***
Когда лето перешло в осень, Джисон наблюдал на краю их территории, как их лидер собирал группу, которая отправится с ним на север, чтобы установить контакт с соседней стаей. Лес на их стороне был необычайно пуст для этого времени года, и Чан понял, что нужно действовать сейчас, пока не наступила зима и они не столкнулись с трудностями. Щенок был в своей волчьей форме, вилял хвостом и изо всех сил пытался удержаться на задних лапах. Он наблюдал, как Минхо разговаривал с Чаном, двое, казалось, обсуждали какие-то последние дела с Чанбином, который будет их вожаком стаи, пока два более сильных волка будут вне их земель. Джисон надеялся, что Минхо останется, но он понимал, что омеге будет труднее с альфами их стаи, когда Чан уйдёт. Конечно, Минхо надерёт им всем задницы, но он будет тратить время на мелкие ссоры вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что нужно. А Чанбин был великим альфой, Джисон мог бы осмелиться сказать, что он был даже немного более популярен, чем Чан, потому что был уже женат. Стая постоянно переживала о любовной жизни их лидера, так как это должно обеспечить более сильных щенков. И помимо того, что Чанбин был женат, это был Хёнджин. Несмотря на то, что он был выше своего альфы, омега считался самым красивым из них со своей светлой шерстью и нежными чертами лица. Джисон молча не соглашался, потому что считал Минхо намного красивее, иногда сияющим ярче луны. Чанбину и Хёнджину очень доверяли в их стае, так что оставленная ответственность в их руках была легко принята, и путешествие на север можно было спокойно организовать. Это был смелый шаг, но в случае успеха это было бы удивительно, но Джисон не мог не чувствовать себя немного грустным, из-за того, что Минхо не будет рядом в его день рождения. Он наконец-то представится, и он хотел показать старшему, что станет гордым свирепым омегой. Он не мог не заскулить, привлекая внимание группы. Чан приподнял бровь и толкнул локтем Минхо, который посмотрел на Джисона и рассмеялся. Когда ему помахали, Джисон бросился и ударил своим пушистым телом по ногам омеги, его возбуждённый хвост ударил всех остальных рядом. — Похоже, этот щеночек будет очень скучать по тебе, Мин! — Чан хихикнул, глядя на волка, и Джисон, казалось, воодушевился до такой степени, что подпрыгнул, пытаясь лизнуть Минхо в лицо. — Уф! Сидеть! Джисон, сидеть! — Минхо замахал руками, чтобы остановить щенка, но как только Джисон успокоился, он присел на корточки, чтобы погладить мягкую шерсть на его шее. Старший ухмыльнулся, когда волк заскулил и снова попытался лизнуть его, и со вздохом позволил. — Ты скулишь так, будто не увидишь меня до следующего года, щеночек. — Ты пропустишь его день рождения, может быть, поэтому он такой, — прокомментировал Чанбин, и тихий писк, который пришёл в ответ, подтвердил это. — Хм, я обязательно принесу тебе подарок. Я почти уверен, что мы наткнёмся на какого-нибудь лося, — при этих словах Джисон не мог не растаять, атакуя Минхо более пылкими лижущими благодарностями. Прошло больше года с тех пор, как у Джисона был лось, и, честно говоря, это была одна из его любимых вещей. Он бы с удовольствием обглодал большую кость. Джисон немного успокоился, когда Минхо продолжал гладить его, даже если внимание старшего вернулось к разговору. Ему было не совсем удобно слушать, поэтому он опустил уши и просто положил голову на плечо Минхо. Он правда не хотел, чтобы тот уходил. Однако он не имел права голоса, и вскоре его оттолкнули. Минхо похлопал его по носу и попросил не драматизировать, на что Джисон опустил голову и поджал хвост. При виде этого зрелища старший засмеялся и похлопал его по боку, щенок мгновенно оживился. Когда группа была готова выдвигаться, Джисон и несколько других любопытных щенков последовали за ними до границы их территории. Они выказывали свою взволнованную поддержку, долго воя и надеясь на успех поисков своего лидера. А потом они ушли, ожидая, что вернутся только через месяц. Джисон фыркнул и искренне пожелал, чтобы время пролетело быстро, и Минхо вернулся раньше, чем он думал.***
