Противный пронзительный звук раздался в комнате. С трудом разлепив веки на не унимающийся раздражитель, я мгновенно зажмурился от нестерпимого, режущего глаза света. Утро или день какого-то там месяца, года, что ни чуть не заботило, врывалось в мою никчемную жизнь нежданным звонком. Я осторожно пошевелил рукой, которая затекла после непродолжительного сна, чтобы оценить своё состояние: назвать его разбитым было бы слишком мягко. Трудно сказать, сколько времени было отведено на сон этой ночью. Я мучительно вздохнул, словно ощущая нутром, как органы и устало циркулирующая кровь не желают моего пробуждения, попытался смочить слюной сухой рот. Пальцы наткнулись на неизвестную тёплую преграду по правую сторону, но просыпаться наверняка было ещё слишком рано и бесполезно.
Память подводила меня не впервые за минувшую ночь, хоть улики запоя сквозь прищур сонных глаз, понемногу возвращали притуплённую на время боль на своё законное место: на полу растёкшийся воск и растаявшие потухшие свечи, разбитые бокалы, бесчисленные смятые коробки из-под распитого вина, женские вещи и бельё. У кровати валялись мои вывернутые брюки. С возрастающим удивлением я осматривался сквозь слабо приоткрытые веки, будто в чужой квартире, но знакомые мебель и планировка точно походили на мои собственные апартаменты. В мозги тут же стали въедаться брезгливые угрызения, а в груди зародилась тупая агония: обстановка не была похожа на привычные променады проституток по моей спальне, здесь не было легкомысленного флера и желания развлечься. Квартира кишела беспробудным горем: нелепо застывший унылый воск, упаковки дешёвого "женского" алкоголя и чужая одежда. Не её. Глупая романтическая атмосфера, неумело воссоздаваемая за отсутствием самой главной её причины. В комнате был дух незнакомой девушки: приторно-нежный запах кружил над кроватью, но от чего-то совсем неприятный, а удушливо омерзительный, тяжелый. Вдруг на грудь мне опустилась тёплая нежная рука, осторожно и ласково поглаживая, и тело непроизвольно вздрогнуло.
― Пора на работу? ― не сразу понимая смысл горячего шёпота над своим ухом, я ещё какое-то время задумчиво молчал, пытаясь прийти в сознание после увиденного. ― Мне выключить будильник?
Как странно было это слышать. Затерявшись в алкогольном безнадёжном беспамятстве, я слегка воодушевленно обернулся на смутно знакомый женский голос, что заботливо пробуждал меня на работу. На сердце мимолётно потеплело, полегчало. Но вот я столкнулся с копной рыжих густых волос и бегло осмотрел незнакомку, которой по досадливой случайности устроил любовное рандеву. Светлая полупрозрачная кожа, томные и глубокие чужие глаза неразличимого цвета, внимательно изучающие моё лицо. Красивая девушка располагалась в моей постели, совсем не похожая на глупеньких манекенщиц и внешне ни на одну знакомую, но, по ощущениям, во всей многообразной и обширной иерархии женщин близилась к таким принципиальным особам, как Мишель. Я понял это по тому, как выжидающе и требовательно незнакомка выуживала из меня дальнейшие планы на её присутствие одним лишь уверенным взглядом.
Вчера она явно казалась мне кем-то другим, но сегодня мы уже были не знакомы.
― А где телефон? ― пытаясь усмирить пробудившуюся вместе со мной неловкость, что мне была вопиюще несвойственна, я приподнялся с подушек, и ещё раз недоверчиво осмотрел свой вчерашний выбор. Голая девушка с ненакрашенным аккуратненьким личиком выглядела довольно умиротворённо, обосновавшись под моим одеялом.
― Держи, Брэндон, ― незнакомка потянула руку к тумбочке, что располагалась с той стороны кровати, на которой она уснула, и не глядя вложила мне в ладонь разрывающийся от гнусной мелодии мобильник. То, что она запомнила моё имя, тут же постыло отозвалось в рёбрах.
