***
Эалла прочитал методичку два раза перед сном, и ничего там не было о том, что к аларафианцам нужен особый подход. Они были почти так же неразборчивы в связях, как и дентрийцы. Ну, разве что секс не был для них таким же простым действием, как рукопожатие. Иногда они обставляли спаривания танцами, но, судя по всему, только в момент зачатия потомства и формирования устойчивой ячейки общества. Для таких блядунов они были странным образом верны моногамии во время брака. Казалось бы, во времена прогресса использовать такой социальный конструкт, как брак, было дикостью, а ты погляди. Тицзелс мог быть, конечно, женат, но два минета и редкий ригелианский алкоголь — и полное личное дело было загружено на личный планшет Эаллы благодаря знакомству в отделе обеспечения и сопровождения полета. Конечно, можно было и не стараться, но таким образом у дентрийца было несколько фотографий неприступного пилота из эскадры Тау Кита. И достоверное знание о том, что аларафианец холост. Гиверсот сменил рабочий комбез на такой же, но чистый, и, прихватив с собой планшет, выдвинулся в сторону кают-компании. В то немногое время, когда он не работал и не спал, он имел право заниматься научной деятельностью или невозбраняемым тунеядством в рамках хоть каких-то правил военного корабля. Этот конец своих рабочих суток он собирался потратить на ставки, шулерские игры с использованием вредоносных программ и, возможно, на утешительный секс с кем-то более-менее антропоморфным. Возможно, стоило присмотреться к другому аларафианцу из сорокового звена “Тау Кита”, но пока что Эалла не попал в нужное время, чтобы завести знакомство. Действовать же топорно ему мешало собственное самомнение, хотя ни один из дентрийского сообщества не видел ничего ужасного в том, чтобы просто прийти в чужую каюту с логичным предложением. Это было слишком, не так уж Гиверсот изголодался по сексу. С прошлого раза прошло всего лишь… Пять дней? Ну, ладно, это было уже порядочным воздержанием. Как назло, в кают-компании на палубе, где располагались каюты инженерного состава, было много отдыхающих. Эалла почувствовал, что начинает испускать феромоны без собственного ведома, а потом в толпе пилотов у зеленой зоны увидел черную кожу Тицзелса. Ну, какого хера нелегкая принесла на чужую палубу? Естественно, разграничений по нахождению в комнатах отдыха не было, но конкретно Гиверсота это злило. Теперь два или три часа ему будет мозолить глаза глюкоза его сердца, а бедные его дентрийские железы возбуждение выдоит досуха. Эалла надеялся, что просто подцепит кого-нибудь из окружающих и уйдет по-быстрому. Он присоединился к компании своих же подчиненных, которые удобно расположились в фиолетовой зоне вместе с группой помощников с камбуза и тремя прибившимися связистами. На какое-то время Гиверсот даже забыл про занозу своей левой пятки, но до тех пор, как не услышал достаточно громкий и раскатистый смех. — Ставлю три тысячи кредитов, что ты его не подцепишь, — заявил Урокс, отпивая кислородный коктейль через трубочку. Его и без того хитрожопое выражение на лице стало еще более мерзким. — Он по самочкам. Не далее как вчера я видел, что он зажимался со своей второй из звена. У тебя только одна дырка, ты в пролете. — Это гендерные пережитки вашего вида, — отмахнулся Гиверсот, нахмурившись. Тицзелс как раз устроил всю четверню своей большой черной руки на заднице Ашеры Двадцать Семь. Нет, это было нелепо. Предпочесть всего лишь лист салата во время бесплатного фуршета — это было за гранью понимания Эаллы. Смотреть на жаркое, торт, мясо, тушеные овощи и гастрономические изыски, и сказать, что ты любишь только подножную траву. — Никто не предпочитает только один пол. — Я предпочитаю, — ничуть не обиделся Урокс. — И не могу понять, как можно променять миллионы самок на… — ...секс с миллионом самок, самцов, женщин, мужчин, гермафродитов, обоеполых и бесполых партнеров. Действительно, — проворчал Гиверсот. — Как можно. — Так иди и запрыгни на него, — предложил Урок, хмыкая. Три тысячи кредитов Эалла в этот вечер так и не выиграл.***
