По ту сторону ярости

«….бывших солдат не бывает. Я просто защищал свою родину, потому что именно Лора была всем для меня. Я признаю свою вину. И ни о чем не жалею. Д. …….запись обрывается Месть...древняя и неминуемая, как и обстоятельства, толкающие людей на это. Мотив всегда один - быть дланью наказующей для тех, кто сделал неверный шаг. Но опять же, по его собственной версии. Даже у абсолютного зла есть свой корень. Причина поступить так или иначе. Люди, оступившиеся однажды, не монстры, под шлейфом выкуренных сигарет и алкоголя, ведомые страхом за свою репутацию и дальнейшую жизнь. Обычные люди, ставшие в один момент убийцами кого-то невинного. Под давлением того, кто изначально был способен на нечто большее, чем они. Всегда есть место трусости и самосохранению. Как и всегда есть возможность сказать нет. Или сделать шаг, после которого не будет пути назад. Так было с теми, кого убил ученый. Было ли напрасно все то, что он сделал, создав шлейф смертей, после гибели своей жены, навсегда останется открытым. Для правосудия вариантов не бывает. Он ушел не жалея ни о чем. На это он имел право. °°°°° Канализационный люк пропускает тусклый свет улицы, но только в самом начале, дальше настает привычная темнота. Именно в ней так легко двигаться. Единственный экземпляр, выживший в первую волну испытаний сыворотки. Самый крупный самец, размером со среднюю кошку с иссиня-черной шерстью. Ведомый инстинктом самосохранения, он в очередной раз сворачивает, двигаясь в лабиринте канализационных труб. Забытое ощущение свободы заставляет мышцы работать на пределе возможного, он набирает скорость, но неожиданно встает как вкопанный. Ощущение грозящей опасности обрушивается на него, заставив подняться на задние лапы и вглядываться в темноту. Там впереди коты, он знает это, ему даже не нужно чуять их запах. Перед мысленным взором встает картина скрытого за поворотом помещения: один кот, такой же черный, как он сам, лежит на теплоцентрали. Два других делят какую-то еду на полу. Он мог бы перегрызть им горло, напасть первым, эти картинки возникают и гаснут снова, но инстинкты берут верх, подавая сигналы тревоги в мозг. Ему нужно отступить, дальше двигаться нельзя. Передние лапки нервно подрагивают в воздухе, затем он резко разворачивается, готовый начать бежать обратно. Датчик на загривке активируется в этот же самый момент, он издает жалобный писк, получив инъекцию в горло. Глаза загораются тусклым голубым светом, их холодный отблеск на доли секунды отражается в луже, куда ступают когтистые лапы. Голый хвост оказывается в воде, когда несколько тяжелых горячих капель обрушиваются на него сверху из трубы отопления, заставив шерсть ощетиниться. Он продолжает бежать, не чувствуя боли. Коты как по команде поднимают головы при его появлении и застывают, даже не пытаясь наброситься. Инстинкт самосохранения срабатывает на странный холодный свет, которого не должно быть здесь. Когти царапают мокрый после дождя бетон, с каждой секундой набирая скорость. Передатчик срабатывает снова, крыса резко меняет направление под самым их носом, свернув за угол. Самец знает, куда нужно двигаться. За его спиной уже слышен монотонный звук множества когтей и тихий писк на уровне ультразвука. Он ведет стаю. **** Сигнал тревоги раздается по всему зданию. Один из офицеров резко наклоняется над экраном, пальцы проверяют геолокационный код, он выхватывает рацию с плеча. Голос гулким эхом разносится по полупустым коридорам. - Объект изменил направление…они идут в сектор А! Код опасности 300, повторяю, код опасности 300. Отменить операцию! Возвраща… Рация оказывается в руках у вошедшего мужчины. - Это G1. Продолжаем операцию. Ввести инъекцию повторно. Как поняли? - Вас понял… - Есть, сэр…Объекты готовы. - Начать операцию. Офицер поднимает глаза на стоящего над ним мужчину в деловом костюме. - С каких пор мы используем объекты против гражданских? - С сегодняшнего дня, - отбросив рацию перед собой на стол. Он тяжело опускается на кресло рядом, продолжив наблюдать за движением множества красных точек на радаре. Все они идут в одном направлении, словно единое целое. Офицер тяжело сглатывает, услышав из рации: - Они вошли, сэр. Мужчина в костюме бесстрастно отвечает, глядя перед собой: - Наблюдаем. - Никто не выживет там, если есть люди, они…. – офицер резко подается вперед. – Я не возьму это на себя. Код опасности 300, отмена! – рука сама собой ложится на пульт контроля передатчиков. - Вы первый пойдете под трибунал, если тронете хотя бы кнопку. Продолжаем, - ладонь властно сжимает его руку. - Но они вошли туда по ошибке! Все еще можно исправить. - Это не было ошибкой. Мы не можем больше ждать. - Сэр, повторите команду, сэр… Человек в костюме прижимает рацию к губам и произносит четко: - Киттон отстранен. Продолжаем операцию. Следите за уровнем инъекции. Никто не должен остаться там из объектов мертвыми, не переборщите. - При обнаружении гражданских, сэр? – голос съедают помехи, это уже третий офицер. - Продолжаем. **** Система полива включается в тот момент, когда вожак первым появляется на лужайке. Металлическое ограждение вибрирует от набрасывающихся особей. Кто-то прошмыгивает за лидером, другие, не в силах ждать, запрыгивают на металлические части, моментально взбираясь наверх и также стремительно спускаются. Их шерсть намокает под потоками воды, едва слышный писк трех десятков особей, превратившийся в ультразвук, заполняет