Fakeout

— Давай, — прошептал Дакота, вцепившись руками в лацканы пиджака Кавендиша, притягивая его ближе. — Поцелуй меня, быстро. — Прошу прощения? — пробормотал Кавендиш, дёрнувшись назад от напарника, но недостаточно сильно, чтобы ослабить хватку Дакоты. Дакота и раньше обращался к Кавендишу со странными просьбами. Путешествия во времени часто требовали быстрого и творческого мышления и Кавендиш признавал, что у Дакоты было больше опыта в этой области. Иногда его идеи были хорошими, и было полезно следовать за ними. Однако иногда они были нелепыми и приводили к еще более запутанным ситуациям, чем та, в которой они уже находились. Сейчас же, Кавендиш не мог понять, как поцелуй с Дакотой улучшит их нынешнее затруднительное положение. Они вот-вот могли быть обнаружены командой охранников, которые пытались схватить их из-за частичного разрушения фабрики по упаковке фисташек. (На самом деле они не несут ответственности за её уничтожение. Они пытались обеспечить безопасную доставку упакованных фисташек и оказались в очень неправильном месте и в очень неподходящее время, что, казалось, уже вошло в привычку.) — Есть идеи получше? Это тупик, нам негде спрятаться, — Дакота показал рукой на глухой переулок, в который они по ошибке свернули. Там было не что иное как пара маленьких мусорных баков, запертый пожарный выход, ведущий в бар, который даже не открывался в столь раннее время, и разбросанный по земле мусор.  — Поцелуй меня, притворись, будто тебе это действительно нравится, так они нас не заметят. «Чтож, в этом есть какой-то смысл» — подумал Кавендиш. Он закусил губу, глядя на выход из переулка. — Ты уверен, что мы не можем просто… Донесся грубый голос, сопровождаемый топотом тяжелых ботинок по тротуару. — Я видел как они шли этим путем! По той улице! Времени больше нет. Не оставляя места для еще большей нерешительности, Кавендиш наклонился и прижался губами к губам Дакоты, возможно, немного сильнее, чем он действительно хотел. Дакота похоже не возражал. Он схватился сильнее за пиджак Кавендиша и притянул его ближе, сморщив ткань до неприличия. Инстинктивной реакцией Кавендиша был выговор Дакоте за халатное обращение с его одеждой, но замечание прозвучало в виде приглушенного стона на губах Дакоты. Звук, который издал Дакота в ответ, подозрительно походил на смех, усиливший раздражение Кавендиша. Он не мог отступить и пожаловаться сейчас, не мог рискнуть раскрыть их маскировку, но он мог... как Дакота выразился? Притвориться, что ему это действительно нравится? В эту игру могут играть двое. Вероятно, с большей силой чем действительно требовалось, Кавендиш положил ладони на грудь Дакоты, толкнув его. Они на мгновение отключились, когда спина Дакоты наткнулась на грубую кирпичную стену переулка, удивлённый вздох сорвался с его губ. Затем Кавендиш сильнее надавил на него, нетерпеливо соединения их рты вместе (полностью фальсифицированно конечно). Пальцы Дакоты сильнее сжали пиджак Кавендиша, притянув того ближе, пока Кавендиш не оказался совсем близко, почти прижимая его к стене. Чтож, это было то, что Дакота хотел. В поисках надежной опоры Кавендиш положил руки Дакоте на плечи, прежде чем они забрели в его волосы. Кавендиш провел пальцами по густым локонам, обхватывая затылок Дакоты (в конце концов, волосы могли быть отличительной чертой; лучше всего скрыть их от посторонних глаз). Затем, для дополнительного удара, поскольку он мог чувствовать, как Дакота борется с ухмылкой (он не мог чувствовать это физически настолько, насколько мысленно. У него развилось шестое чувство, чтобы знать, когда Дакота дразнил его), он открыл свой рот и прижался языком к губам Дакоты. «Притворись, будто действительно увлечен этим!» На короткое время Дакота застыл, не делая никаких движений. Кавендиш задался вопросом, не зашел ли он слишком далеко, прежде чем Дакота ответил ему. Он протянул руку и обнял Кавендиша за талию, как бы желая удержать (будто Кавендиш не держал его двумя руками за волосы), и открыл рот, дразня Кавендиша своим языком. После этого