Гиверсот любил секс с разными расами, почти с любой, но только не с человеческой. Чаще всего люди стремились к ничем не подкрепленной моногамии, были собственниками и считали половой акт началом отношений. С ними никогда нельзя было быть уверенным в том, что это на один раз. Тем не менее, капитан Гуннар Эаллу привлекал. Невысокий, сильный, уверенный в себе… да Гиверсот мог найти еще несколько десятков эпитетов для того, чтобы объяснить желание узнать его поближе. Как и многие из тех, кто не являлся людофобами. Человеческая раса составляла настолько мизерное количество от общего населения Конфедерации, что во многих статистиках и вовсе не указывалась. Здесь добиться хьюмансам хоть какого-то высокого звания было практически невозможно: постоянные военные действия на границе с Человеческой Империей, невыносимый чопорный характер переговорщиков, чрезмерная нетерпимость людей к тем, кто хоть немного отличался от них (даже внутри своего сообщества они умудрялись друг друга ненавидеть). Люди зазнавались, но и считались одними из сильнейших противников Конфедерации. Немудрено, что тех немногих, кто переселился в этот сектор галактики, несколько недолюбливали. Но капитан был другим. Он был жестким, безжалостным, он всегда ставил корабль превыше жизни любого из экипажа. Гуннар мог положить всех, пожертвовать каждым ценным и не ценным кадром, но выполнить задание и спасти корабль. Гиверсот его уважал. Капитан — это душа корабля. Капитан решает: жить или умирать. За Гуннара готовы были умереть здесь все. Эалла наблюдал за тем, как седой мужчина идет к шаттлу в окружении трех человек охраны, своего старпома-хаата Йеда Приора и главного пилота “Полыхающего” — Ноа. Последний, хоть и шел, отставая на два шага, но все равно выглядел так, словно был ручной собачкой капитана. Гиверсот давно знал о слухах, что между Эйстейном и пилотом что-то есть, но, если это действительно было так, то это была невосполнимая потеря. Гуннар был невероятно хорош. — Как “Люмьер”? — спросил капитан, поравнявшись с Эаллой, останавливаясь и улыбаясь. Из Гиверсота поперли феромоны. — Прекрасно, капитан Гуннар, я закончил со всей предполетной подготовкой. Оружие заряжено, бак полон. Вы можете устроить себе месячный курорт в полете хоть вокруг этого солнца, — радостно откликнулся дентриец. Его команда правда облизала шаттл от носа до кормы. Эалла предпочитал не замечать, как маленький, тощий пилот выпячивает свою крохотную грудную клетку и пытается расшириться, словно газовый гигант. В целом, вот причина, по которой трахаться с людьми не следовало: они были очень, очень, очень эгоистичными собственниками. Гиверсот не хотел получить по лицу, хотя и не был уверен, что Ноа допрыгнет. Гуннар рассмеялся низко и хрипловато. — Принято, инженер Эалла, свободны. Несмотря на то, что капитан прочитал его имя на бейджике, Гиверсоту все равно стало приятно. Ему нравился Гуннар, нравилось служить под его началом, а еще ему нравилось получать заслуженную похвалу.***
Эалла был знаком с концепцией “сперва добейся”, но в просвещенном, многорасовом и высокоразвитом обществе ценилась этика добровольного согласия. Это было понятно, ведь в галактике существовало больше десяти триллионов существ, и несоизмеримая часть из них была готова к любым связям, незачем было проявлять бессмысленную агрессию. Впрочем, некоторые расы все еще придерживались первобытных ритуалов ухаживания, а некоторые и вовсе могли следовать только животным инстинктам. Гиверсот не любил эти принципы наглого, “самцового” поведения, но вполне мог имитировать их, если это требовалось партнеру. Некоторые, например, любили, когда ими командовали, некоторые просто любили стиль “валить и трахать”, ну и ничего в этом не было плохого. Гиверсот пошел ва-банк. Он дождался окончания полетной тренировки на симуляторах, немного поправил программу в тренажере, замкнул пару контактов, а потом остался ждать недалеко. Тицзелс и его команда появились через пять минут, проходя в комнату и занимая каждый свой симулятор. Любая тренировка включала в себя десятиминутную разминку, сорок минут работы и около пяти минут заминки, этого было достаточно, чтобы Эалла мог исполнить свой план. Ничто не могло пойти не так. Он все продумал. На техническом экране, который был расположен при входе в зал, замелькали показатели, и Гиверсот, пожелав себе воды в ладони, тихо открыл гермодверь своим кодом доступа. Звено Тицзелса состояло из лидера, основного ведомого и двух дополнительных, которые как раз и были заняты каждый своей полетной задачей. По расписанию были соло-вылеты, Эалле просто несказанно повезло. Каждый пилот был зафиксирован спецремнями, окружен защитным экраном с включенной под ним невесомостью и имитацией полета в невесомости, включая инерционные тормоза и прочие прелести брождения в космическом пространстве на высоких скоростях. Дентриец с удовольствием наблюдал, как аларафианец без особого успеха пытается совладать с трясущимся прибором и барахлящей на голографическом экране программой. — Кит-двадцать восемь на перегрузку, — бросил Тицзелс, выключая экран своего тренажера, а потом попытался убрать ремни. Их заблокировали внутренние стопоры, и Гиверсот тут же оказался рядом, выключая защитный экран и проникая в тренировочную капсулу. — Какого?!.. Гиверсот закрыл ему рот ладонью, перенося ногу через ложемент и усаживаясь прямо на бедра