***
— Так, че там дальше по рецепту… Коржи смочить коньяком, ага… Хён, блять! Коржи смочить, а не себя! — Мне для профилактики, — брюнет кривится, делая ещё один глоток из бутылки и передаёт её младшему. Джисон на это только цокает, наливая коньяк в ложечку и распределяя по бисквиту. Ли в это время, затаив дыхание, наблюдает за тем, насколько сосредоточен был парень. Красивый. Тут же он мысленно даёт себе по лбу, чтоб подобные мысли больше не возникали. Но не помогает… Вообще-то в этом нет ничего такого, верно? Да, Минхо считает Хана красивым. Давно считает. Так давно, что научился идеально отыгрывать роль вечно раздраженного и вечно злящегося. Джисон для него красив всегда: и когда от души смеётся над какими-то шутками с Феликсом, и когда катается на своём дурацком скейтборде, который Минхо каждый раз хочет выкинуть нахер, чтобы образ «того самого бойфренда-скейтбордиста» исчез из его головы, Джисон красив даже тогда, когда препирается с ним, гневно дуя щёки и используя весь свой словарный запас нецензурщины. Интересно, а младший правда его терпеть не может? Кстати, почему бы это не спросить. — Хана, а я сильно тебя бешу? — Ли усаживается сверху на стол, болтая ногами и прожигая взглядом чужую напряжённую спину. Любопытно и одновременно страшно. — Не поверишь, насколько. Но! Если не сопьёшься до того, как мы приготовим торт, я тебя расцелую. Опа. А вот с этого момента поподробнее. — Ловлю тебя на слове, малыш, — брюнет спрыгивает и подходит ближе, легонько пихая парня локтем в бок. В душе начало цвести идиотское чувство предвкушения, от которого Минхо хотелось убиться об стену, ибо чересчур это предвкушение было волнительным. — За малыша могу и всыпать по первое число! Какой же милый. — Оу, Сони, высечешь меня? * Любишь БДСМ? — Всё, к коньяку ты больше не подходишь, — для верности Джисон переставляет бутылку подальше от старшего и снова возвращается к коржам, — Лучше взбей пока крем. Ли хихикает, но безотказно берётся за миксер. Работа над тортом продолжается в тишине, которая нарушается только жужжанием миксера о металлическую миску и периодическими просьбами ребят подать что-либо. В голове у старшего настойчиво крутится фраза «не представляешь, насколько», и нехило так давит на нервы. Хан Джисон является чёртовым ходячим сборником всех тех качеств и фетишей, которые Минхо хотелось бы видеть в своём возлюбленном, поэтому подобные слова воспринимаются практически как отказ, что больно отзывается в сердце. На самом деле, он не помнит, почему перебранки с Ханом у них вошли в привычку. Когда Феликс их только познакомил, Минхо даже был не против замутить с блондином, но потом что-то пошло не так… — Хён! … интересно, поздно ли уже что-то исправлять? — Хён, твою мать! Минхо вздрагивает и в этот же момент ему в лицо прилетает кусочек крема. Парень поспешно выключает миксер и медленно разворачивается к Джисону, которому для пародии закипевшего чайника только пара из ушей не хватало. Брюнет издаёт сдавленный смешок, а потом вовсе заходится в хохоте, потому что кто здесь явно пострадавший от летающего крема, так это младший. Белые пятна окропили всю футболку, лицо и немного волосы, а сам Хан всем своим видом кричит, что кому-то здесь конец. — Я вот понять не могу, тебя совсем что ли на кухню допускать нельзя, — парень оттирает салфеткой грязь с одежды, но та только сильнее въедается в ткань, — Доверил миксер на свою голову… — Да ладно, — Ли подходит к младшему и пальцем поддевает крем с чужого носа, облизывая, — М, кстати, крем зачётный получился, а тебе очень даже идёт. Весь такой сладкий мальчик. Джисон удивлённо поднимает голову, пытаясь понять причину такой смены настроения старшего. Не то чтобы он был против, просто… Необычно. А Минхо, в котором не много, но и не мало уже находилось злосчастного коньяка, представляет себе, как было бы наверное здорово использовать этот крем на младшем, но немного в другой ситуации. От одной мысли всё тело бросает в жар, а сам Минхо хочет выбросить себя и желательно в окно. Молчание затягивается, сильно отдавая неловкостью, и брюнет, пугаясь своего воображения и покашливая, отворачивается от младшего. Вот ещё, не хватало фантазировать о нём. Внутренний голос ехидно смеётся, заставляя Ли сжать кулаки: в первый раз как будто.***
