Я люблю тебя

      Очередной рабочий день закончился. В понимании нормальных людей и большей части команды, которая разошлась по этажам громадного штаба и спит, набираясь сил, но не Эл, у которого был далеко отличный от нормального режим сна и Лайт под боком. Он сосредоточенно смотрел в монитор ноутбука, сидя поперек кровати, и хмурился. Вы когда-нибудь видели, как Эл хмурится? Нужно очень постараться, чтобы различить эту эмоцию разочарования на его лице. Мимика Эл до ужаса скупа, а отсутствие бровей делает его только невозмутимее. Однако рядом с Лайтом, когда слова кажутся лишними, Лоулайт видит в этом ранее бессмысленном занятии— выражении эмоций — новые возможности. Ведь он мог бы оставить лицо беспристрастным и закопать в себе мерзкие чувства одиночества и безнадежности, которые роились в нем на данный момент. Мог бы, но не стал, впервые доверяя кому-то свою грусть и страх.       Лайт спокойно лежал рядом головой на подушке и рассматривал потолок, погруженный в свои мысли: о деле — как же поступить; об Эл — почему его волосы и глаза такие непроглядно черные и притягивающие; об их отношениях — когда я полюбил все это; и совсем немного о будущем. Он не находил в себе никаких негативных чувств и размышлял, не падая в тревогу или злость. Лайту было хорошо, пока он не взглянул на Эл и не увидел лицо с опущенными ресницами, словно тот узнал что-то очень грустное и не может этого изменить, а смириться времени нет. Ягами плавно поднялся и подогнул ноги так, чтобы заглянуть возлюбленному в лицо.       Эл поднял на него взгляд, но ничего не сказал. Лайт неспешно протянул руку и коснулся его бледной щеки кончиками пальцев, не торопясь вести ее дальше. Яркий свет монитора помогал различить малейшие намеки, и после того, как Ягами заметил, что Эл заметно расслабился, стоило ему проявить некоторую нежность, он сразу понял, в чем дело:       — Ты чудесно выглядишь при свете луны. Я люблю тебя, — тихо сказал Лайт и нежно, очень осторожно провел ладонью по лицу Эл, заправив одну прядь черных волос за ухо, хотя тот ненавидел, когда он так делает, но сейчас это было нужно.       Ягами придвинулся еще ближе к недвижно сидящему Эл, который просто ждал, когда его грусть рассеют привычные руки и она канет. Парень положил ладони на его шею и щеки, удерживая лицо, и стал мягко целовать каждую черточку, начиная от линии челюсти. Эл тихо выдохнул, последний раз взглянул на огни города за окном и прикрыл глаза.       Ему нужно было раствориться в этих прикосновениях. В медленных сухих поцелуях, покрывающих щеки, нос, виски, лоб и даже веки, в ощущении уверенно держащих рук, которые, кажется, дарят обещание никогда не покидать тебя, и в этом размеренном дыхании, напоминающем, что жизнь буквально целует тебя прямо сейчас. Слабость в такие моменты кажется не упущением и брешью в броне, а шансом для других людей залечить твои раны. Лайт любил его всего: от нелепых каламбуров до личности трех известнейших детективов, от босых ног до мягких губ. И это знание давало Эл намного больше, чем кажется.       Вкладывая ненавязчивую любовь в каждое движение, Ягами не давал ему сомневаться в себе. Эл чувствовал себя любимым и красивым для кого-то.       Если вы думаете, что любовь — это не так уж и много, то вы, наверное, считаете ее должной. Когда останетесь одни на холодном полу своей кухни и не найдете ни частицы любви в себе, тогда вы поймёте, как это важно. Эл не валялся на полу, но не потому, что ему лучше без любви, а ибо Лоулайт хоронил в себе все чувства и жил лишь делами. До встречи с Лайтом, который будто оживил в нем все мертвое и открыл все раны, любезно сцепленные скобами безразличия. Его сердце разорвалось вмиг, а Ягами собирал его по кусочкам и сшивал. Эл позволял ему делать это, в свое время собирая разум Лайта, словно пазл.       Спустя пару минут почти абсолютной тишины в комнате с двумя парнями Эл лениво открыл глаза, благодарно поцеловал Лайта в губы и устало произнес:       — Спасибо.       Хотел ли Эл вернуться во время до Лайта? Нет, никогда, с самого начала он принял Ягами, как часть себя, и не хотел возвращаться в пустоту одиночества, разрываемую лишь стуком клавиатуры и голосом Ватари.       Ягами не хватило этого лёгкого поцелуя, и он настойчивее приник к губам Эл, проникая языком. В движениях все ещё не было страсти, только не требующая ничего взамен любовь, помогающая пережить невзгоды.       Эл не вылечится от поцелуев, его сердце не перестанет кровоточить каждый раз, когда он смотрит в зеркало, однако теперь он сможет попробовать улыбнуться своему отражению, ведь знает, что его поддержат мягкие руки и уверенная улыбка.