под дождем

       пустота.        без конца тянущаяся пустота в сердце.        жадная голодная пустота, пожирающая и отнимающая у ее владельца с каждой секундой все больше эмоций и чувств, оставляя лишь только самое горькое, самое негативное, что ей самой, видимо, кажется совсем не приятным, пресным на вкус.        в таком состоянии аркадий пребывает уже достаточно долгое время.        из эмоционального, вспыльчивого, но при этом до боли смешного ублюдка он превратился в апатичную холодную куклу, которая уже не источает того страстного огня, чьей энергетикой раньше горел младший. даже его звонкий, высокий, полный контрастов голос, которым неосознанно восхищался молдаванин, будто сошел на нет, переходя в еле слышимый равнодушный шепот, больше не выдающий никакой ни радости, ни негодования, даже той же тоски или грусти.        причина? да хоть пристрели, лишь один черт знает. нет, конечно, у этого настроения есть на то свои объяснения, оно не началось просто "по щелчку пальца", это было бы слишком глупо. скорее, возможно, виноваты во всем сомнения, что, по правде, преследовали аркадия всю жизнь, просто в этот момент, в конце концов, одолели его.        сейчас они идут вдвоем, по безлюдной ночной улице, и мокану хотелось раз за разом ворчливо бормотать себе под нос, проклинать погоду, ведь ещё сегодня утром было тепло и солнечно, без намеков на всякое дерьмо, а сейчас они идут под неистовым ливнем, промокшие до ниточки, ведь никто из них, разумеется, не додумался взять с собой зонт. и хотя ладно еще марин, что решил надеть черную футболку с темно-зеленой кожаной курткой и темно-синие брюки, однако второй шел почти что голый, в одной белой футболке, что от воды прилипла к телу, и в рваных джинсах.        никто. между ними никого нет. только давящая леденящая тишина. эта пустота.        и они, несмотря на то, что пара, даже не держатся за руки, идут, соблюдая дистанцию, ведут себя как совсем чужие люди. нет, они не поссорились, причиной, скорее, была та самая напряженная, но при этом актуальная тема, о которой оба умалчивали. состояние аркадия.        мармок правда старался ему помочь, спрашивал, предлагал помощь, проявлял большую ласку и заботу, стремясь как можно больше оградить младшего от его же мыслей, "хватая за запястье и таща за собой к свету".        хотя... может, ему и не нужен этот свет? может, он сам хочет жить в бездне, утянув за собой старшего?        тем временем, дождь не давал намека на концовку, стремительно летел вниз, обрушиваясь со всей силой на двоих, беспощадно не оставляя ни сухого места на теле. однако, бежать от ливня уже было бесполезно, как и пытаться от него укрыться, так что друзья даже никуда не спешили, спокойным шагом, каждый наклонив голову (ибо из-за дождевых капель, ударявшихся в лицо, было просто невозможно нормально смотреть вперед), ковыляли к дому.        и когда они уже приближались к родной многоэтажке, а до подъезда оставалось несколько метров, вдруг один из них, аркадий, спотыкается на ровном месте. попытки удержать равновесие тщетны, и парниша с кратким "блять!" валится на асфальт. приземляется прямо в лужу, на ладони и колени, мгновенно раздирая на них кожу.        марин слышит из-за спины шум воды и всплески, а также чужое проклинающее бормотание, отчего оборачивается и созерцает перед собой лежащего в нескольких метрах, прямо посередине дороги аркашу, мало того, что мокрого, так еще теперь и очень грязного, по крайней мере, с некогда белоснежной футболкой точно можно было попрощаться. — ты как? — у мокану все сжимается, когда видит, как сам упавший морщится и весь съеживается от боли, и уже хочет подойти, помочь встать, но выпадает в осадок, когда тот, вместо того, чтобы предпринять хоть какие-то попытки подняться, лишь расслабляется и переваливается на спину, вновь плюхается в лужу, раскинув руки и ноги звездочкой и сокрушенно вздыхая.        марин бросает растерянный и полный непонимания взгляд, ибо правда не понимает, что творится в голове у этого паренька.        а аркаша, вопреки привычному поведению, вдруг улыбается развязной блядской улыбкой, прикрывает намокшие глаза и смиренно лежит, не шевелясь, чувствуя каждую упавшую ледяную каплю воды, слушая, как потоки дождя набатом стучат по бетону. и ему было плевать, что он, абсолютно мокрый, со жгучими ранами, валяется посреди дороги в большой грязной луже, словно старый бомж. он себя тогда почувствовал по-необычному кайфово, словно выпал из мира, и все вокруг перестало существовать и вообще иметь хоть малейшее значение.        вот только подозревает, что всю эту эйфорию в скором времени прервет мокану, что стоя над другим и глядя сверху вниз, с насмешкой кинет: "ты долбаеб? совсем делать уже нехуй? вставай давай, домой пошли" или что-то похожее, а потому уголки губ слабо опускаются вниз, а брови идут к переносице, выстраивая довольно серьезную и сосредоточенную на чем-то рожу.        и вот только сейчас, кажется, молдаванина осенило.        осенило, что, возможно, аркадию и вовсе ненужны все эти "руки помощи", погони от мыслей и так далее. а что, если он, наоборот, желает упасть на дно, даже глубже, и лишь ищет себе путника, что, такой же, вдохновленный глубиной, смог бы скрасить это путешествие? да, рассуждения звучат странно, нелогично, неправильно, но оттого и вернее доводы. какой бы нормальный адекватный человек не посчитал валяние ночью в луже до жути странным и безумным поступком? аркаша признает себя безумцем и не пытается этого исправить, напротив, закрепляет за собой это клеймо.        потому молдаванин и улыбается своим выводам, внутренне гордится, что разгадал одну из загадок джохана (хотя тот и не думал давать ему каких-либо загадок), на пару шагов отходит от тела и сам валится рядом.        слышится шумный всплеск воды, и аркаша удивленно раскрывает глаза, будто не веря. смотрит боковым взглядом и замечает такого же развалившегося рядом мужчину, и растерянность сотрясает все тело. — ты...? — что? не одному же тебе лежать, — глаза в глаза. аркадий лишь в смятении молчит, замерев и, казалось, не в силах промолвить и слова, хотя потом все же бросает: — но... почему? это же ненормально, — синие глубокие глаза наполнились блеском, которое вдруг азартно заиграло детским любопытством. — возможно, — отметил мокану, переводя взгляд на небо, что было заполонено тучами, с которых с новой силой обрушивался дождь, — но от того не веселее? — что ты имеешь в виду- — аркаш, — однако марин более решительным голосом смеет перебить друга, вдруг вновь осматриваясь на него. два взгляда: один до жути потерянный, другой до жути уверенный, — если ты падаешь в пропасть, то я буду падать с тобой.        слова врезаются с сокрушительной силой, словно кинжал, проходят насквозь. аркаша пару секунд глядит на марина в полном изумлении, но потом вдруг почувствовал, как в сердце начало что-то вновь разжигаться с такой же когда-то утерянной страстью и силой, заставляет трепетать от восторга и чувствовать себя на седьмом небе.