пилота. Тицзелс боролся, и он бы победил, но его держали ремни безопасности, и ничуть не легкая туша дентрийца, который если и уступал в силе, то не так уж и много. В общем, в этом раунде перевес остался за Эаллой, и он был этим очень доволен, пока смотрел в светящиеся в темноте симуляционного зала голубые глаза. Тицзелс был в ярости, и, кажется, вся эта эмоция приводила в работу скрытые ядовитые железы, иначе объяснить натуральное шевеление в штанах пилотного комбинезона Гиверсот не мог. — Я отпущу тебя, — сказал шепотом, наклонившись так близко, насколько позволяла упирающаяся в грудь рука аларафианца. — Ты закричишь, сюда прибегут твои друзья, а окажется, что я просто пришел тебя спасать. Ты знал, что панель управления ремнями находится у тебя над головой, а, чтобы вытащить тебя отсюда, мне надо ее открыть и перепрограммировать. Итак, поруганная честь или насмешки подчиненных? Тицзелс замешкался, его взгляд из гневного стал нерешительным. Пока он думал, Эалла принялся за дело. Он ловко, одной рукой дернул магнитный зиплок на паху, позволяя стратегической щели раскрыться до самого копчика. Комбезы были бы самой непрактичной одеждой в космосе, если бы их каждый раз приходилось снимать вместе с рукавами. Благо, что инженерная спецодежда отличалась от пилотной только цветом и нашивками, открывалась она так же легко, как и любая другая. Аларафианец дернулся пару раз, потом затих, но рукой упираться не перестал. Второй он как-то слишком активно хватался за бедро Гиверсота, которого это ничуть не смущало. Ложемент тренировочного истребителя не был самым удобным местом для секса, но выбирать не приходилось. Отцепи Эалла сейчас своего пленника — и все, прекрасный план будет испорчен. Как только магнитная застежка на комбезе Тицзелса раскрылась, Гиверсот тут же запустил руку туда, навстречу… Ну, это было даже лучше, чем представлял себе дентриец. Голубоватые, фосфоресцирующие, липкие от естественной смазки со странным, немного химическим запахом, половые органы аларафианца больше напоминали упругие щупальца. Их было около десяти: одно здоровое, чуть ли не в запястье Эаллы шириной, два — поменьше, оплетающие главный стержень и постоянно двигающиеся по нему, остальные были ненамного короче, но значительно тоньше. Гиверсот нечасто видел такое богатство. Природа Аларафы явно не обделила своего ребенка, и это только радовало. Смазка имела бирюзовый оттенок, а также светилась, чуть меньше, чем половые органы и глаза Тицзелса, но оставляла вполне видимые пятна на одежде. Это ничуть не смущало Эаллу. Дентриец перехватил главный толстый орган, начиная его гладить, позволяя ему наматываться на свое запястье тонким ребристым кончиком. Удивительно, какими гибкими были эти детородные инструменты, и как много оставляли светящегося секрета на руке. Гиверсоту было даже забавно ощущать такое большое количество щупалец, которые лезли под ласки, но он больше смотрел на то, как менялось поведение Тицзелса. В полумраке отчетливо стали видны чуть фосфоресцирующие капилляры и вены под гладкой кожей, из-за увеличения сердечного ритма они стали еще более заметными. Насаживаться на постоянно извивающийся отросток было непросто, да и бедро от хватки аларафианца уже начало немного неметь, но Эалла умел добиваться своего. Склизская дубина вошла только на треть, когда к дырке прижались два меньших отростка, настойчиво пропихиваясь внутрь. Не то, чтобы такой размер был для Гиверсота в новинку, но большими инструментами он давно не баловался, хотя мышцы и уступали давлению, но не так быстро, как могли бы. На данный момент он был растянут до предела, поэтому начал двигаться, как получалось. Пока два особо длинных мелких щупальца тоже не полезли внутрь. — Только попробуй засунуть еще и их, — зашипел Эалла. Ему было непросто двигаться, зажимать рот балдеющему Тицзелсу, да еще и контролировать количество щупалец в своем анусе. — Я тебе их вырву. То ли инопланетчик умел контролировать их количество, то ли отростки поняли свою незавидную участь, но быстро втянулись и исчезли внизу. Оставшимися тремя Тицзелс и так творил что-то запредельное. Щупальца пульсировали, двигались, обвивались друг о друга, раскрывались внутри Эаллы, словно цветок, давили на чувствительные стенки кишки и заполняли ее. Если бы Гиверсот насадился чуть дальше, светящиеся члены точно бы его порвали, но это не значило, что, с правильным количеством попыток и работой над собой, они бы не поместились внутри. От этой мысли собственный член и тестикулы Эаллы сладко затянуло. Они бы могли отлично постараться с Тицзельсом ради такого эксперимента. Аларафианец закатил глаза, его пальцы сжали бедро Гиверсота так сильно, что по нему прошла судорога, щупальца начали двигаться