________________________________________
— Я бы сказал, что ваша цель все еще отклонена на несколько градусов, но меткость улучшается, — Питер лениво наблюдал, как Майлз заканчивал проходить разработанный им курс стрельбы по мишеням — извилистый лабиринт, разбросанный по тренировочному залу. — Это случается, когда пытаешься заново освоить веб-шутеры, — Майлз не мог удержаться, чтобы не огрызнуться в ответ, опустившись на пол с того места на потолке, где он был. Он поднял запястье, чтобы осмотреть устройства хмурясь под маской. — Эта конструкция более эффективна. Тебе просто нужно привыкнуть к усовершенствованию, — упрекнул его Волчий Паук, подходя ближе, пока Майлз продолжал изучать устройство. Младший паук немного поморщил нос под маской, затем нерешительно указал: «В моем дизайне не было этих триггеров давления, работающих таким образом». — Лучше заставить их идти внутрь, а не наружу, — объяснил Питер, осторожно взяв его за запястье одной рукой и указывая на строение детали. Майлз быстро заставил себя успокоиться, когда злодей коснулся его запястья. Пока у него было не так много хороших впечатлений, когда Питер прикасался к нему подобным образом. — Как же тогда ты устранил проблему с заклиниванием левого спиннера? — неуверенно спросил он через мгновение, когда любопытство взяло верх над ним. Питер ухмыльнулся, услышав это. — Я тебе покажу. И вот так Майлз узнал о лаборатории, укомплектованной всеми инструментами и механическими деталями, о которых он только мог мечтать. Следующие полтора часа они тщательно разбирали веб-шутер. Подробные объяснения Питера о дизайне полностью захватили вниманием Майлза, когда он узнал так много решений для различных проблем, которые у него возникали во время разработки и использования его собственных веб-шутеров. — Ты знаешь свое дело, — сказал ему Питер с ухмылкой, наблюдая, как Майлз изучает проводку между выключателем и устройством для развертывания капсулы. — Если бы у тебя было больше времени, ты бы сам во всем разобрался. — Не могли бы мы… теоретически переделать эту часть, чтобы у нее был более быстрый отклик? — с любопытством спросил Майлз, пристально вглядываясь в устройство. — Если немного сдвинуть главные роторы в стороны, а затем отрегулировали расположение ударного механизма… — Теоретически, да, — ответил Питер, изучая то, на что указывал Майлз. Он на мгновение задумался, затем продолжил, — Ты можешь попробовать это завтра. Хотя, может быть, с прототипом. Я уничтожил не одни отличные веб-шутеры, проверяя «А что, если». Майлз удивленно взглянул на него. — Ты имеешь в виду, что я могу работать над ними? Здесь? — Если хочешь, — Питер одарил его удивительно искренней улыбкой. — Я… хорошо, — Майлз быстро удержался от того, чтобы поблагодарить его, снова отводя взгляд, когда он аккуратно поставил на место последние несколько частей веб-шутеров. Если Питер и заметил это, то ничего не сказал.———
И таким образом, у Майлза появилось что-то новое в его жизни пленника. Он не мог отрицать, что ему немного нравились часы, проведенные в мастерской. У него никогда не было особых причин (или времени) копировать гаджеты Человека-паука. Вместо этого он полагался на свои яд и камуфляж. Так что возиться с различными гаджетами в лаборатории было очень интересно. Конечно, его никогда не оставляли в комнате одного. Неудивительно, что Питер также не позволил ему осмотреть все оружие в его арсенале. И всё привело к тому, что он проводил еще больше времени рядом со своим врагом. Питеру удалось убедить его немного поболтать о чем угодно, начиная с их возни и заканчивая удивительно длинным списком фантастических научно-фантастических шоу, которые они оба смотрели. В глубине души он наделся, что простой разговор поможет ему лучше понять собеседника, почувствовать себя более комфортно, а главное, наконец, освоиться здесь. Постепенно Майлз обнаружил, что становится терпеливее к присутствию своего врага, поскольку он проводил больше времени рядом с Питером. Он все еще не мог найти в себе силы духа, чтобы открыться чуть больше или самому начать разговор. Но, по крайней мере, он пытался сделать хоть что-то.———
— Мне сегодня нужно кое-куда съездить, — однажды неожиданно объявил Питер, когда поздно утром Майлз вышел из своей комнаты с немного настороженным выражением на лице, удивляясь, почему его не вызвали на их ежедневную тренировку. Майлз сохранил нейтральные выражение лица и тон, когда спросил: «Куда?» Питер сделал паузу, его взгляд был не читаем. Затем он одарил его легкой улыбкой. — Просто встреча. Я, вероятно, вернусь до вечера, — просто заявил он. — Возьми выходной. Весь телевизор в твоем распоряжении. Я почти уверен, что в нем загружены все потоковые сервисы, которые ты когда-либо мог желать. — Хорошо, — просто сказал Майлз, не утруждая себя выяснением его отсутствия объяснений. Он не мог сказать, что был действительно удивлен. (И, честно говоря, об идее перейти черту, чтобы найти предел Питера, предел, после которого тот потеряет терпение и, наконец, сорвется, не могло быть и речи. Майлз знал, какими будут последствия.) — Мастерская и тренировочный зал будут закрыты до моего возвращения. Может быть, мы сможем проверить твою идею веб-бомб сегодня вечером, — Питер наблюдал, как Майлз прошел на кухню, открыл холодильник и достал галлон апельсинового сока. Он вошел в личное пространство Майлза, как только тот закрыл дверь, его правая рука коснулась подбородка подростка и заставила младшего паука посмотреть на него. «У этого парня серьезные проблемы с личным пространством» — подумал Майлз, глядя на него. — Я знаю, что мне не нужно тебе этого говорить… Но веди себя