Вечная весна

Что может разрушить жизнь обычной, по-своему счастливой, по-своему богатой, семьи? Правильно: всё, что угодно. И не важно, что именно — автомобильная катастрофа, прикованность к инвалидному креслу или же природные катаклизмы, практически ежегодно оставляющие множество людей без крова, каких-либо средств к существованию, но самое главное — без любимых и родных. Важно другое: когда в семье что-то происходит, будь даже любая мелочь, вплоть до мелких ссор и обид — это всегда горе. Это сложно, порой невозможно пережить, но семья, словно феникс, восстающий из пепла, вновь обретает силы и открывает дверь в новый этап своей жизни. А что может нарушить покой целого города? Какое нечто способно стереть с лица Земли и всевозможных карт его облик, месторасположение и всех обитателей, которые грезили о волнительном будущем? Вероятно, вы захотите построить различные теории, основываясь на личном опыте и своём мироощущении, или же просто обратитесь к истокам всего мироздания, в данном случае к истории. Именно она поглотила в себя те страшные, пугающие своей неизвестностью и необратимостью последствий, дни, когда надежда на спасение погасла так же, как и последний вздох смертельно раненого солдата. И никто, совершенно никто не знал, насколько пожирающее всё на своём пути нечто уничтожит и буквально выжжет до черноты следы и тени уходящих прочь и навсегда людей и вымирающих животных. Это нечто зовётся радиацией. В далёком тысяча девятьсот восемьдесят шестом году по прошествии нескольких часов и даже суток после аварии припятчане ещё не понимали, что скоро они начнут терять своих близких и друзей, с которыми некогда росли вместе, строили планы на будущее и просто жили… Даже после объявления всеобщей эвакуации каждый из них, особенно молодые, крепкие здоровьем, ребята, собирали необходимые вещи для небольшого, незапланированного «отпуска». Ведь впереди ожидались майские праздники, и нужно было как следует подготовиться и отдохнуть перед очередными трудовыми буднями. Поэтому настроение у людей было хотя и взволнованное, но полное уверенности: всего пара-тройка дней и они вернутся, чтобы с традиционной пышностью отметить День международной солидарности всех трудящихся. Кто-то брал с собой гитару и старался скрашивать напряжённую обстановку песнями Высоцкого или Окуджавы, кто-то травил разные байки и шуточки. Кто-то в отведённые на сборы часы заготавливал побольше корма для своих маленьких, пушистых любимчиков, чтобы те за время отъезда хозяев не умерли голодной смертью. Кто-то просто по инерции собирал все необходимые документы и вещи первой необходимости на случай, если эвакуация затянется не на три обещанных дня, а, например, на неделю. Однако были и те советские граждане, кто был более-менее осведомлён о неблагоприятной обстановке на Чернобыльской АЭС и старался, по мере возможности, подготовиться к самому худшему. Конечно, это были люди —друзья, коллеги, родные которых либо работали на самой станции и стали непосредственными свидетелями глобальной катастрофы, либо из тех пожарных расчётов, которые первыми без оглядки бросились тушить раскалённый хаос вокруг четвёртого энергоблока. Конечно, находились и такие, кто не желал покидать родной город, обустроенную квартиру или же частный дом со всем его скотным двором и нажитым советским имуществом. Под такую категорию людей попадали старики — чьи-то бабушки и дедушки, матери и отцы поколения, искалеченного тяжёлой судьбой. Их дети и внуки уже никогда не вернулись в прежние дома, оставшиеся навсегда в гордом, но в зловещем одиночестве. Вы, конечно, спросите: а как же те, избранные, что несколько лет назад так и не смирились с вечностью отчуждения и снова пришли в пустующие здания? Если вы предположите, что некоторые из них уже давно собрали первый урожай с «грязной» земли и потихоньку, с нуля, начинали заново налаживать свою разрушенную жизнь, то недалеко уйдёте от истины. Действительно, люди возвращаются и пытаются жить, как раньше, до аварии, до всемирно известной техногенной катастрофы двадцатого столетия. Но многие до сих пор помнят, что наступившая вечная весна в Чернобыле и Припяти не уйдёт уже никогда и не отступит из своих владений ещё долгие десятилетия. Она хранит в своей памяти самые трагичные моменты, связанные со смертями первых пожарных, работников станции, буквально сгоревших в плену урана, цезия и стронция, а также обычных граждан, что невольно соприкоснулись с невидимым и самым жестоким врагом в первые часы радиационной катастрофы на так называемом «мосту смерти». И это не говоря уже о душераздирающих воплях несчастных животных, что спустя несколько дней после покинувших город и посёлки людей носились по пустынным улицам, дорогам и тропинкам в поисках неизвестно куда девшихся хозяев. Их учесть была предрешена, как у дезертиров и предателей на фронте. Смерть ждала их отовсюду: они являлись объектом радиационного заражения… И сколько же ещё вопросов осталось с момента взрыва реактора на Чернобыльской АЭС, до сих пор волнующих и тревожащих умы нынешнего человечества, спросите вы? Достаточно, чтобы вновь погрузиться в атмосферу тех смертельных дней, окрасившихся в багровый цвет пламени и крови.

***

У каждого из них была своя судьба. Одни, как маленькие бабочки, летели навстречу светлому будущему и мечтали стать великими артистами советского кино и театра, передовиками производства, первоклассными специалистами в различных областях науки и многими другими деятелями советского государства. Они служили и горели во имя своей Родины, с гордостью принимая воинскую присягу, оканчивая школы и университеты и спеша, как паровоз на конечную станцию, к своей заветной цели. И было совершенно не важно, кто первый нажал на кнопку, кто отдал приказ продолжать испытание, кто допустил к эксплуатации реактор РБМК, кто спровоцировал весь ядерный «конфликт» — за ошибку одного решения поплатились все, включая и тех, кто это решение продавил. С тех пор только вечная весна осталась невидимой хозяйкой огромной зоны отчуждения. Только она предопределила будущее не только знаменитого города энергетиков — Припяти, но и его вечных тружеников, навсегда ушедших из прошлой жизни и слившихся воедино с камнем, землёй, травой… Прости мне, человеку, человек, — история, Россия и Европа, что сил слепых чудовищная проба приходится на край мой и мой век. Прости, что я всего лишь человек. Надежда, коронованная Нобелем, Как страшный джинн, рванулась над Чернобылем. Простите, кто собой закрыл отсек. Науки ль, человечества ль вина? Что пробило и что ещё не пробило, и что предупредило нас в Чернобыле? А вдруг — неподконтрольная война? Прощай, надежд великое враньё. Опомнись, мир, пока ещё не поздно! О, боже! Если я — подобье божье, прости, что ты — подобие моё! Бог — в том, кто в заражённый шёл объект, реактор потушил, сжёг кожу и одежду. Себя не спас. Спас Киев и Одессу. Он просто поступил, как человек. Бог — в музыке, написанной к фон Мекк. Он — вертолётчик, спасший и спасимый, и доктор Гейл, ровесник Хиросимы, в Россию прилетевший человек.* * Стихотворение «Человек» советского и российского поэта Андрея Андреевича Вознесенского (1933 — 2010).