Дни действительно шли быстро, и день рождения Джисона был близко. Он был не единственным щенком, которому в ближайшее время исполнится двадцать, Сынмин тоже будет представлен, но в конце месяца. Так что сейчас всё внимание было приковано к Джисону. Он уже побывал в маленькой берлоге, где ему предстояло провести первую течку, и был в восторге от того, как все старались сделать для него уютное гнёздышко. Он слышал от Хёнджина, что первая течка пройдёт терпимо, даже если в одиночку, и Джисону просто придётся лежать в обнимку с подушками и одеялами в течение нескольких дней, пока тёплые волны потребности не исчезнут. Джисону велели не принимать облик волка, объяснив, что так ему будет легче сохранять прохладу. Ему также сказали несколько других вещей, слишком много вещей, которые он только надеялся, что инстинктивно вспомнит, когда его мозг затуманится. Прошли часы, и наступила ночь, тело Джисона начало становиться беспокойным. Он расхаживал вокруг и… он поймал себя на том, что слишком часто идёт к большому логову вожака. Он винил в этом свои нервы и то, что надеялся, что Минхо тоже будет рядом, чтобы направлять его. Его большие круглые глаза смотрели на луну, задаваясь вопросом, в порядке ли группа, которая ушла. Он покачал головой, понимая, что сейчас ему не стоит беспокоиться об этом. Прыгающими шагами он пробирался к своему гнезду и вздрогнул, когда вдруг почувствовал руку на своём плече. Издав небольшое рычание, он моргнул от удивления, когда увидел, что это был Хёнджин. Омега был так же сильно удивлён тем, что на него зарычали, небольшая хмурость появилась между его бровями, прежде чем исчезнуть. — Уже чувствуешь себя чувствительным? — спросил Хёнджин, и Джисон расправил плечи. — Я… наверное? — Хм… Будет лучше, если ты поскорее окажешься в гнезде. Пройдёт совсем немного времени, прежде чем течка ударит по тебе. — Да, да, иду я, иду, — Джисон пренебрежительно махнул рукой на другого, не дожидаясь ответа, прежде чем продолжить идти. Хёнджин в свою очередь посмотрел на удаляющуюся спину Джисона, его глаза сузились, когда он решил позвать Чанбина. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что что-то в Джисоне было немного странным. Младший, однако, понятия не имел, было ли что-то странным или нет, поэтому просто делал то, что ему было велено все эти последние дни. Он забрался в кучу одеял и устроился поудобнее. Это было комфортным, и его нос слегка шевельнулся от слабого запаха успокаивающих феромонов. Но, как ни странно, полностью это его не успокоило. Джисон фыркнул и почесал нос, когда тот начал зудеть. Стараясь не обращать внимания на запах, который становился всё сильнее, он зарылся лицом в подушку и глубоко вздохнул. Время продолжало тикать, и он почувствовал, как его кожа начала гудеть. Джисон не мог не удивиться, потому что ему сказали, что он начнёт чувствовать медленные волны тепла, проходящие через него, которые заставят его тело таять. И он начал чувствовать тепло, но это было что-то вроде… энергии, накапливающейся в нём. Он облизнул зубы, позволив себе тихо зарычать, когда почувствовал, что его клыки стали длиннее. Сев, он уставился на настенные часы. Десять минут. Он нетерпеливо заёрзал, потирая рукой нос, и чувствуя раздражение. Почему, чёрт возьми, феромоны беспокоят его, а не помогают? Что-то щекотало в глубине его сознания, инстинкт подсказывал ему, что это не те феромоны, которые ему сейчас нужны. Он неловко заёрзал, а лицо стало хмурым. Он отбросил ранее натянутые на себя одеяла в сторону и встал, расхаживая по комнате, всё больше и больше беспокоясь. Ещё один низкий гул раздался в его груди, и он почувствовал, как вибрация заставила всё его тело зарядиться электричеством. У него потекли слюнки, раздражение росло с каждой секундой, которую он проводил в этом месте. Запахи становились слишком сильными, их сладость цеплялась за его кожу, от чего в нём начало пузыриться раздражение. Это было неправильно, запахи этих омег были