telepathic heart.

      Кан всей своей душой и сердцем не понимал тех, кто проживал в Новом Сеуле. Ведь люди те жили по строгим правилам, о которых слышать даже ему, как дипломированному учёному семьи обеспеченной, было немыслимо. От правил, что особые корпорации выбирали каждому пару до того, что любое передвижение тщательно отслеживалось. Как люди могли отказаться от того, что, собственно, и делало их настоящими? Отказаться от раннего завтрака, что сделаны не роботом, а любимыми руками, что после крепко сдержат в объятиях всё ещё обмякшее ото сна тело. От поцелуев, что подарены будут в любой момент искреннее, просто потому что так захотелось. От свободы действий. От смелого слова. Стоило ли вся роскошная жизнь этих жертв? Почему вообще брюнет задумался об этом сейчас? Когда у него было всё, о чём мог мечтать человек с Новой стороны. Руки Чхве всегда были крепки, благодаря их общим тренировкам. Ведь даже в то, что корпорация якобы защищает своих работников как 'редких экземпляров', не верилось обоим до конца. Поэтому-то пару раз в неделю они могли посвятить себя тренировкам по борьбе и разработками собственного оружия самообороны. А больше всего они любили друг другом наслаждаться, вот так просто, прямо с порога. Новый томный вздох слетал с уст Ёсана в тот момент, когда поцелуями от острого подбородка Чхве спускался к шее. — А ещё я хочу вино, которое мы не допили в воскресенье, — всё так же поглаживая волосы цвета смолы на затылке парня, Кан полушёпотом лишь говорил, ближе прижимаясь всем телом. — Весь день об этом мечтал. Со стороны программиста прозвучал смешок. Столь лёгкий, более похожий на добрую усмешку. — Тогда ты за полотенцами и бокалами, а я всё приготовлю, — на самом деле, Чонхо показывал всем своим видом и действиями, что отпускать молодого человека не хотелось. Казалось, они могли пробыть в одном положении, только взатяг и целуясь, до следующего утра, лишь бы снова не расходиться по отделам, между которыми было пару десятков этажей. Несмотря на то, что проживали они на Старой стороне, их квартира не была лишена современных технологий. В ванной комнате скрывалось приличное по размерам джакузи с душевой кабиной позади, а в спальню нельзя было так просто проникнуть. Только отпечаток полной ладони позволял пройти в их личную обитель, а подобный 'пароль' по одним лишь отпечаткам пальцев не соберёшь. Сканер мгновенно проработал данные ладони Кана, тем самым раскрывая двери в уютную комнату с видом на ночной Старый Сеул, с минимум освещения. Но виды абсолютно не привлекали внимание учёного сейчас. На ближайший стул тут же полетели брюки и бежевая рубашка, а оставались в итоге только футболка с нижним бельем, что тканью прилегающей очерчивали не менее крепкие бедра. Напевая какой-то мотив под нос, босиком Кан следовал прямо по курсу; а именно, за охлаждающим белым вином, которое сразу решает разлить по бокалам. Чхве же тем временем настраивал температуру воды, что потоком заполняла джакузи, присыпая при этом кристаллы с запахом роз. Эффект расслабление должен был подействовать на их забитые тяжестью мозги. Ещё будучи новым сотрудником в корпорации, этот человек подумать даже не мог, что встретит родственную душу, с которой найдёт много общего. И пусть первое знакомство было скорее нервотрёпкой для обоих, поддавшийся в спор с разных сторон, две пересекающиеся линии будто сами собой соприкоснулись. Чудеса творила и обычная неформальная обстановка, которую с лёгкостью можно было достичь на этой стороне города, от чего двое общались после трудового дня. Поначалу делясь между собой мыслями о разработках и следом отходят на десятый план, так как о работе, где сохранялись собственные уставы и законы, становилось даже тошно вдаваться в обсуждение. Куда