хорошо, пока меня не будет, — тихо сказал Питер, пристально глядя Майлзу в глаза. — Никто тебя не побеспокоит. Я очень внимательно слежу за этим зданием. Если что-то случится, я буду знать. Майлз подавил желание нервно сглотнуть при этих словах, чувствуя знакомый, неприятный холодок по спине от скрытого за ними подтекста. «Я буду наблюдать за тобой». — Ты понимаешь? — спросил Питер, медленно проводя большим пальцем по подбородку, его голос все еще был тревожно тихим. Устрашающий смысл этого действия не ускользнул от Майлза. «Para mi familia»*, напомнил он себе. — Да, — ответил он с намеком на твердость в голосе, отстраняясь от прикосновения и делая шаг назад, чтобы создать разрыв между ними. Питер отпустил его, безэмоционально глядя за отступлением. Затем он слегка улыбнулся. — Увидимся, когда я вернусь домой, — сказал он младшему пауку, повернулся и пошел прочь. И хотя искушение было огромным, Майлз ничего не предпринимал, пока Волчьего Паука не было. Риск был… слишком велик.———
Питер продолжал свои просьбы — и, что удивительно, с уважением относился к его отказам — о том, чтобы Майлз иногда после ужина присоединялся к нему в более спокойной обстановке гостиной. Поначалу Майлз был непреклонен в этих отказах, но, обнаружив, что становится немного терпимее к присутствию Питера, в конце концов решил пойти на исключительно рисковый шаг и согласиться. Может быть, это было бы чем-то, что отвлекло бы его от забот, и к тому же это было отличной альтернативой тому, чтобы часами ворочаться и ворочаться в постели, прежде чем, наконец, провалиться в беспокойный сон. Гостиная — как и вся остальная квартира — была обставлена по последнему слову техники, со смехотворно удобными диванами и плюшевой мебелью. Майлз сел как можно дальше от Волчьего Паука, решив занять крайнюю левую часть Г-образного дивана. Питер позволил ему занять это место, и Майлз, в конце концов, позволил себе немного успокоиться, как только понял, что это не была тщательно продуманная схема, направленная на нападение или попытку накачать его наркотиками. Он был немного удивлен, услышав некоторые довольно обыденные вещи, которые иногда говорил другой паук, когда они смотрели то, что было выбрано для ночного просмотра. (Поначалу Майлз хранил молчание и просто позволял Питеру сказать все, что он хотел, но со временем он иногда осторожно вмешивался и однажды даже вступил в какой-то легкий немного нахальный спор о том, что они буду смотреть). Он не пропустил легкую искорку веселья в глазах Питера, вспыхнувшую, когда младший паук на самом деле слегка улыбнулся одной из ужасных шуток во время комментариев, которые старший паук иногда давал. Майлза встревожил этот удивительно мягкий взгляд, не потому, что он увидел в нем угрозу, а потому, что не мог понять Питера. Были моменты, когда Майлзу казалось, что он смотрит на Питера Паркера — Человека-паука, героя, любящего племянника тети, которая управляла приютом для бездомных, — а затем внезапно все менялось, и Питер терялся за каменным выражением лица, снисходительной ухмылкой, а иногда за чем-то, что казалось почти приглушенной болью. Именно по этой причине он все еще так тщательно устанавливал дистанцию. Ему все еще казалось, что он видел там Человека-паука — Питера — раз или два, но все равно он оставался в основном молчаливым и настороженным. Он все еще ждал, когда другой паук развернется и покажет ему свою по-настоящему жестокую сторону, разрушив надежды Майлза на то, что в нем может остаться что-то хорошее. Были также моменты, когда Майлз не мог видеть, где заканчивался Волчий паук и где начинался Человек-паук. Назвал ли Питер его этим прозвищем с ноткой дружеской насмешки или снисходительности? Пытался ли он защитить Майлза или установить над ним какую-то нездоровую власть? Это, безусловно, было бы похоже на последнее всякий раз, когда он держал подростка за подбородок и заставлял Майлза смотреть ему в глаза, запугивая своей властью, сверля взгляд. А потом он шел и похлопывал его по спине после долгого спарринга или неожиданно взъерошивал ему волосы, если Майлз подпускал его достаточно близко, улыбаясь ему с гордостью. Это вызывало у Майлза эмоциональный шок, он не знал, чему верить.---
— Хорошо, покажи мне, все что можешь, — объявил Питер, когда они вернулись в изначальные стойки и принялись разглядывать друг друга, чтобы увидеть, кто сделает первый шаг. Вопреки своему желанию Майлз почувствовал, как его лицо под маской расплылось в амбициозной ухмылке. Он атаковал Питера, предвидя его маневр уклонения, прежде чем взмыть в воздух и быстро нанести неожиданный удар. — Хорошо, — Питер практически рассмеялся, едва успев увернуться и присоединиться к нему в воздухе. Они набросились друг на друга в головокружительном множестве атак, которые могли бы выглядеть почти как очень сложная гимнастика на трапеции, прежде чем Питер схватил его за лодыжку и повалил Майлза на пол. Майлз быстро пришел в себя, используя другую ногу, чтобы ударить нападавшего коленом в живот (не то чтобы это сильно повлияло на броню), прежде чем развернуться ногами в движении, которое странно напомнило ему брейк-данс, и вскочить на ноги. — Вторая атака была немного не вовремя, но все же хорошо, — сказал Питер, продвигаясь вперед, когда они возобновили битву на твердой земле. Майлз был так поглощен борьбой, что не заметил и не услышал приближения двух пар шагов, пока Питер резко не остановился, и подросток не нанес сильный удар по плечу старшего паука. — О… — удивленно протянул Майлз, остановившись, когда понял, что Питер застыл. Он заглянул за спину своего наставника и замер, увидев две фигуры, ожидающие в другом конце комнаты. — Паркер, — дружелюбно поприветствовал Октавиус. — Я вижу, ты работаешь над своим последним проектом. Когда Питер не ответил, все еще застывший, он слегка нахмурился. — Приведи его сюда, чтобы мы могли встретиться с ним. Вторая фигура, выглядела знакомой, и Майлзу потребовалось несколько секунд, чтобы узнать ее — Адриан Тумс, Стервятник. Майлз почувствовал внезапное желание спрятаться, желая раствориться в воздухе. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что его камуфляж восприняла эту мысль слишком буквально. Питер заметно напрягся и выпрямился. — Доктор Октавиус, я не ждал вас сегодня, — сказал он. Майлз услышал напряжение в его голосе. — Все в порядке, Питер, я не жду каких-либо грандиозных приветствий, — отмахнулся от него Октавиус, его руки выскользнули из-за спины и слегка приподняли его в воздухе. — А теперь приведи его ко мне. Питер смотрел на него еще несколько секунд, затем, наконец, повернулся лицом к Майлзу. Он потянулся, положил руку ему на спину между лопаток и подвел его ближе к двум суперзлодеям. — Делай все, что они говорят, веди себя тихо и прояви уважение, — прошептал он, прежде чем они оказались в пределах слышимости. Майлз проигнорировал его, пытаясь подавить свое беспокойство, когда он поднял голову и посмотрел на Октавиуса. — Мистер Моралес, не так ли? — спросил Отто, медленно опускаясь обратно на их уровень и оглядывая Майлза с ног до головы. — Да, это я, — храбро ответил Майлз пронизанным холодом голосом. — Вам не зачем носить маску здесь. Сними ее, — надменно приказал доктор. Майлз слегка нахмурился, прежде чем одним резким движением сорвать ее, снова взглянув вверх, чтобы встретиться взглядом со своим врагом. Отто послал ему довольную ухмылку. — Твой отец считался настоящим героем. Мои соболезнования. Майлз слегка ощетинился от его насмешливого тона, а Питер напрягся еще больше, если это вообще было возможно. Октавиусу, казалось, доставляло некоторое удовольствие явное презрение Майлза. Он повернулся к Питеру, его очки зловеще отражали комнату. — Тогда давай посмотрим, как многому ты его научил. Питер мгновение не двигался, его маска была непроницаемой. — Я не думаю… — в конце концов начал он, но был прерван. — Сейчас, — холодно сказал Октавиус. Питер наконец повернулся лицом к Майлзу, тупо уставившись на него сквозь маску. Он отступил еще дальше, жестом приглашая его следовать за собой и принять боевую стойку. Младший паук снова натянул маску. Беспокойство закралось в него, но он попытался просто игнорировать двух злодеев и посмотреть Питеру в лицо, как будто они снова сражались вдвоем. Похоже, у них не было выбора. Питер начал матч, и они снова принялись за свои сложные увертки, удары и акробатику. — Ты слишком снисходителен к нему, Паркер! — Октавиус усмехнулся, скрестив свои человеческие руки, когда он снова поднялся на механические. — Покажи ему свой истинный стиль. Питер поколебался, затем возобновил борьбу, ускорив свои движения. Через несколько мгновений Майлз понял, что слегка задыхается, но обнаружил, что все еще может держаться. С трудом. — Все еще сдерживаешься! — Октавиус внезапно загремел, звук его механических рук эхом разнесся по комнате, когда он приблизился к ним. Питер, наконец, остановился, когда оказался слишком близко, неосознанно слегка отодвинув Майлза за спину, когда он повернулся лицом к доктору. — Он все еще оправляется от ран, нанесенных Электро и Скорпионом, — сказал Питер почти нетерпеливо. — Я не могу сейчас давить на него слишком сильно. Он быстро учится. Это заметное улучшение… — О, не смеши меня, что все, что угодно, было бы «заметным улучшением» по сравнению с детскими выходками, которым он выучился сам, — заметил Октавиус. Его кривая улыбка исчезла, и Майлз почувствовал, как у него внутри все сжалось при виде мрачного выражения его лица. — Отойди с дороги, Питер. Я буду судить о том, насколько точны его навыки. Питер не пошевелился. — Он моя ответственность, — твердо заявил он. — Я решаю, как его тренировать. Либо примите, что это явно лучший курс действий, либо обсудите этот вопрос со мной. Рука скользнула рядом с лодыжками Питера, ее вялое движение, тем не менее, изображало угрозу. — Я сказал… Отойди с дороги. Питер, наконец, опустил взгляд на две руки, теперь угрожающе парящие рядом с ним, прежде чем снова взглянуть на их владельца и медленно отступить в сторону. Майлз попытался успокоить дыхание, когда Октавиус навис над ним, его лицо было бесстрастным, когда он изучал его, глядя со своей высоты. Без предупреждения две его руки молниеносно взметнулись, у Майлза зазвенело паучье чутье, и времени на ответ почти не оставалось. Он едва успел отпрыгнуть в сторону, едва сдержав вздох, когда началась отвратительная игра в кошки-мышки. Питер застыл на краю, каждый мускул его тела напрягся, когда он наблюдал, как Майлз спрыгивает со стен и отчаянно ныряет и уворачивается от преследующих его рук. Как будто у этих чертовых тварей был свой собственный разум. Погоня резко прекратилась, когда Майлз автоматически стал невидимым, издав тихий вскрик, когда одна из рук едва не задела его. Он приземлился на пол и начал пятиться, глядя на ищущие щупальца, которые извивались в воздухе, настойчиво ища его. Майлз прикусил губу, пытаясь придумать план. Он мог попытаться выпустить струю паутины на руки, но они вырвались бы из нее быстрее, чем он смог их удержать. В любом случае, это просто выдавало бы его позицию. Яд. Эта мысль пронзила его мозг. Он мог бы использовать это. Это был его лучший, если вообще не единственный, вариант. Он медленно обошел ищущие конечности, стараясь ступать максимально бесшумно, когда