неправильными. Раздражение, которое он чувствовал, начало быстро превращаться в гнев, его зубы оскалились, когда интенсивное чувство распространилось по всему телу. Ах, теперь он почувствовал жар. Но всё было не так, как ожидалось, жар не шёл вместе со скользкой смазкой по его ногам и невероятным желанием умолять. Всё было наоборот. Его штаны казались тесными, и он жаждал глубоко вонзить клыки в мягкую кожу, чтобы услышать сладкие стоны и шёпот «твой». Джисон чувствовал себя так, словно его ударили по лицу железной сковородой. Он не должен желать претендовать, он должен желать быть желанным! Он стиснул зубы и почувствовал, что вот-вот лопнет. Его сердце колотилось в груди, сладкая вонь этой комнаты вытягивала из него агрессию, потому что он уже знал, какой запах он хотел бы иметь в носу. Ничто в этом не было рациональным, и это ужаснуло бы Джисона, если бы его мозг не был под кайфом от инстинктов. Его рывок сопровождался всепоглощающим рёвом враждебности, потому что его волк чувствовал, что желаемое, было так близко, но полностью вне досягаемости. Джисон протиснулся в дверь гнезда. Его глаза вспыхнули ярко-зелёным в ночи, когда он вцепился в свою рубашку, разрывая кожу и ткань, пробираясь к логову Минхо. Расстроенный вой вырвался изо рта, потому что он знал, что не найдёт там старшего, но, по крайней мере, у него будет его запах. Идя тараном к своей цели, он не понимал, что остальная часть стаи выбежала посмотреть, что это за вой и всепоглощающий агрессивный альфа-запах. Удивлённый шёпот и бормотание наполнили ночь. Все задавались вопросом, почему Джисон был так зол, ведь они ожидали, что он будет возбуждён, но угрожающая аура, которую он испускал, была столь же пугающей, как и интригующей. Все они внимательно смотрели, как он идёт к дому Минхо, сжимая руки. Все они считали, что Джисону повезло, что омега сейчас далеко за горами, потому что Минхо, скорее всего, уничтожил бы гордость новоявленного альфы за то, что тот осмелился приблизиться к логову. Джисон уже распахнул дверь, едва не сломав ручку и замок, когда Хёнджин и Чанбин заметили его. Младший даже не понял, что они были там, когда вошёл в комнату, как будто это был его дом. Его руки были повсюду, в основном подбирая одежду, он прижимал её к носу и урчал от удовольствия. Это было то, что ему нужно. Он нуждался в Минхо, и это расстраивало. Он бросился на кровать старшего, застонал, уткнувшись лицом в подушку, вдыхая вызывающий привыкание запах Минхо. Минхо был сладким, невероятно сладким, но не таким тошнотворным, как другие запахи, окружавшие его в гнезде. У него был слабый запах жареных кофейных зёрен и дикого леса, смешанного с сахаром, который Джисон не мог описать. Он застонал и даже не подумал, когда его бёдра двинулись, и он врезался в кровать, впиваясь зубами в подушку, когда его голова наполнилась образами шеи омеги. — Может, просто дадим ему кончить? На мой взгляд, он чересчур ворчлив? После этого он, скорее всего, вырубится… — Чанбин! Нет! Минхо обязательно учует его запах, если он… кончит на его матрас! Ты сильнее любого младенца-альфы- Джисон громко зарычал и резко повернул голову к супружеской паре у двери. Он оскалился, пытаясь пригрозить им, чтобы они оставили его в покое. Очень маленькая часть его мозга пыталась закричать на него, что ему было абсолютно неловко делать это, пока двое членов его стаи наблюдали, но огонь в теле и желание смешать его запах с запахом Минхо, которого было полно в его доме, взяли верх. Его удовольствие и цель были прерваны, когда его закинули на плечо Чанбина. И Джисон, по-видимому, потерял все клетки мозга, как это отчасти и ожидалось от новоявленного альфы в гоне, так как он просто вонзил когти и клыки в спину Чанбина. Старший альфа зарычал, но продолжал нести Джисона, с трудом преодолевая боль и изо всех сил стараясь сдержать его. Хёнджин тащился позади, и пытался отвлечь Джисона своим запахом, выпуская феромоны, чтобы попытаться успокоить его, но, как и гнездо, это просто выводило Джисона из себя. Вышедший из-под контроля