novantadue giorni

В первый раз Сергей слышит его первого июня. Он возвращается домой из магазина около семи вечера, когда солнце заливает светом его маленькую квартиру, пробираясь своими лучами через открытые настежь окна и балконные двери, бросает в прихожей два тяжёлых бумажных пакета с покупками, снимает с головы наушники и с удивлением обнаруживает, что по всей гостиной раздаётся негромкая нежная мелодия. Разумовский останавливается в двери в гостиную, прислушивается и понимает, что звук исходит из-за стены, из соседней квартиры, которая пустовала как минимум последний год – по крайней мере, именно столько он уже здесь прожил. Кто-то за стенкой играет медленно, повторяет те же отдельные части, останавливается, разучивает, кажется, новую для себя мелодию, которую сам Сергей не узнаёт. Он сразу же забывает и про оставленные в прихожей пакеты, и про то, что надо разгрузить барабан стиральной машины, и даже про то, что у него не так-то много времени перед встречей с Марго, – садится за свой рабочий стол, берёт пару нотных листов и начинает переписывать мелодию на бумагу, словив неожиданный порыв вдохновения. Сергей понятия не имеет, кто именно заселился в соседнюю квартиру, но сразу же начинает представлять себе этого человека. Сперва ему кажется, что это может быть ребёнок, переехавший вместе со своей матерью из какого-нибудь маленького городка в поисках лучшей жизни; затем – когда мелодия меняется и становится более глубокой, тёмной даже – он видит за стеной взрослого человека средних лет, решившего наконец-то попробовать реализовать детскую мечту об игре на фортепиано. На самом деле, Серёжа слишком любопытный и нетерпеливый, ему до дрожи интересно сразу же узнать, кто этот таинственный новый сосед, он действительно готов просто пойти и постучаться в чужую дверь, захватив из пакета купленные в магазине кексы, но остаток вечера всё же проводит в фантазиях и нотах, нарисованных старым погрызенным карандашом. Вырывает Сергея из этого порыва только звонок от Марго, которая недовольно сообщает, что если Разумовский опоздает – а он уже опаздывает минимум на десять минут – то он должен будет покупать ей кофе всю следующую неделю. Серёжа бросает всё, быстро берёт нужные вещи и убегает из квартиры, забыв про покупки, стирку и не думая о том, что случайный сильный поток ветра из открытых окон легко может разнести все оставленные на столе листы по квартире. Венецию накрывает темнота ночи, прохладный ветер приносит облегчение после дневной жары; как только Разумовский выходит из дома, он сразу же попадает в бесконечный поток иностранных туристов, к которому каждый, кто прожил в этом городе больше нескольких месяцев, уже давно привык. Он действительно проставляется этим вечером – вместо кофе в качестве извинения за опоздание Марго получает ужасно кислый на вкус Серёжи коктейль. Марго – типичная итальянка: яркая и громкая. Они познакомились на выставке в первую неделю пребывания Разумовского в Венеции; если честно, Сергей бы никогда не подошёл к ней сам, но она первой завела разговор, когда они стояли перед одной из картин какого-то современного художника. Серёжа тогда посчитал его работы абсолютно бездарными, и Марго на протяжении не менее пятнадцати минут доказывала ему, что он не прав. Разумовский уже тогда понял, что это не просто мимолётное знакомство, потому что эта хрупкая девушка в красном берете оказалась чуть ли не первым человеком, спор с которым не вызывал в нём неконтролируемое раздражение и желание доказать свою правоту любой ценой. По правде говоря, если бы не Марго, он бы провёл почти весь год, не выходя из своей квартиры, так что Сергей искренне считал, что она оказалась его личным спасением в чужой стране. Они встречают новые сутки, сидя на своих привычных местах в самом любимом и уютном баре в городе, за столиком у самой воды, при свете одной маленькой свечки и тусклых фонарей на улице. Конечно, Разумовский ей всё рассказывает, – с восторгом и в красках, открывает даже приложение на телефоне, чтобы наиграть ей часть услышанной сегодня мелодии, и Марго берёт с него обещание, что он обязательно познакомится со своим новым таинственным соседом. – Или соседкой, – она лукаво улыбается, вскидывает брови и обхватывает длинными пальцами с короткими, накрашенными мятного цвета лаком ногтями свой