вразнобой, раздвигались, толкались внутрь и пульсировали сильнее. Эалла с трудом сдерживал стоны, но вот собственные феромоны ему уже были неподвластны. Из ушных, подмышечных и паховых желез выделялся масляный секрет промачивая подкладку комбинезона в местах прилегания, и дентриец не собирался растягивать этот секс в рабочее время. Его дырка горела от воздействия, внутренние эрогенные зоны, прилегающие к кишке, посылали импульсы в яйца, и Гиверсот насадился глубже на движущиеся скользкие отростки, которые так резко раскрылись внутри, давя на все сразу, что Эалла не удержался от стона наслаждения. Он кончал на свое собственное бедро, так и не достав пенис наружу, а потом задрожал в приятных судорогах, скручивающих живот и отдающих в копчике. Следом внутри ударили три тугих струи семени Тицзелса. Аларафианец кончал долго, выгибаясь в ложементе, не сбрасывая Эаллу только из-за прочно державших ремней безопасности. Внутренности дентрийца наполнялись инопланетной спермой, но Гиверсот даже не собирался удивляться такой способности организма сохранять и накапливать жидкость для продления рода. Эалла знал, что, как только встанет, пробка из раскрывшихся щупалец исчезнет, и вся светящаяся жидкость польется на высокотехнологичный тренажер. Это было лучше, чем то булькающее чувство в животе в момент, когда, наконец, извержение закончилось. Они могли бы попрактиковать такое и в другой, более подходящий раз. Гиверсот с трудом отцепил руку Тицзелса от своей уже отнявшейся ноги, а потом встал, чувствуя, как вялые отростки выходят из его задницы с пошловатым чпоком. Из него, наверное, вылилось поллитра бирюзовой спермы, пачкая черный костюм, кожу, пачкая ботинки, ложемент и весь симулятор. Это уже были не проблемы Эаллы. Он наклонился, одновременно нажимая на магнитный зиплок своего комбеза, отцепил пальцы аларафианца от своей формы, а потом улыбнулся, смотря в глаза полностью, кажется, опустошенного пилота. — К твоим услугам, — сказал Гиверсот, провел по ушной железе пальцами, смачивая их в секрете, а после коснулся ими губ Тицзелса на прощание, оставляя кисловатый вкус для большего запоминания.***
Эалла не считал себя насильником, да и аларафианец был не так, чтобы активно против взаимодействия. Его половые отростки были непротив побывать и в “самце”, отнюдь не только в самочке. Гиверсот хмыкнул. Да, он не был бы собой, если бы не добился этого инорасного красавчика. От воспоминаний о шалости в тренажерном зале внизу живота и в крестце приятно закололо. Дентриец прижмурился и облизнулся бы, но в зубах держал пневмоинструмент. Он, как инженер-ремонтник, должен был помогать не только с истребителями, которые чаще взрывались в вакууме, чем ломались по каким-либо причинам, но и с техникой на крейсере. В данный момент он предавался фантазиям и чинил проводку в блоке “Дельта” у машинного отделения. Конечно, здесь была своя команда, обеспечивающая порядок работы сердца “Полыхающего”, но другие бригады подтягивались для более незначительных работ или для помощи при очень серьезных повреждениях. Блок “Дельта” был пуст, как и должен был быть: здесь располагались технические комплектующие, шла основная часть проводки от генератора до орудийных батарей и канонирных капсул. Эалла протиснулся между кабелем от энергоблоков, который был толщиной с самого Гиверсота, и тремя изолированными линиями питания. — Напряжения все еще нет, — сообщил механический голос искусственного интеллекта, который все называли “Мадонна”. Это имя пошло откуда-то с верхушки командования, и никто спорить не стал. ИИ иногда помогал, иногда не отвечал, но чаще всего с ним можно было даже поговорить, если все было спокойно. — Проверь следующий разъем. Эалла закатил глаза, радуясь, что его не могут видеть. Мадонна могла и обидеться, и тогда не видать ему помощи. С трудом, балансируя, он достал инструмент изо рта и вздохнул. — Я как раз работаю, постарайся не подавать сюда энергию, иначе меня поджарит, и я опять замкну тут все, — пошутил он, продолжая ковыряться в плате и предохранителе. В какой-то момент многофункциональный помощник все же вырвался из руки и упал на пол. Пришлось перегибаться через здоровенный кабель дальше, чтобы достать инструмент. Гиверсот даже не догадывался, что кто-то может ходить настолько бесшумно в магнитных ботинках по металлическому полу. Дентриец понял, что некто оказался позади только тогда, когда четырехпалые руки схватили его за бока, толкая вперед так, что Эалла окончательно повис. Сейчас он был перекинут через здоровенный энергокабель, и надеялся, что его собираются выебать, а не уебать и похоронить за плинтусом. Не то, чтобы Гиверсот переживал о сексе, в целом, это было даже приятно и необычно, но у него