волк потянулся и попытался наброситься на Хёнджина, чтобы омега нахер убрался от него. Задыхаясь, Хёнджин отшатнулся назад, прежде чем когти действительно задели его щеку. Это было ненормально. Но было ли это нормально или нет, Чанбину, казалось, было всё равно, потому что Джисон осмелился попытаться причинить боль его паре. Джисона швырнули на землю, Чанбин прыгнул прямо на него, чтобы удержать. Более опытный альфа впился зубами в шею Джисона, удерживая его на месте, пока тот предупреждающе заревел. Джисон действительно застыл, инстинкты, по крайней мере, работали достаточно хорошо, чтобы не довести его до самоубийства и не спровоцировать волка, который мог бы разорвать ему глотку. Это продолжалось недолго, потому что Чанбин слез с него, и Джисон был на ногах, пытаясь броситься обратно к логову Минхо. Ещё одна пара альф, с радостью оказала помощь, увидев, что Джисон был в значительной степени бешеной собакой сейчас, и трое потащили его в берлогу для альф. Она не была приготовлена для нового альфы, но по сравнению с омегами они не нуждались в такой большой подготовке. Что было важно, так это то, что Джисон не сможет выбраться, так как это место было создано для сдерживания его вида. Чанбин и Хёнджин обменялись встревоженными взглядами, когда увидели, что дверь трясётся, и услышали агрессивные крики и завывания Джисона. — Я никогда не видел, чтобы альфа так себя вёл, — пробормотал Чанбин и повёл плечами, морщась от лёгкой боли, когда раны на его теле начали медленно заживать. — У него был такой вид, будто он мог разодрать мне лицо. Это ненормально, что он попытался сделать такое с омегой, даже если я в паре, — Хёнджин убрал свои длинные волосы за ухо, а затем скрестил руки. Трое альф перед ним пожали плечами, двое, которые пришли позже, чтобы помочь, вздрогнули, когда дверь, за которой стоял Джисон, задребезжала, и они почувствовали, как их собственная агрессия подскочила, поэтому они поспешили прочь. Чанбин тоже был не в лучшем настроении, поэтому Хёнджин взял его за руку и повёл прочь. Прикосновение омеги успокоило альфу, и как только они добрались до своего места, он притянул Хёнджина ближе и уткнулся носом в его шею. Хёнджин моргнул, когда почувствовал, как его пара бормочет у его шеи, тихо смеясь, когда он оторвал того от себя. — Я ничего не понял из того, что ты сказал, дорогой, — омега обхватил щёки Чанбина. — Я сказал, что странно, как он прошёл через весь лагерь и даже не отвлёкся ни на чей запах. Как будто он нацелился на Минхо, хотя его здесь даже нет. Когда я представился, мне хотелось трахнуть каждого омегу, который попадался на глаза. Это заставило более высокого фыркнуть и посмотреть на Чанбина с выражением «ты серьёзно?», на которое тот ответил застенчивой улыбкой. — Я понял.… То же самое было и со мной, но… с альфами. Я был бы очень счастлив, если бы кто-нибудь поимел меня… — Хёнджин нахмурился. — Минхо… Хм… — омега смотрел в пустоту, погружаясь в глубокую задумчивость. — Думаю, завтра я поговорю с Сынмином. Он начал много читать о представлении и прочем, так как скоро ему предстоит пройти через это. Чанбин приподнял бровь и медленно кивнул. — Этот щенок — очень смышлёный. Он читает даже те древние письмена, которые у нас есть. — Вот именно. Может быть, он наткнулся на… — Хёнджин прервался, когда долгий разочарованный вой нарушил тишину ночи. Когда он стих, Хван уже собирался продолжить, но Джисон взвыл снова. И снова. Помощники застонали и устало вздохнули. Впереди у их стаи будет несколько долгих ночей. Когда они обменялись взглядами, то поняли, что как только Чан вернётся, лидер будет их должником. Может быть, они получат разрешение на большую берлогу.***
