k'slla: what if

      Учебный год был в самом разгаре. Учеников Пика Надежды — самой престижной старшей школы в Това и его окрестностях — это не очень заботило. Тут всегда всё идёт своим чередом, поэтому беспокоиться не о чем.       Во втором корпусе (местные его называли резервным) было, как всегда, шумно и людно. Кто-то оставался сидеть в кабинетах, кто-то прогуливался по коридорам, а кто-то рылся в своих шкафчиках, отчаянно пытаясь там что-то отыскать. В первом корпусе было далеко не так — ученики там были то ли сдержаннее, то ли злее, с первого взгляда не поймёшь.       Комаэда никогда не был во втором корпусе. Оума всё пытался его зазвать, рассказывал, как здесь весело, но всё было безуспешно. Но сегодня причина находиться здесь довольно веская — просто сердце стучит и бьётся о грудную клетку уже так сильно, что это становится невозможным.       Каждый день, пересекая порог своего корпуса после уроков, Нагито видел, как из резервного выходит какой-то парень. И каждый раз что-то в груди ёкало и резко замирало так больно, что уже было так непонятно, что убить себя хотелось, лишь бы не чувствовать это внутри. Но вместе с этим эти ощущения были такими прекрасными, что за спиной Комаэды вырастали крылья.       Кокичи был на самом деле хорошим другом. Стоило Нагито только сдавленно и скомкано попросить его узнать номер шкафчика этого парня, зная лишь его имя, Оума всё сразу прорыскал. Комаэда не знал, что вообще делал бы без его помощи.       А ведь имя своей любви, такой прекрасной, он узнал совершенно случайно. Если бы не воля случая, то он бы сейчас не стоял тут, нервно перебирая в руках белоснежный лист бумаги, старательно исписанный. Комаэда невольно вспомнил, сколько других листов ему пришлось выкинуть.       Однажды они шли со школы вместе с Оумой, и к ним, очень кстати, присоединились Саихара и Рантаро — их друзья из второго корпуса. Комаэда вновь задержался взглядом на том загадочном парне чуть дольше, чем нужно, а Амами просто слишком внимательный. «Его зовут Хаджиме Хината. Уверен, что тебе интересно», — посмеялся тогда старшеклассник, а Нагито смог в ответ лишь благодарно кивнуть, пока Шуичи и Кокичи вообще шли впереди них, так сладко держась за руки.       Комаэда развернул листок, который держал в руках, и ещё раз всё внимательно перечитал. Ему не нравилось ни единого слова здесь, не нравилось, как это криво было написано, но это было самым лучшим вариантом из тех, на которые он убил две ночи. Нагито совершенствовал всё, как только мог. Проблема была лишь в том, что Комаэда считал, что может он не так много.       До начала следующего урока оставалось всё меньше времени, а парень всё никак не решался подойти к злополучному шкафчику Хинаты и подкинуть туда записку. Нагито всё ещё думал, что эта самая худшая идея за всю его жизнь, и ни к чему хорошему это привести не может. Ему никогда не везло, так что и сейчас рассчитывать на удачу не приходилось.       Нагито тяжело вздохнул. С минуты на минуту из одного из кабинетов может выйти Оума, и тогда вся секретность полетит к чертям. Кокичи о своём поступке он рассказывать не хотел; может быть, когда-нибудь потом, но точно не сейчас. Поэтому, хотел Комаэда или нет, но действовать надо было быстро.       Старшеклассник аккуратно сложил записку и задумчиво покрутил её в руках. Взглядом он нашёл шкафчик Хинаты — до него было шагов шесть, от силы. И вроде так близко, но Нагито накручивал себя, что за эти несколько секунд может произойти всё, что угодно. Например, Хаджиме или Оума могут выйти из класса и заметить его, или он сам споткнётся на ровном месте и сломает себе что-нибудь, или звонок прозвенит так не вовремя, и ему придётся бежать в свой корпус.       Комаэда ещё раз осмотрелся по сторонам — это уже было похоже на паранойю. Никого знакомого на горизонте не было, поэтому идти можно было. Нагито уже мысленно сжёг себя за то, что так долго не мог решиться на поступок, который займёт у него несколько секунд.       Парень подошёл к шкафчику и тяжело вздохнул — хотя бы не столкнулся ни с кем, уже удача. Оставалось только кинуть этот жалкий листок бумаги в отверстие для вентиляции, и можно будет стыдливо убежать в первый корпус.       