— Ещё немного и… Хён, подай вишенку, пожалуйста… Идеально! — блондин с чувством выполненного долга отстраняется от готового десерта, улыбаясь. Минхо же эта улыбка даёт такого чапалаха со скоростью света, что в пору удавиться. Просто потому что она прекрасна. Потому что она искренняя. Потому что это улыбка Джисона. И единственное, что может сейчас сделать Ли, чтобы заглушить невесть откуда взявшиеся приливы нежности, это подхватить початую бутылку коньяка с возгласом: — Так отметим же это! Джисон, к удивлению, не отказывается, а достаёт два стакана, аргументируя это тем, что «как алкаш из бутылки я пить не буду» и очаровательно морща носик, выбивая из головы старшего какие-либо мысли и оставляя там только обезьянку, бьющую в тарелки. Ли пытается сдержать дёргающийся глаз и, разливая, не выронить коньяк, потому что именно здесь и сейчас рядом с ним охуенный парень, который ему возможно, совсем капельку, ну на одну десятитысячную процента нравится… Внутренний голос ржёт как не в себя.***
Минхо с удовольствием бы вышел из этой уютной квартиры, лёг на землю и ждал бы, когда по нему проедется асфальтоукладчик. Чтоб из него в прямом смысле слова выдавило все нахуй ненужные желания. Хан напротив него такой разомлевший, такой милый, с немного расфокусированным взглядом и с такими губами, которые он облизывает наверное уже в сотый раз. Вот прям тянет сказать «что, сушит? ну давай я смочу». Только внешне он легонько бьёт себя по лбу, внутри же херачит от души. Что же делать, если целоваться хочется до ужаса. Что же делать, если целоваться хочется только с одним единственным… Внезапное воспоминание загорается как лампочка над макушкой. — Хана… — М? — Джисон медленно переводит взгляд с потолка на старшего. — Помнишь, ты сказал, что если я не сопьюсь до конца нашей готовки, ты меня расцелуешь? — И что теперь? Ты же в курсе, я надеюсь, что это была шутка. А вот это Минхо уже ой как не нравится. — Да даже если не шутка, — продолжает Хан, — Ты накосячил, а ведь это была моя любимая футболка… Блин, липнет, неприятно. И прежде чем Ли хотел что-то возразить, блондин стягивает с себя испорченную вещь и бросает на пол. Минхо уверен, что буквально за секунду из кухни пропал весь кислород. У Джисона кожа золотистая, ровная, кажется, что вообще без изъянов, так и манит прикоснуться. Выпирающие ключицы и рёбра, узкая талия, хрупкие плечи и немного впалая грудь, а у старшего сердце давно не на месте. Вообще оно прихватило себе в компанию мозг и помахало брюнету ручкой, оставляя его разбираться со всем этим дерьмом самостоятельно. Однако парень не обращает (пытается) внимание на этот отвлекающий манёвр. — Так вот, мы не договорили. Что там по поцелуям? — О боже, — Хан закатывает глаза, — Тебя поцеловать что ли надо? Тогда ты угомонишься? — Не факт, ты сначала сделай, а потом посмотрим, — Ли довольно потирает ладошки, потому что очень похоже, что младший вот-вот сдастся. Джисон моментально соскакивает со стула, приближается к старшему и целует того в щёку. Когда брюнет очухался, младший сидел снова на стуле преспокойно попивая тёмную жидкость из стакана и бросая на парня смешливые взгляды. То место, куда Хан поцеловал, горело будто обожжённое, а сердце снова напомнило о своём существовании и сейчас долбилось о грудную клетку в сумасшедшем