Проклятие

Владыка Аянга был сыном Зимы и Северного Ветра. Сотни лет назад, во время великой Облавы на Божеств, когда люди бросили вызов тем, пред кем раньше поклонялись, он остался совсем один, молодой и глупый, алчущий мести за своих родных – но был заточён в темнице и лишён своих сил. Когда старые герои людей умерли, а новые были слабы, он вырвался на свободу, построил свою Тёмную Крепость в красивом местечке между Севером и Югом, и стал набирать армию. Вопреки ожиданиям и предсказаниям людских ворожей, он не пошёл войной на остальной мир, а вполне себе мирно начал налаживать торговлю, сначала со своими соседями, а после раскидывая торговые пути и в другие страны. Воевать с ним стало невыгодно – если и были лучшие ткани, оружие, артефакты, сельскохозяйственные животные или же продукты – то только во владениях Аянги. Людские короли долго чесали репу, сидя на своих тронах, время от времени посылали к нему каких-нибудь героев (а вдруг смогут сразить?), да только никто не возвращался с победой – зато возвращались домой с подарками, или же оставались в землях этого хитреца на постоянном месте жительства. Да так и оставили этого Владыку, пускай делает что хочет, лишь бы на чужие земли не покушался, да погоду не портил, а то, кто знает этих сражённых божеств – на что способны? Всё это Юньлун знала наизусть несмотря на то, что попал в этот Мир совсем недавно – просто потому, что абсолютно каждому жителю этих продуваемых ветром степей не терпелось пересказать эту историю. К счастью, сам Владыка был более скромен, и не стал рассказывать про себя из первых уст. Когда к нему привели растерянного парня и бросили на колени пред троном, он просто назвал своё имя и спросил, откуда незнакомец к ним попал. Из реального Мира, откуда же ещё. Шёл себе на репетицию, никого не трогал, моргнул – а вместо знакомого мегаполиса каменные стены. Люди в странной одежде схватили Юньлуна и представили пред тёмными очами. Владыка Аянга был высок, черноволос, его тело больше казалось тощим, но кто знал, что скрывали под собой просторные одежды и подбитый коричневым мехом плащ? Во всяком случае, слабаком он не был точно – на глазах Юньлуна он однажды с лёгкостью удержал разыгравшегося молодого жеребца, решившего убежать прямо с телегой, в которую его пытались заездить. Челюсть парня тогда пришлось поднимать с пола, потому что опыта с лошадьми у него не было, зато он прекрасно видел, как разгорячённое животное, раскидавшее работников, успокаивается всего от пары ласковых тихих слов. Да ещё потом ему объяснили, что такое доверие и покорность редко выстраивается даже между парой всадник-лошадь и после десяти лет совместной работы, а тут Владыка просто вовремя оказался рядом. – Здесь сложно обучить людей нормальному обращению с лошадьми, – сказал в их первую встречу он. – Моих слуг-ветерков никто не хочет слушать, и каждый считает, что он лучше знает, как обучать лошадей. Если ты сможешь всё исправить – считай, сразу выйдешь на богатую пенсию. – С чего ты решил, что я умею обращаться с лошадьми? – хмыкнул Юньлун, которого в тот злополучный день поставили на колени к его ногам, предварительно постелив тёплый коврик. – Там, где я жил, было только море, и никаких лошадей. – Жаль, – хмыкнул Аянга, закидывая ногу на ногу. Сидящий на своём мягком троне, обитым шкурами животных, он выглядел величественно и совершенно нереально. – Ты такой же, как они, а своих люди слушают. Тогда скажи мне, чем ты занимался у себя дома, чтобы я пристроил тебя на работу. – Я музыкальный актёр, – Юньлун, продолжая стоять на коленях, смотрел, как Владыка поднимается с трона и спускается к нему. Чёрные одежды были искусно