Милый Какаши-сенсей

Удар об землю разлил боль по всему телу, и я болезненно сжала зубы. Громкий хруст костей запечатлелся в памяти. Адская боль появилась в голени, и на глазах выступили слёзы. Вскоре до меня дошло, что я совершенно не могу пошевелить ногой, из-за чего раздражённо рявкнула. Продолжительные вздохи вырвались из уст, а точки соприкосновения с твердой поверхностью и вовсе заныли. Глаза сами закрывались, но я старалась не поддаваться заветному сну и пыталась бороться с опустошением. Тело, словно мертвое, не хотело повиноваться. Пальцы рук слегка подрагивали, а на губе ощущалась тёплая жидкость, которая постепенно застывала. Прохладный воздух приводил меня в чувства, и я принялась разглядывать местность. От зверя словно и след простыл, как и от машины. Его сбили, или же он был плодом больного воображения? Внимательно изучая лес, и прислушиваясь к каждому шороху, я не могла понять причину их внезапного исчезновения. Сияющие во мраке глаза казались настоящей фантастикой. А то, что я выбралась на дорогу, являлось чудом. Затишье напрягало лишь сильнее, заставляя всё время озираться по сторонам. Животное будто рассыпалось в воздухе и исчезло в собственной мгле. Даже намёка на присутствие злостного волка не было. Напряжение нарастало, и неожиданный гул птиц заметно нагнетал, от чего навеял мрак. В сознании находиться становилось проблематично, веки моментально опускались, а я мысленно ругала себя за такое бессилие. «Черт, почему это так невыносимо?» Все деревья размывались, и голова стала кругом. Привычная обстановка разительно отличалась. Виднелись лишь слабые блики от огромной луны. Осознание, словно тягучая капля, разливалось в моём разуме. Я осталась одна в этом на этом свете. Кровожадный монстр найдет меня и, разрывая плоть в клочья, прервёт нить недолгой жизни. А душа так и не обретёт заветный покой. Расслабившись, я вспоминала единственного человека, который стал моим самым сладостным сном. Самой надёжной опорой и человеком, разрушившим глыбу льда из равнодушия. Как же досадно, что он так и не познал все мои чувства просвещённые ему одному. Любовь к Какаши-сенсею погубит меня, я всегда знала это, но чтобы так спешно и внезапно. Казалось, что я сама стремилась упасть в пропасть или бесстрашно шествовать по канату, натянутому высоко над преисподней. —Сенсей, знайте, —хриплый голос вырвался из моих губ. А вслед за ним лёгкая и горькая усмешка. Сердце мучительно изнывает от боли, и я нахожусь в бреду от жажды ещё раз увидеть его солнечную улыбку. —С вами я познала чувство неземной любви и вы мне очень дороги, —еле слышно прошептала я. Но вскоре, будто черный кот, ко мне подобрался глухой туман. И всё кругом пропадало невозвратно. А образы неспешно сгорали в омуте памяти. «Были очень дороги…» Скопление эмоций. Хотелось завопить и заплакать навзрыд. Похоже, я уже готова отпустить этот бренный мир и рассыпаться на ветру. Из ощущений был лишь пронизывающий холод и чернильная пустота. Когда-то они были спутниками моей жизни. Веяли во мне страх и безграничное одиночество. И резко из мрака раздаётся знакомая мелодия. Музыкальная шкатулка из детства, именно она начала играть. Но мелодия сменилась сторонними звуками и неразберихой. «Мама, ты меня слышишь?» Не успела я раскрыть веки, как в глаза бросилось насыщенное скопление красок. Из цветовой гаммы стал виднеться силуэт. Очертание девочки, сидящей на деревянном стульчике. А в моей руке резаный гребешок, который проходил по её чудным волосам. Белоснежные локоны девочки были рассыпаны по плечам и имели сияющий отсвет. Они походили на чистое облачко и казались необычайно знакомыми. Позже до меня донеслось тихое детское пение, которое шло в такт с музыкой. Девочка что-то напевала про себя, и чувствовалась радость в её слабом голосе. Не успела я ничего понять, как большие, изумрудные глаза пронзили меня прямо в душу. На лице я увидела оттенок счастья, а уголки её губ были