Иногда тишина — это насилие

Сидеть на дряхлом железном заборчике, который прекрасно подходит для одиночных посиделок с сигаретой в руке, уже стало так привычно. А вид, что открывается глазам с этого незамысловатого места, даёт возможность наблюдать за самыми разными картинами будних дней в Воронеже: кто-то не спеша, но уже явно задолбавшись, выгуливает свою собаку, хотя, тут ещё надо подумать, кто кого из этих двоих выгуливает; кто-то несётся по своим делам, опустив голову, будто бы не хотят видеть этот серый мир; дети, которых Антон терпеть не может из-за их чересчур глупого поведения и такой детской наивности, что разобьётся на миллион осколков, как только им предстоит столкнуться с жизненными сложностями, они весело бегают друг за другом, играя в догонялки. Пятиэтажки напичканы по району, на некоторых из них уже слазит краска, или же она выцвела, превратив строения в бледные прямоугольники, что ещё больше делает из этого района угнетающее место, откуда хочется просто убежать, не оглядываясь. Антон часто об этом думает, но у него нет никаких вариантов для воплощения. Он не знает, что делать дальше, после школы, не знает, что ему просто делать… Антон расслабленно разместил себя на заборе, но с его ростом кажется, будто бы он просто упёрся в него пятой точкой. Но ему это не мешает, он всё также продолжает сидеть, даже ощущая некий дискомфорт. Недавно закуренная сигарета LD медленно тлела меж пальцев парня, окутывая его едким дымом. Аккуратно делая тягу, Антон не спеша выдыхал дым из лёгких, одновременно наблюдая за, уже порядком надоевшим, пейзажем этого города. Казалось бы, конец августа, последние дни каникул, за которые ты должен хорошенько отдохнуть, прежде чем приступить к новому учебному году. Может, Антон так бы и поступил, не будь все его дни похожи друг на друга, отчего у него нет разницы между каникулами и учёбой. Разве что, парень не видел своих двух лучших друзей, которые по-настоящему хорошо проводят лето. Всё как у людей, а у Антона — как у Антона. Каждая последующей тяга обжигает горло всё более неприятно, давая понять, что пора остановиться, но так жалко выбрасывать половину сигареты, поэтому Антон продолжает травить себя. Чтобы кто ни говорил, но ему нравится это. А когда у тебя каждая сигарета на вес золота, то выбрасывать ещё не докуренную сигарету — себя не уважать. Солнце, которое скоро должно сесть за горизонт, приятно обжигает свободную футболку, отчего та передаёт весь жар телу. Чёрные джинсы уже настолько старые, что между ног они протерлись, да и чёрными их уже назвать сложно. Серые? Скорее всего. Белые кеды, изношенные временем и Шастуном, также перестали быть белыми, наверное, на третий день после их покупки. Но парню было совсем всё равно на то, как он выглядит. Как можно следить за собой, если это не самое главное, что его беспокоит? Надоедливая светлая чёлка так и норовит залезть в зелёные глаза, а лёгкий ветерок, который мягко обдувает лицо парня, помогает волосам сделать затеянное. Пришлось оторваться от мыслей и свободной рукой попытаться убрать непослушные волосы. Рука Антона настолько худая, что браслеты, казалось, вот вот слетят с неё, а кольца на таких же худых, но эстетичных пальцах держатся лишь при помощи Божьей силы. Сигарета давно и благополучно превратилась в бычок, который медленно перекатывался в пальцах Шастуна. Приятный ветерок уже предательски перерос в прохладный, а солнце, которое сглаживало эти углы реальности, спряталось, оставляя лишь алые и оранжевые подтёки на небе. Антон достал из кармана джинсов свои наушники, которые он бережёт как самое дорогое в этом мире. Он не представляет себя без них, без музыки. Как некоторые люди живут, не слушая музыку? Как, не затыкая свои уши этими волшебными затычками и не слушая различные песни, существовать в этом мире? Куда бы ни пошёл, он всегда делает это. Сейчас не исключение. Внимание парня устремилось на одну песню, которая как никогда подходит под атмосферу. «Грязь — 4 высотки». Хотя, атмосфера всегда такая, просто иногда бывает менее отстойной, но зачастую хочется просто заснуть и не проснуться. «Словно мою жизнь в песню превратили.», — подумал парень, и на лице появилась безнадёжная улыбка, а потрескавшиеся губы Антона нашёптывали слова из песни. Руки отстукивали до боли знакомый ритм на железной трубе, чёлка всё-таки сумела упасть на глаза.

