***
Привыкший к своему образу жизни, Дайс не живёт конкретно ни у Рамуды, ни у Гентаро, однако периодически ночует у обоих, и по возможности как можно чаще заходит домой к каждому. Например, прямо сейчас он возится с ключами, данными ему Гентаро. Писатель предупредил, что у него небольшой завал с работой, так что Дайс старается делать всё как можно тише. Хотя, как по проклятью, каждый звук в тихом доме кажется слишком громким. У Гентаро дома всегда как-то подавляюще тихо и будто пронизано чем-то… печальным? Арисугава не может подобрать правильного слова. А ещё, для писателя с огромным доходом его дом всегда казался Дайсу очень скромным, а обстановка в нём — аскетичной. При этом Гентаро не назвать излишне скупым или бережливым, скорее уж наоборот — к деньгам тот относился философски, мог спонтанно купить какую-нибудь кажущуюся ему интересной и дорогую антикварную штуку и дать самому Дайсу в долг крупную сумму денег, смирившись, что скорее всего игроку придётся потратить много времени, чтобы расплатиться. Впрочем, Дайсу подобное отношение более чем по вкусу. И нет, дело даже не в том, что он имеет возможность брать деньги, не отдавая (не отдавать совсем ему, на самом деле, очень стыдно, и каждый раз, когда Рамуда и Гентаро прощают ему долги, это ощущается ударом молотка по совести), а в том, что… ему нравится простой взгляд на деньги и способность жить так, чтобы они не замещали собой всё. Это то, чего ему так сильно не хватало в той, прошлой жизни, и что так сильно нравится ему сейчас. — Добрый день, Дайсу. — Гентаро показывается из дверного проёма комнаты, спокойно улыбнувшись. Под глазами у него пролегают заметные круги — он однозначно толком не выкроил себе времени на сон. Замечая это, Дайс тихо вздыхает и легко приобнимает его, мазнув по губам мягким поцелуем. Жилистые пальцы чуть сжимают ткань домашней юкаты. Гентаро цепляется мягко за плечи в ответ, так же осторожно отвечая, после чего, чуть облизнув губы, щурит игриво глаза. — От тебя пахнет. Твоё тело снова было лежбищем для парковых кошек? — с его губ срываются смешки, и, проклятье, это так красиво, что Дайс не может обижаться на то, что над ним пытаются потешаться. — Я был бы не прочь быть лежбищем для других кошек, — усмехается он, чуть зарываясь носом в русые волосы. Немного растрёпанные и не очень чистые — кажется, за работой Гентаро несколько забылся. — Фу, Дайсу, ты такой испорченный. — Он улыбается лукаво, чуть отстраняясь. — Боюсь, мне сейчас не до лежаний. — Да-да, я помню. — Дайс шумно выдыхает, высвобождая писателя из объятий. У Гентаро есть привычка, которая кажется Дайсу очень интересной — свои тексты он всегда сперва пишет на бумаге, и только потом перепечатывает их в электронном варианте. Сам Юмено, по его словам, ощущал в письме на бумаге атмосферу, заставляющую интересные идеи активнее посещать его разум, но сейчас это, кажется, помогло так себе. Красивый. Гентаро, блин, капец какой красивый. Пытаясь поймать мысль, он сводит брови к переносице, и на ней образуется складка, по которой хочется провести, чтобы разгладить. Прикладывает к тонким губам кончик перьевой ручки, подперев левой рукой подбородок. Дайс, наверное, слишком на него пялится, но не пялиться как-то не выходит. — Дайсу, ты сбиваешь меня. — Но я ничего- — Пялишься. Я не могу сосредоточиться. Дайс краснеет, как школьник. Впрочем, это не редкость, когда он рядом со своими парнями чувствует себя школьником, — он младше них, и это проявляется во многом: и в наивности, и в несдержанности, из-за которой кажется, будто каждое действие он совершает, живя в последний раз. — Какое-то сложное место? — Дайс кивает на толстую тетрадь и чуть наклоняет вопросительно голову. Гентаро сперва некоторое время молчит, после чего неопределённо пожимает плечами. — Не то чтобы сложное. Скорее, я просто не знаю, как описать ход мыслей одного персонажа в последней новелле. — А в чём проблема с этим? — Один мой персонаж в прошлом сделал множество спорных вещей, и теперь за них проклят, в то время как другой помогает ему, но при этом ни разу не предпринимает попыток узнать о его прошлом. И рассказ в одном моменте ведётся от его лица. Я не до конца могу понять психологию человека, который может быть с самого начала настолько безусловно принимающим. — Гентаро смолкает