было не так много времени, прежде, чем руки, упирающиеся в пол, устанут, а к голове начнет приливать кровь. Его сердечный ритм был около тридцати в минуту в спокойном состоянии и около шестидесяти в момент соития, и Эалла надеялся, что, кто бы там ни был, он поторопится. Магнитный зиплок, наконец, поддался нашариванию, и кожи коснулся сухой и чуть прохладный воздух. Дентриец постарался расслабиться: кто бы там ни был, а Гиверсот собирался получить максимум удовольствия. Жаль, конечно, что милый Тицзелс не заявился бы вот так... Влажное, гибкое, чуть прохладное щупальце так резко толкнулось внутрь, что Эалла охнул, и ответом ему стало утробное клокотание позади. О, его партнера, судя по всему, заводили звуки, а этого Эалла мог дать сколько угодно, только попроси. Впрочем, влажный отросток быстро нагревался, изгибался и толкался в кишках, и через минуту сфинктер раздвинули еще два, скручиваясь и растягивая сильнее. Гиверсот и не думал молчать, ему было приятно, он и до этого был слегка возбужден от весьма красочных воспоминаний двухнедельной давности, а тут завелся окончательно. Член был наполовину сдавлен комбинезоном, в задницу ему явно запихали тот же комплект, что и пятнадцать дней назад, и увеличивать пока не планировали. Эалла стонал и поскуливал, чувствуя, как партнер начинает плавно двигаться, а щупальца, при этом, постоянно извивались, отстраняясь друг от друга, раздвигая стенки и упираясь в эрогенные железы внутри, отчего Гиверсот начал поскуливать. В галактике много кто мог похвастаться гибкими, здоровыми членами разных форм, размеров и комплектаций, но дентриец по-настоящему оценил именно такой набор. Тонкие отростки обхватили его яйца, сжали, начиная пульсировать, а более длинные обвили основание члена. Глаза Эаллы закатились, он открыл рот, дыша быстро, забывая о неприятно пережатом животе, о висящих ногах и неустойчивой позе. Тот, кто трудился позади, явно знал, что делал, так как протискивал свои половые щупальца все глубже. Гиверсот не был уверен в том, сможет ли вместить еще немного, так как его анус уже начало легко тянуть от чрезмерного растяжения, но вполне мог постараться принять еще пару сантиметров. Отростки в кишке сплелись, начиная сжиматься и разжиматься, давя на все сразу, и Эалла мог бы поклясться, что уже был готов вот прямо сейчас взять и обкончаться, но решил подождать. Так-то, здесь была не дрочка, а приятный процесс. Внутри хлюпало от разнообразного движения отростков, яйца и член покрывались липкой и обильной инопланетной смазкой, Гиверсот вполне себе громко стонал, чувствуя, как от каждого звука позади отзывались рокотом и резкими толчками. Когда инопланетчик начал кончать, оказалось, это делают все его члены, но большим напором обладали те, что находились в заднице Эаллы. Дентриец даже вскрикнул, когда почувствовал сильный удар спермы в кишки, пережатые гребаным кабелем, и завыл, содрогаясь от тянущей боли, удовольствия и судорог напряженных рук. Партнер позади кончал так, что в животе Гиверсота начало булькать, и, кажется, даже пробка из трех щупалец не была помехой для семени, которому уже не хватало внутри места. Эалла скулил, содрогаясь ответно на все это, а потом партнер чуть отстранился, вытаскивая обмякшие отростки и отпуская яйца Гиверсота. Вся сперма, что была до этого в кишках дентрийца, хлынула на пол, и Эалла порадовался, что его организм устроен совсем не так, как, например, у людей, иначе картина была бы неприятная. — Хотя бы на ноги поставь... — прошипел Гиверсот, чувствуя, как голова начинает кружиться. В тот же момент его ботинки звякнули о пол, и он расслабился, начиная нормально дышать. Бедра и колени немного тряслись, из дырки до сих пор текло. Дентриец, уважая инкогнито своего партнера, дождался, пока тот оденется и убежит. После этого Эалла свалился на пол, прямо в светящуюся бирюзовую лужу. И на него уставился глаз следящего дрона. Если бы Мадонна могла убивать, она бы затолкала эту камеру бедному Гиверсоту туда, откуда не возвращаются. ИИ молчал, но в этом молчании прямо чувствовалось негодование. — Пять минут, Мадонна. Пять минут, и я все тут приберу… — пообещал Гиверсот, откидываясь на пол, чтобы унять дрожь в теле. — Один — один, Тицзелс…***
