Тяжкая доля Ребекки Рид

Ребекке определенно не везло с мужчинами. И это несмотря на всю степень восхищения во взглядах, которыми ее провожали и юные неоперившиеся птенцы, и убеленные сединами бронтозавры, когда она прогуливалась по улице. Впрочем, утки были редкими птицами в Техасе, что и могло объяснить причины подобной популярности. Женщина огорченно почмокала своим клювиком: родной муж появлялся дома разы в годы, и то мимоходом – как они вообще умудрились зачать ребенка, оставалось для самой Ребекки большой загадкой. А когда появлялся, то упорно отказывался замечать всю ее утиную сногсшибательность, требуя тушеного мяса и выпивки, после чего дотошно выспрашивал, откуда у нее взялся новый шейный платок или зеркальце. Еще большим разочарованием стал сынок Дэнни. Ну вот послал же Бог малахольного с нервным тиком! Определенно, дурная кровь, насквозь пропитанная тушеным мясом. Ухаживания Лэйтема Коула были проблеском надежды на небосклоне ежедневных работ в поте лица на ферме. Даром что импотент, так она уже и забыла, когда в последний раз видела мужские гениталии. Каждую ночь, уложив Дэнни спать (Мама! под моей кроватью монстр, я знаю! И в шкафу тоже. Ну и что, что уже проверяла, посмотри еще раз! ААА!), Ребекка мечтала о большом светлом доме и о шелковых перчатках, скрывающих ее мозолистые руки. И она знала, что все это может стать реальностью, нужно лишь правильно разыграть карты: вешающихся на шею стряхивают, за неприступными – бегают, и ее игра была в самом разгаре, когда случилась одна маленькая досадная неприятность. Ее золотого мерина убили. Вот же ***! Джон Рид был хуже всех. Очаровав ее своими оленьими глазами и квадратным подбородком, молодчик смылся на север на долгие восемь лет, откуда вернулся махровым пацифистом с учебником по праву, крепко зажатым под мышкой. А когда она, в шикарном белом платье в сельский цветочек, уже готовилась принимать предложение руки и сердца (что еще обязан сделать мужчина после таких жарких поцелуев на коне?!), он банально сбежал, прикрывшись какой-то возвышенной чушью и оставив ее с маленьким ребенком одну-одинешеньку. С пепелищем вместо дома. Так что все проблемы, как всегда, приходилось решать самой, не надеясь на помощь так называемой сильной половины человечества. Решение номер один состояло в прогулке вдоль рельс в надежде найти оброненный в пылу драки серебряный слиток. А лучше пару десятков, ибо постройка нового дома – занятие не из дешевых. Чего Ребекка точно не ожидала найти, так это Бутча Кавендиша, мерно покачивающегося на сосновой ветке. Она потрясла головой, надеясь, что это чудо селекции окажется миражем, но нет, толстый сук крепко держал брючный ремень бессознательного, но вполне себе живого бандита. Не то, чтобы она сильно злилась на него за смерть Дэна: в своих послеполуденных грезах женщина избавлялась от муженька, отлынивающего от тяжелой работы, куда более жестокими способами, так что съеденное сердце она вполне могла простить. Еще одним плюсом в копилку старого разбойника стало то, что днями ранее, в поезде, миссис Рид случайно подслушала беседу членов шайки о том, что у хитрого Бутча припрятано-таки на черный день. И судя по всему, не слабо. Последнее обстоятельство решило исход дела: Ребекка Рид подстреленной утицей помчалась к развалинам фермы. Конь, сбежавший во время атаки псевдоиндейцев, вернулся домой на следующий день, а вот с прочим скарбом дело обстояло куда хуже, так что некоторые вещи пришлось одалживать у сердобольных соседей. Так что к дереву с его чудо-плодом она подъехала во всеоружии. С трудом поставив телегу точно под висящим грузом (ох, не женское это дело – парковка!), она привязала, для надежности, лестницу к стволу и полезла наверх. Дерево отозвалось натужным скрипом. - Не так уж много я и вешу! – оскорбилась домохозяйка. Скрип-скрип. Скриииип. - Ой, да молчи