* * *

Подъезд пятиэтажки не внушает никакой безопасности, ведь дверь в него вечно открыта, но никто не хочет с этим что-то делать. Всем плевать, но вдруг какой-нибудь алкаш или наркоман зарежет кого-нибудь? Всем плевать. Лифта здесь не было с самого основания дома, ведь это всего лишь пятиэтажка. Да и Антону он ни к чему, его квартира находится на третьем этаже. Правда, лёгким, постоянно страдающим от сигарет, приходится несладко, когда Шастун взмывает вверх по лестнице. Парень всё выше поднимается по ступенькам, и неприятный запах с первого этажа улетучивается, так что, ближе к третьему, можно сказать — атмосферка тут приятнее. Обусловлено это, наверное, тем, что алкаши не имеют столько терпения и сил, дабы подняться выше первого этажа. Третий этаж. Антон стоит напротив двери в свою квартиру. Сердце бешено бьётся, а наладить дыхание всё никак не получается, и проскакивает мысль о том, что пора бросать курить. Но она также быстро и улетучивается. Сигареты Шастун не бросит даже под дулом пистолета. А связка: музыка и сигареты — своего рода антидепрессанты парня. Когда он всё-таки смог отдышаться, рука потянулась за ключами. Но, прежде чем откроет дверь, Антон, зажмурившись, загадывает, чтобы всё было хорошо. Раздаётся щелчок, дверь открывается и парень заходит внутрь. В нос ударяет странный неприятный запах, будто всё смешалось в один аромат. Аромат, в котором мало чего приятного. В квартире темно, как в самую тёмную ночь, от чего парень лишь тяжело вздыхает и понимает, что ничего хорошего не случилось. Включив свет в прихожей, парень тихо пытается снять кеды, но всё равно удержаться на ногах ему не удаётся, он шумно падает в сторону, цепляясь за стену. — Бля, — шёпотом раздаётся в такой давящей тишине. Чёлка продолжает падать на глаза, отчего парень её силой зачесывать назад, тихо фыркнув от бешенства. Антон, проходя мимо комнаты матери, не спеша идёт в сторону своей. В полной темноте рука сама тянется к ручке двери, ведь надежда и желание посмотреть на мать одолевают парня с лихвой. Долго решаясь, он всё-таки поворачивает ручку и заглядывает внутрь спальни. Всё также темно, тихо, страшно. — Мам?.. — голос парня слегка дрогнул, но ответа не последовало. В голове пронеслось, что её нет дома, благодаря чему, Шастун решился включить свет. Нащупав выключатель, парень, не задумываясь, нажимает на него. Комнату вмиг озаряет одна единственная лампочка, которая вот-вот норовит перегореть, что Антона очень пугает. Он не представляет, как ему придётся вкручивать новую лампочку, да и вообще как выбирать эти самые лампочки? У них есть размеры? Его шибанёт током, когда он будет вкручивать? Много вопросов, которые всё наполняют список «против», оставляя «за» пустовать. Зелёные глаза сразу направляются на кровать, точнее — на мать. Парень быстро замечает, что она никуда не уходила, ведь плед, лежащий поверх кровати, был беспорядочно скомкан под телом женщины, в том же положении, как когда Антон уходил. Женщина лежала на боку, поджав под себя ноги, а парню оставалось лишь смотреть на её спину. Волосы были растрёпаными, грязными, небрежно перевязаные резинкой. На прикроватной тумбочке стояла пустая бутылка водки, три стакана, грязная салфетка. Единственное, видимо, что изменилось с ухода парня — теперь уже полностью опустевшая бутылка. Парень начал вглядываться в плечо матери, дабы убедится, что она жива. Грудная, клетка женщины медленно поднималась и так же медленно опускалась, что было сложно заметить с такого расстояния. Антон нервно почесал затылок, после чего неуверенно подошёл к кровати и сел на её край. Мать всё также невозмутимо лежала, даже не повернувшись. — Может ты что-нибудь скажешь уже? — парень сдерживался, чтобы не сорваться в истерике, которая так предательски подступала. — Мам… Что происходит?.. — глаза начали слегка жжечь, а слёзы наворачиваться. Это тяжёлое молчание, которое нарушили лишь пару вопросов Антона, сводило его с ума. Агрессивно проведя ладонями по глазам, он резко вскочил, обошёл кровать и остановился напротив матери. Зелёные глаза, полные ненависти, увидев лицо матери, сменились на глаза с сожалением. Она лежала будто кукла, а лицо было не естественного цвета. Тёмные зелёные глаза напоминали холодный хрусталь, который смотрел не на Антона, а сквозь него. Ресницы женщины были влажные, приглядевшись, Антон увидел на щеках дорожку от слёз, которая успела десять раз вновь намокнуть и засохнуть. Парень аккуратно взял пустую бутылку с тумбы, после чего снова кинул взгляд на маму. — Мам, — тихо начал Антон, понимая, что он, по сути, говорит сам с собой, — скоро в школу, нужно за книги заплатить, — слова с трудом выходили с уст парня, а горечь от состояния матери стояла комом в горле. — Я возьму из твоей тумбы денег, надеюсь, ты не против. Помимо книг, ему нужна хотя бы тетрадь и ручка, но это он может попросить у Димки Позова, да даже у Сереги. Глаза парня заглянули в такие безжизненные глаза напротив, в надежде получить хотя бы зрительный контакт. Как и ожидалось, реакции не последовало. Слёзы вновь навернулись на такие грустные глаза, а рука медленно и неуверенно потянулась к тумбочке. В ящике, полного всякими ненужными вещами, в углу лежал конверт. Парень вытянул оттуда несколько купюр, после чего положил остальное на место. Засунув деньги в карман, освободившейся рукой парень схватил пустые стаканы и вышел из комнаты, перед этим погасив свет. На кухне Антон блуждал в поиске чего-нибудь из еды. Он снова и снова это делает, зная, что еды дома нет. Наверное, он не может смириться с тем, что мать уже как три недели не следит за этим, да и вообще за всем. Антон не понимает, как всё это произошло, ведь она не всегда была такая. Да, бывали моменты, когда её состояние было похоже на то, что происходит с ней сейчас, но длилось это недели полторы от силы, ходила, говорила. Антон скидывал это всё на то, что алкоголь порой творит дикие вещи с человеком, а если ещё и разбавить это всё болезненным расставанием с когда-то любимым человеком… Это же скоро пройдёт? Всегда проходило… В раковине скопилось немало грязной посуды, которую мыть не было никакого желания. Поэтому парень вновь отложил это дело на завтра. Ящики были пустые, холодильник опустел ещё неделю назад. Живот издал противный звук, давая понять, что ещё ночь без еды он не переживёт. Когда Антон зашёл в свою комнату, перед его взору предстал небольшой беспорядок. Но парню было комфортно, так по-домашнему привычно, и всё лежит там, где должно. Точнее, так думал Антон, нормальный человек бы решил, что Шастун простой неряха. Покопавшись на столе и в карманах, парень нашёл тридцать рублей, чему он безмерно обрадовался, ведь сможет поесть. — Ну, это заявочка на бич пакетик, — успокаивающе и обнадёживающе пошутил парень, тяжело улыбнувшись.