собой тишину воскресного утра. Единая серая масса, сметающая все, к чему прикоснется. Два черных питбуля встают на их пути, преградив вход в дом. Они скалятся и начинают истошно лаять на стремительно приближающуюся стаю. Вожак первым вцепляется в шею возникшего перед ним пса. Остальные набрасываются следом, запрыгивая на черные спины собак. Лай прекращается, спустя несколько секунд их становится не видно под кишащей массой. Сбоку дома слышно кудахтанье, в клетке с бойцовскими петухами летят перья и ломаются крылья. Остальная часть стаи, огибает начавшуюся со всех сторон бойню и следует к дому. Часть проникает через подвал, другие атакуют, запрыгнув во входное отверстие для кота в самой двери. Чёрные и серые тела заполняют собой коридор, точечно распределяясь по дому. Вожак поднимает голову, его глаза все еще горят холодным голубым светом, в мозгу проносится картинки: гостиная, кухня, коридор. Он уходит от стаи и бежит вверх по лестнице. Следы мокрых лап впитывает в себя ковёр, они исчезают вместе с остальным шумом, доносящимся с нижнего этажа. Спустя полминуты он оказывается в детской. Передатчик на холке все еще мерцает красным светом. Над кроваткой играет колыбельная, кругом царит полумрак, сквозь задернутые шторы почти не видно солнца. Игрушечные овечки и звёздочки завершают свой ход, чтобы тут же пойди на новый круг. По потолку ползут изображения облаков и звёзд, месяц скользит по шторам, картинка сменяется вместе с мелодией колыбельной. Большая чёрная крыса стоит теперь на бортах кроватки, лысый хвост подрагивает словно сканируя пространство вокруг. Вожак смотрит вниз на спящего младенца, он чуть наклоняет голову, оценивая фактор опасности, находящийся перед ним. Срабатывает радионяня, помехи ударяют по нервным окончаниям. Его шерсть щетинится, он открывает пасть издавая шипение, почти сразу перешедшее в протяжный писк на уровне ультразвука. Он группируется, готовясь вцепиться в шею, но внезапно застывает. °°°° - Объект нашёл гражданских. Что делаем, сэр? - разговоры на линии стихают, рация, лежащая на столе перед человеком в костюме замолкает в гнетущем ожидании. Тот смотрит на экран. - Там ребёнок, сэр... Он наконец отрывает взгляд от радара, по которому все еще мечутся красные точки. - Что остальные объекты? Сколько уничтожено? - Все, что двигалось и дышало, сэр. Среди объектов потерь нет. В дом возвращаются люди, сэр. Сэр?! Объекты обнаружены! °°°°° Я въезжаю на парковку не сбавляя скорости. Это происходит само собой, уверенность в том, что пробки неминуемо задержат меня на полчаса или даже больше, заставила вдавливать педаль газа. В результате я чуть было не пропустил момент выхода Скалли из клиники, так как по ошибке все же остановился у другого корпуса. Я узнал ее лишь по волосам, спрятанным под капюшоном. Она поехала на прием в той же толстовке, в которой теперь ходила дома. Мне это не нравится до боли в висках. Я следую за ней взглядом, Скалли внимательно смотрит себе под ноги, пока идет по дорожке мимо парковки. Гудок автомобиля привлекает наконец ее внимание, она поднимает голову, словно вынырнув из своих мыслей и смотрит в моем направлении. На доли секунды мне кажется, что Скалли не собирается подходить. Возможно она не узнала меня. Хотя, как такое может быть, не понимаю. Я вижу, как неуверенно она теперь ступает по гравию в моем направлении, словно боясь ошибиться. Я резко отстегиваю ремень безопасности и выхожу из автомобиля. Так и не сказанные слова застревают где-то в горле. Она хмурится, как и я сейчас и медленно подходит ближе. - Малдер? - ее руки спрятаны в карманы, Скалли выглядит так, словно собралась на пробежку. - Разве ты не видела меня? - я произношу это и машинально двигаюсь ей навстречу, чтобы успеть перехватить, если она упадет в обморок. Но Скалли только смотрит на меня с непониманием и сильнее хмурится. - Почему ты такой? Со мной все хорошо. Я просто задумалась...и еще видимо давление упало. Звучит неубедительно. Теперь я наблюдаю за тем, как она медленно садится в мою машину. Тревога расползается по венам жидким ядом, заставляя постоянно смотреть на нее уже сидя за рулем автомобиля. - Ты забыла, что я должен был приехать за тобой? - не отрывая от нее взгляда. - Нет, я помню, просто не знала, сколько сейчас время, мне казалось, я вышла слишком рано, - она поднимает на меня глаза и произносит спокойно: - Твое имя Фокс, ты никогда не закрываешь тюбик зубной пасты до конца и засыпаешь только, если положить ладонь на низ живота. - Неправда, - я смотрю ей в глаза. - Пасту я закрываю...иногда. Она слышит мой вздох облегчения. Я тянусь к ней целую в губы, вынужденный отступить почти сразу. И тут хмурюсь снова: - Опять стало хуже? Были ведь улучшения, собирались выписывать... - Пока до понедельника я дома. Потом нужно будет еще раз приехать. Из меня сегодня выкачали галлон крови, - она пристегивается, затем произносит, закрыв в глаза. - Что же за яд он синтезировал, никак не могу избавиться... Мы трогаемся, она вздыхает и теперь смотрит молча в окно. - Скажи, что тебя на самом деле расстроило, - моя тревога никуда не уходит. Она поворачивается в мою сторону, затем произносит серьезным тоном: - Все те люди...