Чтобы не терять необидных поводов выпроводить случайную гостью из своей квартиры, я не стал её расстраивать, что звонил не будильник на работу, которой у меня больше не было. Припомнить себе это стоило любых надежд на привычно праздное существование, несмотря на ожидания смириться с упущенной возможностью в как можно более скором будущем, поэтому я не удержал тяжкий вздох. Я и сам себя готов был обмануть, что всё в порядке, и вместо незаслуженно подробного честного рассказа, моя спутница получила лаконичный благодарный кивок.
― Начальник зол, ищет меня. Так что, пора собираться.
Хоть и прошло с несколько минут после нашего утреннего зрительного знакомства, ещё не осознавая всех последствий давящей на мозги совести, я поспешил избавить себя от присутствия девушки. Вероятно, у них с Мишель не было ничего общего. Кроме странной смеси нежности и необъяснимой уверенности, каким-то образом уживающейся по соседству с посредственным стеснением. Она явно не практикует регулярные знакомства в клубах, а на печального блондина польстилась из-за обманчивой обходительности и излишнего романтизма, который нашёл на меня после разрыва с лапулей. Решила открыться проходимцу и ошиблась. Как и Мишель...
Пока рыжеволосая девушка растерянно осматривалась, явно не желая покидать постель так скоро, я с замиранием сердца уставился в телефон, с трудом сглатывая в пересохшем горле. В висках запульсировало, а раскалывавшаяся голова никак не могла угнаться за мыслями, взвихрившимися, как снег на ледяном ветру: звонил, действительно, Крэг. Его имя, высветившееся на экране, рябило в глазах, и я, пытаясь усмирить накатившее волнение, закусил губу, приподнимаясь с подушек.
― Ну ничего, я понимаю, нужно бежать. А можно поинтересоваться, когда ты будешь свободен? ― рыжеволосая гостья явно не понимала намёков, а от внезапного звонка я потерял возможность изъясняться доходчиво, поэтому беспомощно заглянул в её пытливые, слегка взволнованные глаза. Не зная, как мне одолеть одновременно две настойчиво требующие внимания проблемы, я убавил громкость телефона, и внимательно осмотрел заискивающую гостью, имя которой по-прежнему не знал. Зато теперь я знал наверняка, что и она стала жертвой обманутого мной доверия.
― Честно сказать, я не свободен. Я люблю одну девушку, и она не выходит из моей головы, ― не веря собственным ушам, я наблюдал за тем, как и собеседница недоверчиво встретила моё неловкое откровенное признание. Ещё вчера говорить о чувствах было сущим бредом... ― Извини, но я ничего не помню. Только то, что мне нужно было забыть
её хотя бы на время, чтобы не было так тошно.
Добровольно сдаваться перед незнакомкой, что самостоятельно согласилась на роль одноразовой игрушки, выглядело ещё большей невозможной глупостью, если бы только от меня не ждали продолжения. Прежний я никогда бы так не поступил, а нашёл бы способ выдворить прилипалу.
― Брэндон, я знаю. Ты так много о ней рассказывал... Ты предупредил меня, так что, всё в порядке, ― она, будто оправдываясь, пожала плечами, и жалостливо склонила голову, тряхнув спутавшейся рыжей копной. ― Я всего лишь хочу помочь, тем более, что ты сам попросил.
Мгновением ранее я и думать не мог, что неутихающая в солнечном сплетении боль может воспламениться с ещё большей силой. И если порядком опьяневшей головой вчера я понимал, на что иду, то сейчас просьба излечить от душевных страданий прозвучала как нечто ущербное.
― Ты не могла бы уйти? ― сморщившись от тошноты и невыносимого жара в груди, я как можно более моляще поджал губы. ― Правда, я спьяну сделал большую ошибку.
Она всё ещё была голая, и даже не старалась спрятаться, но смущение залегло в её скрестившиеся руки после очередной моей циничной просьбы. Только лишь на минуту помедлив, девушка поднялась с кровати и торопливо подобрала свои вещи с пола, чтобы напоследок обернуться и уже обозлённо озвучить подытог нашей злополучной встречи.