бокал, делает глоток, не отводя взгляда от Серёжиных глаз. Тот в ответ фыркает, усмехается, откидывается на спинку маленького деревянного стула и смотрит на подругу несколько секунд, а затем они оба одновременно начинают смеяться. – Ты от меня с этим не отстанешь, да? Я женат на музыке. Марго закатывает глаза – этот ответ она слышала уже по меньшей мере миллион раз – вдруг зовёт проходящего мимо официанта и заказывает на них по два шота лимончелло. Серёжа не протестует, всё равно бесполезно. Остаток вечера они проводят в разговорах на абсолютно разные темы, в очередной раз обсуждают всех парней Марго, а затем, когда бар закрывается, уходят в её квартиру, купив в круглосуточном ещё бутылку вина. Студия девушки выглядит, как галерея искусства или музей: кто-то мог бы сказать, что она тащит домой всё красивое и блестящее, как ворона, но Серёже атмосфера её квартиры действительно нравится. Картины на стенах и на полу – в том числе и её собственные, где-то там лежит даже полотно с самим Разумовским – старые вывески из баров, украденные по пьяни, дорожный знак «кирпич», несколько облитых красками манекенов, найденные на блошиных рынках, и, что самое главное, старый граммофон, который Марго выторговала у какого-то чеха в антикварном в Риме. Она открывает вино и достаёт бокалы, которые, по её словам, были «случайно» украдены в Турине, а затем ставит одну из своих пластинок с музыкой из старых фильмов. Разумовский долго лежит на пуфе на её балконе, пьёт вино и смотрит на то, как Марго танцует, а потом она замечает его взгляд и говорит: – Ты не хочешь найти себе девушку, потому что ты по уши влюблён в меня! – и никогда не ждёт никакого остроумного ответа, тем более – того, что Серёжа её слова подтвердит. Это правда, он влюблён в неё с первого дня их встречи, влюблён в её энергию, страсть к жизни и желание танцевать на улицах городов по ночам в своих ярких коротких платьях, разбивая сердца всех вокруг. Эта любовь – что-то намного большее, чем то, что вкладывают в это слово другие люди, и они оба это знают. Домой Серёжа возвращается под утро, уставший, вымотанный танцами и всё ещё немного пьяный. Он курит на лестничной клетке – рискуя получить нагоняй от хозяйки квартиры, которая живёт этажом ниже, – стоит, опираясь на старые лестничные перила, и смотрит на дверь в соседскую квартиру. Будь он с Марго, она, наверное, прямо сейчас, в шесть утра потащила бы его туда, знакомиться, и он бы потом сгорел со стыда, но сейчас Сергей просто стоит и смотрит, снова представляя, кто же теперь живёт в этих стенах. Он заходит домой и тихонько материт себя за то, что оставил продукты в прихожей и забыл про стирку, лениво разбирается с делами и, проходя мимо рабочего стола, обращает внимание на оставленные ранее нотные листы. При тусклом свете напольного торшера и в его полупьяном состоянии выведенные небрежно ноты незнакомой мелодии кажутся частью магического заклинания – Серёжа даже хочет прямо сейчас сесть за фортепиано и поиграть, но слишком боится разбудить таинственного кого-то за стеной. Поэтому он просто складывает листы в стопку, к остальным, и идёт спать, надеясь, что следующий день принесёт ему разгадку этой самой интересной за последнее время загадки. Следующие две недели проходят в тишине, нарушаемой только его собственной игрой и редкими разговорами с самим собой или с Марго по видеозвонку. Он даже почти не думает об этом таинственном соседе – конечно, они ведь даже знакомы не были. Радует то, что после того самого дня он действительно ловит вдохновение, пишет отрывки или даже целые произведения, большинство из которых, конечно, как и обычно отправляется в мусорку, но некоторые Разумовский выкладывает в своём профиле в «инстаграм». Марго обещает, что к одной из его мелодий обязательно однажды напишет песню – в ответ на это Серёжа просит её не писать, потому что она и так слишком идеальная для него такого простого. И художница, и поэтесса, и великолепная танцовщица, и вот теперь певица. – Тебе бы тоже стоило накладывать слова на свою музыку, ты классно поёшь, – говорит она ему, когда они в одну из пятниц сидят у неё в квартире. На улице льёт летний ливень, и через открытые на проветривание окна в студию пробирается свежесть, запах дождя, который Сергей так любит, и редкие голоса попавших под дождь горожан. Марго стоит