подкрался ближе к доктору. Октавиус теперь стоял почти безучастно, его очки ничего не выдавали, когда он смотрел в комнату перед собой. Питер был так же неподвижен, его маска и поза были неподвижны. Майлз понял, что, по всей видимости, Питер определенно слышал и чувствовал, где он находится. Он не мог не ощутить мимолетного чувства благодарности к бесстрастному лицу своего наставника. Молодой паук глубоко вздохнул, заряжая свой Яд. Его камуфляж исчез, когда он сделал это, бросившись вперед в крошечное пространство, оставшееся между ним и Октавиусом— Только для того, чтобы две руки внезапно сбили его с ног. Майлз вскрикнул, когда его подняли высоко в воздух, его визг быстро превратился в сдавленный вздох, когда одна из рук сомкнулась вокруг его горла, сдавливая трахею. Он автоматически поднял руки, чтобы вцепиться в щупальце, перекрывшее ему доступ к воздуху, но не смог, потому что второе щупальце схватило его запястья и зажало в сокрушительных тисках. Чтобы добавить еще позора к проигрышу, его маску сдернули в сторону, оставив его испуганное лицо открытым для врагов. Питер шагнул вперед, мышцы напряглись, как будто он готовился атаковать. — Это и есть твой прогресс? — спросил Отто Питера, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него, в то время как Майлз продолжал вырываться и хрипеть, вжатый в стену. — Я полагаю, что в его уникальных способностях есть потенциал, но пока… Он, наконец, ослабил свою сокрушительную хватку на горле Майлза, как раз когда зрение подростка начало темнеть, но не дал ни шанса прийти в себя, перевернув его вверх ногами, все еще удерживая его руки, а теперь и лодыжки. — Я не впечатлен. Майлз не смог сдержать хриплый крик, вырвавшийся из него, когда он почувствовал, как один из когтей глубоко вонзился ему в голень, в то же время первое щупальце сломало его правое запястье. На этот раз Питер мгновенно бросился вперед, его глаза в маске пристально смотрели на Майлза. Одна из рук Октавиуса быстро вытянулась, чтобы оттолкнуть его, глаза ее владельца были прикованы к сопротивляющемуся старшему пауку, когда он небрежно швырнул Майлза через всю комнату. Майлз приземлился побежденный, разбитой кучей на полу, слишком потрясенный и страдающий, чтобы попытаться взять себя в руки. Он едва сдержал еще один вопль боли от агонии, пронзившей его, мир затуманился, когда он замер. — В следующий раз, когда я приду, я ожидаю лучших результатов, — прорычал Октавиус, свирепо глядя на Питера, прежде чем, наконец, убрать руку, которой он удерживал его. Он поднялся на остальных, с грохотом направляясь к выходу. Стервятник последовал за ним, выскользнув за дверь, как раз когда Октавиус остановился и добавил, — Или я с радостью применю методы, которые, я знаю, сработают. Питер едва сдержал громкое рычание, глядя ему вслед, ожидая, пока не затихнут их шаги, прежде чем повернуться и броситься к Майлзу. Подросток слегка свернулся калачиком, левой рукой защищая сломанное запястье. Он повернулся, чтобы лечь на спину, изо всех сил пытаясь принять полусидячее положение, когда его широко раскрытые, остекленевшие глаза уставились на Питера. Его дыхание было прерывистым, и старший паук почувствовал проблеск восхищения тем количеством храбрости и стойкости, которые подросток все еще проявлял. Боль была слишком сильной, что было ясно сразу, хотя бы, потому что, когда он протянул подростку руку — которую Майлз взял с большой неохотой —и поднял его на ноги, тот споткнулся, шипя от раскаленной добела боли в раненой ноге. — Обопрись на меня, — быстро, но удивительно мягко сказал Питер, обнимая его за плечи и поддерживая младшего паука. Майлз издал еще один прерывистый всхлип, когда Питер начал осторожно вести их к двери, и навалился всем своим весом на другого паука, чтобы боль в ноге стала терпимой. Питер ничего не сказал, пока они не достигли лестницы, при виде которой кровь, оставшаяся на лице Майлза, отхлынула. Боль усиливалась с каждым шагом вверх, и он чувствовал, как кровотечение, хлынувшее из его ноги, начинает увеличиваться. Ему пришлось остановиться на полпути, тяжело дыша. — Еще немного, давай, — мягко подбодрил Питер, нежно сжимая его плечо. — Я могу нести тебя… — Нет, — выдавил Майлз и двинулся дальше, чувствуя, что готов отключиться, когда они добрались до верха лестницы. Его горло словно горело огнем, и он уже чувствовал, как на шее образуются синяки от жестокой хватки щупальца. Он позволил своему зрению затуманиться статическими и неразличимыми фигурами, когда Питер повел его дальше, делая, казалось, тысячу поворотов по коридору, пока старший паук не открыл дверь и почти затащил на себе во внутрь. Майлз смутно различил стерильный запах дезинфицирующего средства, голый вид комнаты очень напоминал больницу. Значит, что-то вроде медотсека. — Ложись, — сказал Волчий Паук, и сквозь туман в голове Майлз понял, что ему помогают забраться на холодный металлический стол. Это было похоже на какой-то хирургический стол из фильма ужасов. Он проигнорировал слова другого паука, решив вместо этого сесть на край и попытаться дышать сквозь боль, пульсирующую в запястье и ноге. Это было не так уж плохо, он получал схожие раны, во время патрулей улиц как Человек-Паук, он мог справиться с этим— — На рану на твоей ноге придется наложить швы, и мне надо росветить твое запястье, — голос Питера дрогнул в его ушах, заставив Майлза обратить на него притупленный болью взгляд. — Просветить? — удалось уточнить Майлзу, когда он справился с жжением в горле. Она, конечно, была сломана, но он не видел здесь ничего похожего на рентгеновское оборудование. Питер вообще умел пользоваться таким