― Зачем обвинять алкоголь, когда ты и трезвый хорош? ― не утруждаясь отвечать на колкий риторический вопрос, я проследил, как на рыжеволосой оказалась одежда, готовясь послушно выслушать всё, что заложница моих ночных страданий посчитает нужным сообщить перед уходом. И судя по всему, ей было, что сказать. ― Никакой ошибки здесь нет: любил бы - не стал искать утешения у другой. Ты самостоятельно решил сделать эту девушку очередной в своём списке. И пока что, я в нём последняя. Спасибо за нежную ночь!
С презрением выплюнув последнюю фразу, незнакомка развернулась в сторону холла, чтобы по моей наглой просьбе исчезнуть, а затем ей вслед звучно хлопнула дверь. С запозданием до меня долетел смысл её информативного заявления, ведь я всё крутил в руках телефон с несколькими пропущенными от Макарти, пытаясь предугадать, звонит ли наставник по такой мелочи, как возврат пропуска на вахту театра. Но вот квартиру окутала гудящая тишина, и лишь шлейф женского парфюма ещё благоухал вокруг моей пошатывающейся от тремора головы.
Эта девица сказала вслух то, чего я боялся услышать до дрожи. Мельком пробежала мысль, что неспроста я подцепил в баре именно её, но я быстро задушил эту предательскую идею в гуще сожалеющих умозаключений. Бешенные собаки громко лают и агрессивно кусаются, если лупить их палкой ― справедливо не только для мимолётных ночных спутниц, но и для меня самого. Только неразборчивый лай редко доходит до моих ушей. Сегодня был тот самый случай.
Секс с рыжеволосой незнакомкой и любой другой, что могла оказаться на её месте, не значил для меня ничего, кроме способа убить время, которого у меня было в избытке. Затянувшаяся история с театром подошла к своему логичному завершению, всё вернулось на круги своя: артисты ― в труппе, Брэндон Форд ― заводит бесполезные знакомства с женщинами и много выпивает, не прошло и суток. Только я никак не мог понять, прибегнув к старым добрым методам, зачем я пытался оправдаться, приукрасить на утро то, что заведомо было обезображено, зачем рассказал первой встречной всё, что терзало меня с того дня, как Мишель влетела в переполненный танцевальный зал на мастер-класс? Конечно, я любил её. Эта пьянящая идея так и оставила меня уязвимым в глазах наставника и хрупкой танцовщицы.
Но сейчас парой неосторожных фраз мне словно вернули хлипкое прикрытие. Любящий человек не станет искать утешения на стороне... Было в этом что-то до омерзения справедливое и неоспоримое. И вместе с тем я точно знал, что не ошибся в чувствах, ведь иначе, чем любовь, нужду в существовании Мишель на одной планете со мной, нельзя было назвать. Просто я глупо полагал избавиться от привязанности к танцовщице, подменив её кем-то другим, но по итогу осквернил и без того ноющее, щемящее чувство, застрявшее в рёбрах. С каждым моим безрассудным действием и словом становилось только гаже, конца этой гнилой трясине, что порождала всё большую невыразимую боль, не было видно.
Я ещё раз осмотрел руины испорченной романтики на полу своей комнаты и откинулся на грязную кровать. Постельное бельё было какое-то холодное или даже влажное, пахло чужим человеком, когда как я не жаловал гостей уже неопределённый срок с момента моего неожиданного трудоустройства. Омерзительное послевкусие этой ночи вынуждало организм испытывать тягостную тошноту, которую я старался сдержать, потирая виски.
В квартире снова раздался звонок. Мелодия, что стала саундтреком к неприятному прощанию, отозвалась у меня в груди новой волной беспокойства. Что-то важное... Очередной раз встретившись взглядом с именем наставника на экране, я неуверенно принял вызов.
― Да? ― он ещё ничего не успел сообщить, но не меньшие сомнения по ту сторону телефона зазвенели в моих ушах неловкой тишиной. ― Крэг?
― Брэндон... Здравствуй. Отвлеку ненадолго? ― подозрительные интонации Макарти выдали в нём ту часть характера, с которой прежде я не сталкивался. Осторожность? Мои пальцы бесконтрольно застучали по матрасу.