вышиты серебром и кричали о богатстве. – Я пою и играю персонажей. У вас такое есть? – Значит, развлекаешь людей? – уточнил мужчина, наклонился к нему и жёстко взял за подбородок. Повернул его голову то в одну сторону, то в другую, рассматривая лицо. – Да будет так. Если сможешь организовать в моей крепости театр, будешь выступать в нём. Если нет – я сделаю тебя своим слугой. И он, распрямившись, собрался уходить, как Юньлун, подавшись порыву, вдруг поинтересовался: – Ты такой стиль выбрал, чтобы свой имидж тёмного властелина поддерживать? – и тут же прикусил язык. Однако мужчина на дерзость лишь хмыкнул: – Если хочешь знать, я сплю в розовой пижаме с единорогами, – саркастично ответил он. Юньлун закашлялся от неожиданности, и не сразу нашёлся с ответом. Лишь в спину ему выкрикнул, когда тот почти вышел из тронного зала: – Я обязательно проверю! Кажется, в тот момент покраснели даже стены. Во всяком случае, в этом Мире это было верхом неприличия – знать или видеть, кто в чём спит, если ты, конечно, не законный супруг. Пошло всё с древних времён, когда в любимую королевскую пижаму могли запустить парочку гадких маленьких тварей, так что чем богаче был человек, тем больше пижам у него было, чтобы на каждый вечер или на каждое настроение – разная. Потом такие интриги стали считаться дурным тоном даже среди отпетых бандитов, а вот смущение осталось. Впрочем, откуда Юньлуну было знать. Со временем он разобрался с тем, как сколотить труппу. Хоть ему и не хотелось так много знакомиться с людьми и выяснять: поёт ли новый знакомый, или играет на инструменте? Сочиняет ли истории, такие, которые можно поставить на сцене? Или он может сшить костюмы для постановок, или принести какую-то пользу в общее дело? Это было нереально сложно, иногда Юньлуну казалось, что лучше бы он просто был слугой или конюхом, но стоило собрать всех на репетицию и начать работать уже так, как он привык, и эти мысли его отпустили. Он был на своём месте, у него был свой театр, у него было место для сна и регулярное питание в общей столовой – а большего и не нужно. Но Владыка Аянга так просто отпускать его от себя был не намерен, и они довольно часто проводили совместные вечера. Поначалу Юньлун был вынужден отчитываться о проделанной работе, но постепенно их встречи стали тем, без чего становилось некомфортно. Они полюбили сидеть за чаем в маленькой гостевой комнатке, согреваемой топящимся камином. От кружки в руках всегда пахло имбирём и мелиссой, берёзовые поленья весело потрескивали, отблески язычков пламени плясали на стенах. Мягкий диванчик, на котором они сидели бок о бок, был создан для того, чтобы проводить на нём большую часть своего времени. Их голые ноги были закутаны в пушистый плащ, потому что ни один из них не признавали колючих шерстяных носков, а забираться с ногами на диван было некрасиво. Получилось так, что и Аянга, и Юньлун думали практически одинаково, но попаданец был человеком, и могл сказать со своей стороны, где в политике Владыки были косяки, и даже иногда очень удачно у него получалось спрогнозировать, к чему такие косяки могли привести. – Таким образом, Владыка, если ты воспользуешься капелькой своей силы и покажешь, что можешь с лёгкостью уничтожить их посевы, они начнут тебя бояться, и даже втихаря могут начать восстание. Посмотри по отчётам – у тебя в прошлом году так было. И в позапрошлом тоже. И два года назад. Так что не делай так больше, – парень потянулся, и у него хрустнула спина. Одновременно с этим он заметил, что мужчина уже давным-давно дремал, свесив голову. – Э! Он недовольно ткнул его локтем в бок, и Аянга дёрнулся, окидывая его сонным взглядом. – Вали в