уже! Достигнув нужной высоты, она принялась пилить сук. От скрежета тупой, как население Колби, пилы и тяжелого сопения Ребекки Бутч пришел в себя. - Мам-ма, - только и успел вымолвить он, прежде чем полетел рожей прямо в сено, где снова отрубился. Очевидно, слой был недостаточно толстым. Главным достоинством фермы, помимо ее хозяйки, конечно, был обширный и глубокий погреб, служивший отличный холодильником посреди жарких прерий. Чудом не выгоревший при пожаре, он стал отличным местом, где можно допрашивать привязанного к стулу человека. А вопли жертвы ее сверхчувствительный сынишка, спящий в палатке на останках амбара, спишет на ночных монстров. Сначала она пыталась давить на жалость: - Нет, ну пойми! У меня ребенок не кормленный, конь не кормленный, муж мертвый и тоже, заметь, не кормленный! А я – слабая и хрупкая женщина!!! – она склонилась над Кавендишем, почти соприкасаясь носами, и вкрадчиво спросила: – Разве Иисус не учил нас делиться с ближним своим? Наверное, во время этих поучений разбойник куда-то отлучился, потому что делиться Бутчу совершенно не хотелось. Однако нездоровый блеск в глазах Ребекки не то, чтобы пугал, но настораживал изрядно. Женщина шутить, очевидно, не собиралась и перешла ко второй стратегии ведения переговоров. Раскаленная кочерга Бутчу не понравилась c первого взгляда. Он сразу высказался, что они не подходят друг другу и лучше бы ей быть где угодно, лишь бы подальше от его лица. Но решительно настроенную женщину его слова интересовали мало. Постепенно приближая конец железяки к бешено вращающемуся глазу бандита, пытающегося вдавиться в стену, она по пунктам, с подробным описанием, изложила весь список развлечений на сегодня. Особенно многообещающе прозвучало про «финальный омлет», после чего Большой бутч и два Младших бутченка были почти готовы к тому, чтобы отдать серебро этой сумасшедшей бабе и остаться целыми-невредимыми при своем хозяине. Как всегда бывает в подобных случаях, эпичный момент был нарушен самым неожиданным образом – в люк погреба свесилась голова Джона Рида: - Ребекка! О, господи! – это уже он заметил Бутча и неловко спрыгнул вниз, попутно разбив банку помидоров. Его сноха закатила глаза. – Он напал на тебя, да? Ты в порядке? Теперь тебе не уйти от правосудия, подлый трус!! – в глазах молодого человека пылал священный огонь Фемиды и пара-тройка центнеров пафоса. То, что «нападающий» привязан к стулу, прокурора не смущало. Ребекка покосилась на Бутча: «Последний шанс. Где серебро?» «Ни за что!» – Кавендиш изо всех сил пытался растянуть удерживающие его веревки. Безуспешно, в узлах фермерша толк знала. «Повесят, ой, повесят…» Убедившись в бесплодности своих усилий, Кавендиш обмяк. «Твоя взяла. Отведу». Удовлетворенно кивнув, она повернулась к Джону: - Как ты вовремя, дорогой! – женщина наступала на Рида, почти тараня грудью: - Он признался, что в семидесяти милях к югу у бандитов встреча! И они замышляют что-то ужасное!! – ее руки непрерывно порхали по траектории «бюст – щеки – плечи Джона», отвлекая, не давая сосредоточиться на смысле слов: - Ты же Одинокий рейнджер, гроза бандитов! Защитник невинных! Только тебе по силам справиться с этой поганью. Скачи скорее, ты должен успеть предотвратить их злодеяния! – за ее спиной Бутч уже хрюкал от смеха. Только полный осел поверил бы в такой бред. Джон Рид купился. Вытолкав деверя и уверившись в его поспешном отъезде, Ребекка вернулась к Кавендишу: - Выезжаем на рассвете. - Тогда развяжи меня. При всем своем простодушии она была не настолько наивна. Скрутить шею ей Бутчу ничего не стоит, он же мужчина. Мужчина… Она посмаковала это слово, оглядывая Кавендиша оценивающим взглядом: а ведь вполне себе ничего, на безрыбье, как говорится… К тому же это верное средство сделать бандита малость сговорчивей. Ребекка приблизилась так, что ее бюст оказался