Дочь своего отца

На следующее утро Рону пришёл громовещатель из дома. В письме его ругала мать. Гарри с замиранием сердца слушал письмо, в Большом зале стояла тишина. Сегодня были две травологии, трансфигурация и ЗОТИ. Касс не любила травологию, но отлично понимала зельеварение. Если бы выбор стоял приготовить из разных трав сложное зелье или вырастить эти травы, то Малфой однозначно выбрала бы первый вариант. По травологии у девочки было выше ожидаемого. Благодаря Невиллу, что неплохо разбирался в ней, и Касс смогла набрать такую оценку, но если бы ей не объяснял и не помогал запоминать названия и свойства разных трав, то Блэк бы училась на Тролль. После двух уроков личного ада Касс, дети отправились в замок, где приняли душ. И они пошли на трансфигурацию. Из-за постоянного контроля за предметами во время каникул, Касс прекрасно помнила материал на только прошлого года. Что не скажешь о Роне и Гарри. Эти двое будто с луны свалились. Задание состояло в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу. Касс трансфигурировала целую горсть превосходных пуговиц для пальто. После урока трансфигурации, второкурсники отправились в столовую на обед. После обеда все трое вышли во двор, небо было затянуто хмурыми тучами. Гермиона села на каменные ступеньки и опять уткнулась в свои «Встречи с вампирами». Касс пошла искать знакомого хаффлпафца, у которого она взяла конспекты. Гарри с Роном стояли рядом, беседуя о квиддиче. Скоро Гарри почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, он увидел того самого мальчика с волосами мышиного цвета, которого заметил через окно в Большом зале во время церемонии распределения. Мальчик смотрел на Гарри, вытаращив глаза, как будто завороженный. В руке он сжимал обыкновенную на вид магловскую фотокамеру. Поймав взгляд Гарри, он покраснел как рак. — Не сердись, Гарри. Я Колин Криви, — произнес он на одном дыхании, нерешительно шагнув вперед. — Я тоже гриффиндорец. Как ты думаешь… как ты посмотришь на то… если я сделаю снимок? — поднял он камеру. — Снимок? — недоуменно переспросил Гарри. — Ну, да, снимок. В доказательство того, что мы с тобой знакомы, — продолжал Колин, приблизившись еще на шаг. — Я все о тебе знаю. Мне столько о тебе рассказывали: как Сам-Знаешь-Кто хотел тебя убить, как ты чудесно спасся, а он навсегда исчез, и все такое… Что у тебя на лбу есть метка, похожая на молнию (взгляд его задержался на лбу Гарри). А один мальчик из нашего класса сказал, что если проявить пленку в особом растворе, то твои фотографии будут двигаться. — Колин от избытка чувств вздохнул со всхлипом и продолжал: — Как здесь замечательно! Дома со мной происходили странные вещи, а я и не знал, что это — волшебство. Но потом получил письмо из Хогвартса и все понял. Мой папа молочник, так он и сейчас не верит в магию. Я хочу послать ему много-много всяких фотографий. Будет здорово, если он получит твою. — Он умоляюще взглянул на Гарри. — А твой друг не мог бы сфотографировать меня вместе с тобой, чтобы мы стояли рядом? А ты мог бы подписать фото? — Подписать фото? Ты, Поттер, раздаешь свои фотографии с автографом? Громкий насмешливый голос Драко Малфоя гулко разнесся по двору. Он остановился позади Колина в сопровождении двух верных дружков Крэбба и Гойла, по виду настоящих головорезов. Но позже пришёл Локонс, что ко всеобщему удивлению не только не остановил начинающийся спор, так ее и дал автограф Колину. После раздался колокол. Касс присоединилась к Гермионе. Когда все расселись по местам, Локоне громко прокашлялся, и в классе стало тихо. Он протянул руку, взял «Тропою троллей» — экземпляр, принадлежащий Невиллу Долгопупсу — и поднял его, демонстрируя собственный подмигивающий портрет на обложке. — Это я, — сказал он и тоже подмигнул. — Златопуст Локонс, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но не будем сейчас об этом. Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой! Златопуст замолчал, ожидая смеха. Несколько учеников довольно кисло улыбнулись. — Я вижу, вы все купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили… Вручив каждому листки с вопросами, Златопуст вернулся к столу. — Даю вам полчаса, — сказал он. Когда Кассиопея получила свой лист, то увидела такие вопросы: 1. Какой любимый цвет Златопуста Локонса? 2. Какова тайная честолюбивая мечта Златопуста Локонса? 3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса? И так далее и тому подобное. Последний, пятьдесят четвертый, вопрос звучал так: 54. Когда день рождения Златопуста Локонса и каков, по вашему мнению, идеальный для него подарок? Спустя полчаса Локоне собрал работы и быстренько просмотрел их. — Ай-яй-яй! — покачал он укоризненно головой. — Почти никто из вас не помнит, что мой любимый цвет сиреневый. Я об этом пишу в книге «Йоркширские йети». А кое-кому не мешало бы повнимательнее читать «Встречи с вампирами». В главе двенадцатой я черным по белому пишу, что идеальный подарок для меня в день рождения — благорасположение между всеми людьми, магами и немагами. Но, разумеется, я не отказался бы и от бутылки доброго огненного виски Огдена! На это Касс незаметно закатила глаза. Она отвечала на эти вопросы не вдумываясь. —Только мисс Грейнджер помнит, что мой любимый цвет- сиреневый! Отлично, десять очков Гриффиндору! — О, профессор, когда я встречу какого-нибудь монстра, я, несомненно, использую эту информацию- сказала Касс. На такое заявление профессор только самодовольно улыбнулся, посчитав это за комплимент. Гриффиндорцы сдерживали свой смех. — А теперь перейдём к делу. Предупреждаю: вы будете лицезреть в этой комнате нечто действительно ужасное. Но не бойтесь, пока я рядом, ничего плохого с вами не случится. Единственно я прошу — сохраняйте спокойствие...- сказал Локонс и выдержал интригующую паузу. Профессор опустил руку на ткань. — Да, это они, — драматически произнес он. — Только что пойманные корнуэльские пикси. Касс чуть было не рассмеялась в голос, но удержалась и просто хихикнула. Локонс принял это как за вопль ужаса. — Что такое? — расплылся он в улыбке. — Но… но ведь они совсем… неопасные, — выговорила сквозь смех Касс. — Не скажите. — Локоне покачал головой. — Их забавы могут быть чертовски неприятны. Пикси были ярко-синие, ростом сантиметров двадцать, с заостренными мордочками. Оказавшись после темноты на свету, они пронзительно заголосили, точно в класс ворвался полк трубачей, заметались по клетке, стали барабанить по жердям и корчить рожи, не то дразня зрителей, не то забавляя. — А теперь, посмотрим, — повысил голос Златопуст Локоне, — как вы с ними справитесь! И он открыл клетку. Что тут началось! Светопреставление! Пикси выскочили из клетки, как маленькие ракеты, и разлетелись во все стороны. Два проказника схватили за уши Невилла и взвились с ним под потолок. Штук пять-шесть, разбив окно и осыпав осколками стекла последний ряд, вылетели из класса. Остальные принялись крушить все, что попадало в их проворные ручки, с яростью разъяренного носорога. Били пузырьки с чернилами и залили весь класс, рассыпали корзину с мусором, рвали в клочки книги и тетради, срывали со стен картины, швыряли в разбитое окно сумки и учебники. Не прошло и пяти минут, как весь класс сидел под столами. Только бедняга Невилл, держась за люстру, болтался под потолком. — Чего вы испугались? Действуйте! Гоните их обратно в клетку! Это ведь всего только пикси, — кричал Локоне. Он засучил рукава, взмахнул волшебной палочкой и быстро произнес: — Пескипикси пестерноми! Его слова, однако, не укротили разбушевавшуюся нечисть. Один даже выхватил у Локонса волшебную палочку и выбросил в окно. Локоне охнул и нырнул под собственный стол. Очень вовремя — люстра не выдержала и Невилл упал прямо на то место, где секунду назад стоял профессор. Касс одним взмахом палочки замедлила движение пикси. Гермиона помогла подруге загнать их в клетку.