Broken faith

С ухода Силюка прошло около четырех дней. Рома успел и изрыдаться, и мелко-мелко порвать все листки. А после в руки попало лезвие и день был потрачен на изрезание рук и ног. Правда на следующее утро уже остались одни шрамы. Чудо какое-то. К четвертому дню Рома медленно стал очухиваться. Движения стали более плавные, пускай и не до конца. Мысль о суициде все также существовала, но теперь к ней прибавилась задача «извиниться перед Риколитом». Убираясь, Рома нашел своеобразный подарок от себя же. Таблетка яда, что в прошлом предназначалась Никите. Слишком сильно было желание отомстить. А причина давно была уже утеряна в страницах истории… — Что такое? — информацию Никита своим передал, так что его пинком командира заставили сидеть на месте и отдыхать. А то совсем говорят ума лишился. Так что охотник успел отдраить весь свой дом, по десять раз на день позаходить к Роме, потрясти того и уйти, не получив результата. А сейчас вообще мирно спал. Однако стук в дверь быстро заставил его проснуться, ударив по чуткому слуху. — Я… — Рома прокашлялся и мысленно отсчитал три секунды, — я повёл себя как полный мудак, я это признаю, я это понимаю. Я поступил подло и очень плохо, когда начал планировать весь этот бред и вообще я не должен был так поступать. Я это все понимаю, как и то, что я мудак, дебил и человек, о котором ты вряд ли вспомнишь. И я безумно надеюсь на хоть какое-то прощение. И знаю, что я вряд ли его заслужил. И ты после вообще обо мне ничего не сможешь сказать, ибо хорошее о таком гаде как я нельзя сказать, но это детали. Короче говоря, прости меня пожалуйста! — выпалил парень. Вздохнув, Никита открыл дверь и с новым недовольным бурчанием притянул парня к себе, приобнимая. — Идиот, за такое не прощают просто так. Нужно время и старание. Я… попытаюсь снова к тебе привыкнуть. И постараться вообще забыть про то, что произошло, — охотника передернуло. Все же парочку бумажек он смог окинуть взглядом. И содержимое вызывало рвотный рефлекс до сих пор. — Да, конечно, — Рома кивнул, — привыкнешь… К могиле. — И что это значит? — недовольно нахмурился Никита, отстраняясь. — Прости, но я скоро сдохну, — Парамонов натянуто улыбнулся, — подумаешь, всего лишь перевел стрелки с тебя на себя. Все хорошо, правда. Меня даже не мутит. Видно, она мгновенна и внезапна. Хе-хе. Вдох-выдох. Нет, он не хочет вмазать этому придурку и вообще расстрелять его за такое. Совершенно. И то, что рука тянется к ножу ещё ничего не значит. — Что именно ты уже, блять, сделал? — совсем не мягким тоном спросил охотник, стиснув зубы. Он вот этого парня без наркоза препарирует, но жить он будет. Нечего ресурсы на ветер пускать. — Не переживай, — Рома обнял Риколита, — все нормально. Подумаешь, последние, кха, минуты доживаю. — Что ты сделал?! Говори немедленно! — панически выкрикнул Никита, сильно встряхивая парня. — Ник, успокойся, — Рома закашлялся, — все хорошо. Тебе не о чем волноваться. На том свете я ничего из задуманного не смогу сделать. — Блять, проходи немедленно! Как там рвоту вызвать? Блять, привалило же счастье с утра! — продолжая материться, Риколит тащил этого недоумка в туалет, судорожно пытаясь вспомнить что делать. — Х-хей, — Рома остановил Силюка и взял того за руки, — Никита, не переживай так. Я… Кха… Люблю тебя… Кха… И не хочу, чтобы… Кха… Ты страдал. — Да блять не до любви сейчас! — распсиховался шатен, вывернувшись и рыская по шкафчикам. А затем сел и заплакал, обнимая себя за колени. — Ник… Кха, — Парамонов упал рядом, приобняв парня, — у тебя будет спокойная… Кха. Жизнь. Ты ведь… Кха… Прощаешь? — Рома закашлялся. — Живи, блять! Прощение зарабатывать нужно, а не раз и получил! — стукнул русого по спине Риколит, продолжая плакать. Парамонов слабо улыбнулся, кашляя. Все ведь хорошо. Он скоро окажется холодным телом, а Риколиту будет проще. Не надо будет ни к чему привыкать, чего-то бояться. Все ведь будет хорошо. — Не смей