темпе. Минхо просто любопытно, насколько далеко они могут зайти… — Всё это, конечно, хорошо, если бы не было так плохо, — Ли блестяще играет свою роль первоклассного засранца, как и всегда, если бы только не предательски проявившийся румянец, но это всё можно списать на алкоголь, — По-взрослому, Сони, или, — намеренно выдерживает паузу, ловя каждое изменение и эмоцию на чужом лице, — Или ты не умеешь? Хан давится коньяком и зло смотрит на старшего. Что ж, не он начал эту игру. — Сюда иди, — Джисон чересчур громко ставит стакан на стол, поднимаясь с места. Минхо повинуется и встаёт напротив, пытаясь унять сладкое волнение внутри, что скрутилось тугим узлом внизу живота, — Смотри, запоминай, первый и последний раз показываю тебе мастер-класс. Если бы они оба знали, что далеко не в последний. Ли даже не успевает ничего понять, как его лицо аккуратно обхватывают, а на губах чувствуется сначала горячее дыхание, а затем и мягкий поцелуй. Внутри всё автоматически сжимается, а перед закрытыми глазами взрываются целые галактики, потому что блондин проводит языком по нижней губе, небрежно её засасывая и прикусывая острыми зубками. В этот момент, Минхо клянётся, он умер. Не в силах больше стоять столбом, парень устраивает свои руки на чужой талии, судорожно выдыхая от ощущения её такой идеальной под пальцами. Вжимая младшего в себя, Минхо не торопится даже перехватывать инициативу, предоставляя полную свободу действий или просто наслаждаясь тягучими поцелуями от Хана. Да, мастер-класс тот ещё… Никто, с кем Ли целовался за свою недолгую жизнь, не делал это так. Он проклинает идиотскую потребность в дыхании, потому что отстраняться от Джисона не хочется… никогда? Но, к великому сожалению, прервать эту сладкую пытку приходится. Тяжело дыша, оба смотрят друг другу в глаза, силясь понять, какую черту они перешли и что теперь с этим делать. — Всё? Поцелуй засчитан? — Джисон первый прерывает молчание, снова, чтоб его, облизываясь. К чёрту, всё к чёрту. Минхо буквально набрасывается на младшего, приникая к таким полюбившимся губам. Подхватывает его под бёдра, сажая на стол, и до безобразия пылко целует, потому что нужно. Нужно ещё больше, больше… Что невероятно радует и шокирует Ли, так это то, что ему отвечают с не меньшей страстью. Тонкие пальцы зарываются в тёмные волосы, а в поцелуе чувствуется тихий-тихий стон. Господи, как же сносит крышу. — Хён… — Джисон еле успевает что-то произнести, прежде чем его снова поцелуют, — Хён, подожди… Брюнет останавливается, вопросительно выгибая бровь. Только сейчас к нему приходит осознание произошедшего, и как же становится страшно. Оба не пьяны, но и не трезвы. Причём настолько, что невиданные смелость и решимость берут верх над здравым смыслом. Минхо очень кстати снова вспоминает про асфальтоукладчик. Однако Хан не отпускает его, не отталкивает, а наоборот, обнимает за шею и задумчиво поджимает губы, глядя куда-то в сторону. — Что мы сейчас делаем? — по интонации младшего не ясно, против он чего-либо или нет… Всё, что сейчас имеет значение для Ли, это большие, карие глаза, на дне которых нет ни капли упрёка. Ну как там говорится, сгорел сарай — гори и хата? — Джисони, я, к примеру, воплощаю свои мечты в реальность, — сказал. Теперь дороги назад нет, — Но если я как-то причинил тебе дискомфорт, прости и только скажи об этом, я отступлю. — Мечты говоришь? — блондин улыбается и аккуратно чмокает в нос, — Кто бы мог подумать, что наши мечты так схожи. — Ага, — Минхо до сих пор не отошёл от такого милого жеста. Стоп. ЧТО? — Так, а вот сейчас не понял, — сердце уже вовсю танцует румбу, — То есть… Сони, ты сейчас серьёзно? Не шутишь? Тихий смех разносится по кухне, а Хан качает головой, целуя первым и прижимая старшего к себе ближе. В животе начинают порхать будто миллион