Листья

Красные с оранжевыми пятнами листья устилали храмовый дворик уже двухсотую осень подряд. Они всегда опадали за одну ночь, и проснувшийся ранним утром Юньлун совсем не удивился тому, что крепкие клёны, ещё вчера радующие глаз своей яркой шуршащей кроной, сегодня неловко качают тёмными веточками на фоне чистого синего неба. Серые тяжёлые облака маячили где-то на горизонте, но Юньлун чувствовал, что дождь дойдёт до его храма только к ночи. За столько лет жизни чувствовать погоду стало таким же естественным, как каждую осень брать в руки старую метёлку с длинными прутьями и собирать опавшую листву в кучу, чтобы сжечь к концу дня. Эти дни Юньлун всегда переносил слишком тяжело. Воспоминания о былых днях душили его, как бы он не пытался от них избавиться. Время не исцелило эту рану, и не было во всём мире такой силы, чтобы исцелить. Оставалось только занимать себя работой и рутинными делами, чтобы измученный тревогой и виной разум хоть немного отвлёкся на то, что происходит сейчас. Мерные движения метлой и размышления о том, что неплохо было бы достать из погреба кленовый сироп, сваренный самим Юньлуном ещё по весне, и сходить на деревенский рынок продать. На эти деньги взять мяса побольше и заготовить на зиму – с некоторых пор мужчина не ходил на охоту за лесным зверьём. Когда в последний раз он подстрелил косулю и разделал прямо на месте, чтобы не тащить с собой лишнее, то только чудом увидел, что она была чем-то больна. Притащил бы домой – и во всей округе скотина бы полегла, оставив селян без пищи. Годы шли, но увядание мира не было заметно простым людям. Они не чувствовали или не хотели чувствовать то, что с каждым десятилетием земля становилась твёрже, ветер холоднее, вода всё меньше утоляла жажду, деревья гнили, растения мельчали, а животные болели и гибли. Только в маленьком храме на отшибе время словно застыло. С начала весны, как сходил снег, вдоль его забора расцветали прекрасные цветы. На храмовом огородике всегда росли самые крупные овощи, а на диких кустах позади висели самые сладкие ягоды. Юньлун продавал всё это деревенским, взамен покупая их продукты. Он не смел пользоваться дарами земли, которая принадлежала древнему верховному божеству. Тому, кто мог повелевать всем этим миром, но предпочёл просто жить обычной жизнью. Тому, кто путешествовал по своему миру, исцеляя людей и творя чудеса просто потому, что мог и хотел. Тому, кого Юньлун убил собственными руками. Аянга – так он просил называть себя. Юньлун долго не подозревал, что этот заклинатель с самой прекрасной улыбкой и самым звонким смехом был последним оставшимся в мире божеством. Сошлись они случайно, Юньлун путешествовал в поисках места, где его душа найдёт покой, потерянный после смерти родителей. Он не мог продолжать работать и делать вид, что всё хорошо. Его голос охрип, а новые песни перестали приходить в голову. Улыбка поблекла. Но появился Аянга, ворвался в жизнь, как сверкнувшая среди чёрных грозовых туч молния – словно это должно было рано или поздно произойти. Аянга спас его от чудовища глубоко в горах, когда Юньлун сбился с пути и несколько дней блуждал по едва различимым тропам, прорубленным в скалах ещё в древние времена. Остаться бы ему там навсегда, замерзающему и голодному, не имеющему сил противостоять голодному хищному существу, если бы не прекрасный мужчина, вставший меж человеком и опасностью. С того дня Юньлун твёрдо решил, что должен отплатить незнакомцу за своё спасение. Аянга не стал отвергать его предложение, только смеялся, и говорил, что ничто на этом свете не может стать для него достойной платой, потому и стараться незачем. Но человек, успевший в него влюбиться, пропускал эти слова мимо ушей. Во время их совместного путешествия Юньлун наконец начал приходить в себя, и даже написал для своего возлюбленного немало песен. Аянга и сам влюбился, и любовью к Юньлуну дышал каждый его жест. Каждый раз, как человек замечал направленный на себя влюблённый взгляд, то заклинатель неловко признавался: – Я прожил слишком долгую жизнь, но впервые испытываю такие чувства. Если тебе некомфортно, то я… – Мне нравится, – Юньлун подходит ближе и, нежно беря его за руку, подносит её к своему лицу, чтобы прижаться щекой к тёплой ладони, прикрывая глаза. – Я хочу, чтобы ты любил меня так же сильно, как я люблю тебя. Аянга улыбается и подаётся вперёд, чтобы прижаться губами к губам, утянуть в нежный и долгий поцелуй, а после – уложить на расстеленные на земле