у мольберта в шёлковом кимоно, работает над новой картиной – пейзажем прямиком с их фотографии, которую они сделали на плёночный фотоаппарат, когда ездили в Комо прошлой осенью, – и немного подпевает песням Нины Симон, раздающимся из динамиков граммофона. – Я так не считаю, – отзывается Серёжа, пожимает плечами, чертыхается и перечёркивает всё, что написал на блокнотном листе, затем вырывает его и выбрасывает куда-то в сторону, скомкав. Марго коротко оборачивается на него и улыбается, возвращаясь к холсту. – Тогда для начала тебе стоит научиться почаще прислушиваться к моим словам. Сергей фыркает, встаёт с дивана и подходит к ней, кладёт подбородок на её плечо, смотрит на то, как Марго аккуратно выводит мазки на холсте. От этой картины он чувствует какое-то непонятное ощущение печали и ностальгии где-то глубоко внутри – и это не та печаль, которая колет в сердце и не даёт уснуть из-за навязчивых мыслей и грусти, это тёплая печаль, обнимающая его сердце нежными руками, – такими, как у Марго. Это тоска по прошедшим хорошим денькам. Серёжа никогда не сказал бы, что он сейчас не счастлив, нет, сейчас он проживает лучшие дни своей жизни, находится в самом чудесном городе мира, дружит с самой замечательной девушкой и имеет возможность творить. Он просто очень любит думать о хороших моментах из прошлого, воспоминания о которых остались в его сердце и на полароидных фотографиях на холодильнике Марго. Сергей помнит их смех в тот день и то, какой вкусной была та паста в маленьком ресторане на набережной, как ярко светило солнце и как он обещал бросить Марго в озеро прямо в её великолепном летнем платье, если она ещё раз пошутит про его дурацкую причёску. Тогда они встретили какую-то компанию на берегу и веселились всю ночь, совершенно забыв про свой поезд, поэтому пришлось остаться в этом уютном городе на несколько часов дольше, чем планировалось. Серёжа улыбается, тянет руку к палитре девушки, цепляет пальцем голубую краску и мажет по чужой щеке, тут же отстраняясь, чтобы его не настигла мгновенная месть. Марго смеётся так, как смеются маленькие дети: громко, заливисто, заражая этим смехом так, что Разумовский тоже начинает смеяться. Он падает на мягкий диван, берёт в руки блокнот, смотрит на чистый белый лист и в конце концов откидывает его на пол, закрывает глаза и погружается в музыку. Про соседа он вспоминает, когда на следующий день уже будучи дома выходит на свой балкон. На соседнем одиноко стоят два пластиковых стула и стол, всё ещё немного влажные из-за дождя, который с перерывами лил все прошедшие сутки. Двери и окна на балкон закрыты и плотно зашторены, так что невозможно узнать, есть ли за ними кто-то. Серёжа закуривает, рассматривает проходящих по улице внизу людей и думает о том, что возможно это был просто какой-то турист, который снял квартиру на один день и сразу же уехал. Ему не грустно от этой мысли, только внутри появляется странное чувство, которое Разумовский описать не может, – сам себе что-то нафантазировал, вдохновился, а теперь немного тоскует по упущенной возможности. Возможно, ему в самом деле стоило познакомиться тем утром, когда он пришёл домой пьяный, – хотя бы оставить короткую записку на двери. Впрочем, это уже не слишком важно, ведь звуков фортепиано из-за стены он не слышал уже почти две недели. Спустя три дня, в четверг, он просыпается под звуки знакомой ему мелодии – в соседней квартире кто-то играет известную, наверное, всем мелодию из фильма «Титаник», и играет действительно хорошо. Сергей встаёт с кровати, чувствуя в груди необъяснимую радость, такую, словно он проснулся в свой день рождения, падает на диван в гостиной, который стоит у самой стены, и записывает видео для Марго. На нём Разумовский широко улыбается, качает головой в такт мелодии и в конце вскидывает брови, мол, что скажешь? В ответ прилетает красноречивое «я думаю, это флирт», на что Серёжа смеётся, затем откладывает телефон и лежит на диване до того самого момента, пока кто-то за стеной не перестаёт играть. Он думает о том, почему же испытывает такую странную радость от того, что его сосед всё-таки ещё там, за стеной, но не находит ответа на этот вопрос, поэтому просто откидывает эти мысли и идёт завтракать. В конце концов, просто приятно встретить кого-то с той же любовью к музыке и игре на фортепиано, что