прямо на уровне глаз сидящего: - Кажется, кое-кто обещал меня распробовать… И подло испарился. А обманывать ожидания бедной вдовушки – это просто ужасно. Когда Бутч понял, что от него хочет эта безумная с нехорошим взглядом, ему стало не по себе. Что за гнусные инсинуации! - Не-не-не-не-не! Я же пошутил! Южный юмор, знаешь ли, – замотал он головой, но миссис Рид уже активно щупала его гульфик. Определенно не подающий признаков жизни. – Ничего подобного и в мыслях не было. Я джентльмен! – он применил последний козырь. - Тогда хорошо, что я – нет, - она расстегнула пуговицы ширинки и решительно опустилась на колени. Черт подери… Конечно, Ребекка Рид – чокнутая бабенция, мужа которой он распотрошил и немножко пожевал, но рот есть рот, особенно такой горячий, влажный, с юрким язычком. Довольная результатом, женщина поднялась и, подобрав юбку, оседлала уже куда меньше сопротивляющегося Бутча. Все бы ничего, не раздайся за спиной голос Дэнни: - А что это вы тут делаете? Ребекка злобно щелкнула клювом. - Мама играет с дядей в лошадок. Иди в постель! Ребенок остался стоять на месте: - Мне не спится. - А ты попробуй! – рявкнула женщина, и мальчик ушел, шепнув напоследок, что лошадки делают это по-другому. И без того хрупкое, душевно-физиологическое равновесие Бутча было нарушено окончательно. Провозившись еще немного, Ребекка раздраженно прорычала: - Да что же это за жизнь?! Ни одного нормального мужика! Сплошные импотенты попадаются… – она в сердцах плюнула на землю, отвесила бандиту оплеуху и отправилась спать. Дэнни удалось сбагрить соседям, наскоро состряпав сказочку про тетушку из Сан Антонио, оставившую ей небольшое наследство. К сожалению, без возврата телеги, одолженной ранее, Дэнни эти люди широкой души приютить отказывались, так что на преодоление всего пути к богатству у них с Бутчем была одна лошадь на двоих. Нужно сказать, что путешествие в духе «Хороший, плохой, злой», будучи привязанным к лошади на длинной веревке, Бутчу не нравилось категорически. Уже битый час он ныл про тяжелую жизнь, профессиональные бандитские травмы и, как следствие, больные колени и слабый мочевой пузырь. Заткнуть этот фонтан красноречия невыспавшейся (трижды за ночь Дэнни, которому снились кошмары про маму и дядю, играющих в лошадок, надувал в матрас, а ей приходилось все убирать) Ребекке удавалось, только усадив его в седло. Самой при этом ничего не оставалось, как идти пешком; лучше так, чем давать Кавендишу возможность отобрать ее новенький «смит-и-вессон», ведь тогда, можно было не сомневаться, ее путь завершится под ближайшей же скалой. С горем пополам, но они добрались до нужного ущелья, в расселине которого были укрыты заветные мешки. Ребекка приободрилась настолько, что даже перестала резко дергать веревку, подгоняя Бутча, словно тот был собачкой, задравшей ногу на фонарный столб. И ее воодушевление продержалось ровно до того момента, как перед их глазами предстала чисто выметенная пещерка. Пустая пещерка. Миссис Рид подобрала с земли клочок бумаги, на котором было что-то коряво нацарапано: - Дорогой Бутч! Всю жизнь я чувствовал себя не на своем месте, находясь в мужском теле. Но случилось чудо: я узнал, что целители далекого Сиама могут исправить мое несчастье. И все благодаря твоей щедрости! Дай тебе Бог здоровья! Вечно твой, Скинни, - прочла она. – Скинни – это который? - В женском чепце, - угрюмо ответил Бутч, все еще переваривающий послание. - Тот, что мерил платье моей экономки? - Угу. - Вот педрила, - ёмко выразила свое мнение женщина. Они стояли посреди скалистой прерии без гроша за душой. Будущее абсолютно не радовало что старого бандита, что мать-одиночку. На горизонте маячила унылая перспектива вдовьей пенсии, тяжелой наемной работы и одиноких вечеров. Она еще раз оглядела Бутча, прикидывая потенциал, что-то обмозговала и решила: - Ограбим банк.