― Да... Если ты про пропуск, то я на днях завезу на вахту, ― вряд ли Крэг стал бы звонить своему бывшему артисту ради одной бумажки. Я это почувствовал с первой секунды принятого звонка, но любезно решил заполнить неловкую тишину, в которой можно было расслышать мысленную дилемму наставника, единственной догадкой.
― Хорошо... ― стоило ему согласиться с моим предложением, как пальцы сжались в кулак. Но это ещё не всё. ― Новости открывал?
― Нет. Честно говоря, никогда не интересовался лживыми творениями журналистов. Хватает неприятностей и без них. А что такого в новостях? ― прислушиваясь к громким шорохам в телефоне, я вскочил с кровати в сторону ноутбука и принялся его включать.
― После короткого интервью для Нью-Йорк таймс за мной охотились репортёры, потому что, ты знаешь, я не люблю раскрывать все карты за один подход. Мне нужны были сенсации в канун премьеры, но вчера на Гранд-Стрит меня выследил один такой неугомонный журналист, ― Макарти с каким-то особым трепетом начал свой неожиданно длинный и содержательный рассказ, а пока он ходил вокруг главного известия, я уже догадался, что в интернет утекла важная информация. Только какая... ― Я, если честно, уже устал менять адреса репетиционных, ― он сдавленно и нервно хохотнул, иронично посмеиваясь над издержками своей профессии. Понятно, зачем снимать такой обшарпанный зал в отдаленном районе... ― Разговаривать с журналистом я не стал, деликатно послал его на выход, но это же бесполезно...
― И он проследил за мной? ― результаты поиска в браузере тут же зарябили перед глазами свежими заголовками.
"Коллаборация известнейшего театрального гуру Крэга Макарти и стриптизёра Брэндона Форда"
Наставник терпеливо ждал, когда я смогу изучить копипасту, разлетевшуюся по всему интернету. Не находясь, что можно ответить, я ощутил, что мой рот раскрыт уже несколько минут в немом разочаровании, и только лишь ноутбук тихо гудел, напоминая о незавершённом разговоре. Не успев уйти из коллектива, я здорово добавил проблем Крэгу даже в своё отсутствие, а после вразумляющих, практически дружеских наставлений перед увольнением, мне сделалось вдвойне стыдно.
― Надеюсь, твоей репутации не навредит "коллаборация со стриптизёром"... ― в прошлом совсем не заботясь о сплетнях и возможном осуждении со стороны прессы, в настоящий момент я оказался не готов встретить такие заголовки без агрессии. Едва я смог сглотнуть ком, вставший поперек горла.
― Если могло навредить, я бы с тобой не связывался. Подумай хорошенько, ― Макарти приободряюще улыбнулся, я услышал это сквозь телефон и мгновенно сделал нужные выводы.
Хороший пиар ход, который сработал вхолостую, ведь я уволен. Взгляд зацепился за статью, что одна из газетенок уже успела наклепать за минувшую ночь.
"...Крэг Макарти в очередной раз ошеломит нас премьерой театральной постановки. Особый узнаваемый стиль не вызывает сомнений и способен зацепить даже искушенного зрителя, а состав труппы с каждым разом всё больше компрометирует критиков на громкие пререкания. И всё же, современный ценитель знает, что высокое искусство может прятаться в любом, будь то юрист, механик в автомобильном салоне возле вашей работы, стриптизёр или соседский садовник. Будьте уверены, Макарти раскроет потенциал любого, и мы увидим феерию на сцене Бродвея, где в главной роли нас ждёт Брэндон Форд."
― Я не понимаю, как они узнали, что мне принадлежит главная роль? Принадлежала...
Пытаясь вспомнить подозрительных личностей, что ошивались возле Гранд-Стрит, я не обнаружил в воспоминаниях никого, кроме Изабель и её неизвестного знакомого. Но зачем ей было бы сдавать нас с Крэгом репортерам...