Нагито огляделся, и его рука уже потянулась, чтобы бросить записку в шкафчик, но он остановился на полпути. - Ты кого-то ждёшь? – вдруг раздался голос из-за плеча Комаэды, и тот резко развернулся.       Перед ним стоял Хаджиме Хината собственной персоной, чуть задумчиво наклонив голову набок. Нагито шумно выдохнул, и попятился на шаг назад, с небольшим грохотом упираясь спиной в шкафчик Хаджиме.       Комаэда неловко поджал губы, а через мгновение, когда Хината почти успел заглянуть в его глаза, Нагито судорожно затараторил извинения в своей привычной манере. Хината непонятливо нахмурился, и уже открыл рот, чтобы спросить, всё ли в порядке, но его перебил звонок.       Испугавшись ещё и прозвеневшего на весь коридор звонка, Нагито ненароком выронил из рук слегка измятое письмо. Ещё пару раз извинившись, и помотав головой, чтобы понять, в какой стороне выход, Комаэда сломя голову побежал в его сторону.       Хината хотел его остановить, но лишь осёкся, поджав губы. Пробормотав что-то вроде: «Ты, кажется, обронил…», Хаджиме поднял с пола многострадальную записку. Покрутив её в пальцах и почти решив, что вернёт её «этому странному парню» при следующей встрече, Хината зацепился взглядом за текст на обратной стороне.       Там было его имя.       Хаджиме вздрогнул и, вспомнив, зачем вообще пришёл сюда, открыл шкафчик. Быстро схватив нужные тетрадь и учебник, Хината с громким стуком захлопнул металлическую дверцу шкафчика и поспешил обратно в кабинет.       Уже устроившись за партой и убедившись, что учитель не обращает на него ни малейшего внимания, Хаджиме с опаской развернул записку.       Оно было написано почти что идеальным ровным почерком, и старшеклассник тщетно пытался вспомнить, видел ли такой раньше. Из раза в раз цепляясь взглядом за конец предложения, Хината чувствовал, что его сердце чуть вздрагивало от такой искренности, что была в каждом слове.       Я буду рад, если эта записка всё-таки попала к тебе в руки прежде, чем оказалась в мусорном ведре. Я уверен, что, когда ты читаешь эти строчки, твои чудесные глаза цвета лета прелестно раскрыты от удивления. И ты чуть хмуришься, думая, кто же мог написать тебе такое. Ты, окутанный задумчивостью, столь прекрасен. Но самое прекрасное, что я видел когда-либо — твоя улыбка. Мне просто хочется, чтобы одна из них, когда-нибудь, была адресована мне. Хоть через сотню лет, я могу и подождать ради такого великого дара.       Если бы у любви был голос, то он бы обязательно принадлежал тебе. Каждое твоё слово, что я слышал — хочется прокручивать в голове снова и снова, лишь бы не забывать то, как оно звучит. Это уже давно въелось в мой мозг; ещё с прошлого года, когда мы только поступили в старшую школу.       Желание увидеть тебя становится порой невыносимым, но я ничего не могу сделать, чтобы потушить его. Я боюсь лишний раз попасться тебе на глаза, ведь могу не сдержаться и выпалить всё, как есть. Это мой самый худший ночной кошмар, ведь ты из раза в раз отвергаешь меня, и я просыпаюсь в холодном поту, не в силах унять дрожь, гуляющую по всему телу.       Ночами, когда уснуть совсем не получается из-за назойливых мыслей, я мечтаю о том, каким бы могло быть наше первое свидание. Я знаю, что оно вряд ли состоится когда-нибудь, но тешить себя надеждами — единственное, что я могу делать хорошо.       Твой образ идеален. Не важно, с нимбом или рогами. Тебе должны посвящать баллады, засыпать цветами с головы до пят. Тебя невозможно описать полностью, лишь самые яркие стихи могут попытать удачу, но у них ничего не получится. Я готов убить сотни и сотни людей за то, чтобы остаться на пару минут с тобой.       В тебе собраны самые лучшие картины и симфонии. В тебе весь кислород вселенной, который проникает под кожу и глубже, как лунный свет. Ты — самое прекрасное северное сияние, ты — самое чистое существо из всех, что только живут на планете. И мне посчастливилось, что я могу видеть тебя каждый день.       И вновь у меня не получилось описать тебя полностью, сколько бы я не пытался. А я ведь старался достаточно долго для того, чтобы вовсе опустить руки, но твоя красота не даёт мне сделать этого.       