приподняты. Неужели, эта улыбка подарена мне? —Мама, —гребешок чуть не выпал из пальцев от этого слова. Я обомлела и невольно дернулась назад. «Мама»? Какая же я ей мать? Вглядываясь в черты ребенка, к приятному удивлению, я заметила схожесть с собой. Моя ладонь осторожно потянулась к пухлой щечке, чтобы убедиться в подлинности странного видения. Ребёнок изумлённо взглянул на меня, а потом звонко засмеялся. Она сразу же поспешила обнять меня и прилечь на твёрдое плечо. Затем, обхватив мою шею сильнее, дитя позволило мне услышать своё сердцебиение. Её сладкий запах зачаровал меня вовсе, а объятья были неописуемо милыми. Я не могла и шелохнуться, шок полностью парализовал меня и сковал в цепи. —Торт для папы уже готов? —голос ребёнка слышался будто через волны океана, мутно и неразборчиво. Прокрутив в голове несколько раз её вопрос, меня окутало ещё большее негодование. Для какого папы? Неужели для Какаши-сенсея? Внутри всё сдавливалось. Навязчивые мысли терзали меня одна за другой. Не выдержав разгрома внутри, я встала с табуретки, попутно уронив её с громким стуком. В двери виднелся свет в другую комнату, туда ноги поволокли уставшее тело. До ушей донёсся топот сзади, мне пришлось остановиться и посмотреть на преследовательницу. Она, чуть подпрыгивая, бежала ко мне, а потом схватилась за руку и сама повела в освещённую комнату. По обстановке я сразу поняла, что это кухня. Мебель в светлых тонах сразу наводила уют и комфорт. И еле ощутимый аромат ударил в нос, а именно аромат выпечки. Ваниль охватила собой всю комнату и пробуждала аппетит. Отпуская мою ладонь, девочка подбежала к духовке и с восторгом глядела на её содержимое. Я аккуратно подошла ближе, и мой взор уловил румяный тортик, который, судя по всему, готов. Присаживаясь рядом с ребенком, я стремлюсь разделить её задор и искры счастья в глазах. —Можно я его достану? Ну, пожалуйста! —с огромной мольбой девочка глядела на меня. От вида таких глаз, невольный смех вырвался из моих уст. И я взъерошила копну светлых волос. —Ты можешь обжечься, а так, лучше помоги мне украсить торт, —с улыбкой промолвила я и заметила её нарастающий поток эмоций. Вскочив, она принялась хлопать в ладоши и прыгать от радости. —Да! Да! Да! Умиление не хотело сходить с моего лица от вида такого буйства. Она излучала свет и тепло, а затем дарила его мне. Я не знаю ни её имени, ни её жизнь, ни её саму. Но этот ребёнок с каждой секундой становится мне всё роднее и роднее. —Я возьму крем, который мы готовили вместе! —спешно произнесла она, мигом подбегая к холодильнику. По-доброму посмотрев ей вслед, я невольно стала протирать глаза. Мне показалось, что раньше я видела окружающие вещи чётче. Но надеюсь, что мне лишь показалось. Выключив духовку и оттянув дверцу, я хватаю полотенце, чтобы вытащить выпечку, правда на сей раз аромата не смогла ощутить от слова совсем. Это меня напрягло и расстроило, но при виде девочки, слегка испачкавшийся в креме, вся печаль ушла сама собой. —Какой он красивый! Можно мне будет кусочек побольше? —я с небывалой нежностью посмотрела на неё. Она выглядела как кукла, которая всегда улыбалась. За пару минут я ощутила теплоту к себе больше, чем за всю жизнь. Эта девочка первая, кто заставлял меня выдать настолько искренние чувства. От этих мыслей захватывало дух, и я выглядела всё более поникшей. —Конечно можно, —мягко ответила я, а затем поставила десерт на стол. —Как будем украшать? —положив руки на талию, промолвила я. Ребёнок, задумавшись, отвёл взгляд в пол и протяжно вздохнул. Серьёзное лицо девочки вызвало еле контролируемый смешок. —Сейчас я придумаю! Обязательно придумаю! —девочка, подбежав ближе, бросилась ко мне в объятья. Её зелёные глаза наблюдали за мной снизу вверх. Это всё было настолько нереальным, что хотелось окунуться в этот мир и остаться в нём навсегда. Именно в этой параллели я была бы по-настоящему счастлива. Я чувствую её дыхание, нежную