бабочек от понимания, что тебя не пошлют, куда подальше, не обматерят, а вот, целуют даже. Минхо окольцовывает руками чужую талию, пальцами пробегаясь по выпирающим позвонкам. Джисон в его объятиях такой изящный, мягкий и очень-очень нуждающийся. И это заметно по тому, как он выгибается навстречу, тянется за новым поцелуем, шумно выдыхает, когда получает его. Брюнет в восторге. Он приподнимает парня, заставляя обхватить себя ногами, и отстраняется, быстро поцеловав ещё раз. — Вторая дверь направо, — шепчет младший, носиком утыкаясь в чужую шею и прикусывая светлую кожу на ней. Минхо кажется, что он попал в рай…***
Холодные простыни по сравнению с раскалённым телом возбуждают и давят на сознание. Вереница влажных поцелуев, оставленных на шее, плечах, груди — везде, ощущения, как кожу засасывают, оставляя яркие метки, горячие ладони, обнимающие так бережно и нежно… Джисон сходит с ума от той чувственности, с которой старший относится к нему. Одежда слетает за одно мгновение, что вынуждает блондина смущённо сжаться и прикрыться, но Ли не позволяет, обхватывая тонкие запястья одной рукой и заводя их наверх. — Ты в миллиард раз лучше моих фантазий, — медленный поцелуй, за которым Хан тянется сам, снова удивляя парня, — Прекрасный… Как и всегда. — В смысле фантазии? — до Джисона только сейчас доходит, — И долго ты так? Хочешь сказать, что мы срались от нехуй делать, а могли бы оказаться тут гораздо раньше? Минхо довольно кивает, избавляясь от футболки. Младший возмущённо пыхтит, при этом пытаясь не напускать слюней от оголившегося торса перед ним. В какой-то момент он теряет бдительность, и Ли прижимает его к кровати, совершенно обездвижив и хитро заглядывая в глаза. — А что насчёт тебя, малыш? Неужто ты не думал ни о чём таком? — брюнет склоняется к покрасневшему ушку и, прикусив мочку, шепчет: — Расскажешь мне, что я делал в твоих фантазиях? — Да ты, — Джисон вспыхивает, начиная извиваться и пытаясь пнуть старшего, — Ничего я тебе не расскажу! — Ну раз так, может сам послушаешь? Нереальное смущение заставляет парня заскулить и начать более отчаянно вырываться. Он этого не переживёт. Как вообще Минхо собирается ему всё это рассказывать? Совсем стыда что ли нет? Да Хан после каждого мокрого сна ещё долго пищал в подушку, а тут произнести вслух… Щёки от одного воспоминания совсем недавнего случая быстро заливаются краской. Не, он, конечно, предполагал, что Ли тот ещё извращенец, но может тот сжалится? Ну пожалуйста? — Хён, даже не думай об этом, — сдавленный стон отражается от стен спальни после того, как Минхо в который раз впивается в тонкую шею, оставляя новый засос. — Тебе совсем не интересно? — усмехается брюнет, оглаживая дрожащее тело под собой. Рука останавливается на бедре, властно сжимая его и вынуждая Джисона широко распахнуть глаза и вдохнуть воздуха, которого по сути в комнате уже не осталось. Низкий голос старшего бьёт наотмашь, и уже всё равно, пусть он рассказывает. Если всё будет сказано этим голосом, он согласен… — Открой глазки, Сони, посмотри на меня, — Хан с трудом выполняет просьбу, сталкиваясь взглядом с обжигающими тёмными глазами старшего, — Я так часто представлял этот момент, когда мы окажемся с тобой вдвоём и… — Заткнись! — Да, примерно тоже самое ты мне говорил, — смеётся Ли, накрывая ладонью чужой член и аккуратно проводя вверх и вниз, — Но ты всё равно такой же отзывчивый на мои ласки, такой податливый, просто прелестно. Джисон находится словно в лихорадке, цепляясь за чужие плечи и прикусывая губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, потому что он уверен — без внимания это не останется. Становится так трудно дышать: рукой брюнет двигает чересчур умело и правильно, уничтожая в Хане крохотные остатки самообладания. В итоге он кусает парня в изгиб