и смотрит в лицо Дайса. И при этом кажется немного… взволнованным? Дайс и сам взволнован. В конце концов, он не идиот и знает, что Гентаро берёт образы для своих персонажей не с потолка. — Х-м-м… — Дайс задумчиво постукивает по коленке, укладываясь на неё подбородком. — Ему может быть действительно просто всё равно на то, что там у кого-то в прошлом, и он привык оценивать людей по их поступкам сейчас, а не по тому, что было раньше. Или он сам имеет за спиной скелеты в шкафу, о которых не хочет говорить, и потому ожидает, что у других людей есть такие же. Под взглядом Гентаро говорить такое тяжело, на самом-то деле. У него он гипнотический, препарирующий, словно бы вопрошающий: «И какой же вариант применим к тебе, Дайсу?», а Дайс и сам не знает, что ответить. Он ненавидит париться о глубинных причинах и искренне считает, что рефлексия сосёт. — … — после небольшой пытки своим пронзительным взглядом, Гентаро растягивает губы в улыбку. — Спасибо, Дайсу. Ты очень мне помог. Дайс кивает только, наблюдая за тем, как писатель возвращается к работе, после чего тихо выскальзывает из комнаты на кухню. Около Гентаро стояла лишь одинокая чашка, так что, наверное стоило бы позаботиться о еде. А заодно отвлечься от каких-то глупых мыслей. Гентаро, значит… пишет историю о них с Рамудой? Здорово. Хотя и есть какое-то странное чувство, будто тебе лезут под кожу и вскрывают почти зажившие раны, о существовании которых хочется забыть. Представить, что всё случилось не с тобой. Хотя умом он понимает, что однажды действительно придёт момент, когда нужно будет во всём признаться. Шило в мешке не утаишь, так? Дайс всё же хорошо понимает Рамуду в его желании молчать. — Ну и это называется отвлечься? — Дайс фыркает собственным мыслям, вытаскивая из кармана телефон. Кажется, им с Гентаро обоим стоит отвлечься по нормальному. Дайсу — от дурных мыслей, а Гентаро, от беспрерывной работы. Чат с Рамудой в мессенджере обнаруживается довольно быстро, и Дайс, коротко глянув на улыбчивую задорную фотографию и улыбнувшись ей, будто бы Рамуда мог увидеть это, набирает короткое «Ты как там?». Ответ не заставляет себя долго ждать: «Ещё немного, и мои руки отвалятся (╥﹏╥)». «Так отдохни?». «Я не могу! Дэдлайны не за горами и больно кусаются!» Дайс лишь закатил глаза. Возможно, из них троих ребёнок всё-таки не он. «Рамуда, если ты ненадолго отвлечёшься и дашь рукам и башке отдохнуть, это только пойдёт тебе на пользу», — Дайс быстро набирает на сенсорном экране, после чего дописывает: — «Хей, мб к нам с Гентаро подъедешь вместе со своим скетчбуком?» «Ээээ, а разве у нашего Гентаро-чана сейчас тоже сроки не горят?» «Горят, но три думалки лучше чем одна или две». После этого Рамуда несколько раз пытался что-то набрать, но, видимо, сразу стирал, после чего выдал лишь: «Ты ужасно плохой мальчик, Дайсу! Мне это в тебе нравится ☆» — Блин, Рамуда, ты… — Дайс не смутился. Нет. Вот вообще нет. И что его похвалили ему вовсе не с ума сойти как приятно. Хотя кого он обманывает. Конечно приятно. Убрав телефон в карман, он принимается за готовку. Он не очень, честно говоря, её любит, но сделать что-то как минимум съедобное вполне в его силах. И хотя эти силы и навыки взялись из той, прошлой жизни, которую Дайс не любит и избегает, использовать их для тех, кто ему нравится, не кажется чем-то неправильным. Он, надо же, чисто по умершей давным-давно привычке, вбитой в него строгими правилами, даже чай заваривает как принято, чтобы вкус был глубже. Гентаро, наверное, должно так понравиться? К моменту, когда он заканчивает, заодно как раз появляется Рамуда, оповещая о прибытии через всё тот же мессенджер. Дайс открывает ему, тут же ощущая объятия. Амемура маленький, но при этом, появляясь, будто заполняет собой всё и ощущается везде. От него пахнет фруктовыми духами и клубничным шампунем, он кажется каким-то сказочным, но при этом улыбка, когда поднимает голову, уставшая, а за косметикой наверняка скрываются такие же, как и у Юмено, круги. — Я скучал по вам, Да-а-айсу~! — Рамуда выдыхает это на чужие губы, притянув Арисугаву к себе и делясь химозно-сладким вкусом блеска, смешанным с таким же химозно-сладким вкусом леденцов. Очевидно, этот шум не мог не привлечь Гентаро. Он сверлит Дайса хмурым взглядом, после переводит такой же на