Её лучший друг

Мы с Дан И познакомились, когда ей было пять лет, а мне — шесть. Тогда мы с отцом только переехали в другой город после смерти матери, я сидел на крыльце, и мне было невыносимо одиноко, хоть тогда я этого и не понимал. Время от времени я тоскливым взглядом смотрел на группу детей, играющих в мяч неподалеку, но вскоре вышеупомянутый прилетел к моим ногам. От толпы отделилась маленькая девочка с причёской-горшочком и намерением забрать беглеца. Вопреки моим ожиданиям, когда мяч снова оказался в её руках, она не ушла, а уселась рядом на крыльцо, бесцеремонно положив игрушку ко мне на колени. — Привет, меня зовут Дан И, но для тебя Хам Дан И. Она протянула мне руку для пожатия, как будто на самом деле была старше её настоящего возраста. — Ын Хён. Можешь звать меня «оппа». После этих моих слов она надулась, как хомячок, и я еле сдержал смех, боясь ещё больше разозлить её — такую милую, щекастую, с чёлкой, практически закрывающей глаза. — ...Ын Хён-оппа, мы можем быть друзьями? — Конечно, мы можем. — Класс! Приходи завтра к нам в гости, Ын Хён-оппа, я живу вон в том доме! Она показала, где находится её обитель, и убежала, сверкая пятками и улыбкой. Я посидел ещё немного и зашёл в дом. Отец, как и ожидалось, обратил внимание на то, что я улыбаюсь впервые за долгое время, так что я рассказал ему о знакомстве со странной девочкой, живущей по соседству. Естественно, он посоветовал мне принять приглашение, ведь это отличная возможность для меня завести друзей. Когда я пришел к ней на следующий день, Дан И была действительно счастлива и её улыбка сияла, будто солнечный лучик. — Ын Хён-оппа, ты всё-таки пришел! Ну да, как ты мог отказаться от этого приглашения, это было бы очень глупо с твоей стороны — потерять меня. Проходи, я познакомлю тебя с мамой и папой! Казалось, мы с ней были созданы друг для друга: любые наши интересы оказывались общими, так что мы очень быстро сблизились. Когда началась школа, вместо «Ын Хён-оппа» она стала гордо звать меня «сонбэ», и от этого становилась ещё милее. Конечно, учеба так же означала то, что мы будем реже встречаться. Каждый раз, когда Дан И отказывалась идти гулять со мной в пользу кого-то из её одноклассников, ревность накатывала на меня жгучими волнами. Тогда я думал, что это просто из-за того, что она мой первый друг, но вот мне уже восемнадцать, и я десять лет был тайно влюблен в свою лучшую подругу. Когда Дан И была в девятом классе, у неё появился первый парень. Тогда она постоянно отказывалась гулять со мной под предлогом репетиторства по математике, а потом внезапно пришла ко мне домой со своим бойфрендом, чтобы нас познакомить. Что же.. это было в некоторой степени больно. Безусловно, я был рад за подругу, которая нашла своё счастье, но не от всего сердца. Спустя пару месяцев она рассталась с этим парнем и прибежала плакать у меня на плече, а ещё через месяц уже нашла нового. Тогда началась череда непродолжительных отношений Дан И, после которых она всегда выливала мне душу. Ладно, я ушел от темы... Всего три месяца назад ей исполнилось семнадцать: такой очаровательный возраст, когда пора начинать задумываться о будущем, зависать в библиотеке, готовясь к экзаменам вместе с друзьями, предаваться мечтам о вечной любви с идеальным мужчиной, – я выдержал короткую паузу, – и мне жаль, что моя драгоценная подруга никогда не пройдет через это всё. Сегодня, выпуская из своих рук этот цветок, я также навсегда выпускаю её из своего сердца и воспоминаний. Нежная коралловая лилия, напоминающая своим цветом любимый блеск для губ Дан И, сделав в воздухе грациозный пируэт, опустилась на крышку гроба. Я постоял пару секунд и сошел с трибуны, слившись с толпой скорбящих. Последние рывки лопаты, и всё было кончено. Бездушный кусок камня, возвышавшийся над землёй, гласил: ‘Здесь покоится Хам Дан И, павшая жертвой любви. Спи с миром.’ Забавная фраза — павшая жертвой любви. Будто любовь виновата в том, что она вдруг начала встречаться с неуравновешенным парнем, убившим её в порыве глупой ревности. Тихо хмыкнув, я натянул чёрное пальто выше, на голову. Начинался дождь, размывая землю на недавно закопанной могиле, дабы та побыстрее слилась с тоскливым пейзажем городского кладбища. Я чувствовал, как вместе с этим смываются и последние двенадцать лет моей жизни. Глядя на небо, я знал, что снова смогу улыбаться. Завтра. Или когда-то ещё. Главное, что в этот раз без неё.