шеи, рыча и жмурясь, а Минхо ласково обнимает его, продолжая неспешно гладить. — Мин… Минхо, пожалуйста… Слышать своё имя этим хнычущим, умоляющим голосом — подарок с небес, и Ли не представляет, чем его заслужил. Он начинает двигать рукой быстрее, ловя каждую эмоцию на чужом лице, каждый стон, срывающийся с искусанных губ, каждый вздох, доказывающий, что Джисон сейчас действительно перед ним. — Что такое, малыш? Что именно ты хочешь? Хану с огромным трудом удаётся привести дыхание в норму, но старший рушит это всё одним касанием большого пальца, надавливающего на головку, и пожалуйста, он снова задыхается. Требуется ещё пару минут, за которые Джисон кое-как формулирует свои мысли, однако произнести получается только одно единственное слово: — Тебя. И разве тут можно отказать? Брюнет наклоняется, чтобы оставить долгий поцелуй, пытаясь передать все свои чувства, которые если могли бы, уже фонтанировали бы изо всех щелей. Вкус чужих губ и их мягкость не оставляет ни шанса на то, чтобы здраво мыслить. В целом, ситуация не оставляет шанса. Джисон создан из лучиков света, Минхо уверен. А ещё из звёздочек в глазах, из шёлка, что так и чувствовался при соприкосновении кожи, и вишни… Кругом был один аромат вишни, который Ли вдыхал и никак не мог надышаться, губы младшего были цвета вишни и, самое главное, того же вкуса. Минхо ведёт нещадно. — Малыш, смазка есть? Хан просовывает руку под подушку и с поалевшими щеками передаёт баночку старшему. Ли ухмыляется, а сердце пропускает удар от одного взгляда на донельзя смущённого парня. — Получается, растягивать тебя особо не надо? — Ой, вот ты замолчишь сегодня или нет, — Джисон обиженно дует губы и хмурится, но тут же получает быстрый чмок. — Не дождёшься. Прохладная жидкость выливается на пальцы, и Ли пару секунд согревает её в руках, чтобы не причинить своему мальчику дискомфорт. Очень аккуратно парень проталкивает один палец внутрь, чувствуя, как легко он проходит, и, улыбаясь, добавляет ещё один. От осознания, что Джисон игрался с собой, скорее всего представляя его, разум начинает уплывать далеко-далеко. Из собственных размышлений его вырывает громкий стон и хруст чужой, кажется, поясницы. — Пожалуйста, пожалуйста, ещё, — всё-таки такой нуждающийся Сони — новый фетиш старшего. Он снова двигает пальцами в том же направлении, теперь намеренно задевая простату и с наслаждением наблюдая за извивающимся парнем. Собственный член ноет так, что всё сводит, но Минхо плевать на него хотел, пока перед его глазами разворачивается столь изумительная картина. Со временем уже три пальца размеренно двигаются в младшем, пока тот со слезами на глазах умоляет поторопиться. — Хён, хочу тебя, пожалуйста… Я сейчас с ума сойду! Как будто Ли легче. Брюнет быстро избавляется от одежды и блаженно выдыхает, почувствовав долгожданную свободу. Всё же наблюдать такого разгорячённого и сексуального парня — задача не из простых. Джисон приподнимается на локтях и притягивает к себе старшего, увлекая того в страстный, развязный поцелуй, пальчиками пробегаясь по прессу и гладя его. Несдержанный рык в чужие губы вынуждает Хана застонать и сильнее вцепиться в крепкие плечи, а затем прошептать: — Всё-таки расскажу про одну фантазию с тобой. Ты брал меня там так долго и жёстко, что когда я проснулся, до сих пор звёзды перед глазами ловил… Минхо жив? Вряд ли. — Понял, малыш, — мокрый поцелуй в шею, заставляющий младшего со стоном откинуть голову, — Завтра ты вряд ли встанешь, но я совру, если скажу, что мне жаль. Парень распределяет смазку по члену, после чего подхватывает Хана под бёдра, закидывая ноги за спину и одним мощным толчком входит целиком. Перед глазами всё потемнело от двух вещей: во-первых, Джисон просто потрясающе громкий, а во-вторых… внутри него так до невозможного