кровать, Владыка, в твоём возрасте вредно спать в скрюченном положении, – будь он чуть менее уставшим, он бы с лёгкостью отбил этот беззлобный выпад, но голова была тяжела и не варила, он вернулся из недельной поездки и даже не удосужился хоть немного поспать, решив сразу же разобраться с накопившимися делами в крепости. Не разобрался. До кровати идти было лень, так что он потянулся, тяжело вздохнул, и свернулся на диване, отодвинув попаданца на другой край. Тот был недоволен вдвойне, но взглянув на уже мирно сопевшего Владыку, смирился, выпутался из его плаща и накрыл беззащитное худое тело. – Надеюсь, ты не убьёшь меня ночью, – сквозь сон пробормотал Аянга, уходя с головой под мех. – А ещё зажарю и съем! – клятвенно пообещал Юньлун и почти укусил его в торчащее плечо, но передумал, и просто положил руку, погладив его. Как они дошли до таких взаимоотношений? Оба задавались этим вопросом каждый раз, когда оказывались вместе и начинали перешучиваться или даже переругиваться так, что перепадало всем, кто при этом присутствовал. Просто в один момент стало нормальным – беззлобно язвить на каждую фразу, но так, чтобы было смешно и необидно. Ещё их обоих раздражало почти одно и то же. К примеру, невесты, которых посылали все, у кого были дочери, в надежде заключить выгодный союз. Аянге не нравилась ни одна. Юньлуну нравилась каждая третья, однако свататься они приезжали не к нему, и все попытки в романтику убивались скорым отъездом очередной прекрасной леди. При дворе уже начали поговаривать про то, чтобы Владыка уже сосватал своего советника хоть за кого-нибудь. Или хотя бы женился сам, чтобы от него отстали, а счастье невесты перепоручил Юньлуну. – И правда так сделаю, мне же легче будет, – хмыкнул Аянга, когда парень со смехом пересказал ему эти слухи. – Тогда я пущу слух, чтобы к тебе присылали женихов! – отшутился Юньлун. – Раз уж тебе не нравится ни одна невеста! – Мне некомфортно с ними, – пожал плечами Владыка, закутывая их ноги в мех своего плаща. Они снова сидели в их маленькой уютной комнатке и пили чай после тяжёлого трудового дня. – Чтобы стало комфортно, нужно долго разговаривать с кем-то, проводить с ним свободное время, привыкать, узнавать привычки и особенности, а так конечно никто не понравится! – фыркнул парень, наливая им чай из пузатого заварника, и размешивая в больших кружках мёд. – А как тебе могут нравится почти все? – Вихрь забрал у него из рук свой чай и подул на кипяток. – А, не знаю, – пожал плечами Юньлун. – На самом деле, не то, чтобы они мне нравились, или я в них влюблялся всерьёз. Так, просто попытки найти ту самую единственную любовь на всю жизнь. Но я на это не сильно рассчитываю. Я влюблён в свою работу, но не откажусь, если у меня появится семья. Только… боюсь, что если здесь полюблю кого-то, а потом вернусь в свой мир, то моё сердце, и сердце моей любви разобьётся. Я не хочу этого. Аянга внимательно слушал его, не перебивая. – А у меня такое чувство, будто я уже давным-давно кого-то любил, и теперь не могу полюбить снова, потому что никто больше не займёт это место в моём сердце, – сказал он, когда парень закончил. Юньлун поднял голову и посмотрел на него с ужасающим пониманием во взгляде. Он тоже это чувствовал. Только вместо того, чтобы ждать, снова и снова пытался общаться с людьми, в надежде, что прошлая любовь однажды даст ему знак. Что удача будет на его стороне, и к нему вернётся то, что было однажды потеряно. И они с его любовью заживут, как прежде. Только вот прежде – это когда? – С тобой мне комфортно, – неловко признался Аянга. – И всё то, что ты мне объяснял про любовь. Но, если я тебя полюблю, у меня такое чувство, что