что тоже выпили это вещество. Они испытывали ярость, гнев, сильные эмоции, - ее брови нахмурены, я киваю, переводя взгляд на дорогу. - В то время, как я набросилась на своего напарника, так как у меня повысилось либидо. Быстрый взгляд на нее, она слышит мой хохот. - Тебя это правда расстраивает? - я притормаживаю на светофоре и снова смотрю ей в глаза. - Ты бы предпочла размолотить номер со всем его содержимым и мной? - Нет, но... - она хмурится, мелькает неуверенность во взгляде. - Просто доза оказалась маленькой. Нам повезло. Остальную часть пути мы проезжаем молча. Скалли заговаривает снова только, когда я останавливаюсь. Адрес ей не знаком. - Нам сюда, - я указываю на отель и выхожу из машины. - Нужно кого-то допросить? - Скалли прячет руки в карманы, инстинктивно подняв плечи. На улице ветрено и уже начинает срываться дождь. - Ну, не совсем, - она видит улыбку в моих глазах. - Кажется общение со мной дурно на тебя влияет, Скалли. Ты становишься такой, как я. Ее безмолвный вопрос и моя усмешка: - Ты готова, даже находясь на больничном, идти допрашивать кого-то и не думаешь, что могут быть и другие причины. Я беру ее за руку. - Хорошо, тогда почему мы здесь, Малдер? - Я надеялся, что тебе стало лучше, - в ее глазах мелькает разочарование. - Но раз это не так, значит обстоятельства меняются. Я отпускаю ее только в холле отеля. Здесь на удивление много людей, все они спешат на какое-то мероприятие в конференц-зале напротив входа. Моя рука ложится на талию, проскальзывает дальше, сжав ее бок под кофтой. Я направляю ее в противоположную от толпы сторону, мы входим в ресторан. - Я не одета для светского раута, - Скалли смотрит на меня устало. - Плевать на то, как ты выглядишь, - я усаживаю ее за столик, затем сам снимаю пальто. - Я не хочу есть, - Скалли поднимает на меня глаза, когда я возвращаюсь. Затем отворачивается, рассматривая зал. Взгляд задерживается на стойке с пирожными. Я смотрю в том же направлении и коротко спрашиваю: - Какое? Не дождавшись ответа, я ухожу к барной стойке. И приношу обратно самое большое с шоколадным топингом. - Угадал? - я сажусь напротив нее. Она молча кивает легкой с улыбкой. - Почему ты так внимательно смотришь на меня, Малдер? - она поднимает на меня глаза, осторожно попробовав кусочек, лежащий на чайной ложке. Официант приносит ей почти прозрачный чай, а для меня крепкий двойной кофе. Мне нельзя спать этой ночью. - Я просто пытаюсь разглядеть тебя за горой сливок и клубники с шоколадом, - наблюдая за тем, как она облизывает губы. Я слышу ее усмешку и наконец расслабляюсь, отпив кофе. Свободной рукой я расстегиваю пиджак. Когда она в очередной раз поднимает на меня глаза, взгляд становится более живым. Глюкоза творит чудеса. Наконец я слышу: - Мы можем ехать, мне лучше. Спасибо. Скалли поднимается первой, я задерживаю ее оставаясь на месте. Поглаживаю маленькую руку и смотрю в глаза, пока она возвышается надо мной. Наш разговор взглядами длится несколько секунд, я считываю ее, а она меня. Скалли медленно наклоняется, поцеловав меня в губы. Я молча киваю и поднимаюсь. Моя ладонь снова оказывается на ее талии, я мягко направляю Скалли к стойке ресепшен. - Фрэд Миллер, было предварительное бронирование для меня и моей супруги, - беглый взгляд на документы, я расплачиваюсь наличными. - Ваш номер люкс, 4 этаж, от лифта направо. Ужин доставят в номер в девять. Рады Вас приветствовать в нашем отеле. Я молча киваю, забрав со стойки ключ. - Мы не выглядим как супруги, - короткий взгляд на меня, я слышу улыбку в голосе. - Нет конечно, - я крепче сжимаю ее руку, мы возвращаемся обратно, откуда пришли. - Ты похожа на девушку, которую я подцепил на пробежке и теперь веду в свой номер люкс. Пропуская Скалли в кабину лифта. - Не льсти себе, Малдер, - она вытягивает руку и забирает протянутые ей документы. - Стрелкам нужно голову оторвать за это. Я прячу в нагрудный карман возвращенный паспорт. - Бюро необязательно знать о нас какие-то вещи, - я наклоняюсь к ней, губами касаясь ее виска. И чувствую, как она вздыхает в ответ. Я собираюсь ее обнять, но лифт привозит нас на нужный этаж. Я почти сразу нахожу наш номер. - Что мы здесь делаем, Малдер? Мы могли бы просто поехать домой, - повернув голову и рассматривая номер. Волна удовольствия проходит сквозь меня от сказанных ею слов. - На самом деле, вот за этим, - я толкаю дверь в ванную, другой рукой притягивая Скалли к себе. - Мы ведь уже пытались...даже воссоздавали то, как все было в тот день, когда он напал, - я вижу, что она расстроена сейчас. Ее лицо оказывается в моих ладонях. - Я делал все неверно. Теперь я не оставлю тебя одну. Мы пройдем через это вместе. Отрицательное движение головы в ответ. - Ты не сможешь войти в мои сны. - Если бы мог, вошел бы, чтобы избавить тебя от него, - я тяну ее лицо к себе и целую в губы. - Ну же, Скалли, не заставляй меня упрашивать. Я включу тебе специальный режим, чтобы были булькающие пузырьки. Я слышу усмешку и наконец отпускаю ее. Затем добавляю уже серьезным тоном: - До девяти у нас куча времени. Просто побудем вдвоем. Только ты и я. - Почему именно номер люкс? - ее ладони оказываются на моей груди под пиджаком, она ослабляет узел галстука, затем и вовсе снимает его. Воспоминание уколом вонзается в мою память: мы в одном номере, Скалли стягивает с меня галстук и трогая коленом пах, просит поцеловать ее. Тогда я еще не знал, что ее опоили. Сейчас все по-настоящему. Я рассматриваю ее волосы, кончиками пальцев поглаживаю щеку и тяну ее к себе, садясь на подлокотник кресла. - Мы пройдем через это. Все будет хорошо. Я чувствую, что она кивает и первая прижимается ко мне. Поворот головы, меня окутывает запах ее духов. Такой знакомый, но он все еще заставляет сердце биться чаще. Я обнимаю ее крепче, она прячется в моих руках от всего плохого, что преследует нас, возможно даже от своих мыслей. Мне приходится ее отпустить. Я делаю это нехотя и как всегда обещаю себе повторение этих объятий, но позже, когда все закончится. Если закончится...