приятно… Рассудок потерян. Быстрый темп устанавливается сразу, вынуждая бедную кровать стучать об стену и скрипеть. Однако эти звуки ничто по сравнению с тем, какие стоны издаёт Хан. Минхо кажется, что ничего восхитительнее в своей жизни он никогда не слышал. Они тягучие, с придыханием и невероятно сладкие… Блондин мечется по простыням, хватаясь за чужую спину и впиваясь в ту ногтями, оставляя алые полосы. Чувство наполненности и ощущение того, как каждый толчок приходится точно по простате не даёт ни единой возможности сдержать крики. В ушах звенит, но всё равно удаётся услышать низкие, рычащие стоны старшего, что давит на и так перевозбуждённое сознание. Джисона уносит куда-то далеко словно под кайфом от наркотика. Хотя, пожалуй, так и есть. Ли Минхо его сильнейший наркотик, и понял это парень всего за один вечер. Его так неумолимо мало… Нужно больше, прильнуть в очередном поцелуе, сплестись языками, ловя каждый рваный вздох, обнять, прижаться ближе и никогда не отпускать. Собственные кричащие стоны смущают очень сильно, но… — Ты так красиво звучишь, Сони, — старший тяжело дышит на ушко, целуя в мягкую щёчку, — Весь красивый… Словно ангел. Никуда тебя теперь не отпущу. — Не отпускай, хён… Приближающийся оргазм окатывает как холодной водой, а всё, что Ли шепчет Джисону заставляет сердце счастливо трепетать в груди. Он сильно сжимается, жмурясь, пытаясь спрятаться на чужой груди и уже совсем тихонько всхлипывая. Ещё пару толчков и парень изливается себе на живот, а за ним и Минхо, еле успевая выйти. Оба устало валятся на спину, приводя дыхание в норму и переплетая пальцы. Брюнет поднимает чужую ладошку, нежно целует её тыльную сторону, вынуждая Хана запищать и свободной рукой прикрыть глаза. После Минхо находит на тумбочке салфетки, очищая расслабленное тело младшего, за что тот ему благодарно улыбается. Сонливость накрывает медленно, не спеша, и вот уже Джисон перекатывается поближе к парню, утыкается носом в грудь и засыпает. Последнее, что он чувствует, это поцелуй в макушку и: — Сладких снов, Сони…***
— Джисо-о-он! — веснушчатый парень открывает дверь запасным ключом, недоверчиво оглядывая квартиру. Его друг был ранней пташкой и вообще должен сейчас вовсю носится на кухне, но встречает Феликса только тишина. Телефон тот тоже не брал. — Джисон! Неужели спит… — идёт в сторону спальни и с размаху открывает дверь, — Доброе утро, соня! — Ликси, ну не кричи ты так… Голос явно принадлежит Минхо. — Ещё пять секундочек… А этот Джисону. Феликс как рыбка на суше то открывает, то закрывает рот. Как и просилось, через пять секундочек Хан выпутывается из чужих объятий и садится на кровать. — Феликс, а ты чего здесь дел… Феликс?! Хён, вставай, мы проебались! — младший начинает тормошить брюнета, но тот, видимо, ещё находился в глубоком сне. — Поцелуешь и встану. Джисон становится даже не красным, а бордовым. Феликс уже давно вовсю ухахатывается, вытирая выступившие слёзы и держась за живот. — Боже, как долго я этого ждал, — дабы не смущать друзей, парень отворачивается, — Короче, вы пока вставайте, а я на кухне буду. — Сони, я всё ещё жду поцелуя. В Минхо прилетает подушка. Через некоторое время уже одетые оба сидят перед Феликсом как провинившиеся дети перед родителем. Вдруг Джисон подскакивает к холодильнику и достаёт то, над чем они так усердно работали. — С днём рождения, Ликси! — кричат дружно, а Феликс сначала удивлённо смотрит на свой любимый тортик, а потом переводит взгляд на друзей. — Сумасшедшие, — шепчет он, обнимая парней, — Я вас так люблю… Но всё же, лучший мой подарок это то, что я увидел в спальне. Джисон садится на корточки и орёт, Минхо его успокаивает, а Феликс цепляет вишенку с торта и смеётся. Всё-таки у него самые прекрасные друзья. Пусть теперь и влюблённые друг в друга.