оборудованием? — Да, — ответил Волчий Паук. Он отошел еще дальше, чтобы собрать что-то похожее на аптечку в другой части комнаты. — Но лишь после того, как я осмотрю твою ногу. Ты можешь отключиться от потери крови. А теперь ложись, чтобы я смог лучше рассмотреть рану. — Я могу… я могу сделать это сам, — осторожно предложил подросток, его голос срывался от боли, когда он просто говорил. — Раньше приводил себя в порядок кучу раз. — Не смеши меня, — практически прорычал Питер в ответ, его изменение тона заставило Майлза напрячься еще больше и слегка вздрогнуть от возникшей боли. Старший паук, казалось, заметил это, потому что, когда он заговорил снова, его голос снова стал менее… нервным. — Я не собираюсь смотреть, как ты накладываешь себе швы в этом состоянии. А теперь ложись и дай мне посмотреть. Майлз уставился на него, затем неохотно закинул ноги на стол, сидя наполовину прямо, чтобы наблюдать, как Питер умело разрезает материал костюма вокруг раны. Рана начала кровоточить с еще большей тошнотворной силой, когда старший паук начал ее промывать. — Извини, — пробормотал Питер, когда Майлз вздрогнул от сильного укуса дезинфицирующего средства, пытаясь остановить поток крови сдавливая сосуды. К своему стыду, Майлз почувствовал, как у него внутри все перевернулось от этого зрелища, поэтому он лег на спину, ненавидя себя за то, каким слабым он был, пока его враг обрабатывал его раны. — Здесь… понадобится много швов, — в конце концов сказал Питер мрачным голосом. Он отступил, и Майлз издалека услышал, как он шарит вокруг, прежде чем на несколько секунд воцарилась тишина. «Я замедлил кровотечение, так что я собираюсь дать тебе успокоительное. — Нет, — сказал Майлз, пробиваясь сквозь туман и быстро подталкивая себя обратно, чтобы сесть, игнорируя темноту, которая на секунду поглотила зрение. Он едва сдержал вопль боли, когда заставил свои ноги снова свеситься с края стола, готовясь встать на ноги. Он должен убраться отсюда, чтобы уберечься от неизбежности быть совершенно беспомощным— — Эй, нет! Оставайся на месте, ты навредишь себе еще больше, — Питер быстро шагнул, чтобы встать рядом с ним, надавив на одно из его плеч в попытке заставить его лечь обратно. — Я не хочу отключаться, — это было лучшее, что Майлз смог выдавить из себя. — Все это было бы абсолютно безболезненно, если бы ты спал, разве нет? — сказал Питер, глядя на него со странным беспокойством в глазах. «Почему его это волновало?» — пронеслось в голове Майлза. Казалось, что злодея не должно беспокоить то, что он будет испытывать еще какие-то мучения. — Нет, я не собираюсь быть настолько беспомощным, — сумел прошипеть подросток. Питер сделал паузу, затем просто уставился на него на мгновение, выражение его лица было невозможно прочитать. — …Хорошо, — наконец сказал он, заставив младшего паука задуматься, не начались ли у него галлюцинации. — Я понимаю. Я просто дам тебе обезболивающее. Майлз уставился на него с немалым замешательством и даже некоторым изумлением. Подожди, Питер действительно собирался послушать его? Питер уже доставал что-то из ближайшего ящика, на этот раз тщательно отмеряя другую жидкость в другом шприце. Майлз настороженно уставился на него, когда он приблизился, задаваясь вопросом, не наказал ли он себя еще больше, и не собирается ли получить в наказание что-то гораздо хуже, чем успокоительное. Питер, однако, не дал ему времени отстраниться и ввел иглу в руку, прежде чем он смог обдумать еще одну попытку побега. — Побочные эффекты могут вызвать у вас небольшую сонливость, но все должно быть в порядке, — сказал он, указывая на стол и еще раз толкнув Майлза в плечо, чтобы заставить его полностью забраться на него. Младший паук так и сделал, наполовину сосредоточившись на наблюдении за Питером, а наполовину пытаясь обнаружить действие препарата на себя. — Я приступаю, — сообщил ему Питер, возвращаясь на свое место рядом с ногой, где марля, которую он положил, уже покраснела. — Сначала будет больно, но боль должна утихнуть, как только подействует наркотик. Майлз не совсем откинулся на спинку стула, чтобы снова наблюдать за ним, отчего старший паук издал мягкое, раздраженное фырканье. — Ложись, полностью, — подчеркнул он, отступая назад, чтобы крепко, но мягко надавить ему на плечи. — Я просто забочусь о тебе. Все в порядке. Майлз моргнул, слегка нахмурив брови, но позволил Питеру полностью уложить себя на стол. Волчий Паук слегка улыбнулся ему в ответ, прежде чем приступить к работе над швами. Прямо как и говорил Питер, процедура началась болезненно, но постепенно боль притуплялась, пока Питер продолжал операцию. Майлз осмелился на несколько мгновений закрыть глаза, чувствуя удивительно осторожные движения другого паука, когда он закрывал рану. — Я собираюсь забинтовать ногу, — пробормотал Питер в конце концов, обрывая нить и протягивая руку, чтобы схватить бинт. Он осторожно приподнял нижнюю половину ноги за пятку, прислонил ее к груди и начал забинтовывать рану в зоне икры. Майлз ждал злого укола слов, когда он так плохо справился со своей раной, или язвительных, насмешливых замечаний — но их так и не последовало. Питер медленно опустил ногу обратно, закончив забинтовывать ее, дважды проверив свою работу, прежде чем отойти в другой конец комнаты. Майлз затуманенно наблюдал за ним, в его голове крутился миллион туманных вопросов. — Теперь, когда с этим покончено, давайте посмотрим на запястье, — сказал Питер с того места, где он стоял перед каким-то монитором, который каким-то образом сливался с фоном комнаты в восприятии Майлза. Он начал нажимать на множество кнопок на сенсорном экране. — Может, я и не врач, но за эти