и у тебя. После завтрака Серёжа всё же решается сделать первый шаг. Нет, он не идёт знакомиться в домашних тапочках и с шарлоткой, приготовленной Марго, но пишет записку, которую решает оставить на чужой двери. Привет! Я услышал, как ты играешь и хотел сказать, что мне очень понравилось. Я тоже немного играю, и подумал, что мы могли бы сыграть что-нибудь в дуэте? Что скажешь на «River flows in you» завтра в полдень? Ты можешь начать, а я подхвачу. Твой сосед справа :) Разумовский понятия не имеет, сработает ли его план: вдруг записка отклеится, упадёт и останется незамеченной? Или его таинственный сосед не знает английского? Может быть, он вообще посчитает всё это странным и не захочет контактировать? Миллион навязчивых мыслей атакуют его голову, поэтому Серёжа просто садится за фортепиано и начинает играть всё подряд. В такие моменты он полностью отключается от мира: нет ни мыслей, ни тревог, существуют только он, клавиши инструмента и музыка. Сергей, честно признаться, может проводить так часы, если бы была возможность, он бы вообще из дома не выходил, только писал бы музыку и играл. Но возможность такую не даёт его собственный перфекционизм: Разумовский очень критично относится к тому, что пишет сам, поэтому часто раздражается во время написания новой музыки и по этой же причине только немногие написанные им произведения могут услышать другие люди. Около шести вечера звонит Марго – и сразу начинает быстро рассказывать о своих новостях. Серёжа берёт кофе, свой свежеприготовленный сэндвич с индейкой и сигареты и выходит на балкон, чтобы погреться в лучах вечернего солнца. Он опирается о перила, закуривая, щурится – стоило взять солнцезащитные очки – и опускает голову, привычно рассматривая улицу. Несколько местных магазинов с самыми разными товарами, книжный и маленькая пиццерия, на которой последние полгода висит объявление «закрыто на ремонт». Сергей живёт не в самом популярном среди туристов районе, в достаточно тихом месте, но здесь много солнца и спокойно, так что его всё устраивает. Из дверей его дома выходит мужчина в накинутом на голову капюшоне и кепке, останавливается на мгновение, закуривает и уходит, сунув руки в карманы толстовки – кажется, Разумовский его не знает, хотя он не особо помнит всех соседей сверху или снизу. Он провожает незнакомца взглядом, пока тот не скрывается за поворотом, а затем принимается за сэндвич, отложив сигарету на стеклянную пепельницу и усевшись на пластиковый стул. – Разумовский, ты вообще слушаешь? – недовольный голос Марго из динамика вырывает Сергея из мыслей, и он понимает, что в самом деле прослушал всё, что она говорила. – Прости, – Серёжа отзывается, наконец, откидывается на спинку стула, вытягивает ноги и откладывает сэндвич обратно на тарелку, медленно жуя. Марго вздыхает – привыкла уже давно. – Хочешь погулять? – Завтра. Когда меня продинамят с дуэтом, – Разумовский немного нервно смеётся. – Не продинамят. Можно я послушаю? По видеозвонку. Серёжа думает как-то время, молчит, вслушиваясь в уличный шум, а затем соглашается. Марго снова заводит разговор на другую тему, рассказывает о чём-то своём, и в этот раз Сергей внимательно слушает, иногда вставляя свои фразы. Он любит её за то, что она может часами о чём-то рассказывать, не ожидая, что он будет очень активно поддерживать диалог, но при этом всегда готова выслушать и поддержать. Марго тоже это любит, но всё равно продолжит на него ворчать из вредности – они оба это знают и им так комфортно. Следующим утром Серёжа просыпается непривычно рано, делает себе завтрак и снова выходит с кофе на балкон, украдкой поглядывая на окна соседней квартиры. Всё так же плотно зашторены, за ними даже включенного света не разглядеть. Он шумно выдыхает, прикрывая глаза и подставляя лицо под прикосновения прохладного летнего ветра. А вдруг он не придёт? Глупость какая-то. Обязательно придёт. Разумовский возвращается обратно в квартиру и все оставшиеся два часа занимает себя какими-то делами: немного пишет, немного читает, затем частично готовит обед. За десять минут до полудня он садится за фортепиано и набирает Марго, поставив телефон на штатив рядом с собой. Они почти всё время болтают о чём-то отвлечённом, Марго сидит со скетчбуком на коленях, Серёжа спрашивает, что она рисует. – Всякое, – она пожимает