вещи и любить этого человека до самого утра. Звёзды на чёрном небе сияли, но не так ярко, как звёзды в глазах Юньлуна, когда он смотрел на своего мужчину, чувству его в себе. Годы сложились в десятилетие. Секрет Аянги раскрылся, когда однажды на их пути встал один из демонов подземного мира. Юньлун никогда прежде не чувствовал такого ужаса, от которого тряслись поджилки и холодело внутри. Казалось, бояться было нечего, демон отличался от людей лишь своими огромными извитыми рогами, и огненными глазами с узким зрачком, но окружающая его аура смерти заставила Юньлуна отступить за спину своего возлюбленного. Аянга завёл руку назад и прижал его к себе, даруя уверенность и спокойствие. – И как тебе живётся, убийца демонов и богов? – скрипуче спросил демон, улыбаясь так, как улыбается только обречённый, что больше не боится смерти. – Не думаешь ли ты, что сможешь в одиночку и дальше удерживать целый мир на плаву? Не боишься остаться богом пустоты? – Богом..? – Юньлун произнёс это едва слышно, но любимый услышал его и вздрогнул. Прижал рукой к себе чуть крепче. – Позже, душа моя, – сказал Аянга тихо, а затем голос его изменился: – Демоническое отродье, не тебе печалиться о судьбе всего мира. Я один сделал то, что не смог никто из вас, и планирую жить дальше. А ты, пав от моей руки, уйдёшь в небытие. И они сцепились в смертельной битве. Юньлун помнил эти едва уловимые движения и брызги крови, а после – как Аянга, на время боя сбросив своё привычное человеческое обличие, стоял в лучах алого восходящего солнца. Демон хрипел, остатки жизни покидали его, но он на последнем издыхании выплюнул слова, что перевернули всё: – Твой возлюбленный умрёт, а мир падёт, лишённый поддержки других богов, что были убиты тобой. Никто и никогда не мог удержать в своих руках такое могущество, и ты это знаешь. Тебе не дано создавать жизнь, и ты не сможешь противостоять смерти. Она придёт и за тобой. Аянга в ярости оторвал ему голову голыми руками, а после никак не мог успокоиться. Юньлун, видя в каком состоянии его любимый, не стал расспрашивать его о прошлом. Он приложил все силы, чтобы увести своё божество подальше от места сражения. Он был рядом, заботился о нём, позволял брать себя жёстко и быстро, но Аянга уже не был прежним, наконец взглянув правде в глаза. И эта правда теперь разъедала его изнутри. – Душа моя, – однажды вечером позвал он, и Юньлун тут же открыл глаза. Они ночевали в каком-то старом заброшенном здании на окраине маленькой деревушки, но магия и близость не давали им мёрзнуть. – Что случилось, дорогой? Аянга перевернулся на бок и посмотрел очень серьёзно. Так, когда уже решился на что-то, и не планируешь отступать. – Выслушай меня, прошу тебя, и не перебивай, пока я не закончу, хорошо? – он сделал паузу, пока Юньлун не кивнул. – Очень много лет назад я действительно перебил всех богов и почти всех демонов, что встали у меня на пути. Стал единственным, в чьих руках лежит судьба целого мира. Это было так давно, что я уже не помню причин. Но теперь, когда в моём бесцельном существовании появился ты, я осознал, насколько я был неправ в своём стремлении быть единственным богом. Я не смогу продлить твою жизнь, и когда ты умрёшь, я в своём отчаянии уничтожу этот мир. – Что? – Юньлун вцепился в его руку. – Но зачем? Аянга посмотрел на него со всей своей любовью и тоской: – За всё своё существование я полюбил лишь тебя одного. Ты правда считаешь, что я ещё когда-нибудь смогу влюбиться? Ты можешь спасти свой любимый мир. Но для этого тебе придётся убить меня. Однажды я спас твою жизнь, и ты пообещал когда-нибудь отдать этот долг. Ты можешь отнять мою жизнь, и этой будет платой. Юньлун долго не мог исполнить его просьбу. Года шли, а он всё ярче чувствовал, как Аянга увядает вместе с тем, как стареет любимый. Глаза его потухли, смех утих, но любовь никуда не делась. И в конце концов Юньлун поддался. Он помнит глаза Аянги, когда они любили друг друга в последний раз. А затем он сделал это. Вот только никто не мог учесть, что смерть единственного оставшегося бога ничего не решит. Сила и связь с миром никуда не денется, найдёт себе новое пристанище, самое близкое к умершему. Только подчиняться она уже никому не будет. Двухсотая осень без любимого. Листья клёнов снова опали за одну ночь. Юньлун не может умереть, не умеет исцелять и вершить чудеса. Он теперь навечно молод, и вынужден наблюдать за увяданием целого мира, чтобы в конце концов вместе с ним уйти в небытие.