Надо было пристрелить этого ублюдка самому, прямо на глазах у всех, закрыв все попыткой к сопротивлению. Скалли бы подтвердила. Уже тогда мы были командой. Именно в тот момент мы ею стали. Когда она пришла ко мне за защитой и утешением. При всех. Настроение портится прямо пропорционально тому, как набирается вода. Не каждый день приходится пользоваться джакузи в люксовых номерах. В какой-то момент от моих манипуляций в воде включается режим гидромассажа. Несколько секунд я наблюдаю за бурлением воды, затем наклоняюсь и все выключаю, посчитав, что это уже слишком. Хотя кнопку включения подсветки я про себя все же отмечаю. Разыскивать по всему номеру свечи, чтобы создать умиротворяющую атмосферу у меня нет времени. Свечение по бортам как раз имитирует такой теплый свет, на этом я успокаиваюсь. Тишина в номере становится подозрительной, приходится поторопиться обратно. Скалли нигде нет, лишь боковым зрением я замечаю какое-то бледное пятно у кровати. И прежде, чем позвать, поворачиваю голову. Я нахожу ее сидящей в кресле. Переодетая в халат с золотой эмблемой отеля на груди слева и босыми ногами, утопающими в ворсе ковра. Мой взгляд невольно останавливается на маленьких ступнях, идет выше к сжатым ногам. Халат запахнут настолько плотно, что почти не видно шеи. Прямая спина и руки на коленях. Я тяжело вздыхаю, когда вижу ее глаза. Взгляд человека, принявшего неизбежное. И на самом дне плещется страх, который вытесняет все остальные эмоции, по мере того, как я к ней приближаюсь. Мне хочется растерзать больного урода, сделавшего это с ней. Его и того фетишиста, любящего рыжие волосы и свою витрину с ножницами. Никогда прежде я не испытывал подобную злость, как сейчас. Для этого даже не нужно пить сыворотку. Мне хочется уничтожить любое воспоминание о них, снова увидеть в этих голубых глазах покой и радость, а не бесконечные страх и тревогу. Я тяжело вздыхаю и протягиваю к ней руку. На этот раз все проходит быстрее, мне не приходится уговаривать. Скалли стоит напротив водного рая, который ждет ее, мои ладони ложатся на хрупкие плечи. Она говорит задумчиво: - Почему сейчас? Так много времени прошло, а он все еще живет в моей памяти. Стоило появиться человеку, похожему на него и все повторилось снова. Кошмары вернулись, будто все случилось вчера. - Будут и другие, похожие на него, - я чуть сжимаю ее и соскальзываю на предплечья. - Хуже его нет, - коротко. Я меняю тему, просто, чтобы отвлечь ее. Отпускаю Скалли и наклоняюсь к вазе, стоящей у стены. Вода почти заполнила отведенное пространство, я выключаю ее чуть раньше. - Знаешь, Скалли, эти штуки в итоге стали настоящим фетишем для меня, - я рассматриваю ярко-красный шарик для ванной, затем подношу его к лицу. В нос ударяет сильный запах ароматизатора, я невольно чуть отворачиваюсь. - Боже. Шарик летит в воду и издав радостное шипение растворяется со скоростью действия водородной бомбы. - Почему? - Скалли впервые улыбается, наблюдая за тем, как я теперь старательно мою руки. Я включаю подсветку. - Это случилось после того, как мы с тобой начали ездить в командировки и жить в соседних номерах, - мои пальцы, расстегивающие рубашку. Скалли следит за мной взглядом, пока я удаляюсь из ванной. Обратно я возвращаюсь в уже в одних боксерах. Понимание того, что происходит сейчас наконец появляется в ее глазах. Она прижимается к моему животу и смотрит на меня, подняв голову. Разница в росте, которую я планирую сократить максимально. Мне всегда неудобно ее целовать, потому что она маленькая. - Так что там с фетишем? - я вижу улыбку в ее глазах. Она больше не боится. Это сейчас для меня главное. Я отвечаю, расстегивая браслет часов за ее спиной: - Там в командировках, вечерами ты приходила ко мне. По работе, естественно, - мой быстрый взгляд на нее исподлобья. Скалли закусывает губу, я вижу ее улыбку. - Да, исключительно по работе, - ее ладони замирают на моем животе. Кровь устремляется в пах от этого простого прикосновения, но я игнорирую все, кроме ее близости и наконец появившегося хорошего настроения. - И когда ты засыпала иногда на моей кровати или просто сидела рядом, особенно с мокрыми волосами, я всегда старался угадать запах шампуня или пены для ванны. - Розы, - она снова улыбается. - Это стандартный набор мало-мальски приличных гостиниц, они всегда оставляют такие шарики, тут без выбора. Я киваю: - Да. И меня теперь возбуждают чертовы розы. Точнее их запах, - я прижимаю ее к себе. - Хорошо, Малдер. Теперь я знаю, что подарить тебе на следующий день рождения. Мой хохот. Я наклоняюсь к ней и целую в губы, затем медленно отстраняюсь. - Спасибо, что останешься со мной, - в ее взгляде появляется прежняя неуверенность, но голос звучит нежно. - Нужно было так сделать сразу, а не играть в великого психолога и следственные эксперименты, - мои брови нахмурены, но все уходит, потому что ее маленькая рука скользит по моей груди, словно успокаивая. - Ты не знал. Никто не знает, как лучше, - она следует взглядом за своей рукой, затем поднимает на меня глаза. - Но я хочу с тобой...