У Эаллы был законный выходной. Даже на космическом корабле у тебя мог быть выходной по расписанию, который можно было посвятить себе самому. Гиверсот такие дни любил, если они не выпадали на штатные операции в космосе (тогда его выходной просто выплачивали деньгами, а носился он по “Полыхающему”, как подожженный). В этот раз ему повезло: сражение завершилось победой, легкий линкор Империи сначала был отброшен за границу системы, через которую проходил край владений Конфедерации, и после и уничтожен. Так что можно было вздохнуть спокойно. Гиверсот сначала выспался, потом посидел в общей корабельной сети, потом — общегалактической, принял ионный душ, снова поспал. Не сказать, что он так уж устал, все дело было в гормонах. Как и любое существо, чье социальное взаимодействие с другими было основано на них и выделяемом секрете, у дентрийцев были фазы цикла, когда их органы работали на минимуме, чтобы после выйти в особую фазу повышенной выработки. Эалла любил это время: из-за этизина и этонерона его тело было особо восприимчиво к удовольствиям разного рода, его уверенность в себе вырастала до необычайных высот, и все это приводило к беспорядочным связям. В случае сложных боевых ситуаций или большой загруженности в ремонтном блоке, Гиверсот пользовался услугами врачей, которые предлагали разного рода подавители и стимуляторы. Иногда приходилось пользоваться последними: тогда гормоны взрывались мгновенно и быстро успокаивались, что давало Эалле время до следующего витка цикла. Но сейчас дентриец был спокоен, корабль находился в подпространственном прыжке до главной базы на Тау Кита, небольшое количество событий могло сорвать боевой крейсер с этой скорости, так что у Гиверсота была в запасе как раз пара дней, чтобы удовлетворить свой животный инстинкт. Ближе к концу гамма-смены он направился в кают-компанию на палубе для обслуживающего персонала. Эалла с грустью подумал о том, что неспособен поддерживать моногамные отношения, это было практически не предусмотрено социумом его расы. Так бы он с радостью пошел в каюту Тицзелса и развлекся бы с ним в течение всего выходного. Дентриец с удовольствием выпил кислородный коктейль, съел синтезированную закуску, полюбовался на двух ригелианок, зажигательно танцующих в музыкальной зоне, обласкал взглядом адарийца, снова вернулся к женщинам. Он попытался вспомнить, когда последний раз был с кем-то подобным, но все упиралось в один факт: Эалла снова не трахался уже дней семь. Как раз с той “анонимной” встречи в машинном отделении, и вот, пожалуйста, у него апогей цикла, а он стоит и высматривает аларафианца. Так дело идти не должно, Гиверсот не был настолько привязчивым к партнерам, он любил разнообразие, и сейчас, честно говоря, готов был лечь хоть под аркашийца. Жаль только, что они своим любовникам брюхо вспарывали во время случки. Эалла дернул носом, тряхнул головой. Железы вырабатывали секрет сейчас без его контроля, так что шея покрылась маслянистыми выделениями, и дентриец не собирался думать о том, что творится в его подмышках и паху. Ему надо было просто подцепить кого посимпатичней и повыносливей, а потом увести в каюту. Конечно, можно было просто воспользоваться корабельной сетью для знакомства, но Гиверсоту была важна химия. Если ему не зайдет партнер, зачем все это? Секс создан для удовольствия. В итоге его внимание привлек высокий теллариец. Эалла таких уже пробовал, ему нравилось сухое, поджарое тело, гибкость, пряный вкус, который источали поры и железы расы, похожей на его собственную. Связист тоже обратил на дентрийца свое внимание, так что развернулся, откидываясь на стену и расставляя ноги. Раса с Теллара предпочитала невербальное общение, у них было много знаков, они чаще использовали язык тела, рук и мимики, чем звуковое сопровождение. Что ж, Гиверсота приглашали на пир, отказываться не хотелось. К тому же, теллариец повернул голову с копной жгутов, перевязанных магнитным зажимом, в сторону ригелианки у барной стойки. Намечалось кое-что интересное, и Эалла был готов. Перспектива ему нравилась, к тому же, ригелианка была недурна собой. Ее груди чуть выступали за мясистый живот, и дентриец был рад пощупать что-то более мягкое, чем мышцы. Гиверсот подошел к телларийцу, читая имя на бейджике. — Оэд, — мурлыкнул он, прихватывая низкого инорасника за подбородок, поглаживая его губы и спускаясь к шее, плавно касаясь тонкого протока рядом с сонной артерией, потирая его. Глаза телларийца закрылись, вскоре пальцы Гиверсота ощутили приятную маслянистость. Всем казалось, что дентрийцы должны были отлично различать запахи, но чаще всего этого не требовалось, химия между партнерами делала свое дело. — Ты. Эалла вздрогнул, чувствуя, как возбуждение пульсирует в животе и пробегает от копчика до загривка, его собственные ушные железы выделили немного секрета, и дентриец даже хотел поблагодарить создателя гидрофобного комбеза за то, что пятна не выступили в подмышках и на лобке. Если можно так сказать, то Тицзелс готов был взорваться светящейся бирюзовой кровью: на его черных щеках выступил рисунок ярких капилляров, на лбу пульсировала вена. Гиверсот почувствовал, что еще немного, и вместо кабеля его перекинут через ближайшее кресло. Аларафианец