Рамуду. — Сговорились за моей спиной, значит. Я знал, что в этом доме никому нельзя доверять… Вы как старшие дочери Короля Лира, что заговорили отца сладкими речами, а потом коварно предали его… Когда Гентаро так говорит, воспринимать его претензии серьёзно невозможно. Он театрально прикладывает тыльную сторону одной ладони ко лбу, другой хватаясь за сердце, и прислоняется спиной к стене. Дайс не сдерживает смешка. — Лучше не дуйся, а иди к нам, Гентаро! — задорно тянет Рамуда. — Мы тебя то-о-оже поцелуем~… — Знаешь, когда ты так говоришь, это выглядит угрожающе. — Дайс улыбается, но всё же обнимает и его, и подошедшего Гентаро. Всё-таки ему очень нравится, когда они вместе. Рамуда и Гентаро, они оба очень разные, и при этом похожие, то и дело подкалывают его, но всё же Дайс знает, что это именно его люди. Те, кем он очень дорожит и кого очень ценит. — Дайсу выставляет меня угрожающим мировым злом, какой кошмар! А Гентаро предателем! И это кто ещё в этом доме одинок, брошен и предан! — Рамуда смешно дует губы. — Вы даже зажали меня в коридоре и не даёте пройти, ужасные! Ужасные-преужасные! Дайс переглядывается с Гентаро. У того уголки губ тоже вверх ползут, а с губ срываются смешки. Рамуда очень классный. Схватив его и Гентаро за руки, Дайс тянет их в небольшую, но уютную гостиную, где на столе уже разложены блюда. — Дайсу, когда ты говорил что-то про «три думалки лучше, чем одна или две», я думал, ты составишь мне компанию, пока я буду рабо-о-отать! — А сытые три думалки ещё лучше, так что ничего не знаю, — Арисугава фыркает. — А как же «художник должен быть голодным»? — усмехается Гентаро. — Не в мою смену. Рамуда смотрит на стол, широко улыбаясь, и Дайс который раз отмечает, что ему нравится видеть, когда он счастлив. Его наигранную радость легко отличить от искренней. И знать, что сейчас она искренняя, очень приятно. — Дайсу хозяюшка, это очень мило! — Рамуда встаёт на цыпочки и целует в щёку, пока Гентаро обнимает его с другой стороны. Он ничего не говорит, но улыбка его благодарная и очень тёплая. Дайсу не то хочется куда-то деться, не то задержаться здесь и сейчас подольше. Радость парней очень приятна. Их благодарности — тоже. Они растекаются мёдом по сердцу, грея его всего с ног до головы. Дайс чувствует себя в кои-то веки долюбленным и нужным, и это какое-то совершенно детское и инфантильное чувство заставляет покраснеть. Как же неловко... — Так, ну всё… Хватит ко мне липнуть… — Наш герой не жаждет похвал, лишь радости от результата его действий, — игриво тянет Гентаро, но всё-таки отстраняется. — Не-не, Гентаро! Ты посмотри-и-и! Он покраснел. Милашка! Но ты прав, не будем его смущать, — он цепляет Гентаро за руку. — Идём-идём, я заодно заклею тебе пластырем палец! Опять до кровавых мозолей записался! Под голос Рамуды они удаляются в ванную комнату, и Дайсу кажется, что он слышит от Амемуры тихое хныканье из-за боли в спине. Вот кто ещё тут будет порицать за трудоголизм, когда сам зарисовывается до ломоты в пояснице, а? Когда они возвращаются, у Гентаро заклеен палец милым пластырем с мультяшным призраком, и Дайс хмыкает этому про себя. Мило. Как и то, что Гентаро забыл стереть остатки блеска Рамуды с губ. *** — Гентаро так быстро заснул… — Рамуда тихонько тянет, глядя на уснувшего прямо за рабочим столом писателя. — Что будем с ним делать, Дайсу? Юмено и правда вырубился. Ожидаемо, на самом деле. Нельзя столько времени работать без перерывов и сна. Он выглядит вымотанным и беззащитным сейчас, устроив голову на сложенных на столе ладонях и тихо сопя. — Расстели футон, а я отнесу его. Рамуда кивает, шустро убегая, пока Дайс, не удерживаясь, всё же кивает взгляд на исписанную страницу тетради. «Когда бард находился рядом со своими товарищами, ощущение одиночества переставало стискивать болью его сердце, но вместе с тем его терзала тревога — заслужил ли он право находиться рядом с ними? За его душой было слишком много скелетов, в том числе и опасных для его спутников…» Дайс отводит взгляд. Нет. Пускай это и часть будущей книги, но он всё равно чувствует, что залез не туда. Это что-то слишком личное. И очень-очень болезненное. — Дайсу, я закончил. Арисугава вздрагивает и кивает, аккуратно подхватывая писателя на руки. Что Рамуда, что Гентаро, — они оба для него невероятно