* * *

Надев наушники, включив первую попавшуюся песню в плейлисте и надев кеды, Антон направился в сторону магазинчика возле дома. Обычно, в это время контингент этого заведения состоит из алкашей, наркоманов и редко из Антона Шастуна. Не любит он ходить по магазинам в то время, когда ходят нормальные люди. Не нравится ему покупать сигареты, когда его может увидеть милая соседка из квартиры напротив. Чувствует себя неправильно, будто бы, подводит её и всех, но не себя или же мать. А алкаши и наркоманы что? Ну да, всякие люди бывают, может даже ненормальные. Но в таких случаях, Антон просто пытается не пересечься с ними. Был один раз, когда с ним возле магазина заговорил один мужчина. До их встречи он бы и продолжил называть его алкашом или бомжом, что звучит, наверное, обидно. Но, когда Антон узнал, что тот - бывший преподаватель по истории, да и вообще очень образованный человек, у него глаза на лоб полезли. Оказывается, этому мужчине просто не повезло, было сокращение кадров, и он потерял такую любимую ему работу. После, его бросила жена, отсудив у того квартиру. Так он и начал эту неправильную жизнь, но Антон его не осуждает. Наоборот, ему очень жаль и была бы его воля, он бы ему помог. Но кто поможет самому Антону? В магазине, как и предполагалось, возле алкоголя крутилось двое алкашей, изысканно выбирая самую дешёвую водку. Не Антону их осуждать, ведь сам он выбирает самую дешёвую лапшу быстрого приготовления.

* * *

Антон вышел из магазина с вермишелью в руке и, тяжело вздохнув, осмотрелся по сторонам, будто что-то ища. Но даже алкаши, вышедшие с водкой из магазина, не обратили на него никакого внимания, а, пошатываясь, пошли, куда глаза глядят. Немного поёжившись от холода, ведь в майке уже не так тепло, Шастун достал из кармана сигарету. Парень сделал тягу, которая приятно ударила горечью и холодком по горлу, отчего тот закатил глаза из-за наслаждения. Антон направился домой, не спеша, думая о чём-то своём.

* * *

Всё та же противная темнота встречала подростка, всё та же горькая тишина. Лишь шуршание пакетика вермишели на кухне разрезало навалившееся молчание. Антон поставил на плиту чайник и уже успел подготовить тарелку. Музыка продолжала играть в наушниках, но тише, чем на улице. Вдруг мать что-нибудь скажет, а из-за музыки он не услышит. Можно сказать, музыка не играла, а просто нашёптывала в уши. Послезавтра у Шастуна линейка, он переходит в одиннадцатый класс. Единственное о чём он переживает — отойдёт ли от своего состояния мать? Или такое событие он будет встречать один. Ничего, хотя бы будут Димка и Серёга. Заварившаяся вермишель приятно заполняла пустой желудок парня, отчего было даже неприятно. Едой нужно наслаждаться, Антон же уплетал её так быстро, что, казалось, он даже не жуёт. В раковине добавилась ещё одна грязная тарелка и вилка, на что Шастун лишь скривился и ушёл в комнату. — Ну что, Антон, — парень открыл окно, — сигаретку перед сном? — спросил сам у себя подросток, издав истерический смешок. В руках парня появилась пачка сигарет, зажигалка, которая работает на последнем издыхании, глаза устремились куда-то в темноту города, а в уголках появились капельки слёз. — Конечно, Тох, конечно… — Шастун старался ответить другим голосом, после чего слеза скатилась по щеке, оставляя после себя мокрую дорожку.