Я хочу рассказать тебе о своей любви. Но у меня не получится сделать это, ведь чувства слишком сильны, от одного твоего взгляда я способен просто упасть на колени, не в силах стоять.       Я признаю всю ту боль, что я чувствую, когда всего лишь случайно касаюсь тебя взглядом. Это обжигает всего меня, и становится так невыносимо, но отчего-то я вдруг улыбаюсь. Почти полностью выпадаю из реальности, и почему-то мне это нравится. В эти моменты все мысли в моей голове сплетаются в один неаккуратный клубок, который я даже не берусь распутывать.       Здесь немногое из того, что я хочу тебе сказать. Намного больше скажет сердце, которое можно почувствовать, приложив руку к моей груди. Мои нервно трясущиеся руки и потерянный дар речи каждый раз, когда я вижу тебя. То, что каждое слово здесь я хотел бы написать своей кровью, чтобы доказать тебе всю подлинность того, что я чувствую, но это могло бы тебя напугать.       Я знаю, что я недостоин даже находиться рядом с тобой. Такой мусор, как я, должен находиться как можно дальше от тебя, чтобы ты не видел всей этой грязи. Я ненавижу себя за то, что позволил своему сердцу влюбиться в тебя, но не сделать этого просто невозможно.       Я люблю тебя сильно-сильно. Я люблю тебя так, что не мыслю свою жизнь без этих блестящих золотых глаз. Это даёт мне силы жить дальше, но лишь в те моменты, когда я так легкомысленно и беспечно думаю, что все мои мечты однажды окажутся явью.       Я люблю тебя, Хаджиме.       Хината огляделся по сторонам, будто надеялся где-нибудь заметить того загадочного парня из главного корпуса. В голове Хаджиме роилось достаточно много мыслей, но ни одна из них не была достаточно внятной, чтобы зацепиться на неё.       Он ещё раз пробежался взглядом по строчкам письма, надеясь, что просто пропустил подпись. От того, какой прекрасный и восхитительный поток мыслей вложен в каждое предложение, сердце Хинаты больно ёкало в груди.       Хаджиме до этого и не подозревал, что может вызвать у кого-то чувства, хотя бы отдалённо набирающие такую мощь и силу.       Парень начал судорожно соображать, как же ему теперь найти этого человека. Имени нет, курса и группы нет – лишь внешность и форма главного корпуса. Хаджиме старался припомнить как можно больше деталей, и от того лишь больше разочаровывался – у него, чтобы всё это запомнить, было явно не больше тридцати секунд.       Хината краем глаза посмотрел на Амами и Саихару, которые сидели в другом конце кабинета и явно были заинтересованы в уроке больше, чем он сам. Хаджиме несколько раз видел их с учениками главного, помимо Кокичи; может, по описанию внешности удастся узнать хоть что-нибудь.       К помощи Оумы, который частенько тут ошивается, Хината был готов прибегнуть, только если эти двое ничего толкового ему не скажут. Обращаться сразу к Кокичи – как минимум, странно.       Тяжело вздохнув, Хаджиме сложил письмо и убрал в нагрудный карман рубашки. Стоило вообще обдумать, что с этой ситуацией делать: слишком уж быстро Хината начал обдумывать поиски своего обратного адресата.       Тот-парень-из-главного-корпуса безусловно был красивым. И, что очень странно, пугливым: Хаджиме не может припомнить, чтобы кто-то так пугался и нервничал при нём. Такое поведение, безусловно, казалось странным, но Хината отчасти понимал его.       Вряд ли, если бы Хаджиме застал его потенциальный возлюбленный за тем, что Хината пытался подложить ему любовное письмо, была бы другая реакция. Хаджиме было сложно даже представить, какой это стресс, но одно ему было точно понятно: испытать нечто подобное ему не хотелось бы.       Хаджиме весь урок прокручивал у себя в голове варианты развития этой ситуации. От самой обидной, будто это всё – всего лишь глупый розыгрыш, до самого несбыточного и смущающего – из этого может что-то получиться.       Хината взял аккуратный листок в клеточку и вывел там размашистым почерком всего одно предложение и подпись. Как минимум, стоит встретиться с этим человеком и поговорить. Хотя бы о том, серьёзна ли эта записка.       Звонок выбил Хаджиме из раздумий, но ненадолго. Он тяжело вздохнул, надеясь, что Шуичи и Рантаро никуда не сбегут, как это обычно бывает.       