лёгкие, и держать их на руках просто и комфортно. Гентаро даже не шелохнулся. Кошмар, как же он вымотался. Отнеся его в спальню, Дайс бережно укладывает его на футон, после чего укрывает одеялом. Рамуда подходит невероятно тихо и обнимает его со спины, заставляя вздрогнуть. — Рамуда?.. Ты чего? Тишина. Только пальчики сжимаются крепче на крепкой груди. Дайсу бы посмеяться, что Рамуда его лапает, пока Гентаро спит, но жест вообще не отдаёт чем-то подобным. — Дайсу очень заботливый и добрый, — у Рамуды голос тихий и очень нежный, и от него у Дайса щемит сердце, и глаза иррационально делаются влажными. Что за бред, с хрена ли он такой чувствительный?.. — Н-ничего такого… Пойдём, а то разбудим его. Рамуда кивает, утягивая за руку на выход, и уже после этого целует в губы, непривычно нежно, но со свойственной ноткой властности, тут же запуская ему в рот язык. Дайс не против, наклоняется, чтобы Рамуда меньше напрягался, обнимает за хрупкую талию и чувствует всю ту благодарность, что Рамуда ему передаёт. — Н-нет-нет, Дайсу, — прерывисто, дрожащим голосом шепчет Амемура сквозь поцелуи. — Тебе нужно больше придавать значения вещам, которые ты делаешь для нас. И больше себя ценить. — Не говори обо мне, как о том челе из Matenro, а, — Дайс фыркает и чуть краснеет. — Лучше бы о себе позаботился… — С этим прекрасно справляешься ты, Дайсу! — Рамуда хихикает и чмокает в щёчку. — И я всё равно надеюсь, что ты меня услышал, — с тихим смешком он уходит в ванную. Дайс чувствует себя огорошенным и смущённым. И довольным. Он не умеет писать книги и не может считаться мастером слова, как и в моделировании одежды не разбирается от слова совсем, но… Всё-таки есть вещи, которые может он может делать для своих близких. Что-то, чем он их дополняет. Это… Здорово. Наверное, подобные отношения — это своего рода ответственность, рамки и ноша, — как раз всё то, от чего Дайс убегал когда-то, видя в этом исключительно то, что сковывает свободу. Но рядом с Гентаро и Рамудой это ощущается совсем иначе. Они и есть его свобода, к которой он так долго стремился и о которой мечтал. Всё-таки хорошо они друг другу подобрались, если выкинуть хоть кого-то, получается уже что-то странное и неправильное. И, кажется, так думает не только он. Заходя в кабинет Гентаро, он замечает маленькую бумажку на столе. Почерк Рамуды, миленький и изящный, узнаётся сразу. «А мне кажется, что милый бард тоже заслуживает любви, Гентаро-чан!» Вот ведь… И всё же Рамуда прав. С тихим смешком Дайс берёт ручку, чтобы дописать на бумажке: «Это не ложь».Посильная помощь
22 апреля 2021 г. в 15:27
Дайс никогда не любил запариваться из-за каких-то унылых и обыденных вещей, вроде работы, правил или долгов — этой херни ему хватило в той, прошлой жизни, о которой он предпочитал не вспоминать и не тащить из неё грязь в свою новую, куда лучшую жизнь. В конце концов, кто знает, может, это девятая, и её нужно прожить от всей души так, как только ты того желаешь?
Но очевидно, он не был дураком и понимал, что его гедонистический образ жизни подходит далеко не каждому человеку. Его парням уж точно нет, несмотря на то, какими экстраординарными личностями они были.
У многих представления о творческих профессиях очень идеалистические — ты делаешь то, что тебе нравится, исходя из того, как тебе будет угодно, позволяя своему уму парить так, как только возможно. И Рамуда, и Гентаро разбивали своим существованием подобные фантазии в прах, хотя и выжимали для себя свободы творчества по максимуму.
Но даже с присущим им свободолюбием, определённые рамки их сковывали. Сезонная линейка одежды должна выйти точно в срок и вызвать интерес у масс, как и заявленная новелла, и здесь уже хочешь ты или не хочешь, есть у тебя вдохновение или нет, но нужно стараться. И, чёрт, Дайс соврёт, если скажет, что Рамуда или Гентаро не вкладываются в свою работу достаточно хорошо.
Они, блин, ужасные трудоголики. И хотя Дайс и был самым младшим в их тройке, в такие моменты он чувствовал, насколько сильно они оба нуждаются в заботе. Правда, в том, чтобы эту заботу по мере сил выражать, у Дайса были две проблемы: первая — его парни жили отдельно, и метаться между ними было довольно-таки тяжко; вторая — его парни в момент горящих сроков были просто охуеть какими нервными, замотанными и уставшими.