годы я научился многим приемам лечения себя. Он сделал паузу, добавив: «Это заимствование этой очень удобной, такой футуристической технологии у медицинской компании, которая, к сожалению, обанкротилась». Там было больше смысла, который нужно было расшифровать, но прежде чем младший паук смог хотя бы попытаться осознать это в своем затуманенным уме, Майлза отвлек Питер, снова приближающийся к нему. — Дай мне взглянуть на запястье. До сих пор Майлз держал его прижатым к груди. Его глаза медленно поднялись на Питера, надеясь, что страх, который он испытывал, отразился на его лице лишь как настороженность. Жесткость в глазах Питера немного смягчилась. Он протянул руку, задержав кончики пальцев на несколько дюймов выше того места, где Майлз сжимал запястье. — Могу я посмотреть? — попробовал он еще раз, его голос стал мягче. Майлз с трудом подавил дрожь, зная, что у него не было выбора, кроме как буквально вручить своему врагу идеальное средство заставить его страдать. Если бы Питер не решил использовать раненую ногу, он бы наверняка воспользовался запястьем. Может быть, он знал, что это будет более болезненно, и просто убаюкивал его ложным чувством безопасности. Потому что манипулировать его разумом подобным образом и разрушать эту надежду на мир, было бы очень, очень болезненным ходом. — Майлз. Его глаза снова нашли глаза Питера, с того места, где они блуждали на запястье. — Я не собираюсь вредить тебе. Я просто хочу помочь. Эти слова были почти до боли нежными, но они так легко могли оказаться ложью… Однако выбора не было. Он не мог оставить эту травму без должного внимания. Майлз медленно поднял запястье. Питер взял его за предплечье, осторожно избегая травмированного места, и вытащил руку. — Тише, — пробормотал он, когда Майлз слегка вздрогнул, сдерживая всхлип, когда его запястье протестующе заболело от движения. Питер осторожно поддерживал болезненную область правой рукой — его прикосновение было почти легким, как перышко, — а левой поднял какое-то маленькое сканирующее устройство и уверенно держал его над запястьем. — Хорошо, — тихо похвалил он через несколько невероятно долго тянущихся секунд, по-видимому, удовлетворенный тем, что только что произошло, и деликатно опустил руку Майлза обратно на стол. Младший паук снова прижал ее к груди, наконец-то вдохнул, при этом осознав, что все это время не дышал. — Позволь мне вколоть несколько противовоспалительных средств, а затем я проверю снимки и удостоверюсь, что для этого не нужно больше, чем шина, — пробормотал Питер, казалось бы, больше даже для себя. Майлз не стал утруждать себя борьбой с ним, когда старший паук сделал ему еще один укол прямо в запястье, осторожно положив его обратно на стол, когда он отошел. Он начал засыпать, не чувствуя себя достаточно бодрым, чтобы даже подумать о том, как явно революционная медицинская технология так легко сделала рентген его запястья. Питер что-то говорил об этом… «Заимствование»… — Просто перелом, так что я просто наложу шину и оберну ее тем, что у меня здесь есть. Должно пройти максимум дня два, прежде чем кость заживет, — голос Питера внезапно проскользнул в его мысли, заставив его поднять усталые глаза на свое лицо. Старший паук, казалось, заметил его ошеломленное удивление, одарив его еще одной легкой, почтигрустной улыбкой. — Это займет всего мгновенье, — пробормотал он, протягивая руку и снова нежно беря запястье Майлза в свои руки. — Ты можешь закрыть глаза и попытаться отдохнуть, если хочешь. Младший паук почувствовал небольшое искушение принять его предложение, усталость побеждала, даже когда он молча наблюдал, как Питер начал создавать и накладывать шину, а затем обматывать запястье. Может быть, это из-за успокоительного. Или, может быть, дефицит энергии, потраченной впустую на стресс, начинал его догонять. Или это из-за всей этой потери крови из-за ранения в ноге. Почему я так слаб? Мне всегда удавалось находить в себе силы справляться со всем, когда я был один. Питер остановился, когда Майлз пошевелился и стиснул зубы, бросив на него извиняющийся взгляд, когда почувствовал укол сочувствия. — Прости. Скажи мне, если я причиняю тебе боль. Майлз покачал головой. — Все в порядке, — слабо прохрипел он. — Нет… — сказал Питер, его взгляд был отстраненным, даже когда он снова обратил внимание на запястье. Его челюсти сжались, и Майлз почувствовал легкий холодок от гнева, внезапно вспыхнувшего в его глазах. — Это не так. Он никогда не должен был вредить тебе. Младший паук ничего не сказал, прикусив язык, чтобы подавить еще какие-либо болезненные звуки. -… Все — наконец сказал Питер. — Ты нормально себя чувствуешь? Майлз аккуратно поднес запястье к груди, осторожно двигая рукой. — Да, — прошептал он, отводя взгляд. — Все в порядке. В глазах читалась усталость. Неосознанно Питер протянул руку и мягко положил ее ему на плечо. Майлз поднял глаза и встретился с ним взглядом. Старший паук открыл рот, как будто хотел что-то сказать. Затем он поколебался, снова закрывая его, прежде чем, в конце концов, сказать: «Пойдем, я устрою тебя где-нибудь поудобнее, чтобы ты мог отдохнуть». Это выглядело так, как будто он собирался — и хотел — сказать что-то еще. Что именно, Майлз не знал. Все, что он мог сделать, это безмолвно кивнуть, прежде чем неловко приподняться и опустить ноги на пол. Питер позволил Майлзу снова опереться на него, когда они вышли из медотсека, остановились немного дальше по незнакомой части коридора и толкнули дверь. Старшему пауку не хотелось возвращаться в комнату Майлза, и что-то в том, чтобы держать его в собственной комнате Питера — хотя он почти не спал здесь или вообще жил — вызывало чувство безопасности. Майлз практически рухнул на край кровати, слишком измученный, чтобы спрашивать, почему они не пошли в его комнату. Становилось все труднее и труднее бодрствовать, и он уставился на Питера затуманенным взглядом, когда старший паук снова появился, после того как отошел к одному из шкафов. — Я предположил, что ты захочешь переодеться, прежде чем лечь спать в окровавленной одежде, — мрачно сказал он, кладя несколько спортивных штанов на кровать. Майлз просто застонал — затем сразу же остановился, его левая рука потянулась к горлу, когда он поморщился от боли, — и начать бороться с собой, чтобы освободиться от своего паучьего костюма. Он был почти готов отключиться как от боли, так и от усталости, когда ему удалось переодеться. Питер немного помог ему, затем откинул простыни на кровати, приглашая побыстрее лечь. — Зачем ты меня укутываешь, — голос Майлза слегка заплетался, когда он рухнул на спину, ожидая, когда онемение от болеутоляющего снова пройдет по его запястью и ноге после движения. Питер взглянул на него с того места, где он аккуратно раскладывал вокруг себя одеяла и подушки, выражение его лица было необычно серьезным. — Потому что тебе больно, — тихо сказал он. — И ты заслуживаешь максимального удобства, что я могу тебе предоставить. Майлз, нахмурившись, уставился на него быстро опущенными глазами. Его слова, они… они не казались чем-то, что он должен был сказать. Они звучали слишком… заботливо. Слишком искренне. Слишком хорошо, а не зло, подсказал его затуманенный разум. — Иди спать, — тихо сказал Питер, закончив заправлять одеяла вокруг себя, прежде чем обогнуть кровать. Майлз почувствовал, как сдвинулся матрас, когда старший паук устроился рядом с ним. У него было смутное ощущение, что кто-то присматривает за ним.——-
Когда он снова проснулся, Питер все еще был там, прислонившись спиной к изголовью кровати, а его глаза были закрыты. Майлзу показалось, что старший паук крепко спал, но глаза внезапно не открылись. — Привет, — нежно прошептал он. — Нужно ли мне вколоть еще немного обезболивающего? — его ладонь ненадолго задержалась на лбу Майлза. В отличие от ранних случаев, когда он так прикасался к нему, это не было похоже на запугивающий жест — поэтому Майлз не отстранился. Младший паук сонно покачал головой. Казалось, что горло болит сильнее, чем до этого. Однако болеутоляющее заставило его почувствовать себя сонным и беззащитным, поэтому вместо того, чтобы согласиться с предложением Питера, он просто предпочел промолчать. Он поднял левую руку и осторожно потрогал шею, молча морщась из-за боли, что вызвали синяки. — Это не навсегда. Просто потребуется немного времени, чтобы все зажило. Не волнуйся, — сказал ему Питер. Майлз опустил руку, чувствуя себя несчастным. Во рту у него неприятно пересохло, он понял, как сильно хочет пить. Он сообщил об этом Питеру, поднеся руки, сложенные виде чашки к губам и слегка пошевелившись, как будто собирался встать. Питер, казалось, уловил суть. — Воды? Оставайся здесь и отдыхай. Я принесу, — сказал он, осторожно пододвигаясь к краю и выбираясь из нелепо экстравагантной кровати. Майлз тупо уставился на стену напротив, вспоминая события, предшествовавшие этому моменту. Он даже не был уверен, был ли это тот же самый день или нет. По правде говоря, ему было все равно, потому что он чувствовал себя достаточно усталым, чтобы проспать целую неделю. Питер появился через мгновение, неся стакан воды и что-то похожее на миску супа. — Это тот суп, что мы ели два дня назад, — объяснил он, ставя миску на тумбочку, поднимаясь обратно к Майлзу и предлагая ему стакан. Майлз медленно, старательно пил, сначала слегка вздрагивая, но преодолевая ужасную боль, для того, чтобы утолить жажду. Питер внимательно наблюдал за ним, и младший паук понял, что этот факт, вероятно, должен был нервировать его, но он этого не делал. Только вот Майлз не мог найти в себе сил, чтобы позаботиться об этом. — Тебе нужно восстановить свои силы, чтобы ты мог исцелить себя, — сообщил ему Питер, забирая теперь пустой стакан. Он поставил стакан на тумбочку и взял миску, опустился на колени на кровати перед Майлзом, в то время как младший паук настороженно смотрел на суп. — Я едва разогрел его, — объяснил Питер. — Это не будет так больно. Майлз посмотрел на свое запястье, скорчив гримасу. Он мог сказать, что рана довольно хорошо зажила, но все еще болела. Он нерешительно протянул свою здоровую руку. Питер приподнял бровь, очень тонкая улыбка озарила его черты. — Хочешь, я тебя покормлю? Майлз бросил на него оскорбленный взгляд, затем нахмурился и покачал головой. Он протянул руку, осторожно вынул ложку из миски и, стараясь не капнуть супом на кровать, многозначительно посмотрел на Питера. Питер не мог не улыбнуться ему, понимающе кивнул и пересел поближе к Майлзу, держа миску для него, пока тот осторожно начал есть. Его улыбка превратилась в хмурое выражение, когда он заметил, что Майлз слегка морщился, чувствуя, как глубоко внутри него закипает чувство вины при виде этого. Хотя он не должен чувствовать себя виноватым. Он не был тем, кто нанес ему все эти раны. «Ты знаешь, что это неправда», — прошептал подозрительно знакомый голос где-то в глубине его сознания. «Это ты держишь его здесь, ты мог бы остановить это…» Но у Питера больше не было такой роскошной возможности. Он снова посмотрел на Майлза, лишь позже осознав, что тот больше не двигается. Видимо, младший паук закончил есть суп. — Готово? — спросил он, отметив, что миска была пуста только наполовину. Майлз кивнул, и Питер не стал настаивать, чувствуя облегчение от того, что, Майлз по крайней