Когда, он рядом.

Два года спустя. Крепкие мужские руки жадно проводят по телу притягивая к себе ближе. Германская Империя, провёл пальцами рук от груди до рёбер, что немного выпирали. Сверху безуспешно пытались скрыть сладостный стон, что не перестаёт радовать немца. Германец покусывает кожу живота и чуть потягивая кожу на себя, оставляет свои метки. Мужчина не мог налюбоваться этими янтарными глазами, что поблескивали сейчас в полутёмной комнате. Ги наклонился к лицу русского и нежно провёл языком по нежно розовым губам, на вкус напоминающих о клубнике. Русский приоткрыл рот, куда сразу юркнул шаловливый язык немца, они сплетены в жарком поцелуи. Бёдра чуть приподняты, сильные руки придерживают талию. Быстрый толчок. Российская Империя, опрокидывает голову назад изгибаясь, немец спешит возобновить поцелуй. Движения становятся вскоре более ритмичны, задевая комочек мышц, он знает как принести русскому наслаждения. Увидев мило покрасневшие личико, немец улыбнулся и тронулся кончиком пальца о возбужденную головку русского, тот сразу болезненно шикнул в поцелуй, но после громко застонал когда иностранец сжал возбужденный агрегат и в так собственным толчкам стал стимулировать плоть русского. Тепло, а потом и жгучий жар обдал их тела, немец излившись на живот русского устало плюхнулся рядом с ним ощущая как сердце быстро стучит в грудной клетке, каждый раз был словно первым и это заводило с каждым разом только сильней. Германская Империя, передал русскому полотенце чтобы тот вытерся и потрепав слипшиеся пшеничные волосы, пошёл в соседнюю комнату. Деревянная дверь с резной ручкой тихо пропустило воплощение внутрь небольшой комнатки освещённой лучами утреннего солнца. Стены детской были темного цвета, справа от двери стоит книжный шкаф орехового цвета. Там хранятся все учебники, художественные книги, альбомы и журналы. На верхней полке аккуратно сложены мягкие игрушки, погремушки. Белая с голубыми рюшками, кроватка стояла посередине комнаты, светлые лучи солнца ее не достигали. Поправляя на ходу халат немец достал малыша и аккуратно покачивая, чтобы не заплакал возвращается в спальню. Появление малыша всегда радость в семье для немца особенно, он и не мог представить что его дом пять месяцев назад посетит такое счастье. Имя младенцу пока не дали в семье его звали ласково «солнышко» за чистый взгляд алых глаз и светлые будто подсвеченные пшеничные пряди волос. Российская Империя, приложив ребёнка к груди начал утреннее кормление он был бы счастлив, появись этот ребёнок по другим обстоятельствам. Но как бы монарх не противился, он не мог не улыбнуться смотря на это светлое личико и хрупкое, невинное тело, что невольно хотелось оберегать и защищать ценной всего. Если для германца ребёнок был как чем то большим для души, сердца, то для русского малыш стал гарантией от замашек немца, криков и битой посуды. - Я приготовлю нам тосты. - он говорит воодушевлённо, кажется уже и забыл когда повышал голос или сердился. Оно и к лучшему. Ри, встав с кровати подошёл к окну и раздвинул шторы, впуская в дом раннее утро. На ноге все также тяжелый браслет с детонатором, если он выйдет за территорию дома то сразу же подорвётся на месте, рисковать не хотелось. Янтарные глаза подолгу смотрят вдаль, он не перестаёт ждать Его. Когда нибудь он покинет это место и уедет далеко-далеко в другую страну, нет на другой континент. День ото дня в нем живет надежда, что когда-нибудь у старых ворот, когда-то заброшенного дома остановится темная иномарка и оттуда появится США в своём привычном костюме, приедет чтобы забрать монарха и ребёнка. Они возьмут потом домик у озера, а каждые выходные будут гулять по красивой набережной, смотреть кино, ходить в рестораны. Он будет ждать американца, утешая себя что его ищут и скоро найдут. С этой надеждой, он проживет много времени так и не узнав, что ни его не тело Соединённых Штатов так и не отыщут. Эти два дела так и не раскроют, папка проложит в архиве полиции 10 лет, пока в городе не начнут пропадать молодые воплощения от тринадцати до двадцати одного года.