будет не так страшно. Мой тяжелый вздох. - Вода остынет, - я поглаживаю ее шею под волосами, она медленно кивает. Я разворачиваюсь к ней спиной и избавляюсь от боксеров. Странный жест, если учесть, что между нами уже было и не раз. Но я не хочу, чтобы она видела сейчас мое лицо. Скалли должна чувствовать уверенность, исходящую от меня. Нужно спокойствие и ничего кроме. Ей не обязательно знать, что я как раз таки не уверен ни в чем. Есть вероятность, что станет только хуже. Но попытаться нужно. Последним я успокаиваю себя, как мантрой. Сделать все возможное. Вода кажется горячей, возможно я переборщил или просто в номере прохладно. В коем-то веке удается вытянуть ноги, оставаясь при этом под водным покровом. Судя по количеству пены вокруг, с этим я тоже увлекся. Мой взгляд скользит по ней, пока Скалли развязывает халат, выбираясь из своего защитного кокона. - Столько пены...меня хотя бы видно за всем этим? - я резко подаюсь вперед, ладонями сжав ее талию. - Видно, не волнуйся, Малдер, - легкая улыбка, она держится за мои руки, пока я усаживаю ее в воде на себя. - Я не могу не волноваться, если ты рядом. Удобно? - я наклоняюсь к ней, рассматривая ее профиль, готовый в любой момент отпустить, если Скалли попросит. Она поворачивается ко мне, смотрит в глаза. Я слышу всплеск воды, кончики пальцев трогают мои скулы, оставляя мокрые следы на коже. Она делает это осторожно, словно может пораниться об меня. Мне хочется, чтобы ее руки никогда не уходили. Голос звучит тихо, но я мысленно вцепляюсь в каждое сказанное слово, чтобы понять, как она. - Нужно что-то особенное делать? Тогда ты просил вспомнить день нападения в ванной. - Ничего, - я возвращаюсь на место, медленно притянув ее к себе. - Нужно просто расслабиться и полежать в горячей воде, которая, я надеюсь, все же скоро остынет. - Я люблю тебя, - закрыв глаза. - Я все равно люблю тебя сильнее и ты об этом знаешь, - удобнее устраивая ее на себе. - Вряд ли, - я слышу ее усмешку. - Не разыгрывай меня, я и так возбужден. Нужно сосредоточиться... - Ты будешь произносить какие-то слова? - спиной плотнее прижимаясь к моей груди. - Вот именно. Но только, чтобы не дать тебе говорить и заставить расслабиться. Скалли полусидит, но затем все же слегка меняет позу. Моя раскрытая ладонь в безмолвном протесте оживает на ее животе, прижав ее сильнее ко мне. Затем я понимаю, что она не просто так соскальзывает, а специально устроилась удобнее, чтобы не возвышаться, а лежать на моей груди. Теперь, когда Скалли сидит между моих бедер, то кажется еще более маленькой и хрупкой. Я не знаю удобно ли ей в такой позе, когда она так тесно прижата ко мне. Но прежде, чем я успеваю задать вопрос, она под водой кладет на меня свою ножку и повернув голову дважды потирается виском о мою щеку. Ее глаза закрыты, я слышу вздох. Ее рука появляется на краю ванной и ложится поверх моей. Еще один вздох. Я нарушаю царящее молчание: - Мы просто полежим с тобой вот так, чтобы немного расслабиться. Побудем вдвоем. Мы ведь заслуживаем просто побыть вместе? - Все закончится тем, что я начну принимать ванну только с тобой, - мне кажется, что ее голос звучит немного сонно. - Тебе хорошо со мной? - я инстинктивно напрягаюсь в ожидании ответа. - Слишком хорошо...Или ты о чем-то другом, Малдер? - она действительно засыпает, мне не показалось. Я слегка отпускаю ее, дав возможность еще больше расслабиться и лечь так, как ей нужно. Она касается затылком моей груди. Поворачивает голову, прижимаясь к моей щеке. Я слышу всплеск, ее рука медленно соскальзывает с края ванной, оставляя меня одного. Интересно джакузи можно называть ванной или это в корне разные вещи? Мои мысли путаются, за окном наступает вечер, отчего подсветка кажется ярче. Она заменяет теплый медовый свет, так похожий на свечи в нашей спальне. Я прижимаю ее ладонью крепче к себе и чувствую, как она вздыхает. - Ничего не бойся, даже если случится что-то плохое, все это только картинки в сознании, - я касаюсь губами ее виска. Я неожиданно слышу ее голос, совсем сонный: - Не уходи...побудь со мной еще...я не хочу с ним разговаривать. Я резко хмурюсь и опускаю голову в попытке посмотреть на нее. Но Скалли прижимается ко мне, не дав это сделать. - Он здесь? - я напрягаюсь всем телом, готовый разбудить ее в любой момент. Это особое состояние между сном и явью, когда можно внушить человеку все, что нужно. Обычно оно длится совсем недолго, прежде, чем сменится фаза сна. - Дана...ты в безопасности. Я буду с тобой даже там. Ты не одна. Пусть приходит. Я мысленно содрогаюсь от собственных слов. Потому что в ее последнем кошмаре буду виноват уже я сам. - Обними меня, - мне кажется, что она приподнимается и просыпается. Но это иллюзия. Скалли просто принимает ту же позу, что и прежде, удобнее устраиваясь на моей груди. Я обнимаю ее так, словно пытаюсь забрать себе. - Почувствуй мои руки, слушай мой голос. Я никуда не отпущу тебя. Я всегда буду рядом. °°°° Странное ощущение покоя, давно забытое, казалось безвозвратно утерянное, окутывает меня, трогает за плечи и больше никуда не уходит. Красное шёлковое платье струится у моих ног, шлейф поднимается и обволакивает мои обнаженные руки, затем снова отступает. Всё длится секунды...