Время шло, а гон Джисона не ослабевал. К этому времени металлическая дверь логова погнулась от того, сколько раз альфа бросался на неё. Его разум не успокаивался, и единственный покой во всей стае наступал, когда усталость становилась слишком сильной и волк терял сознание. В таких случаях Чанбин и Хёнджин приносили больше еды в логово, замолкая, когда складывали хлеб и мясо. Они также больше не совершали ошибку, позволяя омеге войти в это место, чтобы сделать эту работу, потому что в тот момент, когда сладкий запах ударял в нос Джисона, он будил его, независимо от того, в каком состоянии тот был. Он был невероятно враждебен к омегам, которых был запрограммирован желать, вызывая интригующие сплетни. Молодые незамужние омеги, казалось, получали удовольствие от того, что приближались к логову, заглядывая в него, возбуждённо виляя хвостами. Они заинтересовывались ещё больше, поскольку их запахи сводили Джисона с ума. Хёнджин объяснил, что агрессия Джисона, несмотря на то, что она была страшной и пугающей, была отчасти привлекательной. Это показывало, что он изо всех сил будет бороться за свою пару. Чанбин тогда пробормотал себе под нос, что омеги имеют странное представление о том, что такое достойный партнёр. И за это получил удар от Хёнджина. Дни становились неделями, у стаи был лишь небольшой перерыв, когда Сынмин представился как бета, и они смогли праздновать это. Все они были безумно благодарны за кого-то, кто был настолько нейтрален после того, как в стае появились омега и альфа, заставляющие всех нервничать. К большому разочарованию Хёнджина, Сынмин не нашёл ничего о ненормальном поведении Минхо и Джисона. Но у них появились некоторые сумасшедшие догадки, когда они наткнулись на старые сказки. В то время как у всех были запахи, которые они предпочитали, когда их течка и гон сводили их с ума, у некоторых был очень чёткий выбор, с кем они будут спариваться. Это было не так, словно луна уготовила им судьбу быть вместе, заставляя их лишь по запаху понять, с кем они должны быть. Всё проходило довольно вежливо, с долгими периодами ухаживания, разговоров, а иногда и секса. Редко случалось, чтобы кусали в моменты бреда, подпитываемые инстинктом. Но старые истории описывали волков, которые просто чувствовали момент, когда их носы учуяли запах своей второй половинки. Сказки об альфах и омегах, которые не интересовались никем другим, пока перед ними не появится этот особенный. Все сказки, однако, описывали своих персонажей как очень спокойных личностей, больше похожих на бет. И Минхо, и Джисон проявили агрессию. Это было неожиданно, и все не могли дождаться, когда группа, наконец вернётся, чтобы они могли узнать, что произойдёт. Они, конечно, надеялись на лучшее, но до тех пор Минхо был дикой картой, и они просто надеялись, что между ними не произойдёт кровавой бойни. Наконец настал день, когда стая услышала слабый вой в отдалении — звуки успеха — и все загудели в возбуждении, ожидая возвращения своего лидера.***
Визит в соседнюю стаю оказался невероятно успешным. Успешным до такой степени, что они вернулись с двумя новыми волками. Минхо наблюдал, как Феликс, недавно представленный бета, болтал с Чаном, когда они приближались к их территории стаи. Было довольно интересно наблюдать, как их предводитель заикается и склоняет голову в присутствии веснушчатого волка. В будущем Минхо постарается подразнить альфу по этому поводу. Чан был задницей, когда дело доходило до того, чтобы остепениться, и хотя он находил свои пути во время гона, он никогда не хотел связывать себя обязательствами. Минхо подозревал, что, как только они вернутся домой, порог Феликса будет завален подарками. Просто догадка. Но, по его мнению, очень хорошая. Кроме беты, они привезли с собой щенка. Когда они заметили, что Чонин выслеживает их и следует за ними, они, конечно, подумывали о том, чтобы вернуться, чтобы передать его стае, но щенок был полон решимости следовать за ними. Минхо не мог не испытывать слабости к Чонину, так как мальчик смотрел на него острыми блестящими глазами. Чонин был в некотором роде похож на Джисона, абсолютно очарованный тем фактом, что Минхо был омегой, способной заставить альф поджать хвосты между ног. Так что, может быть, только может быть, Минхо убедил Чана позволить щенку стать частью их стаи. Но в конце концов они возвращались домой, и Минхо ничего не хотел