меня опять бросать, слышишь?! — совсем отчаянно воскликнул Никита, утыкаясь парню в плечо и беспомощно сжимая тому футболку на груди, — не смей, слышишь?! Дыши и живи, блять! Рома тихо посмеялся, обняв Силюка. Кашель не прекращался из-за чего дышать становилось уже трудно, и Парамонов едва не задыхался. — Не смей, слышишь… — уже совсем тихо и безнадежно сказал Риколит, — смешно ему… Снова оставляет меня наедине с проблемами и ржет… Ответить правда Рома не смог, уже действительно задыхаясь. Кашель не давал нормально вздохнуть. Попытавшись и стучать по спине, и трясти, Никита наконец просто отчаялся. Сел на колени к парню и молча обнял, слушая редкие хрипы и медленное сердцебиение. — Я… Кха… Правда… Кха… Люблю, — Парамонов постарался улыбнуться, поймав момент, когда не задыхался. — Не любишь! Любимых не бросают! — всхлипнул шатен, крепче прижимаясь и продолжая плакать, — ненавижу тебя, слышишь?! Ненавижу, понимаешь! Ни капельки не люблю! — тут кто угодно поймет, что это ложь. Даже просто по тому, с какой паникой Риколит вцепился в друга. — Знаю, — прохрипел Рома, — только… Кха. Я должен был… Кха… Уже умереть. Промолчав, шатен просто зажмурился, пытаясь остановить слезы. Сам Парамонов мысленно попытался понять причину своего живого состояния. А после резко вновь едва не сложился пополам из-за кашля, сжав футболку там, где сердце. Осторожно придерживая парня, слезший на пол Никита уже не плакал, а просто молчал, поглаживая Рому по спине. Стоит сказать, что все хорошо? Но это же ложь, причем полная. Понимая, что его надежды на смерть не оправдались, Парамонов постарался встать. Схватил нож и сильно резанул себя по венам, не давая ничего предпринять Силюку. — Хватит, прекрати немедленно! — выбив оружие, Никита прижал парня у полу, крепко держа за запястье. Рома все же промазал и получился только слабый порез. — Я должен умереть, — как заведенный начал повторять Рома. Порез тем временем резко перестал кровоточить. — Не смей, — резко сев, Никита быстро достал какую-то таблетку и положил в рот. У каждого охотника есть такие. Мгновенная смерть, потому что попасть на пытки никому не хотелось, — не смей, иначе я её проглочу. А у меня нет регенерации, тем более она убивает слишком быстро. Впрочем, Рома вновь стеклянным взглядом посмотрел на Риколита, словно не слыша на счет смерти. Правда тут решил отголоски жизни подать дарксайд, включая магическое зрение Никите. Вот умный парень, но только пока рядом нет вот этого куска мяса. А рядом с ним резко начинает тупить. Что вот за дела, а? — Рома, подойди-ка ко мне, — мягко сказал охотник, с прищуром рассматривая сложное плетение заклятия поверх чужой ауры. — Да, хорошо. Я все понял, — внезапно произнёс Парамонов. Вместо того, чтобы подойти к парню, Рома потянулся к ножу. — У меня есть вкусная таблетка. Она тебя убьет. А раны быстро заживут, — Никита начал медленно отходить к двери, — иди сюда. Парамонов нахмурился и схватил нож, явно не желая подходить к Силюку. — Ну же. Раны быстро заживут, — оружие было телепортировано в руки охотнику, который показательно им помахал, — тем более теперь тебе и порезы сделать нечем. Рома зашипел. Поднялся с пола и пошел к охотнику, потянувшись к ножу. А что говорил какой-то человек Рому не волновало. — Вот так, утютю. Хороший песик, иди за мной, — фыркнул от собственных слов шатен, осторожно отступая и по-прежнему держа нож на виду. Впрочем, Роме надоело смотреть, как нож отдаляется. Резко ускорившись, парень едва не мгновенно оказался около Риколита, хватаясь рукой за лезвие. Кивнув, Силюк схватил парня за запястье и потянул на себя. Сам он упал в кресло, а потерявшего равновесие парня получилось вырубить четким ударом в затылок. Пусть поспит, а то распутывать эти сети придется долго. Но перед началом, охотник с усмешкой собрал комок из чистой магии своего дарксайда и отправил по нити, связывающей заклинание и мага. Чтобы знал с кем связывается.