секунды, длинной в вечность. Оно снова касается меня и замирает, все еще струится, но по нему проходит рябь, словно ветер по волнам реки. Красной реки крови. Это предупреждение о том, что здесь опасно, смерть где-то рядом, но я делаю шаг и вхожу в зал. Я знаю на что иду. Стены смыкаются, открытая дверь исчезает. Хотя отсюда нет выхода. Свет приглушенный, сотканный из полумрака и мерцания свечей. Медовые отблески отражаются на поднятой крышке рояля. Он чёрный, как и фрак того, кто сидит за ним. Я вижу мужчину со спины, прекрасно зная его имя. Проклятое для меня. Навечно. - Здравствуй...я так ждал тебя. Ты всегда ускользаешь. Всегда огорчаешь. Именно этот голос однажды спросил ее: "Какие у тебя волосы?" Я знаю, что на его губах появилась полуулыбка, даже не видя его лица. Его длинные пальцы с коротко остриженными ногтями касаются клавиш, но мне не слышно музыки. Безмолвная соната окончания такого долгого мучительной пути. - Я всегда знал, что ты придёшь ко мне. Я так ждал тебя...мы все тебя ждали. Я вижу неясные очертания девушек у стены напротив, их бледные лица, словно мерцание, вспыхивают и гаснут, чтобы появится снова. Вместо нот бархатный чехол с инструментами и кисточками. Здесь ножницы для стрижки. Такие, как лежали в витрине того другого монстра. Пальцы делают плавный переход по клавишам, Фастэр слегка наклоняется над роялем, его глаза закрыты. Он внимает своей безмолвной музыке. Платье тянется к нему, трогает строгий фрак, струится по плечам в ласкающем жесте, подбирается к горлу и тут же отступает. Теперь оно касается ботинок и поравнявшись с коленом резко поднимается выше. Я хочу запретить касаться Его, но оно не слушает. Тянет меня к Нему плавно и неотвратимо, заставив перестать дышать. Он открывает глаза и поворачивает ко мне голову, я вижу странное движение возле себя и на доли секунды отрываю взгляд от сидящего передо мной монстра во фраке. Кровь появляется из ниоткуда, скользит по гладкой крышке рояля вниз. Густая и темная, почти свернувшаяся, она тяжелыми дорожками скатывается в пустоту рояля. Я чувствую ее запах и ощущаю металлический привкус на губах при одном только виде. Это случается со мной всякий раз, когда платье касается Его плеча. °°°° Очередной всплеск воды и ее рука появляется поверх моей. Ощущение того, что я сгораю сейчас изнутри не покидает меня. Ее прохладная мокрая кожа и тонкие пальцы, которые едва заметно сжимаются в немом вопросе. Скалли ищет поддержки и находит ее. Я поворачиваю раскрытую ладонь и забираю себе этот неожиданный дар. Ее рука все еще продолжает лежать на мне. Я чувствую как в кожу впиваются ее ногти. Скалли хмурится, я сжимаю ладонь сильнее, наклоняюсь и говорю тихо, но отчетливо: - Я с тобой, - мои губы касаются ее уха. Она вздыхает, я целую ее волосы. Что-то происходит с ней там. Что-то действительное плохое...и я не могу на это повлиять. Но после сказанных мной слов, она заметно расслабляется. И немного отпускает мою руку. °°°°° Платье неожиданно взмывает вверх, закрыв от меня холодный взгляд монстра. Больше нет его безжизненных глаз с печатью смерти на дне зрачков. Я чувствую, что он рядом. Стоит за спиной, чуть поодаль. Мой незримый страж, моя единственная любовь. Его ладони ложатся на мои обнаженные плечи, платье снова плывет вверх и почти сразу оседает, покорными волнами продолжив струиться по полу. Голос приходит из ниоткуда и отступает, но после этого все пространство будто бы изменяется. "Я с тобой..." Волна нежности перекрывает весь тот ужас, что я чувствую при виде мужчины во фраке. Тяжесть ладоней на моих плечах плавно исчезает. Теперь я знаю, что мне делать со всем тем страхом, что душит меня изнутри, не давая двигаться. Я смотрю в холодные глаза столько раз возникавшие передо мной во сне. Глаза, которые я не смогу забыть даже если потеряю память. "Какие у тебя волосы?" Мужчина за роялем больше не властен надо мной. Я протягиваю к нему свою руку. Чувствую как тот, кто дан мне в защиту медленно кивает за моей спиной. Непонимание мелькает во взгляде монстра. Эта эмоция исчезает, вместо нее приходит страх. Он расползается по его зрачкам черным пятном и скоро заполняет собой глаза. Его мимика искажается, губа поднята вверх в пренебрежительном оскале: "Как ты смеешь...никто не может противостоять мне." Мой голос гулким эхом звучит в пространстве, слова рикошетом отражаются от стен, впиваясь в монстра в человеческом обличье: - Ты хотел оставить меня себе. Добавить к своей коллекции. Возьми мою руку. Забирай, сколько сможешь. Его кожа холодная, как металл, она не может принадлежать живому человеку. Мне хочется отпустить его запястье, но отступить сейчас равносильно смерти. Он морщится, смотрит с непониманием на свою руку. Моя ладонь вдвое меньше его, но пальцы сжимаются с неожиданной силой. Его удар по роялю, настолько сильный, что клавиши вылетают и падают на пол под жалобный стон инструмента. Мерцание за спиной монстра усиливается, я снова вижу девушек, их бледные лица искажены ужасом, они словно отражение его эмоций. Часть из них зажимают рот рукой в немом крике, другие тянутся к Нему в попытке защитить. Но они бессильны, как и сам монстр. Его кожа лопается, я чувствую как хрустят кости, что-то теплое сочится сквозь плотно сомкнутые пальцы. Его кровь. Несколько капель попадает на платье, по нему проходит рябь, будто бы сладкая истома охватывает ткань, живущую своей, отдельной от всего жизнью. Я слышу сдавленный стон. Он пытается говорить со мной и не может. Мои глаза бесстрастно наблюдают за тем, как Его сила становится ничем для меня. Монстр падает мертвым грузом к моим ногам, мерцание сжимавшее нас кольцом постепенно отступает. Мертвые девушки больше