Вкус ледяного пламени

      В гильдии стоял полный кавардак. Пивные кружки, скамейки и столы, а так же согильдейцы летали из одного угла в другой. В центре общего зала образовалось облако пыли, скрывающее за собой драчунов, мутузящих друг друга от всей широты своей души. Кое-где вспыхивали локальные разборки, когда в кого-нибудь попадало Неопознанное Летающее Тело, и он шел разбираться в том, кто это тело в него запустил. Заканчивались эти разборки обычно взаимным нокаутом.       Грей сидел на середине лестницы, ведущей на второй этаж, куда ему был закрыт вход, и цедил вино прямо из бутылки. День сегодня начался с пробуждения в липком поту кошмара, так что он мог позволить себе расслабиться, тем более только вчера вернулся с задания. И в этот раз даже пришлось отдать меньше половины вознаграждения за причиненные разрушения, так что можно было себе позволить небольшое послабление.       Он действительно любил эту гильдию. И дело даже было не в том, что Хвост Феи единственная гильдия во Фриоре, которая принимает детей, и он здесь вырос. Было в этих людях что-то такое, что позволяло им сплавиться вместе, стать чем-то большим, стать семьей? Грей иногда наблюдал за другими гильдиями и не видел в них ничего похожего на то, как ощущали себя Феи. Совершенно чужие друг другу люди, которые не были готовы прикрыть спину любому другому согильдийцу. Было в их отношениях что-то холодное и отстраненное. Там где у Фей горело общностью и взаимовыручкой, они были инертны.       - Грустишь? - спросила Мира, неслышно подходя сзади, она была приветлива и мила, Грей с трудом привыкал к этому.       Грей покачал головой, продолжая наблюдать за дракой. Мира будто почувствовала его желание побыть одному и без дальнейших слов прошла мимо. Такое случалось часто, даже если люди не верили в то, что Феи могут быть тихими даже в одиночестве. Они все были надломлены, и иногда только тишина могла видеть, сколько сил им требовалось, чтобы собрать себя обратно.       В зале Эльза, вынужденная оторваться от тортика, строила драчунов. Мощный как гора Эльфман, пытался вжать голову в плечи и стать менее заметным, совершенно бесполезные действия.       Где-то наверху раздался скорбный вой мастера, видимо получившего новую депешу из Совета. И Грею подумалось, что лучше покинуть место дислокации прежде, чем Макаров решит отчихвостить свое шпанье. Но привычно остался на месте, Феи не бежали от неприятностей. Да и какие там неприятности, так всего лишь разбушевавшийся богоравный маг, который с помощью магии титана станет пятиметровым великаном, а потом случайно на тебя наступит. Подумаешь, в самом-то деле.       Грей усмехнулся, услышав, как хлопнула дверь кабинета, и снова приложился к горлу.       - Шпанье! - заорал Макаров, впрыгивая на перила. - Совет опять на вас жалуется!       Каждый гильдеец издал какой-то звук, в общей массе это звучало похоже на «Ну и черт с этим советом!».       Дальше шел привычный спектакль одного актера, где мастер посыпал голову пеплом и вопрошал «За что?», а его шпанье делало вид, что им жаль, и они постараются исправиться.       - А! - наконец воскликнул Макаров! - В бездну этот совет! Мира, налей мне пива.       И отработанным сальто сиганул с перил прямо на барную стойку.       Вечер проходил тихо и спокойно, по меркам гильдии. Шум и гам перекрывали одиноко вспыхивающие разборки. Кана приканчивала очередную бочку вина. Старое поколение играло в карты. Тишина и спокойствие.       Когда вино в бутылке кончилось, Грей не торопясь побрел домой. Небо над Магнолией было чистым и звездным. Аромат сирени наполнял воздух, отчего кружилась голова. Или это было от выпитого алкоголя? Все было прекрасно. Только сердце замерзало и покрывалось изморозью.       Драгнила не было уже два месяца.                     Он вернулся домой окруженный закатным пламенем. Хеппи сидел на плече, набив рот рыбой, вытащенной из его вечного мешка. Нацу иногда казалось, что там есть какой-то секрет. Утерянная магия расширения пространства, о которой однажды обмолвился Игнил.       Магнолия готовилась к наступлению ночи. Люди возвращались домой, неся в руках покупки или просто так. Дети бежали, опасаясь нагоняя от родителей за опоздание. В гильдии зажигались огни.       Вернуться было приятно. Почти два с половиной месяца пути, пройденный вдоль и почти поперек Фриор в очередной попытке отыскать своего драконьего отца. Тщетно, конечно, но разве мог он отказаться от этого? Мог проигнорировать слухи об огромном огнедышащем ящере? Никогда. Пока есть хоть малейший шанс, Нацу будет идти даже за самым дурацким слухом.       - Вот мы и дома, Нацу! - воскликнул кот, слетая с его плеч, чтобы первым влететь в гильдию.       - Мы вернулись! - прокричал Драгнил, заходя следом.       Сидящий за столиками народ весело прокричал что-то в ответ, поднимая в воздух бокалы и кружки. Ощущение дома нахлынуло на него, почти сбивая с ног. Он всегда радовался, когда возвращался, окунаясь в запахи гильдии, словно в запахи гнезда Игнила.       - С возвращением, Нацу,- дедуля, как всегда, сидел на барной стойке, держа в руках кружку пива. - Как все прошло?       Нацу подумывал взорваться, поддерживая свою неизменную роль раздолбая, но он устал. Пожал плечами, принимая из рук Миры кружку с чаем, ответил почти тихо.       - Опять ничего. Оказалось, какой-то хрен, которому дали прозвище за то, что он воровал овец и дышал огнем на пастухов.       - Вынес его? - спросил Макаров, он, честно говоря, другого и не ожидал, знал и понимал поболее мальца.       - Как два пальца! - получилось почти похоже на привычного всем Нацу.       Он допил чай в молчании. Мастер зорко следил за тем, чтобы его шпанье не разволновалось и не подралось. Даже если это означало отказаться от очередной порции выпивки и случайных взглядов на девичьи прелести. А Мира протирала стаканы с таким видом, будто от этого зависела жизнь Вселенной.       Больше всего Нацу сейчас хотелось упасть лицом в камин и утолить голод, появляющийся каждый раз, когда огонь в его крови переставал подкармливаться яростью, гневом или несправедливостью. Были и другие чувства, заставляющие его кровь гореть, пусть и с меньшей интенсивностью, они были сладки и манили, но так редко ощущались. Все же тело драгонслеера было больше заточено под ярость битвы, чем домашний уют. И когда Макао разжег камин, он с радостным возгласом тут же нырнул туда.       Феи уже привыкли к виду Нацу, спящего лицом в камине. Некоторое время еще впихивали рассуждения Леви, почему огонь должен быть разведен кем-то другим, а не самим Нацу, на удивление давно прошло. Сколько он уже в гильдии? Десять лет? И сколько из этого времени не таясь демонстрирует свою драконью особенность к поглощению стихии?       Рядом с ним кто-то поставил стул и сел, укладывая босую ногу на его ягодицу. Нацу повернул голову в ту сторону, уже зная кто там. Глаза наткнулись на знакомую обнаженную грудь, отмеченную гильдейским знаком.       - Одежда! - пробулькал он огнем.       Грей оглядел себя и раздраженно поморщился. Ему пришлось встать и отправиться на поиск собственной рубашки и ботинок. Три минуты спустя он вернулся и занял прежнее положение.       Огонь в крови Нацу почти ревел. И было это не от камина. Но тени под глазами Грея, его осунувшийся вид и застарелый запах печали и тоски, позволили взять огонь под хрупкий контроль. И острое желание вызвать другого на махач, проверить стал ли друг-соперник сильнее пока его не было, было отложено до лучшего времени.       Они так давно знали друг друга, что Нацу даже не удивился, когда через какое-то время Грей пнул его и позвал.       - Пойдем.                     Он ведет Драгнила к себе домой. Там намного более уютно, чем в доме у Нацу, где нет ничего, кроме самого минимума вещей, и не помешал бы ремонт.       Розоволосый идет с ним в ногу. Иногда пинает попадающиеся на мостовой мелкие камушки или мусор. Но молчит и не сопротивляется.       Грей смотрит в темное небо, где не видно ни звезд, ни луны, темнота поглотила их. Ту же темноту он ощущает в собственном нутре. Темноту и нужду, тянущую его жилы и мутящие разум. В животе уже давно ощущается стылый ком, не дающий чувствовать ничего кроме холода, текущего по его венам.       Нацу трогает его за плечо, отрывая от размышлений и оледенения. Он кивает на дверь дома, ключи от которого есть только у Грея. И приходится Фуллбастеру шуршать в карманах, отыскивая ключи.       Он пропускает гостя вперед и заходит следом. Нацу привычно скидывает обувь у порога и проходит в гостиную. Эта комната не воплощение уюта, но ему здесь нравится. Она, как и весь дом, пахнет Греем и несет в себе отпечаток его личности.       Чужие руки обхватывают его торс, холодный нос утыкается в шею, а ладони проходятся по незащищенному брюху. И только знакомый и привычный с детства запах сдерживает Нацу от хорошего удара.       Грей издает голодный стон и подталкивает его в сторону спальни.       - Давай, пошли же, - почти шипит он, губами прищипывая кожу за ухом Нацу.       И Драгнил идет, позволяет толкать себя вперед, как позволял толкать в спорах и драках. И когда его валят на кровать, не сопротивляется доверяя. Знает, что не сделают больно.       Грей буквально взбирается на него, трется всем телом впитывая жар, исходящий от кожи драгонслеера. Почти мурлычет и продолжает тереться. Член встает, и в этом нет ничего удивительного для девятнадцатилетнего парня.       - Пожалуйста, пожалуйста, - молит он и никак не может остановится.       - Тшш, - успокаивает Нацу.       Он притягивает черноволосую голову к своей шее одной рукой и тут же чувствует, как чужой язык вылизывает пульс. Другая его рука лезет Фуллбастеру в штаны, обхватывает текущий смазкой член и сжимает.       Грей продолжает двигаться. Кое-как снимает рубашку, чтобы получить больше контакта с голой кожей. Стонет на каждое движение чужой руки. Свои же пальцы запускает в розовые волосы. Еще помнит, нельзя опускаться ниже пояса.       - Вот так, - шепчет Нацу, кожа его становится горячее, и Грей с благодарным стоном впитывает чужое тепло. - Вот так, ты молодец. Так хорошо справляешься. Так хорош для меня...       Оргазм приходит внезапно. Это как полет с самой высокой горы, на которую ты можешь взобраться. Совершенно неконтролируемый и прекрасный. Он выдыхает громко и горячо в чужую шею, пружина внизу живота расслабляется, и семя проливается на чужую руку. А сам Грей лишается костей и распластывается по чужому телу, как живое одеяло.       Нацу гладит его по взмокшей спине и лежит смирно, напевая мелодию успокаивающую и нежную.       Ему не хочется шевелиться, но нужно встать, собрать себя из этой бескостной лужи и встать. Предложить Драгнилу сходить в душ, тот ведь только с задания, наверняка даже дома не был, может еще поесть. Сменить простыни и проветрить комнату. И только потом заснуть, свернувшись комочком рядом с горячим телом напарника.       Нацу мурлычет, поворачивая их обоих на бок. Тот явно вытер руку об простыни, потому что она сухая, когда присоединяется в другой, легко ласкающей его тело. Грей смотрит в темные глаза и ловит огненные искры, мелькающие в радужке. Он наконец-то чувствует тепло.                     Грей жмется к нему во сне, будто пытается вплавиться в его тело, слиться с ним в одно целое и никогда не расставаться. Как оказалось маги льда могут чувствовать холод, а если это холод в его душе, то и вся их закалка помочь не сможет. Какой прок от сидения голышом в сугробе, когда мерзнет твое сердце?       Нацу гладит его по голове, шепча тихие и нежные слова, каждый раз, когда Фуллбастер вздрагивает во сне. Что ему снится, Нацу не спрашивает, но пару раз слышал имя Ур, учителя Грея. Он мало знает об этой истории, маг льда никогда не рассказывал ее полностью никому, кроме мастера. И Драгнил уважает его право, хранить воспоминание о драгоценном существе так близко к себе. Он и сам отчасти так поступает.       В этом, спокойном сне, объятиях и невинных ласках, поцелуях и скольжению пальцев по обнаженной коже, и есть его удовольствие. Он не понимает, что люди находят в физическом освобождении, пробовал пару раз сам, один раз с Греем. Не испытал ничего, кроме острого отвращения, поселившегося в животе. Но делать это для Фуллбастера совсем по другому. Ничего общего с сексом. Просто еще одна ласка и нежность, которые он может подарить. То что нужно самому Грею.       Все так запутанно, что Нацу предпочитает никогда не думать об этом, но постоянно возвращается. Он знает, как сделать так, чтобы его партнеру было хорошо. Знает, что удовольствие его самого кроется в другом. А еще знает, что когда-нибудь этого станет мало для Грея, или слишком много для него. И возможно тогда их пути разойдутся в разные стороны, окончательно разорвав всякие отношения. Или будет какой-то другой выход, который они пока не видят. Но сейчас они застыли в равновесии, хрупком, как первоцвет, но таком же прекрасном. И оба подыхают вдали друг от друга, и сойтись окончательно никак не могут.       Грей вздрагивает и чуть слышно скулит. Нацу притягивает его ближе, почти укладывая на свою грудь, зарываясь пальцами в волосы и скребя кожу под ними. Сам он устал, и глаза уже совсем не хотят смотреть на знакомый до последней трещины потолок, так что он закрывает их. До рассвета еще есть время, Грей всегда встает рано.       Пару дней они проведут вот так, скрючившись друг около друга, впитывая тепло чужого тела, ласки, объятия и поцелуи, приправленные нежными словами. Возможно, Грея ждет еще пара оргазмов, Нацу усмехается, думая об этом. Он навестил некоторые места в своем путешествии и научился там кое-чему. Сделать было это не трудно, но даже его, воспитанного драконом мальчишку, проняло смущением, когда он спрашивал девочек об этом.       А когда они оба утолят свой голод, все вернется на круги своя. Яростный и недалекий драгонслеер, крушащий и поджигающий все вокруг, и ледяной маг, постоянно теряющий свою одежду. Две противоположности, кружащиеся друг против друга. И друзья и соперники, застывшие в танце льда и пламени, спорящие друг с другом и дерущиеся.       Ну а пока, можно просто спать.