выглядел настолько агрессивно, что отбрасывать вариант с убийством тоже не стоило. — Идешь. Со. Мной, — рыкнул он, хватая Эаллу за пояс и вытаскивая из кают-компании прочь. Дентриец не возражал. В целом, если это помогало с тупыми стереотипами в голове бедного Тицзелса, то можно и потерпеть. Гиверсот мог стать для него первопроходцем в мир секса с самцами, мужчинами и прочими осеменителями. Это было забавно. Аларафианец дышал и рокотал одновременно, и это заводило сильнее: что-то было в этом хищное и притягательное, а Эалле такое импонировало. В какой-то момент запал притух, пока они добирались до каюты пилота. Им пришлось проехать несколько палуб на пневмолифте, пройти по коридору, и Гиверсот чуть успокоился, в отличие от Тицзелса. — Ты всех своих партнеров тащишь в каюту, как добычу? — Ты — добыча, — резко бросил инорасник, больше дентриец не пытался завести разговор. Комбез Тицзелс срывал с него так, что Эалла забеспокоился, как бы не пришлось отвечать перед хозблоком за испорченную спецодежду. Впрочем, его отвлекло то, как красиво смотрелось черное тело аларафианца, испещренное пульсирующими светящимися венами. Из его пахового мешка появились все двенадцать щупалец. Хорошо, пилот был возбужден. Гиверсот усмехнулся, а потом без стеснения переместился на неширокую кровать, усаживаясь на край и собираясь дождаться Тицзелса, но тот размениваться по мелочам не собирался. Эалла едва не ударился головой о переборку, когда его толкнули на спину, схватили за ноги, резко поднимая вверх. На благо аларафианца Гиверсот, как и вся его раса, был гибким от рождения, и такой кульбит его не сломал, хоть и доставил неудобств. Пилот согнул его чуть ли не пополам, и теперь собственный член дентрийца был перед его же глазами. Не то, чтобы эта поза была новой, но не каждый партнер мог похвастаться такой изобретательностью. Вполне возможно, это была не она, а жажда спариться, но Эалле было плевать. Тицзелс бухнул на него член, проезжаясь по дырке, пачкая все бирюзовой смазкой. Все его щупальца двигались, оставляя секрет на коже дентрийца, а потом пилот легко взобрался на кровать, ставя Эаллу почти в березку, и вставил. Гиверсот закричал, чувствуя, как толстая и гибкая дубина впервые входит до конца и оказывается, судя по всему, где-то в горле. Думать о том, как хорошо Тицзелс держит равновесие, стоя на самом краю кровати, двигаясь при этом и шевеля своим щупальцем, было некогда, так как за первым движением последовало второе, и Эалла взвизгнул, едва ли не заливая себе лицо спермой, пытаясь держаться, чтобы не упасть к тому же. Когда в него полезло второе щупальце, Гиверсот захныкал. Он не был уверен, что выдержит напор Тицзелса, но тот стал покачивать тазом коротко и неглубоко, разрабатывая анус. Внутри уже было мокро от естественной смазки аларафианца, он толкался и толкался, пока Эалла не почувствовал третий отросток, медленно скользящий в и без того тесную дырку. — От… оторву… все… — захрипел Гиверсот. — Порвешь! — Примешь, — зарычал в ответ Тицзелс, его главный член начал изгибаться внутри так, что живот Эаллы даже заходил ходуном, и дентриец взвыл, все его чувствительные зоны внутри находились под воздействием, и он кончил сам себе на лицо и грудь. В этот же момент третье щупальце оказалось внутри, пусть и не полностью, пилот снова начал долбиться, клокоча, совершенно не обращая внимания на вопли дентрийца. Гиверсот был уверен, что порвется, когда третье щупальце пойдет хотя бы до половины, но оно было в нем уже на треть, его собственый сфинктер покраснел и растянулся, сдавливая все три отростка внутри. Судя по всему, Тицзелс тоже смотрел туда, словно ему приз дадут, если он впихнет невпихуемое. Дополнительные гибкие члены терлись о задницу, поясницу и пах Эаллы, но на них сложно было обращать внимание. Аларафианец приподнялся, и Гиверсот понял, что вот сейчас случится. Пилот толкнулся до конца, все три его члена оказались внутри с пошлым хлюпом, бирюзовая смазка уже текла и по пенису самого Эаллы. В момент, когда его заполнило изнутри, дентриец только захрипел, начиная мелко дрожать, а потом Тицзелс начал двигать щупальцами. Гиверсот закричал, смотря, как собственный живот выпирает, пропадает, снова выпирает, как внутри движется и давит на все эрогенные железы, как трется о чувствительную кишку. — Еби, давай, еби! — зарычал Эалла, и аларафианец послушался. В какой-то момент Гиверсот кончил, потом к нему пришел оргазм без эякуляции, и в финале он едва дышал, когда Тицзелс, рыча, начал заливать его внутренности своей спермой. Кажется, парень в этот раз долго воздерживался, казалось, этому не будет конца, когда семя лилось и лилось так, что надулся живот. Когда все прекратилось, инорасник медленно спустился с кровати, но Эалла снимать со своих членов не пытался. — Отпусти, — попросил Гиверсот, чувствуя, как внутри плещется чужая сперма. — Нет. — В смысле, нет? — опешил через дурман Эалла. Его, не снимая с так и не опавших щупалец, перевернули, они бухнулись на колени вместе, и Тицзелс продолжил.***