кожу, касания. Может я не сплю? Может это взаправду? —Я нарисовала папе рисунок. Как думаешь, ему понравится? —в мои руки попал листок и я принялась его внимательно рассматривать. Старательно закрашенные линии и разнообразие фона говорят о том, что девочка очень старалась над рисунком. Уголки моих губ незаметно поднялись. На изображении была семья из троих человек, двое из которых имели белый цвет волос. На их лицах улыбки, и они беззаботно держаться за руки, прямо как пример счастливой семьи. Фаланги пальцев невольно задрожали. Всё расплывалось сильнее, а голос стал ещё более неразборчивым. Слова девочки доносились до меня обрывисто, пришлось присесть чтобы не потерять равновесие и услышать её голос. —Наши с папой волосы я нарисовала обычным карандашом, но ему ведь точно понравится? —не с первой попытки мне удалось распознать её речь. Но после услышанного, я ободряюще посмотрела на неё и восторженно похвалила рисунок. К приходу Какаши-сенсея было всё готово. А главным украшением торта стала фраза: «Любимому папе», которая была придумана нашим ребёнком. Всё моё внимание было приковано к ней. Я ощущала, что постепенно исчезала из мира собственных желаний и старалась запомнить его поподробнее. Запомнить каждый уголок, заучить все её слова и сохранить в памяти каждую минуту драгоценного пребывания в этом видении. Неожиданный звонок в дверь заставил вздрогнуть. Я, до того словно сидя на иголках, подскочила к входной двери и захватила с собой приготовленный с дочерью торт. —Папа пришёл! —ребенок сломя голову помчался к дверце, чтобы скорее открыть её. Я старалась привести себя в чувства и успокоиться бурю внутри, но колени предательски подрагивали, и губы невольно сжимались. Мой взгляд устремился в проём, который показался из-за со скрипом приоткрытой двери. На пороге, с уставшим видом, появился Какаши-сенсей. Поднос в моих руках чуть не упал на пол. Значит, это и вправду Какаши-сенсей. Мы с ним семья? Муж и жена? С общим ребёнком? Как вообще до этого дошло? —Моя девочка, —учитель подхватил дочь и закружил в воздухе, несмотря на упадок сил. Девочка с отцом весело смеялись, а я не верила в происходящее и стояла в стороне. Мило беседуя с дочерью, он приземлил её и погладил по голове. Неожиданно, взгляд Какаши-сенсея устремился на меня. Он ласково улыбнулся и подошёл чуть ближе: —А что это у тебя в руках? Неужели, это мой любимый торт? —хотелось заплакать от счастья и прижаться к нему посильнее. Слишком жестокий сон, слишком жестокая реальность. Сердце рвалось на куски, но это не важно. Мы с ним семья, что мне ещё нужно? Всё мутнело сильнее, но нельзя упускать и секунду заветного сна. Пока он рядом, нужно становиться свободной: —Конечно для тебя. Загадай желание и задуй свечи, —Какаши-сенсей с сияющим взглядом направился ко мне. Его искры радости в глазах были как у нашей дочери. Всё так прекрасно в этом мире. В нём отсутствуют тёмные полосы судьбы, в этой части моего воображения царит атмосфера добра и идиллии. В этом мире есть он. Медленным шагом учитель приблизился ко мне ближе. Я и осознать не успела, как почувствовала поцелуй в лоб от Какаши-сенсея. Удивленный вздох вырвался из губ. Наслаждение этим моментом накрыло меня с головой, вот бы этот миг являлся длинною в вечность. Моё сердце мечтает встречать его на пороге, выходить с ним на прогулку и делить семейный очаг. Держать его за руку и видеть окружающее его глазами. Какаши-сенсей придвинул к себе дочь и бросил взгляд на торт, а затем, набрав в лёгкие воздуха, потушил все свечи до единой. Это настоящая награда - видеть его таким жизнерадостным. Да и девочка пошла полностью в отца. Они - два лучика света в моей холодной и чёрствой душе. Смотря на них, понимаешь, что есть люди, лишь от взгляда на которых хочется жить. Рука Какаши-сенсея коснулась моего подбородка. Я слегка дернулась, а вскоре зачарованно устремила свой взор в его тёмные глаза. Его лицо приблизилось к моему