я потеряю что-то ценное. – Не переживай насчёт этого, - он дружески толкнул его плечом и улыбнулся: – Мы с тобой вполне отличные близкие люди, а больше и не надо. Он согласно хмыкнул, и тоже улыбнулся. Стало легче. Никто не мог помочь. С каждой неделей томление в сердце Аянги усиливалось, а ночью тяжкие мысли не давали спать. С одной стороны, забыть бы про любовь, заняться бы своей местью, то есть, тем, чем он занимался эти годы – становился предметом для чёрной зависти всех людей, но не злобой и войной, а богатством и успехом. А с другой стороны, тоска по кому-то неопределённому проявляла себя вполне физически определённым образом. Болело сердце. Давило грудную клетку. Пришлось спешно собираться, бросать свои дела и пойти искать совета человеческих гадалок и ворожей. Все видели разное будущее, что неудивительно, ведь даже от неосторожного чиха можно повернуть ход истории, но Аянге и не нужно было будущее – лишь расшифровать настоящее. – Что у меня болит? – был его первый вопрос. Если гадалка была настоящая, она отвечала правильно и получала плату. – Как это излечить? – был второй вопрос. На него никто не мог дать внятного ответа. Владыка появлялся в своей Крепости всё реже. Юньлун с каждым его отъездом становился раздражительнее, потому что дошло до того, что во время отсутствия Владыки все дела крепости переходили на него. Пришлось даже оставить театр. И рядом не было даже того, кто мог бы пошутить про его смертельно усталый вид. Друзей у попаданца за такое длительное время так и не появилось. Возлюбленных – тем более. – Ты обещал, что я буду заниматься театром столько, сколько захочу! – парень накинулся на Владыку, как только тот появился на пороге собственной крепости. – Но ты перекинул на меня дела всего грёбанного замка, а у меня ведь нет даже бухгалтерского образования! Вместо ответа Владыка протянул ему пузырёк с тёмной жижей. На лице Аянги было такое страшное выражение, что парень мгновенно похолодел. Вдруг всё, что он себе тут напридумывал про их дружбу было всего лишь каким-нибудь ленивым развлечением Тёмного Властелина, которому было нечем заняться? – Пей, – тяжёлым голосом проговорил Аянга. Его отчего-то едва заметно шатало, он морщился и потирал грудь с левой стороны. – Я, конечно, один раз пошутил про то, что будь ты моим мужем, я бы выпил из твоих рук яд – но не думал, что ты решишь воплотить это в жизнь!.. – Юньлун хотела отшутиться, но лицо Аянги потемнело ещё сильнее, а руки сжались в кулаки. – Я нашёл ответ на свой вопрос, – он сглотнул и опёрся о косяк, потому что ноги еле держали. – Это проклятие, которое гложет сердце, наложено на нас двоих. Помнишь тот день, когда мы отказали клану заклинателей в крупной партии артефактов, потому что уже подписали договор с соседней страной? Это произошло через месяц после твоего появления, кажется? Глава клана оказался мстительным и злопамятным, а разузнав, что мы всюду ходим вместе, решил отомстить таким образом. Любовные чары вообще очень страшная вещь, и иногда, чтобы они не были сразу заметны, их можно перекинуть с одной цели на другую, особенно если они постоянно вместе. -–Ты в те дни ещё носился как угорелый по соседним королевствам из-за этих артефактов! – припомнил парень с опозданием. – Ладно, наложили на нас это проклятие, а эта штука зачем? – он встряхнул пузырёк. – На тебя оно было наложено первым, так что только тебя можно излечить, – Аянга вдруг покачнулся и опустился на колени, не в силах больше бороться, и Юньлун подскочил к нему. – Нас с тобой, так сказать, извели. Пей. Мне это уже не поможет. Он чувствовал, что от его сердца почти ничего не осталось – только пустота. Ещё немного, и