делать, только лежать на кровати и спать целую неделю. Он был измучен и ему было не до торжеств, когда хотелось лишь отдохнуть с полным животом и удовлетворением от того, что он ещё раз показал, что достоин быть правой рукой лидера. Но что-то было не так. Чем ближе они подходили, тем больше он оживлялся. Он пошевелил носом и посмотрел на остальных, не видя их реакции на что-то необычное. Не желая привлекать к себе слишком много внимания, он осторожно понюхал воздух, и его волосы на затылке встали дыбом. Он ничего не сказал, но как только они ступили на территорию лагеря, запах стал значительно сильнее. Но до него было ещё далеко, и он растерянно огляделся по сторонам, так как, похоже, никто не обратил внимания на запах. В то время как Чан был охвачен волнением от возвращения, Минхо тайком избегал всего этого и пробирался в свою берлогу. Запах был слабым, но он ясно шёл по нему к своему дому. Это, честно говоря, заставило его слегка усмехнуться, и когда он открыл дверь, то ожидал увидеть кого-нибудь. Его никто не встретил. Он бросил рюкзак и ещё раз обнюхал комнату, пока не остановился у кровати. По его коже пробежали мурашки, он низко зарычал и опустил голову, чтобы понюхать. Даже не осознавая этого, он уткнулся лицом и носом в подушку, пытаясь получить больше того, что едва было там. Как только он понял, что делает, то резко откинулся назад и сел с широко раскрытыми глазами. Какого хрена. Он встал и отошёл от кровати, слегка испугавшись самого себя. Он стиснул зубы и почти выбежал из дома, стараясь не обращать внимания на манящий аромат. Как бы это ни возбуждало его интерес, пока его не было, кто-то был на его кровати. Глаза Минхо обшаривали толпу, лёгкий гнев клокотал у него в животе. Он фыркнул, но потом увидел, что Хёнджин машет ему. Омега, очевидно, искал его. — Минхо! Привет! — Кто, блять, был в моей комнате? — он зарычал, грубо прервав приветствие. Хёнджин поморщился и поднял руки, защищаясь. — А-ах, ничего себе. Ты всё ещё чувствуешь его запах? Он был там около двух ми- Минхо впился глазами в младшего, глубоко вздохнув, о чём вскоре пожалел, потому что его лёгкие снова наполнились этим запахом. Он неизбежно начал ещё больше волноваться. — Это был Джисон. — Что? Нет. Это был альфа- — Джисон представился альфой. Минхо медленно моргнул два раза. — Что? — Джисон — альфа. После этого заявления Хёнджин закашлялся и закрыл лицо руками. — Срань господня, приглуши свою вонь! Минхо не обратил на это внимания. Его глаза горели яростью. — Джисон — альфа, и ты впустил его в мой дом- — Нет, мы- — Где он? — Минхо громко зарычал, его тело сотрясалось. Суматоха привлекла внимание, и стая расступилась перед Чаном, который подошёл к двум омегам. Минхо мгновенно вскинул голову и злобно ухмыльнулся. — Отойди. Чан остановился на полпути, явно не желая ещё больше провоцировать омегу. — Хёнджин. Где. Он? — Минхо говорил сквозь стиснутые зубы, не обращая внимания на лёгкую панику на лице более высокого омеги. — Он в гон-логове, — Чанбин был тем, кто заговорил, осмелившись подойти к ним просто потому, что ему не нравилось, как Минхо вёл себя с Хёнджином. Когда ему сказали, что Джисон всё ещё в гоне, плечи Минхо опустились и он выглядел смущённым. — В этом нет никакого смысла. Он должен был представиться ещё три недели назад. Гудение различных бормотаний между членами стаи заставило Минхо и Чана беспомощно оглядеться. Чанбин снова был тем, кто ответил. — Так и было. Однако его гон не ослаб. Его заперли, потому что с тех пор он неуправляем. Снова. Всё это не имело смысла. В Джисоне не было ни единой агрессивной косточки. Даже во время тренировок было трудно заставить младшего обнажить зубы, когда он превращался в волка. По какой-то причине всё это ещё больше бесило Минхо. Он видел, как Чан поморщился и закрыл лицо, Чанбин и Хёнджин ненамного лучше, как и все в стае, стараясь остановить попадания в их носы гнева Минхо. Его запах был необычайно сильным, но, похоже, это было неспроста, потому что он напрягся, услышав отчаянный вой. Минхо уже