интереснее говорить о простом, о них самих. Они — простые люди, не блистающие богатством и дрянными характерами. Возможно, из-за этого их союз сошёлся воедино по нарастающей, даже несмотря на одинаковый пол? Рациональный и рассудительный в учёной степени и молчаливый гений в хакерской промышленности. Розовые кристаллы растворялись постепенно, по мере наполнения, стремительно прогревая ладонь. Чонхо всегда был мерзляком из-за собственной физиологии, пусть на тело никогда не был щуплым. Ведь прекрасно оценивая происходящее в стране, им необходимо поддерживать физическую силу на определённом уровне. И не из-за требований корпорации, где каждого словно на отборы быть лицом компании берут, а ради самозащиты. В Сеуле бывали не самые радужные недели, что сильно отложились в памяти каждого жителя. Но сейчас Чхве о подобном не думал, увидев эту весёлость и живые эмоции на лице чужом, за которые готов продать душу. Готов отдать любую важную программу в злые руки, лишь бы не потерять этого сносящего голову чувства, нахлынувшего благодаря одному лишь поцелую. Настолько Чонхо смог полюбить столь любопытную личность, с которым в спорах вечных, но и проникаться гармонией, что Кан словно внутривенно заложил в него. Ловко захватив хрустальные бокалы с рук только-только пришедшего учёного, оставляя на угловой подставке, брюнет смог крепче, с подъемом захватить того за талию, прибавляя веселья и азартности. Усталость прошедшего дня не существовала для обоих, пока губы его касались до открытых ключиц, в привычке очередной подключая зубы: лишь для щекотливого эффекта, что вызывает звонкий смех. Их души оживают с новой силой, пропитываясь иным ароматом. — Поможем друг другу? — опустив его на какие-то жалкие минуты на ноги, прикинувшись дурачком, словно проигравший, программист поднимает руки. Ведь они всегда это делали, с момента приобретения общего жилья. Откажется ли от подобной 'игры' Кан? Судя по образовавшейся улыбке чеширского кота, когда руки потянулись прямиком к синтетической ткани, захватывая и почти одним движением стягивая ненужный лонгслив с родного тела, учёный не жалел и минуты о том, что их судьба столь интересно выстроилась. Прямо как Чонхо постоянно шутит про совершенные двоичные коды, когда начинает сравнивать их и то, над чем работает. "— Люди с другой стороны не просто глупы. Они теряют самих себя и то, что могло быть перед ними, с ними, под их тощим боком. Они потеряли действительность этой жизни." — отдались где-то в натуральных ячейках памяти у каждого, эти слова голосом чуть басистым, пока давление на бёдрах сходило на нет, а с тела Ёсана так же стягивался тонкий хлопок. Умиротворённая тишина сменилась не менее расслабляющим бурлением потоков воды, окутывающие два тела в дополнительном тепле. Обоим всегда трудно избавиться от напряжения в теле, но подобными усилиями, с пузырьками и sauvignon blanc на языке, удавалось безоговорочно избавиться от всего насущного. Чонхо безмятежно окутывал своего молодого человека обеими руками со спины, прижимая к себе сбоку, давая лечь на смугловатое, мокрое плечо, пока у самого прикрыты глаза. — Люди такие интересные создания. Их фактор, когда становится мало от действительного и нужно придумать ещё, дабы обрести могущество, всё ещё столь дикий для меня. Даже животный мир сейчас не эволюционировал так, как пытаются люди, — говорил он в полголоса, ощущая, как с мокрых волос порой каплями пробегает вода по лицу. — Это к чему я... Значит, слухи, что уже разошлись по отделу программирования, не были дезинформацией. Я про то, что корпорации мало одних андроидов, пусть уже почти девяносто пять процентов промышленности в Сеуле роботизировано. Этот голод, как ты сказал, с их стороны чрезвычайный и опасный для чужих