Я вижу как ты счастлив

Лань Ванцзи давно перестал верить в чудеса. Его жизнь была ровной и достаточно предсказуемой, чтобы помнить, что во вторник он ходит в секцию по стрельбе из лука, в четверг с Сюэ Яном ходит в тир, а в субботу вместе с Сиченем, прихватив с собой лимонный пирог, навещает дядю, самого дотошливого и занудного адвоката во всей Поднебесной. Тяжело вздохнув, Ванцзи с тихим щелчком раскрыл белоснежный зонтик, спускаясь вниз по ступенькам. Тщательно убедившись, что проезд свободен юноша последний раз взглянул в потускневшие окна ресторана, где он подрабатывал, играя на рояле. Ему хотелось вернуться назад, в тепло, но дома его ждал пушистый озорник;— белый кот по кличке Граф, которого нужно было срочно покормить. Поправив левой рукой полы светло-синего мягкого шарфа и надвинув капюшон белого плаща пониже, чтобы хоть как-то защититься от пронизывающего ветра, Лань Ванцзи быстрым шагом пересёк дорогу, старательно обходя лужи, но безуспешно: по асфальту рекой бежали ручьи, увлекая за собой небольшие камешки и мелкий мусор и забираясь в лёгкую, незащищенную от влаги обувь, вымачивая ноги незадачливых пешеходов, в число которых успешно попал и Ванцзи. Ветер бьющий в лицо был холодным и наглым. Он был достаточно сильным, чтобы выхватить из ослабших и покрасневших от холода пальцев белый зонтик унести его вверх к свинцовым тучам, что так рьярно поливали землю ледяной водой. С тоской проводив взглядом быстро удаляющуюся светлую точку, Ванцзи удрученно вздохнул. Его сегодняшний день начался неудачно — впервые за всю свою жизнь он проспал. Из-за этого юноша не успел позавтракать, забыл взять перчатки, телефон и кошелёк, — хорошо хоть транспортную карту прихватил, не пришлось домой возвращаться, но даже это не спасло его от опоздания на пару в школу гражданской авиации в Тяньцзине. К тому же Ванцзи не успел вовремя прийти на работу, и пока играл на пианино — сфальшивил в седьмой симфонии Бетховена, но это кроме него никто не заметил. В голову Ланя невольно закрадывалась мысль, что его кто-то проклял. Прячась под козырьком остановки, юноша терпеливо ждал автобус, невольно вслушиваясь в разговор двух стоящих девушек неподалёку: —… Лин-Лин, он просто божествен! Ты бы видела его глаза, — восторженно шебетала молодая женщина с ярко розывыми волосами, прижимая ладонь к груди. — Но всё впечатление испортил тот факт, что он грубиян. Он испортил моё новое платье и вместо извинений обругал меня. И этот козёл мой соулмейт! За что мне такое наказание? —Ты можешь перестать с ним общаться, пока связь ещё не окрепла,— мягко заметила Лин-Лин, утешающе погладив подругу по голове. —Но этот паршивец та-акой красивый и я верю, что… Подъехал автобус и Ванцзи не стал дожидаться конца разговора, торопливо забрался внутрь. Расплатившись за проезд, он сел на заднее пустое сиденье подальше от людей и начал молча смотреть на смазывающийся пейзаж за окном. Бессильно оперевшись спиной о спинку сиденья, юноша вытянул ноги и невольно вспомнил подслушанный разговор на остановке, который чем-то царапал его изнутри, заставляя прокручивать каждое чужое слово. И всё же сказки про соулмейтов знал каждый ребёнок, в которых говорилось, что родственная душа — это высший дар небес и что его надо беречь. Ведь в этом мире существует только один человек способный понять тебя с полуслова, который всегда будет на твоей стороне. Лань Ванцзи давно перестал в неё верить, искренне считая, что надпись на руке с фразой, которую должен произнести твой соулмейт при первой встрече,— это не гарант вечного и безоблачного счастья. Ярким тому примером были его родители, вечно