не тянут к нему руки, они угасают словно пламя свечи, наконец отпущенные на свободу. Платье подползает к лежащему на полу мужчине в черном фраке. Я чувствую вибрацию, оно словно довольно урчит и мурлыкает, готовое забрать свою последнюю жертву. Плавно обволакивает его широкие плечи, нежно укрывает длинные ноги и наконец скрывает его целиком. Я переступаю через ожившее платье. Такого же монстра, как и тот, кого смогла убить одним своим прикосновением. Ухожу из полутемной комнаты с разрушенным роялем, предоставив ему закончить начатое. Я знаю, что уже спустя пару минут на том месте не останется ничего, даже лужи крови. °°°° Рация оживает снова и снова. Звучание голосов обрушивается волной на сидящего за столом мужчину. - Гражданские пытаются прорваться наверх к ребёнку... - Объекты их окружили. Команда к наступлению? Мужчина задумчиво смотрит на радар, где в одном месте собралось почище красных точек. Рация заговаривает с ним уже другим голосом: - Сэр, мы не можем больше сдерживать их. Сэр, дайте команду...три инъекции подряд. Дайте команду. - Отзываем, - он отклоняется на спинку кресла, его голос звучит все еще бесстрастно. Радиосвязь по периметру бокса оживает сонмом голосов, эхом отражаясь в рации на столе: - Отозвать объекты... - помехи врываются в эфир, но сменяются голосом военного. - Повторяю, отозвать объекты. Инъекция в мозг, включить блокираторы. - Приготовиться принять объекты на базе. Красная зона опасности. Мужчина тянется к пульту и включив коммутатор говорит коротко: - Группу зачистки с огнеметами в дом. Гражданских в карантин. Спишите на акт бешенства. - Насколько глубокий карантин, сэр? - рация оживает зелёным светом и тут же угасает. - Предельно глубокий, лейтенант. - И младенца, сэр? - Было бы странно, если бы вы оставили его там одного, как это сделали его родители. - Подлежат дальнейшей ликвидации, сэр? - радиопомехи. - Я подумаю, - рука в чёрном пиджаке выключает рацию. За его плечами раздаются шаги, мужчина продолжает сидеть неподвижно. Его взгляд все еще прикован к радарам. - Ты же знаешь, к чему все идет, - мужчина в белом халате тяжело опускается в кресло рядом, устало сдирая с себя перчатки. - Формула стабилизирована, объекты возвращаются на базу. У нас нет потерь, - все также бесстрастно, между тем метнув взгляд на коммутатор, убеждаясь, что внешняя связь выключена. - Я не об этом. Подчинять их импульсы мы могли и раньше, иначе бы они нас всех тут растерзали... - учёный медленно вытягивает ноги, невольно закрыв глаза. - О чем ты переживаешь? - на этот раз голос звучит раздражённо. - После каждой такой вылазки... - Эксперимента, это же твой собственный термин, - мужчина поправляет сидящего рядом ученого и тут же замолкает, продолжив следить за передвижением на радарах. - Пусть так, - он устало кивает. - По возвращении мы делаем тесты. Количество нейронов увеличивается вдвое. Их мозг развивается. Они учатся даже просто наблюдая за своими же в стае. Поэтому так легко обходят ловушки, они становятся слишком опасными даже без инъекций. Вкус крови и воля. Нам нужно лучше... - Проект закрыт, - мужчина прерывает его коротко, наблюдая за мерцающими сообщениями системы безопасности на экране компьютера. Рация оживает и смолкает снова: - Объекты вернулись на базу, их боксы заблокированы. - Но ведь все шло удачно? - ученый смотрит потрясенно на мужчину в черном пиджаке. Он не замечает, как снятые перчатки сползают с его колена и падают на пол. - Мы приступаем к следующему этапу. Ученый не сводит с него глаз, затем хмурится и произносит на выдохе: - Что на этот раз? Вакцина от СПИДА? - Нет, от полиомиелита. А второй лагерь - рак в последней стадии. - Я не давал согласия участвовать в испытаниях на людях, - короткое отрицательное движение головой и кресло резко отъезжающее назад. - Вообще-то давал. Просто ты об этом не помнишь, там было завуалировано. Что-то вроде: "Выход из данного бункера невозможен", - рука властно ложится на подлокотник, остановив кресло, блокируя любые попытки отступления. - Но испытывать на людях все еще недопустимо, формула нестабильная. - Она достаточно стабильная, все остальное придет уже в процессе. - Никто не согласится, это добровольное самоубийство, - ученый опускает голову, потерев кончиками пальцев переносицу, его глаза закрыты. - Согласятся. Эти ребята будут ноги тебе целовать за шанс избавиться от боли и подняться со своего смертного одра. Те, кто однажды уже был там, пойдут на все, лишь бы получить второй шанс. - Шанс? На что? Нормальной жизни быть не может, - ученый наконец отнимает руку от лица и смотрит внимательно на человека в черном костюме. Осознание приходит к нему, когда на бесстрастном лице мелькает подобие улыбки. Он выдыхает: - Суперсолдаты. Мужчина, сидящий напротив медленно кивает, прикрыв глаза. - Но они ведь отказались после того провала. Ребята блевали кровью, их кости распадались даже быстрее... - Этой стране нужны защитники. Не знающие усталости, сильные и выносливые, приспособленные к самой чудовищной боли. Которые сметут все на своем пути одной волной ярости. Проведут атаку за минуты, об этом мечтали все полководцы в разные века. - Сейчас другие времена. - Ты так думаешь? - на лице мужчины в черном костюме появляется настоящая улыбка. - Такие солдаты нужны будут во все времена, а это значит, мы никогда не останемся без работы. - Но они сгорят, умрут после первой же инъекции, когда вернутся в лагерь. - Ну и