уху. Горячее дыхание обжигало мочку уха, от чего захотелось откинуть голову назад и ухватиться за его крепкие плечи —Я загадаю никогда не терять вас. Вы единственные и самые дорогие мне люди на свете. Я очень люблю тебя и малышку, просто знай это…—по щекам пошёл поток слёз, который невозможно было остановить. Я желаю, нет, просто молю, чтобы это было взаправду. Почему, касаясь его лица, я ничего не чувствую? Почему мутнеет с каждой минутой? Моё время истекает, но последнее желание исполнено. Я и Какаши-сенсей самая настоящая семья. —И…я, —через череду всхлипов вырвалось из моих уст и взгляд упал в пол. Поставив торт на поверхность тумбы, я взяла в ладоши лицо Какаши-сенсея, а вскоре обняла их двоих мертвой хваткой. Ни сердцебиения, ни теплоты я не ощущала. Всё превращалось в пыль и рассыпалась словно пепел. Теперь я не видела никаких очертаний, только их удаленные голоса. «Я никогда вас не забуду. Никогда.» —Сакура! Ты слышишь меня? Ну же, очнись! —горячие капли с моих глаз опускались к шее и приводили меня в сознание. Я никак не могла отойти от своего видения и отказывалась открывать глаза, до тех пор, пока знакомый голос не начал меня звать. Распахнув ресницы, я увидела испуганное лицо учителя, который придерживал меня. Я жива? Меня не убили? Это очередная иллюзия? Но было совершенно плевать, иллюзия это или реальность. Не выдержав всех накопившихся эмоций, я прижалась к учителю и уткнулась ему в грудь. А затем отчаянно схватила его за одежду, боясь потерять сенсея в очередной раз. —Какаши-сенсей, —остальные слова застряли комом в горле. Из обычных слёз, мой плачь резко перерастал в рыдание. Я сильнее цеплялась за него и будто одержимая произносила его имя про себя. Испуг учителя перерос в огромное негодование и беспокойство за меня. Он обхватил мою спину и провёл шершавой ладонью по волосам. В его объятьях я чувствовала себя в самом настоящем раю. Какаши-сенсей находился в растерянности и осторожно убрал волосы с лица, рассматривая меня. —Всё хорошо, Сакура, я рядом, и все остальные тоже тут. Ты в безопасности, —слова учителя были колыбелью для меня. А его сердце, которое громко стучало, уверяло, что это не сон. Он сейчас самый настоящий и желанный. Плевать на всё и на всех, я хочу вечно лежать у него на руках и слушать его звучание. Вслушиваться в нежный и такой любимый голос. Как же я нуждалась в этом. Вдыхая запах Какаши-сенсея, я наслаждалась этим моментом. Капли слёз попали на его рубашку, оставляя мокрый след. Но учителя это совершенно не волновало. Он, грустно вздохнув, прижал меня сильнее и готовился разделить мою боль. Его жар грел не только моё тело, но и сломанную душу. Несколько минут назад я покоилась на сухой земле, а теперь Какаши-сенсей утешает меня и гладит. О чём я ещё могу мечтать? «Всё хорошо, Сакура, я рядом…» Его слова сами крутились в моей голове и перерастали в эхо. Но их прервал громкий звук сирен, который предвещал, судя по всему, появление скорой помощи. Взгляд учителя переместился на небо и он, не долго решаясь, бережно поднял меня. Положив голову ему на плечо, я украдкой взглянула на него и поймала опечаленную улыбку. Звуки сирен переместили всеобщее внимание на себя. Из скорой сразу вышли врачи и вытащили носилку. Уж лучше пусть меня охватит адская боль, но я буду находиться на его руках, чем вообще без него. Мне не хочется отдаляться от сенсея. Почему эти минуты так быстро исчезли? —Нет! —потерянно произнесла я, лежа на мягкой поверхности. Моя ладонь сама схватила руку учителя и крепко сжала её. Я умоляюще глядела на Какаши-сенсея, мысленно надеясь на то, что он меня не оставит: —Не уходите…—с дрожью выговорила я и наполнилась надеждой. —Поедите со мной? Прошу. Какаши-сенсей замер на секунду и бросил взор на людей в халатах. Они кивнули, приглашая его внутрь. Учитель покрепче взял меня за руку и склеил моё разбившиеся сердце. Я не могла поверить в такую удачу и только радостно глядела на него.