сорящиеся по пустякам. Его мать первой не выдержала постоянных ссор и сбежала с каким-то мужчиной, а отец ей на зло тут же завёл молоденькую любовницу, скинув своих детей на Лань Циженя, и укатил в Неаполь. Два года спустя Цижень, отчаянно бледнея, сообщил племянникам о смерти обоих родителей, которые не выдержали разрыва друг с другом и быстро угасли. Из всего этого Ванцзи понял, что если тебя не устроила родственная душа, то лучше связь рвать сразу, пока она не окрепла. Тогда вы оба сможете раздельно жить, но при этом постоянно чувствовать пульсирующую внутри пустоту. Лань Ванцзи недовольно тряхнул головой, не понимая почему этот чёртов разговор до сих пор вертится у него в голове, и невольно поймал своё отражение в потемневшем окне: он был похож на скульптуру, выточенную из мрамора и ради забавы выкрашенную в разноцветные краски— высокий, широкоплечий с длинными чёрными волосами, затяннутыми в хвост, пустые жёлтые глаза, нахмуренные чёрные брови, яркие губы, сжатые в тонкую линию и тонкий, острый нос, — весь его облик дышал усталостью и пустотой. Пассажиры, словно что-то почувствовав, держались на расстоянии и изредка косились в его сторону. Ванцзи заторможенно моргнул, осознав, что едет куда-то не туда. Он вылез из транспорта и утомлённо побрел назад, даже не пытаясь спрятаться от дождя. Спустя минуту юноша понял, что проехал три лишние остановки и немного запоздало раскаялся в том, что не согласился переночевать у друга, жившего неподалёку от места подработки. И словно Ванцзи было мало мелких катастроф, судьба принесла ещё одну— его с ног до головы окатила грязной водой проехавшая машина. И пока он пытался смириться с грязной одеждой в него врезался незнакомый парень. —Детка, я твой соулмейт,— с придыханием прошептал сероглазый, улыбчивый парень, прильнув к Ланю грудью, чуть не уронив при этом разноцветный зонт. — Боже, я вижу, как ты счастлив, что я предназначен тебе судьбой! Вместо ответа Ванцзи чихнул и чуть не вскрикнул от боли, когда предплечье на секунду прострелило болью. В нем мгновенно вспыхнуло возмущение, когда он понял, что перед ним и вправду стояла его родственная душа— наглец и бесстыдник, и тут же погасло, сметенное навалившееся усталостью. —Завтра пойму,— устало фыркнул Лань, желавший только одного— поскорее добраться до дома, согреться и насладиться чаем. —Простите его, он просто проспорил Хуайсану, что… Ванцзи? — послышался крайне изумленный голос Цзян Чена, старосты их группы, весьма вздорного, но при этом справедливого паренька, заглушивший изумленный и полный боли вскрик нахального соулмейта. —Ты что тут делаешь? Лань проигнорировал вздорного однокурсника в фиолетовой толстовке и жмущегося к нему Не Хуайсана, пытавшегося спрятаться от дождя под сиреневым Цзян Ченовским зонтом, который прятался у них дома от разъяренного старшего брата и, оттолкнув от себя соулмейта, нетвёрдой походкой направился домой. Ему впервые в жизни было всё равно, что это было грубо. Завтра можно будет извиниться, а сейчас ему нужно тепло и чай… и чёрный шоколад... —Стой! —громкий крик и больно вцепившиеся ладонь в запястье, заставили Ланя обернуться. — Блять, ты реально мой соулмейт? Я надеялся, что это будет милая и добрая девушка, как моя цзецзе, а не… —Мм? — вздохнул Ванцзи, чувствуя подступившую иррациональную обиду на то, что его не приняли. Решив, что над этим он подумает завтра, Лань вывернулся из цепких рук и побрел к тротуару, ещё сильнее вымачивая ноги в ледяной воде. —Не то чтобы я против! Ты очень красивый, почти как я… Просто меня никогда не интересовали мужчины, а тут ты! —громко вскрикнул парень, эмоционально