I'm crying, missing my lover

Синева лунного свечения заливистыми красками обволакивало комнату, где восседала сгорбившаяся фигура. Всхлипывая, девушка сидела прижавшись спиной к двери и обнимала заледеневшими руками колени. Игривый лунный свет не прячась под ночными облаками, попадал ей на лицо, заставляя серые глаза жмуриться. Капли слёз ниспадающие на пол, заполнялись лазурным цветом исходящим от луны, будто бы на секунду становясь турмалиновыми камнями, которые отвлекали внимание девушки красивым мельканием. Но как только она пыталась глубже разглядеть драгоценные поблескивания, то камни тут же разбивались, оставляя после себя маленькие мокрые лужицы. Эти лужицы превратились в небольшой ручеек, мирно стекающий миниатюрными потоками прямо в щели деревянного пола. Тяжёлые, но одновременно старательно тихие шаги по ту сторону двери в это время, казались уже чем то привычным. Немного постояв, парень скатывается прижавшись спиной к двери. Шурчание сползающей по деревянной поверхности ночной рубашки, отрывает девушку из рефлексии, вынуждая затихнуть в безмолвном дрожании. «Армин… Ты пришёл, опять… Я заставляю проходить тебя через все это, хотя тебе самому очень больно. И я ненавижу себя, потому что ты не хочешь признавать что это ранит тебя. Каждый раз по моей вине тебе приходится отрывать из объятий свою возлюбленную, которая нуждается в тепле, чтобы остановить мои рыдания и относить моё бездыханное от истерик тело до постели. А на утро мне приходится сталкиваться с укоризненным взглядом Энни, где отчётливо виднеется ненависть приправленная неприязнью. Что же, я её понимаю… Армин, мой милый, ты такой добрый, такой понимающий, такой замечательный… После того как его не стало, ты был всегда рядом, ласково обнимая в самые невыносимо тяжёлые моменты. Вытаскивал меня из возрастающей рецессии, когда я в очередной раз не справляясь со своими эмоциями, пропадала в сумраке, следуя за темным жутким силуэтом, который шептал мне такие зазывающе-нежные слова. В тот момент, когда ты привёл меня в свой дом, боясь того что в одиночестве я тронусь рассудком, говоря — Я вижу тебя насквозь. Позволь мне помочь тебе пережить это, — это ведь было искренне? Энни спросила меня одним утром, - Когда же ты перестанешь разыгрывать драму?- Действительно, когда же? —Спустись с небес на землю, не отлетай слишком далеко, да что с тобой?— Моё тело здесь, на земле, но я скитаюсь.» Микаса безмолвно склоняя голову к груди, попыталась проглотить надвигающийся всхлип, наивно полагая что Армин за дверью решит что девушка мирно дремлет. Правда, она не раз убеждалась что стены здесь чересчур тонкие, когда до её слуха доносились задорные женские вздохи любви и приглушенный голос друга, который просил быть тише, но в конце концов его просьбу госпожа Арлерт никогда не выполняла. Азиатка уже не раз говорила парню что она здесь лишняя, и ей давно было пора покинуть тёплый и уютный дом, на что парень наотрез отказывался продолжать слушать брюнетку. А выразительное молчание и приевшийся укоризненный взор светловолосой девушки, убивали в ней остатки надежды. Ей только оставалось что при свете солнца быть актрисой погорелого театра, а ночами ловить ладошками лунный свет, который так напоминал Эрена… — Сколько бы раз я не пыталась его поймать, оно все равно ускользает от меня, прямо как ты Эрен. Ты мой лунный свет… — Микаса, ты ведь не откроешь мне? —спросил Арлерт, приобнимая свои колени, — Прошу, прошу тебя, только не плачь в одиночестве. Ты можешь плакать сколько угодно, только… впусти меня, пожалуйста. «Прости, прости меня Армин… Но мне не нужны твои объятья сейчас, не в этот раз… Я знаю, ты слышишь как я снова плачу, по нему… Пытаюсь сдерживаться по ночам, но всё безуспешно. Знаю, это разбивает тебе сердце раз за разом, когда слезы мои льются без остановки. Я выплакала их столько, что теперь вижу в них свое отражение. Видения в них такие ясные и чёткие, прямо как во снах. Не отрицаю, я правда по нему скучаю так сильно, что хочу убить себя для того, чтобы не чувствовать эту душераздирающую тоску. Это так обжигает и терпеть это становится невыносимо с каждым днём.» Девушка приподнялась с насиженного места и негромкими шагами придвинулась к окну. Оконница с маленькими полупрозрачными слюдяными пластинами, отворилась с характерным