Хината хотел разрешить эту ситуацию как можно скорее, иначе можно потратить чересчур много нервов. Хаджиме был из тех людей, которые предпочитали так себя не доводить. - Саихара! – чуть громко позвал Хаджиме, вскакивая с места и подлетая к Шуичи за пару шагов. – Я вас не сильно задержу? - Мы не торопимся, Хината-кун, мы хотели сходить за кофе, - не дав Саихаре даже рот открыть, протараторил Амами. – Что-то случилось? - Вы же знаете ребят из главного корпуса? – решил зайти издалека Хаджиме. Шуичи сразу кивнул, а Рантаро вопросительно нахмурился, не понимая, к чему Хината клонит. – Мне нужно найти одного человека, но я знаю только его внешность.       Одноклассники переглянулись, а затем повернулись обратно к Хаджиме с ещё большим интересом. Хината вообще редко к ним обращался, а с чем-то, что не относится к учёбе – вообще впервые.       Саихара украдкой посмотрел на время – с минуты на минуту прибежит Кокичи. Хаджиме следовало бы поторопиться, если он не хочет оказаться под шквалом вопросов, на которые он даже будет не успевать отвечать.       Хината рассказывал, кого он ищет, активно жестикулируя и иногда запинаясь. Шуичи и Рантаро не потребовалось много времени, чтобы по описанию узнать Комаэду, но оба заметно тормозили.       Им не было особо понятно, откуда Хаджиме знает о том, как выглядит Нагито – подавляющее большинство студентов резервного знали о нём лишь фамилию, и кучу ужасающих слухов. Некоторые, конечно, были правдой, но только меньшая часть из них.       Когда Хаджиме закончил говорить, Саихара и Амами вновь нервно переглянулись. Неизвестно, что нужно было Хинате от Комаэды. Рантаро, первое поняв, что ничего плохого Хаджиме всё равно сделать не сможет, да и не захочет, решил всё-таки дать ему наводку. - Он учится в одном классе с Оумой-куном, - Амами сложил руки на груди. – Можно узнать, зачем он тебе?       Шуичи с удивлением посмотрел на Рантаро. Он редко бывает таким серьёзным – не в его духе. Саихара успокоился и перевёл взгляд обратно на Хаджиме, когда увидел в глазах Амами весёлые искорки.       Рантаро ведь помнит, что Нагито выпытывал у него информацию о Хаджиме. - Мне нужно с ним поговорить, - уклонился от ответа Хината. – А его имя вы не знаете? - Комаэда Нагито, - ответил Саихара после нескольких секунд молчания, запустив руки в карманы от неловкости. Увидев, что Хаджиме удивлённо вздёрнул брови и был уже готов переспросить, Шуичи заговорил вновь. – Большинство слухов про него – неправда. С ним можно спокойно поговорить, он не псих.       Хината благодарно кивнул.

***

      Ещё один урок спустя, Хаджиме решил, что поговорить с глазу на глаз лучше сейчас. Перечитав свою записку ещё раз и хмыкнув, Хината выбросил её в ближайшую мусорку.       Хаджиме поправил лямки рюкзака и остановился рядом с нужной аудиторией. Если Саихара ему не сорвал, то в этом кабинете сейчас сидел Нагито.       Его одноклассники уже выходили из кабинета, недоверчиво поглядывая на Хинату. В главном корпусе не жаловали учеников резервного, а те обычно не заходили так далеко в стены первого. Хаджиме тяжело вздохнул и предпочёл не обращать внимания на эти взгляды.       Оума и Комаэда сидели за последней партой, ожидая, пока все остальные уйдут. Даже издалека было видно, что Нагито сидит, как на иголках. Кокичи же о чём-то оживлённо болтал, всё с большим нетерпением смотря на дверь.       Хаджиме, поняв, что Оума заметил его, слабо помахал тому рукой. Кокичи звонко хихикнул и потрепал Комаэду по плечу, чтобы тот наконец-то поднял голову.       Хината отчего-то радостно заулыбался, встретившись со взглядом Нагито. Комаэда же в свою очередь занервничал только пуще прежнего и обнял себя за плечи, с неизмеримой силой сжимая. Наверняка останутся синяки. - Ну же, иди к нему! – не понимая реакцию Нагито, прошипел Кокичи. – Не пойдешь сам - выпну!       Нагито помотал головой, будто пытался отогнать назойливые слова Оумы. Может быть, Кокичи хотел, как лучше, но у Комаэды мнение было другим.       Хината пришёл, чтобы просто поиздеваться над ним и посмеяться. Вряд ли кто-то упустит такую возможность, когда сам Нагито её столь любезно предоставляет.       