что. Зато у них будет шанс снова почувствовать силу в своем теле, они смогут бежать сутки без отдыха и вместо усталости получать прилив сил. Они умрут с привкусом настоящей ярости, впрыснутой в кровь. Уйти всесильным и способным на все или угасающим куском мяса. Это не одно и тоже, согласись. Чтобы ты выбрал? - Я бы предпочел смерть, чем участвовать в этом в качестве подопытного кролика, - ученый хмурится. - Это пока твоей жизни ничто не угрожает. Ты забываешь, им нечего терять. Они подставят свои руки под инъекции добровольно. - И ты? - мужчина в белом халате смотрит на военного тяжелым взглядом. На лице собеседника появляется ухмылка. Он расстегивает рубашку, демонстрируя вживленный датчик. - Я первый, кто это сделал. Потому что был на их месте и знаю, что такое умирать каждый день. - Ну, а те, кто не согласятся? Кто не захочет становиться машиной смерти? - он отводит взгляд, чтобы не смотреть на вытянутую перед ним руку. - Ты же знаешь сам...из этого бункера нет выхода, - выверенным движением пальцев застегнув манжету. - Выхода нет... - гулким эхом он повторяет последнюю сказанную фразу. Ученый поднимается с кресла. Он останавливается у двери и не оборачиваясь задает единственный вопрос: - Когда? - Первую партию добровольцев доставят завтра к полудню. Их разместят в секторе А, боксы уже приготовлены. Дверь плавно отъезжает, сработав от приложенного пропуска. Мужчина в белом халате молча кивает. °°°° В боксе все стало иначе. Только с виду все также, но он чувствует запах хлора, никто не убирает мутную лужу уже долго. Раньше такого не было, люди являлись четко, если что-то разбивалось случайно. К сырному аромату крекеров прибавляется запах еще какого-то лекарства, стоит только подойти поближе. Он помнит, что после него немеют лапы, невозможно двигаться и все время хочется спать. У некоторых из тех, что набросились на крекеры шла горлом кровь, потом их убрали. Он хочет есть, но отворачивается от полной миски, не трогает налитую воду. В бокс входит человек, хлор исчезает с пола вместе с осколками. Он внимательно следит за рукой мужчины, пока тот набирает код открытия двери. Затем отворачивается и медленно уходит вглубь прозрачной клетки, старательно игнорируя слюну и резкий сырный запах. Еще долго после того, как дверь снова блокируется, выпустив наружу человека, он видит неоновые цифры перед своим мысленным взором. Теперь его глаза остаются голубыми даже без ввода инъекций. Их холодное свечение повторяется многократно из разных клеток, когда в боксе планово выключается свет. Ни одна крыса так и не тронет крекеры. Им придется войти внутрь, чтобы кормить их насильно. При мысли о цифрах на замке голубое свечение усиливается. Нужно дождаться утра. °°°° Мне не пришлось нести ее, в спальню она пошла сама. От жеста с налетом романтики вынудил отказаться голос Скиннера в моем мобильном телефоне. Он принес плохие новости. Хотя, когда они были хорошими, если речь шла о военных. "Они добились разрешения на изъятие всех образцов, а также материалов дела, агент Малдер. Согласно предписанию мы должны отдать все в течении 24 часов без права копирования. Можете не торопиться в свой кабинет утром, они уже были там. Все остальные дела на месте, я присутствовал только в конце. Да, можете взять выходной". Обрывки разговора все еще вертятся у меня в голове, рождая горькое послевкусие. Очередное поражение. Уверен, что ученых тоже "изъяли", как свидетелей и в лаборатории я уже никого не найду. Скалли двигается во сне, словно почувствовав мое присутствие рядом. Хотя я был максимально осторожен, когда ложился. Она медленно поворачивается на бок, я вижу ее бледное лицо и плотно сомкнутые веки. Щелчок выключателя звучит в царящей тишине как выстрел, заставив меня замереть. Но она не просыпается, только кладет ладони на мое предплечье. У нее холодные руки и на ней нет одежды. Я крепко обнимаю и опускаю голову, касаясь ее лица, свободной рукой плотнее укрыв ее одеялом. Неожиданно слышу свое имя, застывшее на ее губах. Имя, которое так ненавидел всегда, но не сейчас. Она зовет меня, помнит, что я есть. Даже во сне я ей нужен. Я понимаю внезапно, что самое страшное для меня потерять ее. Это простое осознание приходит и причиняет почти физическую боль. Я никому не признаюсь в этом, даже ей, но для меня теперь нет никого дороже и роднее. И кроме поиска истины, который не прекратится, я знаю, никогда, есть еще кое-что, возможно гораздо более важное. Я обрел себя рядом с ней. И вполне может статься, что в очередной раз открыв дверь в завтрашний день, я сдамся перед тем фактом, что она и есть мой смысл. Я не знаю, как бы я поступил на месте того ученого, если бы кто-то забрал ее у меня вот так. Как и то, были ли все принесенные им потом людские жертвы напрасны. Для него ответ был очевиден. Для меня...я не хотел бы оказаться на его месте, когда больше нечего терять. Я уже бывал там, точнее думал, что это так, но тогда Скалли оставалась рядом. Я чувствую размеренное дыхание на своей груди и инстинктивно обнимаю ее крепче. Она всегда была со мной, частью меня, даже, когда я не задумывался над этим, принимая ее присутствие рядом как дар. Данный мне по ошибке и незаслуженно. Я только знаю, что защищал бы ее до последней капли крови, до финального вздоха. Месть во имя справедливости, даже ценой собственной жизни. Месть во благо? Каждый решает сам, насколько далеко он готов зайти, оказавшись по ту сторону...ярости.