***

Рома очнулся поздним вечером. В голове была просто полнейшая пустота, из-за чего парень просто не мог понять, что он делал в какой-то спальне. Хотя, смотря на преобладание зеленоватых оттенков можно было предположить, что это помещение принадлежит Риколиту. Только почему Парамонов тут, а не на улице, где он закончил разговор с Никитой? Вздохнув, парень аккуратно сел в кровати, осматриваясь дальше. — Добро пожаловать в осознанный мир, — люк, ведущий в спальню приподнялся, показывая заглянувшего внутрь Никиту, — как ощущения? — Чего? — Рома нахмурился, чуть забравшись на кровать, — а… Мне… Стало плохо на улице? — Мгх. Что ты последнее помнишь? — нахмурился Никита, полноценно залезая внутрь и хмурясь. Правда при этом он старательно взбалтывал какое-то… тесто, вроде бы. — В смысле? — Парамонов потёр виски и зажмурился, — мы оказались тут… Поговорили… Поссорились… И я пошел к себе? — Ясно. Ну, прошло уже почти пять дней, скоро я уезжаю отсюда и все это время ты был под гипнозом. Вчера пришел, извинился, а потом радостно сообщил, что успел выпить яд, — пожал плечами охотник, в обнимку с тарелкой начиная спускаться вниз, — вставай, умывайся. Я пытаюсь готовить блины. Рома кивнул, мысленно уныв. Если Ник уезжает, то наверняка просто из-за него. Вряд ли парень решил оставаться в одном месте с бывшим другом, который три года продумывал кровавую месть. Поднявшись, Рома вздохнул. Внешне парень даже правдиво улыбался. Стоит сильно долго не засиживаться в гостях. Так, посидеть пять минут и уйти, чтобы глаза не мозолить. А то мало ли. С трудом найдя ванную, Рома быстро умылся. Пять дней были утеряны. А судя по словам Никиты, на прощение можно и не надеяться. Вряд ли он простит такого человека, как Рому. Три года обдумывал месть с пытками, а теперь ещё и под гипноз угодил и чуть не умер. Кому Парамонов такой вообще нужен? — Я, верно, к себе пойду, — произнес парень, когда спустился к Никите. Он по-прежнему улыбался и выглядело это даже довольно правдиво. — А поесть?! — приподнял брови Силюк, обернувшись. Заметив правда состояние парня, он нахмурился. — А я не голоден, — Рома пожал плечами, — правда, Ник, я не голоден. Все нормально. — Так, включаем переводчик с Парамоновского, — Риколит с весельем фыркнул щелкнул пальцами, — Никита, все в пизде, и тебе желательно вообще привязать меня к кровати и не отходить ни на секунду, иначе я даже так найду как суициднуться. Верно? — Ты о чем? — Рома удивленно посмотрел на парня, — нет. Просто пойду домой. Какой суицид?! Ты о чем? — Что, ошибся в переводе? А, точно, забыл упомянуть о том, что надо еду проверять и кормить с ложечки. А то насыпешь себе туда яда столько, что даже твоя регенерация не справится, — скептически фыркнул Никита. — Во-первых, что ты несешь, во-вторых, какая регенерация? — Парамонов покрутил пальцем у виска, — слушай, я был не прав, когда поддался эмоциям и навыдумал кучу хрени. Но это же не значит, что я суицидник. — Ага, а новенькие шрамы, яд в кармане и то, что ты пытался самозарезаться вообще ничего не значит, — буркнул шатен, морщась от муки на носу. Решил блин поготовить. — Чего? — Рома нахмурился, — так, Ник, давай поговорим позже. А то у тебя на носу не мука, а наркотик походу. — Чег.апчхи! — не успев договорить, шатен резко отвернул голову, чихая себе в локоть, — и ничего не наркотик вообще-то, — обиженно пробурчал он. — Ну ты несешь какой-то бред про регенерацию, раны и яды, — Рома вздохнул и подошёл к Никите, рукой убирая остатки муки, — укуренный. — Рома, у нас немного магия появилась в мире, так что все это возможно. Ладно, к черту. Садись ешь. Хоть накормлю тебя до конца отпуска, — буркнул Риколит, шмыгая носом и поворачиваясь к сковороде. — Ладно, наркоман, — Рома хихикнул и уселся за стол, — наркотик только не подмешай. — Уж тебе-то наркотик точно не нужен, — фыркнул Никита, — ты и без него веселишься и находишь себе приключений. Парамонов улыбнулся. Потянувшись, парень вздохнул, начиная осматривать кухню. Все-таки так неправильно. И вряд ли Ник все это делает просто потому, что простил. Таких людей, как Рома, трудно простить. А иногда вообще не стоит их прощать. — Блинчик! — жалобно воскликнул шатен, переворачивая, к несчастью, подгоревшее, причем сильно, тесто. — Собакам можно отдать, — Рома пожал плечами. До