Его удача очень редко поворачивается к нему лицом. Комаэда слишком привык видеть её спину, чтобы поверить в то, что может быть по-другому. Лучшим исходом будет, если Хаджиме ничего не читал, и просто решил вернуть письмо. На что-то большее Нагито не осмеливался даже в своих мыслях.       Комаэда несмело поднялся с места, сгребая с парты учебники и сразу прижимая их к своей груди. Кокичи выжидающе перевёл взгляд с Нагито на Хаджиме, который тоже был явно не в самом спокойном состоянии.       Хината нервно сложил руки на груди, лишь иногда поглядывая на Комаэду, который робко и медленно, но всё же шаг за шагом выходил из аудитории. Кокичи прошмыгнул прямо перед Нагито и, отсалютовав Хаджиме, вприпрыжку удалился.       Комаэда ему всё равно потом всё расскажет.       Нагито остановился в паре метров от Хаджиме, до побелевших костяшек сжимая в них учебники. В каждую секунду он был готов сорваться с места и убежать, как пару часов тому назад. - Привет, - подал голос Хината и неловко почесал затылок. Комаэда сдержанно кивнул в ответ. - Здравствуй, - спустя пару секунд молчания, всё же выдавил из себя Нагито. Не хотелось показаться грубым, пусть и было до одури страшно.       Хината вновь неловко почесал затылок, но затем сложил руки на груди. От каждого мало-мальски резкого движения Хаджиме Комаэда ощутимо вздрагивал. Он ждал удара.       Нагито за этот день успел возненавидеть себя больше, чем за всю жизнь до этого. Записка – плохая, провальная идея. Хинате явно было лучше, когда он ни о чём не подозревал.       Комаэда ведь даже не в курсе, нравятся ли Хаджиме парни.       Нагито долго мог стоять, смотреть в одну точку и медленно пожирать себя изнутри. К счастью, Хината вдруг заговорил. - Я по поводу… Той записки, - Хаджиме нервно выдохнул, а по его спине пробежала дрожь. – Хотя ты, наверное, уже догадался, - Нагито нервно вжал голову в плечи. С каждой секундой ему становилось всё тревожнее. – В общем, я хочу сказать… - Хината замялся, а на его щеках выступил лёгкий румянец. Комаэда ожидал любой реакции, кроме подобной. – Я не думал, что смогу кому-то так сильно понравиться.       Хаджиме невольно отвёл взгляд. Он, конечно, старался верить Саихаре – мол, все слухи – чушь собачья, и Комаэда совершенно нормальный, но всё равно было как-то не по себе. Про Нагито говорили страшные вещи, называли психом.       Хината прекрасно понимал, что на его слова сложно как-то внятно отреагировать. Тем более, в таком положении. - Ты очень красиво пишешь, - решился добавить Хаджиме.       После этих слов Комаэде показалось, будто он отключился, и всё происходящее – несбыточный сон. Он услышал комплимент, даже если и фальшивый, но комплимент от Хаджиме Хинаты. Комаэда об этом даже в самых смелых мечтах не просил. - Я ещё никогда не испытывал симпатии к другому парню, но могу точно сказать, что твоё письмо очень… - Хаджиме на мгновение запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово. – Трогательное, - Хината поднял глаза на Комаэду и нервно улыбнулся. Нагито попятился на шаг назад, с каждым словом Хаджиме всё меньше понимая, чего ждать дальше. – Не хочешь пойти домой вместе? – предложил Хината, улыбаясь уже чуть более естественно. Нагито такое выражение лица хоть и немного, но успокоило. – Или просто погулять?       Комаэда ещё сильнее прижал учебники к своей груди, похоже, намереваясь задушить себя до смерти и остановить невероятно сильно бьющееся сердце. Нагито до сих пор не верил, что это всё происходит с ним.       Перед Комаэдой стоит сам Хаджиме Хината и зовёт его прогуляться с искренней улыбкой на лице. Нагито до сих пор был убеждён, что это очень странный, но прекрасный сон.       Комаэда в очередной раз подавил в себе желание спастись бегством. Он действительно будет казаться дураком, если не даст своей госпоже Удаче шанс. - Я согласен, - обронил Нагито, продолжая блуждать где-то глубоко в своих мыслях. - Тогда, встретимся у фонтана? – почти что просиял Хаджиме, а Нагито наконец-то понял, на что подписался. – Когда у тебя заканчиваются занятия?       С усилием переводя взгляд на часы, Комаэда ответил, что остался всего один урок. За это время он успеет миллион раз передумать в обе стороны, хорошей ли это было идеей.       Хината миловидно улыбнулся и попрощался. Сердце Нагито гулко ёкнуло.       Это определённо было хорошей идеей.