мере, смог что-то съесть. Когда Питер повернулся к нему, поставив миску обратно на тумбочку, он заметил нерешительность на лице Майлза. Подросток поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, затем осторожно использовал здоровую руку для жеста, который явно был какой-то формой языка жестов. «Ты понимаешь ASL?» — спросил Майлз, не совсем понимая, зачем, а главное, почему он спрашивает. Питер бросил на него растерянный взгляд, который превратился во что-то почти похожее на вину, прежде чем сказать: «Э-э… Я не знаю языка жестов». Майлз слегка сдулся, кивнул и отвел взгляд. Питер снова почувствовал укол вины и быстро добавил: «Но, может быть, я смогу попытаться и так понять тебя?» Майлз уставился на нег, в глазах явно читалось сомнение. Он приподнял бровь, явно не впечатленный. Питер не мог удержаться от смеха, увидев выражение его лица. “ — Эй, эй, эй, ты совсем не веришь в мои способности! Да ладно, я хорош в шарадах. Вроде бы, — под все более и более равнодушным взглядом Майлза он покачал головой с еще одним смехом, добавив. — Хорошо, я принесу тебе что-нибудь, чтобы ты мог написать. Он нашел ручку и блокнот на кухне, вернулся и предложил их Майлзу. Младший паук скорчил гримасу, изо всех сил стараясь писать аккуратно левой рукой. Слова выходили дрожащими, но разборчивыми. — Как долго я спал? — спросил он. — Всего несколько часов, — ответил Питер. Майлз кивнул, прежде чем глубоко вздохнуть и, пытаясь совладать с собой, добавил: «Чего хотел Док Ок?» Лицо Питера потемнело чертовски быстро, что Майлзу пришлось подавить инстинктивное желание отступить. — Он вмешивался, — тихо прорычал он. — Меня не предупредили, что он будет здесь сегодня. Он не имел права приходить сюда или… — он выглядел еще более разъяренным, если это вообще было возможно, — причинять тебе боль. — он взял паузу, и Майлз не мог не смотреть на его лицо, наблюдая, как он меняется от всех этих, едва заметных кипящих под поверхностью эмоций. Питер наконец обрел самообладание и посмотрел на Майлза. Подросток замер от огромного количества страданий, написанных на лице. — Мне так жаль, — практически прошептал Питер. Майлз отвел взгляд, не зная, как реагировать. Выражение лица Питера не выражало никакого ожидания, и через мгновение Майлз понял, что он не просил прощения. После долгой паузы Майлз осторожно написал что-то еще в блокноте. — Я могу попытаться научить тебя нескольким основным знакам, если хочешь. Это было лучшее, что он мог предложить прямо сейчас; простое отвлечение от страданий. Питер прочитал то, что он написал, и совсем слегка улыбнулся, хотя боль все еще была едва видна. — Хорошо, покажи мне, что ты знаешь.———
Майлз не сказал бы, что Питер был ужасен в ASL, но определенно много что можно было поправить. Он наблюдал, как Питер попытался повторить знак, который он только что продемонстрировал, с любопытством приподняв бровь, когда тот закончил. Майлз послал ему довольно равнодушный взгляд, покачал головой и сделал все возможное, чтобы повторить правильную версию жеста своей единственной здоровой рукой. Питер одарил его озорной ухмылкой. — Сейчас это просто выглядит как очень, э-э… творческое оскорбление. Майлз мгновение смотрел на него в замешательстве, затем невольно ухмыльнулся. Питер почувствовал, как тепло расцвело у него в груди, когда тихий смех сорвался с губ молодого паука, но тут же исчез, когда черты Майлза исказились от боли, а улыбка превратилась в гримасу. Он немного поник, в его глазах плескался стыд. — Хочешь передохнуть? — предложил старший паук. Майлз кивнул, выражение его лица оставалось подавленным. — Хей, — тихо сказал Питер, заставляя его оглянуться на него. — Ты будешь в порядке, совсем скоро. Ты сильный. Просто… дай себе немного времени. Я буду здесь, чтобы помочь тебе. Майлз изучал его лицо. Выражение его лица было… открытым. Нежный. Добрый. Ему не казалось, что он смотрит в глаза Волчьему Пауку, врагу, который заключил его в тюрьму и бессовестно шантажировал его, заставляя подчиняться своей воле. Ему казалось, что он смотрит на кого-то другого. Кроме того… Враг не стал бы лечить его раны с такой нежностью и заботой. Враг не проявил бы столько терпения и поддержки, обучая его, как сражаться и как быть более опытным Человеком-пауком. Враг не пытался бы оградить его от ужасов Зловещей шестерки, надежно удерживая в собственном доме. Враг не бросился бы вперед, по-видимому, рискуя собственной безопасности, чтобы попытаться остановить Октавиуса от причинения еще большей боли. Не Волчий Паук одарил его этими маленькими, хоть и пропитанными болью, но теплыми улыбками; или ухаживал за его ранами; или пытался защитить его. Это был Питер Паркер, пойманный в ловушку монстра, от которого он, казалось, не мог убежать, но все же с тем внутренним светом, который все еще проглядывал сквозь щели в его броне. Подозрения Майлза, которые начались с простого маленького каламбура, соскользнувшего с губ Питера, наконец-то подтвердились, и теперь он, наконец, начинал собирать всю картину в целом. Питер не был его союзником, но и не был врагом. Он был пойман где-то посередине, защищая Майлза, но также был союзником Зловещей Шестерке. Он был сложной, опасной загадкой, но его больше нельзя было просто списать со счетов как бесчувственного, жестокого противника. Поэтому позже, когда раны Майлза зажили, после того, как Питер собрал его осколки воедино, подросток дал себе обещание. Он должен был попытаться вернуть Питера, которого когда-то мимолетно, но точно знал и которому доверял. Сверкающие красное и голубое уже тянулись к нему, Майлз медленно начал видеть это — — теперь ему придется вытащить это назад.