он отдастся этой пустоте полностью. Мужчина закрыл глаза, слыша звук вылетевшей из пузырька пробки. Сердце почти остановилось. А затем к его губам прикоснулись чужие, язык ворвался в его рот, и в глотку полилось лекарство. Сердце остановилось. А затем застучало вновь. Аянга распахнул свои тёмные глаза и раскашлялся. Встряхнулся, отгоняя лапы смерти, едва коснувшиеся его, и удивлённо уставился на то, как Юньлун раздражённо вытирает губы и встряхивает испачканными рукавами своей белой рубахи. – Я… жив? – Владыка осторожно поднялся на ноги и ухватил парня за локоть. – Что ты сделал? – Ты дурак! – Юньлун смотрел на него, и чуть ли не шипел, как раздражённая кошка: – Ты ничего мне не сказал про проклятие, потом припёрся с каким-то отвратительным зельем и решил умереть прямо на моих глазах?! Как ты мог так поступить! Неужели в вашем Мире нет понятия поцелуя истинной любви, что рушит любые проклятия? – Ты… – Да, я люблю тебя! – он набрал в лёгкие воздуха, чтобы продолжить на одном дыхании: – Когда я сделал первый глоток, в голове вдруг прояснилось: я всё это время был в тебя влюблён, но не мог этого осознать – и вдруг ты умираешь прямо на моих глазах! Мне пришлось поцеловать тебя, и либо я бы спас тебя, либо нет. Аянга встал к нему вплотную, жадно вглядываясь в его лицо. Затем, помедлив, начал разъяснять, и для себя, и для Юньлуна: – Именно проклятие не давало нам с тобой сойтись. Но если бы мы вопреки всему попробовали это сделать, оно бы развеялось, как дым. Юньлун… – он тяжело вздохнул и вдруг опустился на колени, беря его большие ладони в свои неожиданно маленькие: – Я считаю, что не нужно медлить. Пожалуйста, стань моим мужем. Он смотрел снизу вверх очень серьёзно. Юньлун сжал руки: – А если я вдруг отправлюсь обратно в свой мир? – Я сын побеждённых Богов, не думаешь, что мне подвластна ткань миров? – Так почему же ты, такой всемогущий, не мог себя вылечить, а? – парень потянул его наверх, чтобы этот старик не морозил колени, стоя на голых камнях пола. – Я не сказал, что я всемогущий, – уязвлённо отозвался Аянга. Затем он вдруг кратко улыбнулся своими тонкими губами и дёрнул Юньлуна на себя, чтобы почти поцеловать в губы – но не поцеловал, остановившись слишком близко, дав парню самому решать, нужно ему это, или нет. Только шепнул, опалив дыханием: – Хотя в постели я точно божественен. И Юньлун, уже приготовившийся целоваться, оттолкнул его от себя с громким фырканьем. Отвернулся, сложив руки на груди, и сделал вид, что раздражён: – Зато подкаты у тебя убожеские, – сказал он. Аянга прижался к нему сзади, крепко обнимая и едва-едва прикасаясь поцелуями к обнажённой шее. Спустился ими ниже, оттянул ворот рубахи и, дразнясь, прикусил кожу. Юньлун попытался отмахнуться, но мужчина тут же отпрянул, словно ничего и не было. Только лёгкий укус горел на плече, словно клеймо. – Приходи в мои покои сегодня вечером. – Я не приду. – Тогда я приду к тебе сам. – Я подопру дверь шкафом, – на это Аянга ничего не ответил, и Юньлуну пришлось повернуться, чтобы посмотреть на реакцию, но его тут же чмокнули в губы. И хотя ему тоже до безумия хотелось целоваться, но не поотпираться и не увиливать от этого напористого мужчины было греховно. – Это моя крепость, и я в любом случае найду проход, – лицо Владыки было таким довольным, что Юньлуну захотелось его стукнуть. Но он сдался своему желанию близости и обнял его, прижимая к себе крепко-крепко, словно пытался сломать рёбра. – Ты совсем не ласковый, да? – нежно хмыкнул ему на ушко Аянга, поглаживая по спине. – А ведь мы с тобой так славно проводили время вместе в гостиной. Ты прижимался ко мне, не пытался драться и заботливо