не понимал, на что он сердится, но его переполняло это чувство. Он почувствовал, как чьи-то руки схватили его за руку в безуспешной попытке удержать, когда он бросился к гон-логову. Джисон продолжал выть, а Минхо стиснул зубы так сильно, что челюсть, казалось, вот-вот сломается. Шум прекратился только тогда, когда он остановился перед дверью. Конечно, он не стал бы заходить в эту ловушку, в которой находится альфа, но это был Джисон. Минхо не стал долго думать. Особенно когда он увидел, что Чан, скорее всего, попытается помешать ему сделать что-то безумное. И что-то безумное он сделал, потому что прежде, чем кто-либо смог удержать его, он уже оказался внутри. Это было ошеломляюще. В ту же секунду, как он вошёл, Минхо почувствовал, что наткнулся прямо на стену, и он прислонился спиной к двери позади него, когда его колени подогнулись. От запаха Джисона воздух был густым, и у Минхо закружилась голова. Ему потребовалась секунда, чтобы сфокусировать взгляд в темной комнате, и как только он это сделал, то на другой стороне комнаты увидел медленно расхаживающего волка. Это, несомненно, был Джисон, но весёлый гипер-волк, которого он знал, исчез, сменившись тем, кто продолжал пристально смотреть на него. Минхо тяжело сглотнул, неловко поёжившись, когда его кожа стала теплее. Он нервно сжал пальцы в кулаки и тихо зарычал, изо всех сил стараясь сохранить зрительный контакт. Это, в свою очередь, заставило его обнажить зубы. Должным образом спровоцированный Минхо наблюдал за следующим шагом Джисона. Альфа прыгнул к нему и на полпути сдвинулся, сильно прижимая Минхо своим телом, которое почему-то выглядело более подтянутым, к двери. Минхо дал себе долю секунды, чтобы посмотреть в пылающие зелёные глаза Джисона, прежде чем поднял ногу и без особой жалости быстро оттолкнул младшего от себя. Адреналин бурлил в его венах вместе с обжигающим жаром близости Джисона. Младший снова набросился на него, оскалив клыки и преисполненный решимости одолеть Минхо. Глаза омеги сияли ярко-зелёным, и он зарычал, показывая свои удлинённые клыки, когда врезался прямо в альфу. Двое упали на землю, перекатываясь, пока царапались и пинались, оба использовали всё своё тело, чтобы оттолкнуть друг друга и получить контроль. Минхо снова удалось пнуть Джисона, и это, честно говоря, не было удивительно, потому что омега носил за плечами ещё несколько лет опыта. Повернувшись всем телом, он быстро обнаружил, что сидит верхом на груди младшего, ухмыляясь ему сверху вниз. И Джисон ухмыльнулся в ответ, разбудив рой бабочек в животе Минхо. Омега взвизгнул, когда его рубашка была разорвана, частично обнажая грудь. Минхо издал звук, похожий на лай прямо перед носом Джисона, который заставил альфу взбрыкнуть и сбросить с себя омегу. И, конечно, он тут же оказался сидящим на Минхо. И, конечно, старшему удалось снова поменяться ролями. Это было похоже на бесконечное движение вперёд и назад, двое становились всё более дикими, а их рычание глубже, когда одежда на их телах была в клочья разорвана когтями. Острые когти, однако, исчезли, когда они встретились с кожей, клыки, которые могли пустить кровь, только слегка поцарапали. Это было дико и злобно, но зрелищно. Минхо мог бы закончить этот бой в считанные секунды, они оба знали об этом, но он всё равно позволил альфе прижать их тела друг к другу. Джисон видел, как Минхо выгибался и обнажал шею всякий раз, когда губы младшего оказывались рядом, и это сводило его с ума. Их борьба изматывала Джисона, дни, запертые в логове, едва ли помогли ему остаться достаточно сильным. Но по мере того, как его энергия истощалась, Минхо становился мягче. Рычание перешло в гудение, а свирепые глаза стали стеклянными и горячими. Возбуждение от драки медленно сменилось соблазнительным флиртом. Вместо того, чтобы упасть на землю, Джисон обнаружил, что его затаскивает на Минхо. Альфа хорошо сопротивлялся, но Минхо уже ничего не мог с собой поделать. Словно Джисон медленно распутывал всё то, что Минхо связал внутри себя, чтобы показать, что