звуком, который наверняка потревожил сон светловласой девушки за стеной. Луч лунного света проникающий через просветы в низких облаках, рельефно вычерчивал силуэт Микасы на стене комнаты. А лицо её было покрыто словно серебряной вуалью, немного отдающий голубизной. Закрыв глаза, она с наслаждением подставила лицо под тихий шёпот прохладного ветра. Застывшие слезы на глазах, покатились к подбородку, задерживаясь буквально на секунду перед тем как исчезнуть в полумраке. «Смогу ли я когда-нибудь любить так же, как прежде? Буду ли я когда-нибудь любить кого-то так, как любила тебя… ? Если ты не здесь, значит, любовь даже не обсуждается? Могу я любить тебя? Даже если ты меня никогда не обнимешь. Неужели я просижу свою жизнь здесь? Потому что больше ничего не остаётся кроме как сидеть здесь и ждать следующей жизни.» Микасе показалось что воздух стал каким-то сладким и томным. Вдыхая поглубже пленительный аромат, она присела на корточки, повернувшись прямо к прикроватной тумбе, где на первой полке хранились её немногочисленные памятные вещи. Намереваясь взять молочно-белую перфорированную бумагу с тростниковой ручкой, она ощутила холодное металлическое прикосновение. Захватив рукоятку, девушка вытащила налитый серебром маленький клинок с прямым обухом. Остриё плавно переливалась от сизого, до цвета серебристой лагуны, окрашиваясь в карминово-красный, когда её кожа не по осторожности соприкоснулась с заточенной гранью клинка. Бесшумные капли крови растворялись в густом сумраке, перекрывая упоительный аромат — тошнотворным металлическим запахом. Брюнетка отложила нож в сторону и достала из глубин тумбы маленькую смятую нашивку с изображением крыльев свободы. Её владельцем был Эрен Йегер. Микаса частенько вытаскивала этот маленький фетровый стежок, поднося прямо к лицу и лаская нежными ладошками. Кажется, будто эта крошечная материя вобрала в себя часть его души и иногда обменивается с ней теплом. «Знаешь Эрен, мне приснилось что мы семья, в другом её понимании… Могу поклясться что слышала звон свадебных колоколов и думала… это все наяву. Я пытаюсь не вспоминать о тебе хотя бы ночью, не не могу контролировать свой разум. Прошлой ночью, когда я встретила тебя, тот день был такой же как сегодняшний, солнечный и ослепительно яркий. Ты улыбался, затмевая звезду, а я до сих пор осталась погружена в «нас». Задурманенная сладким сновидением, так не хотела просыпаться. Но сейчас я просто хочу встать и закричать. И я кричу, кричу о том что люблю. Боль — исход любви, а я прошу прощения ради нас. Думаю и думаю о тебе, словно одержимая, которая все ещё слышит твой голос. Я понимаю, что не дождусь тебя, ведь ты уже не вернёшься домой, но каждый раз бегу и оборачиваюсь разыскивая тебя среди толпы. Наши чувства должны были обратиться в пыль, но эти моменты которые отпечатались в голове, текут по артериям и расцветают в глубине моего естества. День за днем проживаю словно приклеенная к мыслям в голове, они донимают меня, словно ястреб в небе. Приклеена к любви, что таится в тебе, она поглощает, и сердце твоё меня не отпускает. Так липко, я застряла в этой реальности с тобой, и теперь запечатана в ней навечно. Сколько бы мы не перерождались, я буду влюбляться в тебя и дальше. Если даже высохнут океаны и луна перестанет сиять, звезды сорвутся с небес и мир погрузиться во мрак… ты знаешь, я сохраню свою любовь для тебя. Где ты, чёрт побери, когда ты так нужен мне?» Микаса отложив нашивку, вытянула бумагу и устроилась на кровати, подмяв под себя ноги. Немного кривоватым, но уверенно-поставленным почерком, девушка начала вычерчивать буквы на жёсткой бумаге. Слова струились непрерывным потоком, как и слезы, бугорками всплывающие на плотной бумаге. Задержав взгляд на окне, девушка осторожно подошла к двери сворачивая на ходу свое письмо. Положив её недалеко от узкого промежутка между полом и дверью, она снова встала направляясь обратно к тумбе. Захватив ланцет, она вернулась к излюбленному месту у окна, вглядываясь в ночной небосвод. Время останавливается, а небо выглядит так зловеще. «Скажи мне, Господи, ты наказываешь меня? Это цена, которую я плачу за прошлые ошибки? Если это так, то я не против. Ведь ты, Эрен, ты моя лучшая ошибка… Армин склонившись сидел на все том же месте, подперев коленом щеку