укрывал плащом, если я засыпал. И где это теперь? – В гостиной, – отозвался Юньлун и расслабил медвежьи объятия. – Ты, случаем, не забыл, как мы с тобой тогда на пиру перевернули пару столов, пока дрались? Или мне напомнить, как я разбил о твою глупую голову вазу, чтобы ты не лез в мой театр? Ты старый и всё забываешь, я ещё подумаю, выходить за тебя замуж, или нет! Аянга отстранился с очень печальным, почти слезливым видом, и Юньлун, подавшись вперёд, чмокнул его в нос. Он не купился на это представление, но слишком сильно хотел распустить уже свои руки. К несчастью, они стояли прямо посреди коридора, мимо них за время всего происходящего сновали туда-сюда слуги. Они, конечно, сперва перепугались, когда их Владыка упал, но стоило Юньлуну взять дело в свои руки, и все поспешно сделали вид, что ничего не видели. Вечером Аянга всё же пришёл в его покои, облачённый в один тонкий чёрный халат. Юньлун ждал его, и утрудился всего лишь накинуть покрывало на своё тело. От такого соблазнительного зрелища Владыка застыл, едва закрыв дверь на засов. Жадно пожирая взглядом, мужчина подошёл к кровати. Медленно развязав халат, он позволил ткани соскользнуть вниз с крепких плеч. Его тело, обычно под слоями одежды кажущееся тощим, было соблазнительно развитым. А когда Юньлун скользнул взглядом вниз, он почувствовал, как всё его воодушевление спадает, несмотря на красоту данного зрелища. Аянга дёрнул на себя покрывало и облизнулся, стоило ему увидеть своего обнажённого возлюбленного. Мужчина залез на кровать и накрыл его тело своим: – Я буду аккуратен. – Да уж постарайся, – Юньлун, с раскрасневшимися от смущения и слабого возбуждения щеками прикрыл глаза, позволяя себя целовать. Но поцелуи стали глубже и горячее. Аянга жадно трогал его, и он трогал в ответ. Развёл свои длинные красивые ноги, чтобы скрестить их на его пояснице и притереться ещё ближе. Прикусил губу, застонав от того, что мужчина, немного отстранившись, взял их обоих в свою руку, едва ли смыкая пальцы. Юньлун помог ему, накрыв своей ладонью, и вот они, задыхаясь от стонов, мокрые и разгорячённые, кончают, сначала один, затем и второй. Некоторое время лежат, лениво целуясь и переводя дыхание. – Мне казалось, ты хотел взять меня, – хмыкнул Юньлун, отстраняясь. Аянга удивлённо вскинул брови; его рука поглаживала бедро, вызывая мурашки. – Я думал, ты войдёшь в меня. Тщательно готовился для этого… Просто представь, какого мне теперь, когда я такой пусто… Мужчина, ничего не говоря, навис над ним, прижимая к кровати. Его лицо при свечном освещении казалось хищным и алчущим, когда он отвёл бедро Юньлуна в сторону и провёл пальцами меж ягодиц. Там было влажно. Пальцы вошли хорошо. Парень сладко вздохнул, глядя из-под длинных ресниц. Аянга трахал его долго и сладко, пока они оба не выдохлись окончательно. Уже позже, когда они, вернувшиеся из купален, прижимаясь друг к другу, засыпали, он спросил: – Так ты станешь мои супругом? Или мне придётся снова побывать на грани смерти, чтобы решить этот вопрос? Юньлун больно укусил его в плечо. Потом, правда, подул и поцеловал, но всё ещё не ответил. Тогда Аянга тяжело вздохнул и решил больше не приставать с этим вопросом, но услышал шёпот: – Если тебя ещё раз проклянут, я сам тебя прокляну. И ты мне так и не показал свою розовую пижаму с единорогами. Обманщик – разве можно за такого замуж выходить? Вдруг ты обманешь, и бросишь меня прямо во время бракосочетания? – Да покажу я тебе эту блядскую пижаму, – тяжко вздохнул Аянга, раздумывая, откуда достать дорогущую розовую ткань. – Вот в ней свататься и приходи, – довольно пробормотал Юньлун, практически не соображая в полусне. Проклятье.