жизней. Но, видимо, как было плевать — так всё и останется. Ёсан, казалось, немного засыпал на чужом плече. Тепло, исходящее не только благодаря подогреву воды, а любимому телу рядом, заставляло собственное приятно ныть. В организме также играл лёгкий градус алкоголя, помогающий горделивому учёному быть самим собой. — Власть погубит этот мир. Его уже ничто не спасёт, даже наша любовь, - смешав сарказм и скептицизм в одном флаконе, скрывая истинную боль в голосе, Кан лишь спокойно отвечал. — Они хотят править миром, где править уже некем. Теперь, словно бешеные псы, они скорее перегрызут горло друг другу и тогда этот мир просто зарастёт мхом. И на самом деле, это будет самым лучшим результатом. Ты помнишь, когда мы, только начав встречаться, ходили в различные парки? С каждым разом я все хуже могу вспомнить, когда в последний раз видел живые деревья, настоящие цветы. Картинки постепенно стираются, а это пугает не на шутку. По итогу, я забываю, что такое жизнь. Так забавно, что за стенами этого мира я помогаю его уничтожать, а не спасать. В этом и был весь Кан Ёсан: холодный анализ за которым следуют не столь радужные результаты. Чонхо ли не знать, что всё сказанное секундами ранее — чистой воды правда? Ту, которую избегают все потоком единым, считая, что живут в лучшем обществе. Мокрая ладонь коснулась до щеки программиста, внимание привлекая и буквально заставляя смотреть в глаза. — Однако, я счастлив, что могу просыпаться, зная, что проживу этот день не зря. Ты мой огонь, который заставляет бороться в этом мире и идти против правил, — одарив Чхве лёгкой улыбкой, закрепил он сказанное поцелуем в шею. — Просто будь осторожен. Не будем ввязываться в то, о чем пожалеем. Это слишком опасно. И пусть катятся со своими угрозами: я буду твердить, что у меня недостаточно данных. И Чонхо правильно понимал этот явный жест самосохранения, которым такой человек, как Ёсан, не часто блещет. Как бы не казалось со стороны, что доминирующий в их паре был Кан, на самом деле тот видел огромную защиту в молодом гении программирования. Тем самым, прилив сил чувствует не только главенствующий, но и ведомый. На уста так неизменно, на подобные мысли, лезет саркастичная полуулыбка. Не простой сарказм, что используют ради издевательств или над которым вовремя можно посмеяться: он жизненный, окрашенный абсолютно другими тёмными тонами, не давая забыть о суровой реалии. — Хорошо. К тому же, у меня самого недостаточно данных и это правда, потому что от всего этого веет дурным духом, — поддерживая идеальную и вполне правдивую для них позицию, Чхве легко дотрагивается до подбородка парня, прежде чем лбы столкнулись еле-ощутимо. — Я не хочу озвучивать банальный контекст. Но, держась друг за друга, объединяясь, мы сможем бороться и дальше. Что бы ни случилось, я неизменно останусь по твою сторону, прикрою спиной, помогу обойти. Ни ты, ни я,не позволим утонуть друг другу в чужих правилах, только потому что так хочется им. Всё, чего я так желаю и берегу — это наше доверие. Ты же мне доверяешь? Последняя фраза скорее сводила к позитивному свету, ведь это крайне глупый вопрос, заданный с доброй усмешкой прямиком в пухловатые губы Кана. Фразы его могли быть не столь покрыты красками, а просты, как пожаренные на утро тосты. Но этот спокойный, по природе слегка монотонный и проверенным временем тон пронзал душу рядом, как и тело. — Я доверяю лишь тебе, — как можно серьёзно-сдержанно произнёс учёный, но улыбка выдавала с потрохами. — И твоим последующим действиям тоже. На услышанный ответ программист лишь подкрепил уверенность слов собственных поцелуем, что ожидаемо приобретал страстный оттенок, будто сменили неоновую вывеску. 'Люди теряют важное. Они теряют то, что скажут им лишь одни, единственные уста.'