этого парень успел подняться и заглянуть в сковороду, — как там говорят? Первый блин комом. — Это десятый, и из собак у меня может быть только шизофрения, — буркнул Никита, недовольно откидывая подгоревшее в отдельную тарелку. — Да? Я думал, охотники любят завести себе собаку, — Рома вовремя успел прикусить язык, не желая рассказывать, что и для питомца Риколита в случае чего планировалось многое. — Чтобы потом хоронить её с остальными друзьями? — презрительно фыркнул шатен, — я не на кроликов охочусь, а дарксайдов. Это разные вещи. Парамонов пожал плечами. Взял один из блинов и спокойно начал его есть, наблюдая за готовкой. — А ну не трогай еду! — надул губы Никиты, но присмотрелся и усмехнулся. Даже в шутку начал немного фигни творить. Выдавил из себя, так сказать, — так ты без варенья и сметанки кушаешь? Ути бозе, лапочка моя, кушай, кушай. Хоть кто-то мою стряпню ценит! — Я передумаю сейчас, и я это даже под пыт… Кхм, — Рома помотал головой и отвернулся, — я, пожалуй, пойду. — Сиди, кушай, кушай! — взмахнул руками Никита, недовольно упирая руки в боки. — Ник, все, хватит, — Рома повернулся к Силюку и вздохнул, — хватит. Я не хочу сейчас получать ложную надежду, а потом оказаться на улице. Я понимаю, что прощения мне не видать и надеяться на него вообще нельзя, так как то, что я навыдумывал во время гнева — не должно иметь прощения. Выгони лучше сейчас с криком «ненавижу», нежели тогда, когда вкусно накормишь и дашь надежду. — Сиди, блин, и ешь, — постарался как можно спокойнее ответить Риколит, крепче сжимая лопатку, — и дай мне провести хотя бы один нормальный день, в который не придётся волноваться за твою жизнь. Я уже говорил, что в мире есть проблемы намного важнее нашей ссоры. И видимо ты до сих пор не понимаешь этого. У нас идет война. Да, сейчас меня выгнали в отпуск. А потом мне снова придется брать в руки оружие. И снова идти вперед. Ты знаешь каково каждый день бояться за свою жизнь и жизнь друзей? — Нет, — Рома грустно усмехнулся, — ведь последние… Сколько там? Семь лет? Шесть? Восемь? Я просто жил в какой-то комнате, обдумывая свое поведение, — парень вздохнул, — я не хочу тебе мешать. Поэтому мне лучше уйти. У тебя есть какой-то лагерь, начальник. Свои друзья. А я так, ужасное прошлое. — Поэтому просто заткнись и ешь. И я желаю тебе никогда этого не узнать, — вздохнув, Никита перекинув блин на другую сторону и обняв парня, — все будет хорошо, Ром. — Не надо, Ник, — Парамонов вздохнул, — не надо. Все хорошо будет, когда я уйду. — Все уже просто отлично! — с нажимом произнес Риколит, вздыхая и с бурчанием крепче обняв парня. — Нет, — Рома резко отстранился, — прости. Со мной ты вряд ли как-либо будешь счастлив. Просто потому, что я — ужасное прошлое. А у тебя есть настоящее. И у тебя есть будущее. Я, ничего не умеющий толком, просто буду лишним. — Хватит уже! Если ты все ещё не на улице, то это значит, что я тебя не брошу! Ведешь себя, как пятилетка! Ой, я его обидел, боги, это же вообще нельзя исправить. Нужно обязательно уйти из его жизни, ведь я все порчу. Так?! — Так, Ник, — Рома грустно улыбнулся, — так. То, что я сделал — нельзя исправить. Поэтому… Мне стоит пойти. — Конечно, нет бы попытаться хотя бы все исправить! Но ты ведь сразу сдаешься и плевать что я при этом чувствую! — от психов парня отвлек блин. Пришлось снимать и наливать новый, украдкой вытирая мокрые глаза. Он столько лет пытался вырасти, повзрослеть, а тут пришел Рома. И одним взглядом сломал все барьеры. — Как же тебя хочется убить в такие моменты, — тихо произнес Рома, фыркнув. Помотав головой, парень прокашлялся. Перекрестился и от греха подальше пошел к двери. — Ну так возьми и убей. Раз так хочется, — спокойно сказал услышавший это Риколит, обернувшись, — нож вон лежит. Я без оружия. Сковорода правда горячая есть. Но еду портить не хочу. — Так, я к себе, — Парамонов быстро обулся и покинул дом, не желая действительно убить Никиту. — Нет, ты постой, — в середине разрушенной деревни Рому быстро догнали и схватили за плечи, — хочешь убить? Давай. Вперед. Нож мы, конечно, прошли, но можно и шею свернуть. Или как там твой двойник пытался? Задушить меня? Вперед. Парамонов зашипел. Поднял руку и внезапно просто вырубил Силюка. Просто отнесет его домой, а потом свалит из этой деревни. К чертям.