плечами. – Волнуешься? Разумовский улыбается, молчит некоторое время и качает головой. – Скорее нахожусь в предвкушении. – У меня такое ощущение, что я наблюдаю за твоим свиданием, – Марго громко смеётся и откидывает назад крашеные белоснежные волосы. – Скажешь тоже, я… – Сергей умолкает, замерев, потому что в этот момент из-за стены начинает раздаваться мелодия. «River flows in you» – невозможно не узнать её с первой секунды. Марго беззвучно смеётся, прикрывая рот рукой, Серёжа медленно расплывается в ещё более широкой улыбке, закусывает нижнюю губу и смотрит на стену перед собой так, словно может видеть чужое лицо. Увидел записку. Пришёл. Музыка, которую создают чужие пальцы, действительно звучит как какое-то волшебство. Разумовский прячет лицо в ладонях, ужасно счастливый оттого, что его маленькая шалость удалась и таинственный сосед поддержал его задумку. Серёжа гладит пальцами клавиши, готовый начать в любую минуту, не может перестать улыбаться, смотрит на листы с нотами перед собой и немного волнуется, боится, что ошибётся, ведь сегодня всё должно быть идеально. Странное ощущение: он совсем не знает человека, с которым играет, но волнуется, словно это экзамен. Ничего не должно разрушить магии, которую они создадут вдвоём, даже Марго это понимает и сидит в непривычной для неё тишине. Когда таинственный сосед перестаёт играть, Сергей ждёт ещё несколько минут и начинает, прикрыв глаза, – это произведение он знает наизусть, ему и ноты не нужны. В эти несколько минут Серёжа ловит потерянное когда-то ощущение абсолютной свободы – так он чувствовал себя в первый раз, когда играл для Марго. Сегодня всё так же, как и тогда: летняя, солнечная Венеция, запах благовоний в квартире, голоса прохожих, доносящиеся из открытых настежь окон, тёплый взгляд Марго, её тонкие пальцы, держащие карандаш, и музыка – чувственная, нежная, позволяющая раствориться в своих ласковых объятиях. Сергей ощущает безграничное счастье, и это чувство не пропадает даже тогда, когда он заканчивает играть. Они сидят ещё немного в тишине, как будто оба боятся нарушить магию этого утра, затем прощаются, и спустя пару минут Марго присылает ему фотографию – на странице скетчбука изображён он, Серёжа, его пальцы как будто бы даже там, на недвижимом скетче мягко скользят по клавишам, а лицо озаряет мягкая улыбка. Это становится их традицией – маленькой, но такой важной для Сергея. Они всё ещё договариваются с помощью записок, точнее, это Разумовский оставляет их на чужой двери, предлагая всё новые произведения и придумывая новые комплименты игре таинственного незнакомца. «Или незнакомки» – звучит в голове голосом Марго, когда он пишет очередное послание спустя неделю после их первого дуэта. Они играют почти каждый день в разное время, и всегда незнакомый сосед появляется вовремя. Марго иногда приходит послушать к нему, часто пытается заставить Серёжу пойти уже наконец и познакомиться, но он отказывается. Боится разочаровать или оказаться разочарованным? Возможно. Скорее всего, для этого страха нет никаких причин, но пока ему и так комфортно. В конце концов, в том, что они не знают друг друга, но общаются с помощью музыки, есть какая-то особенная магия. Под конец месяца сосед пропадает: не начинает играть в назначенное Серёжей время, а записка остаётся висеть на двери нетронутой следующие два дня. Разумовский расстраивается, но старается об этом не думать: может быть, уехал, а может ему просто надоело, и нечего тут грустить. Самое главное: всё это время он сам много пишет. Чувственные «беседы» на языке музыки дарят ему вдохновение, которое заставляет часами сидеть за клавишами, придумывая всё новые мелодии. На третий день после пропажи соседа, вернувшись домой после прогулки, Серёжа обнаруживает, что его послание пропало с чужой двери, а на его собственной висит квадратный жёлтый стикер, для надёжности закреплённый скотчем. привет. прости за ожидание и за то, что не ответил тогда. пришлось ненадолго уехать. как насчёт сыграть La Luce Nel Cuore? я слышал, как ты играл её однажды, и мне хотелось бы сыграть её вместе с тобой. можешь начать в любое время сегодня или завтра, а я подхвачу. сосед слева. Сергей улыбается и стоит ещё несколько минут на лестничной клетке, перечитывая слова, написанные ровным аккуратным почерком, совсем непохожим на его, небрежный