ммм, я украл у моей сестры тональник и тинт, когда моя кожа начала синеть, - задумчиво начинает Сэль, кладя руки на плечи нагнувшегося к нему Вальтора. - Они все еще лежат где-то в недрах шкафа… Я нагрубил Сойеру и сказал, что не хочу его видеть, хотя он просто позвал меня гулять… Я плохой человек. - Нет, ты довольно хороший. - А я говорю, что плохой. Хм… Вчера я «случайно» порвал мамины рабочие документы, испортил несколько папиных икон, и виноватой выставил Адель. Сегодня чуть не воткнул учителю истории ручку в горло. Представлял, как жестоко убиваю девочку, которая просто задела меня плечом.       Вальтор задумчиво выдохнул и от скуки стал водить ладонями по ребрам Сэля. Ему было не очень интересно то, что он делал и что представлял. Повышенная агрессивность у мальчишек была нормальна при становлении сосудом, так что это его особо не удивляло. А Смит все говорил и говорил, и было видно по его глазам, как ему становилось легче от того, что он рассказывает об этом хоть кому-то. На все ушло минут пять, не меньше, и к концу он уже успел впасть в довольно сильные раздумья, из которых его вывело лишь прикосновение к макушке. - Ты не так сильно виноват во всем этом, как думаешь, - произносит Вальтор, смотря на ключицы сосуда. - Не слушал ведь. Но все равно спасибо…       Голос Сэля тихий настолько, что его невозможно услышать даже в ночной тишине. Тот устало откидывает голову на подушку, начинает дышать более глубоко и убирает руки с Вальтора, положив их по бокам. Было видно, что тот устал, причем довольно сильно. - Мне опять холодно.       Вальтор устало вздыхает. Он знает, что происходит и что это значит. Он перестает улыбаться, как прежде, и в последний раз проводит кончиками пальцев по груди Сэля, спускаясь к животу. Мысль, что это наступает так быстро, просто не укладывалась в голове. А раньше желал, чтобы это произошло поскорее и он наконец-таки захватил этот проклятый мир Нечисти. - Переворачивайся, - только и говорит он, прочищая горло.       Было видно, как ему было трудно сделать это. Движения Сэля были очень медленными и неаккуратными, а руки дрожали от усталости и боли, так что в конце он падает на кровать и больную руку. Хорошо, что при этом он уткнулся в подушки и смог вскрикнуть, чтобы уменьшить боль.       Вальтор задумчиво провел по царапинам на спине Сэля, слегка выступающими, но довольно тонкими. Сегодня все закончится, сейчас все закончится. Уже можно с полной уверенностью сказать, что это все он делает в последний раз: в последний раз смотрит в ореховые глаза, в последний раз чувствует прикосновения мальчика на себе, в последний раз слышал его голос, полный издевательских ноток, в последний раз получал в свой адрес такие смелые высказывания, полные сарказма, которые мог придумать только он. И это все относится именно к душе Сэля Смита, ведь, если подумать, себя он увидит в его теле через зеркало, а голос услышит как только захочет этого. Скучать он будет по стержню в теле, который все земные почему-то зовут сильным характером. Но это стержень, не более того. - «Слабак. Сентиментальный, ничтожный слабак,» - ругает самого себя Вальтор, одноверменно с этим садясь с кровати на пол.       Сэль дышит медленно и глубоко, на его губах застыла улыбка, а глаза смеются и горят необъятной верностью хозяину. Его перестало волновать все на свете, на душе больше нет того камня, который мучал его все время и он с уверенностью может сказать, что да, это время, в которое он может позволить себе умереть. Да, довольно рано, но все его пути заканчиваются тут. Он ведь… Был для этого и рожден, невелика потеря. - Мы с вами еще определенно встретимся, - хрипит он, чувствуя, как дышать становится тяжелее.       Он начинает хрипеть при каждом вдохе и выдохе, силы покидают его тело, но смотря на Вальтора, он улыбается, причем как всегда лучезарно, заражая своим настроением и демона. Тот улыбается в ответ и хлопает его по плечу. И даже не успевает заметить, как Сэль перестает дышать, застывает в одной позе, а глаза потухают, истратив все эмоции.       Вальтор устало вздыхает, проверяет жив ли он, сжимая место перелома, а после кладет ладонь на пентаграмму, напоследок целует того в шею и возвращается в прежнее положение. - Еще встретимся, - говорит он, вставая с подушек и потягиваясь.       Перелом нужно залечить, а царапины вот-вот пропадут. Подрываясь с кровати, Вальтор быстро подходит к шкафу и начинает перебирать одежду на вешалках. Мара уберет все следы его присутствия здесь, никто и не догадается, что сегодня происходило что-то страшное. И стоит сказать ей про косметику в шкафу.       Хм, эта жилетка и правда хорошо сидит. ***       Книга закрывается так резко, что Адель еле-еле успевает убрать руку с ее страниц. Она вытерла слезы грязным рукавом, немного пачкая лицо. Нет, Сэль не мог умереть. Эти мысли просто не укладывались в ее голове, в это не хотелось верить. Почувствовав на своем затылке пристальный взгляд, она резко обернулась, выхватывая свой кинжал из специального крепления на ремне юбки. Он стоит сзади, оперевшись об косяк двери и загораживая вход. Только сейчас она замечает, насколько сильно он изменился. Взять хотя бы глаза, они теперь не такие жизнерадостные… Живые…        Она направляет кинжал на него, пытаясь стать опаснее на вид, сжимает его двумя руками, которые даже так трясутся от страха. Шмугнув носом, она смаргивает выступившие слезы. Это не ее брат. Кто угодно, но не Сэль.