мир неправ. Джисону не нужно было ничего доказывать Минхо, его глаза показывали, что Минхо был его миром. Джисон наблюдал, как Минхо тает в его руках, всё в нём теряет остроту и напряжение. Глаза омеги сверкнули, когда Джисон стянул с них остатки одежды. Его кожа покраснела, когда альфа опустил голову между ног и лизнул сладкую смазку, покрывавшую бёдра старшего. Минхо стал маленьким и нежным, сердитые звуки, которые ранее исходили из него, теперь были высокими красивыми стонами, когда Джисон лизал его дырочку и жадно лакал каждую каплю влаги. Альфа почувствовал, как его сердце затрепетало, когда маленькие руки потянулись к его лицу и направили обратно, чтобы он мог вновь распробовать розовые полные губы, которые на вкус были как рай на земле. Джисону трудно объяснить, каким красивым стал Минхо, когда плакал и в отчаянии умолял своего альфу наполнить его, и у Минхо нет слов, чтобы описать, насколько сильным был Джисон, когда безжалостно входил в него. То, что у них было сейчас, было только для них, их тела соединялись, как кусочки головоломки, и находили смысл на каждом дюйме кожи. Внезапно они почувствовали, что не может быть никакого Минхо без Джисона. Нет Джисона без Минхо. Не было гор без долин, альфы без омеги, солнца без луны. Они были началом и концом друг друга, чувствуя, как они тают вместе, когда пот капает с их горячих тел. Они были под кайфом от смеси своих ароматов, скользкие от предэякулята и смазки, увеличивающиеся с каждым толчком бёдер. Однажды им сказали, что «омега — это любовь, а альфа — защита». Но, возможно, что-то было потеряно за эти годы, потому что, когда Джисон смотрел в глаза Минхо, он видел безопасность, а Минхо купался в обожании, которое нашёл в глазах Джисона. У них не было никакой определённой роли, они просто были всем, чем должны были быть друг для друга. Они были постоянно меняющимися частями единого целого и впервые получили удовольствие стать единым. Джисон боготворил каждый кусочек кожи своей пары, когда глубоко вошёл в его влажную глубину, стонал, когда их тела приспособились, чтобы соединиться вместе. По мере того как альфа рос внутри Минхо, омега цеплялся за него, несмотря на дрожь в конечностях. Медово-сладкий шёпот умолял в ухе Джисона потребовать то, что принадлежало ему, Минхо хныкал: — Пожалуйста, солнце моё, сделай меня своим, только твоим. Невозможно было устоять перед тем, кто дан тебе самой судьбой. Когда клыки Джисона вонзились в бархатистую кожу, жидкий огонь вспыхнул между их телами, покрывая их животы, а Минхо закричал от безумного удовольствия. Джисон чувствовал себя ошеломлённым, облизывая брачный укус, пока его дрожащий омега не сделал его своим. Альфа увидел, как звёзды ослепили его зрение, ощущение принадлежности опрокинуло его тело через край, и он связал свою пару, чтобы наполнить его своей спермой. Языки соединились перед губами, стоны превратились в вибрации. Они целовались часами, ни один из них понятия не имел, сколько, единственное, что они знали, это то, что они целовались до тех пор, пока Джисон не перестал растягивать Минхо до предела, и их тела могли иметь шанс быть их собственными. Но даже это длилось недолго, жар между ними быстро заставил их сплести руки и ноги вместе, снова став одним целым. Это повторялось снова и снова, в течение многих дней, почти без перерыва. Их тела отказывались быть разделёнными для чего-либо, кроме их самых основных потребностей. Но даже когда огонь, пожиравший их, погас, они всё ещё лежали в тишине, затерявшись в своих глазах. Им не нужно было говорить, чтобы понять, о чём думает другой. Они оба хотели остаться здесь, только они, навсегда. Им потребовалось много времени, чтобы выйти, и, казалось, ничего не изменилось. Минхо по-прежнему заставлял альф поджимать хвосты, а Джисон по-прежнему радовал своей улыбкой. Но когда были только они, Минхо называл Джисона своим солнцем, а Джисон называл Минхо своей луной. Потому что луна в небе может простить его, но его омега был единственным, кто осветил ночь в глазах Джисона.