и скачущий. Затем он заходит в квартиру, останавливается на минуту у окна, открывает его настежь, чтобы успокоить восторг внутри, и садится за фортепиано, начинает играть произведение, которое знает наизусть. Когда из-за стены подхватывают сразу же, когда он поднимает пальцы с клавиш, Серёжа чувствует себя так, словно у него сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди, а в лёгких летают стаи птиц. Дыхание перехватывает. Это то чувство, когда понимаешь, что влюблён, лёгкое и окрыляющее, дающее надежду. Он влюблён в музыку и в этот диалог, полный эмоции и чувств. Следующий день, первого июля, он проводит с Марго. Они прячутся от солнца в кафе и в тени деревьев в парке, едят приготовленные девушкой кексы, много смеются, особенно тогда, когда Серёжа пытается нарисовать Марго в её скетчбуке. Домой Разумовский возвращается под вечер, специально идёт медленно, наслаждаясь музыкой в наушниках, закатным солнцем, играющим в окнах домов, и красотой случайных прохожих. Он даже решает купить себе бутылку вина, чтобы полежать с ним и ужином на балконе, провожая последние лучи солнца, и заходит в маленький местный магазинчик на своей улице. На кассе перед ним стоит мужчина, которого, как Серёже кажется, он уже где-то видел, и что-то долго пытается объяснить милой бабушке-итальянке, владелице магазина. Серёжа снимает с головы наушники, прислушивается к разговору и понимает, что незнакомец не может объяснить, какой именно табак ему нужен. Затем Разумовский слышит родное русское «блять» и тихо смеётся, чем обращает на себя внимание мужчины. – Когда я только сюда переехал, я столкнулся с той же проблемой, – он улыбается, обращаясь к незнакомцу, а затем на итальянском объясняет продавщице, что именно от неё хотят. – У меня плохо с итальянским. Спасибо, – мужчина улыбается ему одними уголками губ, кажется, из чистой вежливости, затем забирает свои покупки и сразу же уходит. Серёжа успевает заметить, что у него красивые и светлые глаза, а ещё он безумно похож на того парня, который играл антагониста в последнем фильме о Человеке-Пауке. Разумовский выходит из магазина, купив своё вино и сыр, надевает наушники и снова погружается в свои мысли, пока идёт до своего дома. На лестнице, поднимаясь на второй этаж, он считает ступеньки, поэтому поднимает голову только тогда, когда оказывается уже у своей двери, и в этот самый момент краем глаза замечает человека у соседской квартиры. От неожиданности Серёжа роняет ключи, они гремят, ударившись о бетонный пол, но, кажется, его сердце сейчас стучит громче. Это он. Парень из магазина, антагонист из последнего фильма о Человеке-Пауке. Сергей замирает, медленно снимает с головы наушники, смотрит на чужую спину. Незнакомец несколько секунд неподвижно стоит, положив руку на дверную ручку, как будто бы неуверенный в том, стоит ли здороваться, а затем, когда Серёжа делает было первый шаг вперед, всё-таки оборачивается. В его серо-голубых глазах Разумовский всего на какое-то мгновение замечает удивление, затем мужчина прищуривается, вздыхает и подходит ближе. – Наверное, стоит наконец-то представиться. Олег Волков, сосед слева, – он протягивает Серёже руку для рукопожатия, и тот, промедлив всего секунду, протягивает в ответ свою ладонь. У Олега тёплые пальцы и Серёжину руку он сжимает чуть сильнее, чем тот в ответ. – Сергей Разумовский. Сосед справа, – Серёжа широко улыбается, задерживает руку в воздухе, когда чужие пальцы разжимаются, и, вдруг смутившись, опускает взгляд, наклоняется, чтобы поднять ключи, и откидывает назад лезущие в глаза волосы. – Ты великолепно играешь. Он запоздало понимает, что может это вовсе не Олег играл всё это время на фортепиано, может быть, он живёт не один, но ответная мягкая улыбка Волкова развеивает все сомнения. – До твоего «великолепно» мне далеко, но спасибо. Ты тоже чудесно играешь. Неловкая пауза виснет в воздухе. Серёжа судорожно пытается придумать, что ещё сказать, чтобы продолжить разговор, но Олег ссылается на дела и всё же заходит в свою квартиру, перед этим предложив Разумовскому заглядывать к нему, если захочет. Сергей ещё несколько минут стоит на месте, смотрит на дверь чужой квартиры, и только потом заходит к себе домой с чувством того, что только что произошло что-то невероятно важное, что-то, что может изменить его жизнь.