― Это не мог быть кто-то из своих, за деньги? ― мыслительный процесс устроил целый водоворот подозрений внутри моей головы. Я даже забыл о своём самочувствии, увлекшись расследованием журналистских фокусов. Теперь, когда я знал причину звонка, Макарти постепенно возвращался в безмятежное состояние, и даже позволял себе чуточку посмеиваться.
― Идея хорошая. Это кто-то из своих, но, к сожалению, за бесплатно, ― он закопошился, клацая по кнопкам, а затем попросил меня открыть ссылку в личных сообщениях. ― Лица не видно, но это Мишель.
У меня замерло сердце. Прежде, чем я успел возомнить что-либо, взгляд упал на короткое видео, вместившее несколько секунд моих объятий с Мишель возле Плазы. Если прибавить громкость на максимум и напрячь свой слух, можно было различить: "твою роль принца невозможно заменить никем другим"... Услышав эту фразу снова, я ощутил тесноту в груди и горечь во рту, словно кто-то жестокий шутил надо мной самым беспощадным образом, заставляя переживать расставание вновь. Но, к сожалению, этот кто-то не знал, что на его глазах состоялось прощание, ведь он торжествовал добытым материалом, как укрытой от посторонних глаз правдой. Шли первые сутки, а я уже скучал по лапуле...
― Брэндон, ты знаешь, я человек слова. Сказал, что не терплю недостойного отношения к работе и уволил тебя за дело, ― Макарти волновался, и я тоже едва сдерживал в груди дрожь, пытаясь предугадать, к чему он клонит. ― И прежде я никогда не менял своего решения, но ты оказался неплохой парень. Знаю, что ты старался, как умел... Люди, которых я увольнял до тебя тоже были неплохие и старательные, но они не делали такой славы моей постановке. И раз уж сама судьба даёт тебе второй шанс, не желаешь ли ты вернуться в труппу? Наши будущие зрители желают увидеть тебя на сцене, когда тайна вскрылась. Человек, которого я подыскал на твоё место - профессиональный танцор, но у него нет совершенно никакой репутации, и если я объявлю о замене главной роли, то мы потеряем заинтригованных зрителей... Я не могу этого допустить, и готов просить тебя вернуться.
Это было просто невозможно, но Крэг обратился ко мне с предложением возобновить работу... Когда я нашёл силы попрощаться с Мишель навсегда, довёл танцовщицу до состояния аффекта, дорожа её моральным состоянием больше, чем своим, когда поставил точку в общении с единственной девушкой, что я смог полюбить, и решил в ту же ночь надругаться над нашими чувствами... Он предложил мне вернуться.
― Я знаю, что ты был расстроен увольнением. И Мишель просто в трансе после моего решения... Поэтому я был уверен, что новость о воссоединении вас обрадует. Но ты молчишь... Ты хочешь больше денег? Что если...
Едва речь зашла о гонораре, я поперхнулся.
― Нет! Меня устраивают прежние условия. Дело не в зарплате... ― видимо, я забыл, что передо мной в первую очередь режиссёр, акула шоу-бизнеса, ведь Крэг даже слегка удивился раздумьям и отказу на доплату. ― Не знаю, какого будет Мишель работать со мной после нашего прощания. Это жестоко.
― Брэндон, не заставляй умолять тебя! Ты вынуждаешь меня прибегнуть к запрещённому приему, ― мы оба настороженно затихли, выжидая, окажется ли сильнее моё гнетущее молчание угроз наставника. ― Я брал на работу циника! Где он? Куда ты его дел?
Психологические приёмы, видимо, имели противоположный эффект, когда я думал только лишь о том, как не навредить танцовщице ещё больше.
― Мишель не заслуживает такого отношения, ты сам говорил. Нам нужно порвать с ней безвозвратно, чтобы она не тратила время на такого, как я! ― каждый раз, когда я говорил об этом вслух, тело сопротивлялось и стонало от несправедливости.
― Да я и не зову тебя с ней спать... Хотя я думал, что ты вернёшься только из-за Мишель... И деньги не нужны. Тогда вернись, чтобы довести хоть что-то в своей жизни до конца, чертов стриптизер! Протрезвеешь - приезжай в студию!
