Его нежные руки

Он улыбается ей и говорит что-то ободряющее и теплое. Его руки скользят по щекам, смахивают набежавшие в уголках глаз слезы и так надежно, так бережно прижимают к себе. Люмин смаргивает остатки ночного кошмара и утыкается ему в плечо. Итэр теплый, сильный, надежный, рядом с ним не страшны ужасы ни одного из миров и ужасы собственных снов. Рядом с ним Люмин чувствует себя собой. Настоящей. Целой. Живой. Рядом с ним… «Мы развесим везде объявления, почетный рыцарь». «Никто не видел этого человека, путешественница». Люмин стоит среди людной улицы с тянущим в сердце одиночеством и смотрит на бумажки с бесцветным описанием. Светлые волосы, заплетенные в длинную косу, глаза цвета расплавленного золота или самого сладкого цветочного меда, теплые и нежные руки, за которыми сила ее брата, его мягкий взгляд и доброта ― ничего из этого нет в безликом тексте, только сухие факты. Кто-то видел? Нет. Люмин тоже давно уже не видела, но знает ― еще здесь. Не ушел никуда без нее. Итэр не может ее покинуть, они связаны неразрывно, они ― одно целое. ― Брат… Люмин стискивает кулаки и смотрит на бескрайние просторы этого мира, который она ненавидит всей душой. Раскидистые деревья Ли Юэ, ветреные долины Монштадта, соленое Облачное море, ведущее к Иназуме ― она не видела пока всего, но и того, где была, достаточно, чтобы понять: она здесь чужая, лишь инструмент для достижения чьих-то целей. Она способна им помочь, они ей ― нет. Никто не способен. Никто кроме Итэра. ― Я найду тебя, брат. Люмин шепчет это, как мантру, всякий раз, когда выгоняет Паймон из покоев и остается одна. Найду-найду-найду. Она засыпает с его именем на губах. Повторяет всегда, когда не в силах справиться с тем, что встает перед ней, когда кажется, что мир сожрет ее раньше и проглотит, не подавившись. Люмин не может здесь умереть. Нельзя. И она преодолеет все, чтобы встретиться, но… ― Я уже закончил свое путешествие по этому миру. Закончи и ты его. Люмин смотрит и не верит своим глазам. На ее стороне Ли Юэ и Монштадт, на ее стороне адепты и архонты, влиятельные лица и рыцари. Но она отдала бы все, лишь бы ступить в портал за братом и поймать его теплую руку. ― Итэр… Итэр! Люмин этой ночью кричит в подушку, воет и что есть силы бьет по матрасу кулаками. Столько месяцев поисков, столько исхоженных дорог, и она посмела ошибиться стороной, не смогла догнать единственно дорогое и важное. ― Люмин… ― Паймон пугливо стучится, но Люмин посылает поток воздуха в ее сторону. ― Уйди прочь! ― Люмин кричит зло, смаргивает слезы и заряжает в ладони анемо энергию. Паймон пищит и захлопывает за собой дверь. И в этой комнате, как и в этом мире Люмин снова одна. Она не смыкает глаз до утра. Она ворочается на кровати, на смятом одеяле и подушках, думает, проклинает всё и снова чувствует, как разбивается вдребезги внутри. Она не ощущает себя живой и целой, она не ощущает себя собой без мягкого взгляда и рук, так бережно прижимающих ее к себе. Люмин забывается на рассвете в беспокойном сне: снова и снова бежит к порталу, когда тот захлопывается за светлой косой брата. Она бежит по сломанному, искореженному миру, который в царящем хаосе осыпается осколками, и она падает в пропасть вместе с ним. Мир глотает ее, Итэр смотрит сверху и шепчет грустно про путешествие. Итэр так близко, только руку протяни, но между ними стена. И Люмин страшно. Люмин кричит, просыпается от собственного крика и кошмара, стирает испарину, выступившую на лбу, и утыкается в собственные колени. Кошмары сжирают, мучают ее, и имя снова, как мантра, на губах. Но в пустой комнате захудалой деревушки она совершенно одна. И никто не обнимет и не успокоит. От страхов и ада в собственной голове в этом мире ее никто не спасет.