Гиверсот не мог похвастаться тем, что хоть кто-то за всю жизнь смог его действительно затрахать. Так, что Эалла едва не отключался. Его живот был упругим и надутым, сперма уже не вмещалась и вытекала из раздолбанной дырки, но, тем не менее, его организм реагировал и продолжал посылать волны удовольствия. Тицзелс, наконец-то, выдохся, дергаясь назад, и раздвигая пальцами анус дентрийца, наблюдая за тем, как все его светящееся семя выливается на пол. В этом было свое наслаждение, и Гиверсот застонал, чуть надавливая на свой живот. Конечно, чтобы окончательно очиститься, ему придется постараться, но сейчас все, на что он был готов — лечь и уснуть. Все тело Эаллы потряхивало. Болели колени, ныла задница, он был в инорасной смазке и своем собственном секрете, в нем еще была чужая сперма, и нужно было идти к себе, но Тицзелс должен был его убить для того, чтобы вынести из каюты. — Разбуди завтра, — заявил дентриец, сползая на пол и вырубаясь. Чуда не произошло. Он так же лежал на полу через четыре часа, во всем том великолепии, что они оставили с Тицзелсом, и не было магического “он проснулся чистым, свежим и ничуть не уставшим”. Все было наоборот. И, вместе с тем, он хотел еще. Черная рука, обнимающая его через живот, была приятной и тяжелой, но сейчас каждый мускул и мышца просили о передышке. — Тебе мало? — голос аларафианца отдался во всем позвоночнике Эаллы. — Нет! — быстро ответил Гиверсот и подивился смешку позади. — Ты раздолбил меня так, что теперь, если в мою дырку крикнуть, то будет эхо. — Сейчас проверим. И Тицзелс проверил. — Ты долбоеб? — Эалла аж приподнялся на локте, чтобы посмотреть на этого придурка. В жопу ему еще никто не вопил. — Ты просил. — Я не просил! Это был речевой оборот. Пилот пожал плечами. Он выглядел осунувшимся, похудевшим и немного усталым. Конечно, ты будешь таким, накачав другого несколькими литрами своей спермы. — Прости. На это было нечего сказать, но Эалла вдруг начал смеяться. Это было так абсурдно, что даже весело. Он хохотал, живот болел, кажется, от напряжения, из него вылились последние сто-двести миллилитров семени аларафианца. — Что смешного? — Ты первый, кто ведет себя так. Но больше подобного не делай. — Хорошо, — кивнул Тицзелс. — Выражайся более корректно. Сказать снова было нечего. — Спасибо за первый контакт. — Пожалуйста. Я думал, ты уже потрахивал кого-нибудь. — Я спал с женщинами. Ты первый биологический мужчина. — Я бы выпил за это, но мне хватит жидкостей. Они помолчали. Эалла чувствовал себя неуютно. — Это было неплохо для первого раза. — Спасибо. Я старался тебя впечатлить. — У тебя это получилось, но давай больше так не увлекаться. — Хорошо. Гиверсот подумал о том, что сказал. Эта мысль не была столь неприятной, как раньше. В целом, почему бы и нет? — Значит, будет еще раз? — спросил Тицзелс. Повисла тишина. — Знаешь, — медленно произнес Эалла, поворачивая голову и раскидываясь прямо в холодной луже, которую они тут сотворили. — Если ласкать языком мои половые железы, то мне понравится все еще больше. Думаю, рано отпускать тебя в мир больших мужчин, они засмеют меня, если я тебя не научу всем хитростям. Тицзелс улыбнулся. Гиверсот не стал говорить, что он никогда не научит его всему, а, поэтому, с чистой совестью может и не отпустить к другим. Это была отличная сделка.***
— ...а потом они запачкали мне весь отсек с ионными батареями и вырвали предохранитель от биотрубы… Эйстейн уже третий час слушал бесконечно возмущенный монолог Мадонны, пялясь в серый ровный потолок капитанской каюты. Рядом Ноа, свернувшись в позу младенца и накрыв голову подушкой, делал вид, что спит, хотя занимался самоубийством через асфиксию. Гуннару этого тоже хотелось. — ...в данный момент они… “И почему я согласился на эту ебаную авантюру с отпусканием ИИ в свободное плавание? Летали бы как нормальные… как нормальные, но нет…” Эйстейн вспомнил огромную надпись на астероиде “Я люблю тебя, Йед Приор!”, которую они пролетели восемью часами ранее, останавливаясь на дозаправку рядом с красным карликом. “А хотя, нет, не летали бы…” Ноа рядом издал странный звук, который, возможно, означал, что все его механические системы дают сбой. Что ж, у него, капитана, вообще-то, было два ИИ, и один помирал под боком, а второй мог разгерметизировать весь корабль. — Мадонна, - оборвал Эйстейн трагичные излияния. - Спокойной ночи. Напиши мне рапорт завтра. И ведь она написала.