размахивая руками. —Мм? —Честно, ты очень красивый! Не злись только. Блять, я слишком много говорю, когда волнуюсь,— парень, не обращая внимания на крики подвыпивших друзей, протянул Ланю ладонь. —Я Вэй Усянь, приятно познакомиться. Но ты можешь звать меня Вэй Ином! Эй, как тебя зовут? —Не ругайся, —Ванцзи, не обращая внимания на Вэй Ина, завернул за угол, пытаясь проигнорировать странное тепло, которое возникло, когда парень протянул ладонь, но не ещё не до конца затихшая обида не дала ему её пожать. —Хэй, не игнорируй меня! Почему из миллиарда человек мне попалась такая ледышка, как ты? Ты хоть бы представился… —Вновь проорал Вэй Усянь, хватаяясь за чужое плечо. Затуманенные алкоголем мозги запоздало отметили мокрую одежду и посиневшие губы собеседника. —Блять, да ты ж замёрз,— констатировал очевидный факт Вэй Ин и понимание того, что его соулмейт мокрый и трясущийся от холода точно завтра простудится, заставило его, подталкивая промокшего парня насквозь в спину, притащить домой. Не соображая ничего от холода, Лань Ванцзи не заметил, как его привели домой, заставили снять мокрую одежду, просушиться и влезть с сухое, завернули в кошмарно горячее одеяло и всучили громадную кружку с чаем, не замолкая при этом ни на секунду. —Эй, ты как? —привёл в себя Ванцзи негромкий окрик. —В порядке? Я тебе сейчас лекарство дам… Ты там только не умирай! Лань вздрогнул от резкого грохота и с беспокойством оглядел Усяня, непривычно серьёзного и испуганного. — У меня всё хорошо, просто стул упал, — заверил своего соулмейта Вэй Ин, не заметно потирая саднящее колено, близко познакомившегося со стулом. —Ты пей. —А теперь ты обязан мне сказать своё имя, как спасителя, — задорно улыбнулся Усянь, скормив юноше противовирусное. И Лань Ванцзи поддался чужой тёплой улыбке, смущённо прошептав: —Ванцзи. —А? —переспросил Вэй Ин, не ожидавший быстрой капитуляции. —Моё имя Лань Ванцзи, — отрешённо повторил Лань, роняя на пол пустую кружку. —Не переживай, она целая — гляди, — успокоил гостя Вэй Ин демонстрируя целую кружку с зайцем на боку. — Прости, — глухо просипел Лань, с трудом разлепляя веки. —Забей! Кстати, тебе нужно позвонить? — с беспокойством спросил Вэй Ин, вспомнив лекцию Цзян Чена, когда он забыл сообщить цзецзе, что спокойно добрался до дома. — Я дам телефон. Лань Ванцзи благодарно принял телефон и позвонил брату. Измученный ланевский мозг с трудом выдавил объяснение и с ещё большим трудом воспринял тот факт, что его взволнованный брат с активно сопротивляющимся Не Минцзюэ обзвонил все больницы и морги, пытаясь узнать где его А-Чжань, всё ли с ним хорошо, а перед прощанием спросил нужно ли покормить кота. —Так тебя зовут Лань Чжань? —изумился Вэй Ин, возмущенный чужим недоверием. —Нельзя,— несколько по-детски отозвался Ванцзи, допивая чай. —Что значит нельзя? —яркая улыбка покинула лицо Усяня. — С этого момента мы лучшие друзья! А потом станем... —Мы недостаточно знакомы, чтобы ты меня так назвал, — негромко отозвался Лань, сонно моргая глазами. —Ах, недостаточно знакомы? Я тебе разрешил звать меня Вэй Ином, а ты… —возмущённо кипел Усянь, набрав воздух в лёгкие для успокоения, он яростно фыркнул резко понизив голос. — Ты что спишь? Вэй Ин поудобнее устроил гостя на кровати, стянул с себя изрядно поднадоевшую толстовку и злорадно прошептал: —Ничего… Ничего… Ты сам будешь просить называть тебя Лань Чжанем, вот. Блять, так мне из-за тебя ещё на диване спать? Ты скотина неблагодарная,— угрюмо пробурчал Усянь вытаскивая запасное одеяло и надувной матрас устраиваясь не подалеку от гостя на случай, если ночью тому всё же станет хуже.