Кавендиш, очевидно, потерял рассудок. Какие бы сомнения у него ни были раньше относительно этой маскировки, они развеялись. Это было замечательным отвлечением — он определённо отвлекся. Фактически, он оставался таковым до тех пор, пока Дакота не застонал ему в рот, вернув его к реальности. Со скользким звуком приоткрытых губ Кавендиш отстранился от Дакоты, тяжело дыша. — Они… — голос Кавендиша был грубее, чем он ожидал, и он замолчал, чтобы прочистить горло, — они ушли? — Хм? — за тёмными стеклами очков взгляд Дакоты был немного расфокусированным, его губы все еще краснели и сияли в тусклом свете фонаря. Вид, который он сейчас приобрёл, был несправедливо привлекателен. (Кавендиш позволил себе это наблюдение, потому что, ну ... он был лишь человеком, и он мог признать, что некоторые вещи ему определённо нравились). — Охранники. Они ушли? — снова спросил Кавендиш. — Оу. Оу! Да, они проходили минуту назад, — заверил его Дакота. — Что? — Кавендиш попятился, удалившись на приличное расстояние от Дакоты, — почему ты ничего не сказал? — Я бы хотел, но мой язык был занят, —сказал Дакота, игриво подмигивая Кавендишу, — ну, ты знаешь, потому что мы... — Невероятно! — крикнул Кавендиш, с досадой вскидывая руки вверх. — Что? Я не был тем, кто всё усложнял, — отметил Дакота. — Я делал так как ты сказал, — фыркнул Кавендиш, — притворялся, что мне это действительно нравится. Дакота открыл рот, но снова закрыл, затем усмехнулся. Кавендиш не мог понять настроения своего напарника. — Ну, все ради миссии, верно? — спросил Дакота, — Ничего особенного. Что-то все еще было не так, но Кавендиш не мог понять что именно. Дакоту, несмотря на то, что он был одним из самых открытых и непринужденных людей, с которыми Кавендиш когда-либо встречался (и он относился к этому совсем не положительно), временами было чертовски трудно понять. — Хм, да, верно. Должен признать, твоя техника маскировки сработала довольно хорошо, — Кавендиш кивнул Дакоте, — каким бы нетрадиционным это ни было. Улыбка Дакоты изменилась, становясь больше похожей на ту к которой привык Кавендиш. — У меня всегда хорошие идеи. Кавендиш только невнятно хмыкнул в ответ. Может быть, у Дакоты действительно было много хороших идей, но не стоит сообщать ему об этом. — Чтож, полагаю, нам нужно доложить мистеру Блоку, — Кавендиш тяжело вздохнул, — доложить ему о том, что мы потерпели неудачу. Снова. — Думаю, мистер Блок может немного подождать, — Дакота пожал плечами, — не знаю как ты, но я проголодался. Как насчет обеда? — Едва ли 11 часов, — не мог не указать Кавендиш, с облегчением от понимания того, что они уходят дальше от темы того, что произошло в переулке. — Закусочные начинают подавать обед в 11. Если перестанешь спорить, я предоставлю выбор тебе, — Дакота прошёл мимо Кавендиша и вышел на улицу, жестом показывая напарнику следовать за ним. — Я не спорил. — Для меня это прозвучало как спор. — Хорошо, — фыркнул Кавендиш, — я бы предпочёл итальянскую кухню. — Звучит неплохо. Ты не помнишь где мы припарковались? — спросил Дакота, копаясь в кармане своих спортивных штанов в поисках ключей. — Ты забыл? — Нет, я не забыл. Просто не уверен где мы сейчас находимся... и где находится машина. Они с легкостью начали ссору, и Кавендиш был рад. Это было знакомо и безопасно, позволяло легко забыть все, что он чувствовал ранее относительно Дакоты и их псевдо-любовной связи. Если он того пожелает, у него будет время подумать об этом позже. Гораздо позже, после обеда и отчета перед мистером Блоком, и составления рапорта, и небольшого сна, и любой другой миссии, на которую их отправят в следующий раз. Или, может быть, Кавендиш мог бы просто никогда не думать об этом. (Или, может быть, он мог бы подумать об этом во время обеда, изо всех сил стараясь не краснеть, потому что в итальянском ресторане подают канноли, а Дакота, очевидно, обожает канноли, и, очевидно, слизывает крем с пальцев, нисколько не стесняясь и не осознавая, насколько взволнован Кавендиш, а также- Кавендишу определенно придется подумать об этом позже.)