и тихо слушал еле слышные копошения подруги, которые местами тихо и резко обрывались. В его глазах таилась горечь и печаль межующая с нежностью. Он будто оказался между двух огней, которые так сильно отличались друг от друга, не понимая, который из них нужно защищать. С одной стороны, некогда жгучее чёрное пламя, которое угасает с каждым мгновением, как бы ты не пытался его укрыть. А с другой, возрастающий бледно-медовый огонёк, который угаснет если вовремя не подкидывать дров. Эти дамы, живя в несогласии, никак не уживаются вместе несмотря на все его старания. Они ведь самые близкие, самые родные для него, однако он знает что спасая одну, он губит другую. Но он обязательно придумает что-нибудь, несомненно найдет способ, и они все непременно будут счастливы. Выпрямляя затекшие ноги и разминая шею, он заметил совсем крохотный краешек белой бумаги, которая резко констатировала с цветогаммой его окружения. Вытянув его полностью, он раскрыл самодельный конверт и сосредоточенно всматривался в отчётливо выведенные буквы. «Армин, Чувствую как надежда покидает моё тело и в душе так стало пусто. Тишины становится слишком много, но мои крики, они не слышны. Я облажалась и застрявшая в этом водовороте, чувствую себя бестолково. Вместо того, чтобы стереть его из своей жизни, я подпускала его все ближе. Признаю свою вину. О, как бы я хотела, чтобы он был здесь, вместо того «никого» который живёт в моей голове. Но он приходит лишь для того чтобы навестить меня. Время от времени, когда я сплю. А эти сны единственное что я хочу видеть, так что дай мне возможность сладко спать на протяжении всей оставшейся жизни. Там я вижу то, чего хотела бы иметь здесь, но меня не отпускает старая версия меня. Так позволь же мне отбросить её.» Юношу пробил холодный пот, а плохие мысли затапливали его сознание. «Нет, ты не о том думаешь Армин, с ней все будет в порядке. Я же слышу её, она тут, занимается своими делами» нервно успокаивал себя Армин, пытаясь хоть как-то заглушить тревожные мысли и продолжить читать. «Как ты думаешь, почему это зашло так далеко? От меня осталась лишь внешняя оболочка. Ни кровь, ни вода по отдельности не смогут напитать моё тело, поэтому остаётся лишь смириться с этим. Думаю, время идёт зря, ведь в конце радуги мы не найдём заветного горшочка. Может я стала ещё большей грешницей, но у меня не получается справляться с эмоциями которые живут тут, внутри. Пора бы перестать вести себя так, будто мы слепы. Порой мне кажется что я несу бремя всего мира и хочу когда-нибудь, как-нибудь спасти каждого. Но правда в том, что я всего лишь одинокая девушка. Жизнь смывает, но все ещё ощущается лёгкий бриз. Как бы я не молилась, признаки войны сохранились. Борьба стала значительно сложнее и эту битву я заранее проиграла, потому что сама жизнь стала моим врагом. Армин, следи за здоровьем. Я слышала, есть такая лестница, чтобы подняться выше всего этого. Но для того чтобы её найти, ты должен проложить себе путь через рыхлую землю. Может мне стоит найти себе место там где грязь? Но тебя я там не жду, приходи через много-много лет, когда состаришься и дышать уже будет сложно. Перед тем как я уйду. Хочу сказать тебе несколько слов, на бумаге. Все равно на то, кто уйдёт, ты не должен быть одинок и ты уже не один. А я просто очередной мусор, который ты должен выкинуть чтобы жить счастливо вместе с ней. Прости что поступаю так эгоистично, но для меня смерти подобно видеть как ты разрываешься между мной и своим счастьем. Я буду там, да, я буду там… с ним Скажи мне Армин, насколько приятно чувствовать себя кому-то нужным?» Взмокшая от слёз юноши бумага, глухо отлетела в угол комнаты. А парень с нескрываемым в голосе беспокойством, начал колотить дверь ведущую в комнату Микасы. Слезы не переставая катились с лица Арлерта, что с таким отчаянием пытался отворить ненавистную деревянную преграду. Прибежавшая на шум Энни, в недоумении глядела на парня, который с мучительным усердием распахнул треснувшую с петель дверь. Минута, и парень свалился на колени, будто опавший осенний лист грозившийся треснуть в любой момент. Застывшая гримаса ужаса на его лице, вынудило её подойти ближе к дверному проему. На полу, слово белая камелия которая постепенно превращалась в красную, лежала девушка покрытая лунным свечением.