***
– Что значит «Гарри пропал»? – разозлившись, спросил Сириус, сжимая челюсть так, что зубы свело до скрипа, и сжал руки в кулаки так, что заскрипели костяшки. – Как это могло произойти? – Мы... Мы летали с Гарри на Мелькроре, когда это случилось... – неловко начала Эовин, чувствуя, как у неё сворачивается всё внутри от страха и беспокойства за друга. Неимоверное чувство вины охватило девушку от того, что она проглядела момент, когда юный волшебник не просто пропал из виду... Когда он упал с огромной высоты и скрылся за завесой дыма и пепла вулкана. – Мы делали виражи над вулканом. Хотели проверить друг друга на доверие... На то, как сильно доверяем друг другу. Гарри попросил сбросить его и он... Он упал, Сириус. Я пыталась его поймать, но он... – Он сделал что?! – резкий голос вырвался сам собой прежде, чем старший Блэк успел себя остановить. – Он упал и... – начала была Эовин, но была прервана. – Точнее сказать, наша маленькая царевна сбросила его с огромной высоты, – не дав договорить девушке, довольно резко и грубо оборвал её Майрон, в полуехидной, почти оскалистой улыбке. – Так, кажется, ты сказала мне, не так ли? Или наше маленькое испытание на доверие всё-таки дало сбой и на самом деле не являлось тем, как ты мне это описала? – Гарри сам попросил его сбросить, я же уже говорила! – возразила царевна, с вызовом бросая взгляд на тëмного, словно туча, владыку Мордора. – Просто умолчала о некоторых деталях. И к тому же, ты уже дал мне усвоить свой урок в отношении этого, разве не так? – Боюсь, что нет, – холодно ответил Владыка, скрещивая руки на груди и мерцая глазами, которые сейчас казались красными от праведного гнева, готового испепелить всё вокруг. – Ведь ты дала мне не совсем достоверную информацию о моём юном ученике. Так почему же мне верить тебе теперь? – Так. Стоп! О чём вы говорите? Какое ещё испытание, барлог тебя забери? – нахмурившись, спросил Бродяга, устало потирая переносицу. Он только-только вытащил брата из комы и просто хотел побыть рядом со своей семьёй, а не разбираться в очередной передряге, в которую, судя по всему, уже успел влипнуть его крестник. – Ну, у нашей маленькой принцессы и моего ученика возникли некоторые проблемы с доверием после того, как она рассказала мне о яйце дракона, из которого потом вылупилась Мелькрора. Так что они решили, что лучшим методом проверки их дружбы на прочность будет полёт на драконе над Роковой горой.... Майрон вкратце описал ситуацию своему союзнику и крëстному отцу его порой бестолкового юноши, который, как оказалось, совсем не умеет заботиться о себе. – Это... Уму непостижимо! – выдохнул Сириус, недовольно качая головой и думая, какую взбучку устроит крестнику, когда встретит его. – Я понимаю Гарри. С его неудачным везением он всегда находит приключения на свою задницу. Так всегда было ещё с тех времён, когда он учился в Хогвартсе, но ты Эовин?! Я думал, что уж ты-то разумная девушка и как никто другой обладает голосом разума. Или это снятие «Империуса» снесло всё твоё благоразумие? Ты же принцесса, в конце концов! – Я всегда была слишком безрассудной для принцессы, – печально вздохнув, попыталась было улыбнуться девушка, но вышло не очень убедительно. – Оно и видно, – пробормотав, ответил Бродяга, недовольно фыркая и загребая пятëрню в волосы, чтобы растрепать их в беспорядке и хоть как-то успокоить мысли. – Чёрт, я планировал провести этот день в компании своей семьи, познакомить Гарри со своим братом и просто дать себе прийти в себя после всего, что случилось, а не находить очередные проблемы на свою пятую точку. – Подожди... Ты сказал «братом»? – переспросила Эовин, мигом забывая о своей оплошности. – Регулус очнулся? – Ну, можно и так сказать, – усмехнувшись, ответил мужчина, пропуская младшего брата вперёд. Регулус, всё ещё бледный и слегка зеленоватый, не успевший прийти в себя после небольшого шока от такой эмоциональной беседы, слабо улыбнулся и протянул руку в знак приветствия. – Регулус. Регулус Блэк, – устало произнёс мужчина, всё ещё слабый и опирающийся на твёрдое плечо брата. Сириус придерживал его и давал ему опереться на него, как непробиваемая и непроницаемая скала, всегда готовая поддержать того, кто в этом нуждался. И особенно если этот кто-то – его близкий. – Рад познакомиться с вами, миледи. – мужчина почтительно поклонился. Его растрепанные и спутанные волосы неровными локонами упали ему на глаза, но Рег тут же вскинул голову, сдувая внезапно возникшую на пути преграду. – И с вами тоже, владыка Майрон, – мужчина также почтительно поклонился и Тëмному Властелину в знак приветствия. Майрон также почтительно кивнул ему в ответ, лишь слегка наклонив голову – Хотя я и представлял эту встречу в несколько других обстоятельствах. На самом деле, в совсем других обстоятельствах, если быть более точным, – добавил он, мысленно подбирая слова. На самом деле, Регулус, действительно, совсем не так себе всё представлял. – Я тоже рад познакомиться с вами, лорд Регулус, – ответил Майрон. – Хотя и уверен в том, что вы даже не думали о том, что такая встреча может состояться в принципе. Тем более в такой компании, как наша. – В этом есть доля истины, – пробормотав мужчина, не став спорить с Тëмным Властелином. Если честно, он был слишком слаб для того, чтобы в принципе с кем-то спорить, не говоря уже о том, чтобы этот кто-то был самим лордом Сауроном. Хватило ему уже одного лорда на службе. Он не хотел себе ещё одного. Но рядом был Сириус. А теперь ещё и Гарри. Ещё один близкий человек его оставшейся крохотной семьи, с которым он так и не успел познакомиться. Чувство досады кольнуло его, но он тут же набрался решимости и собрался с силами, чтобы озвучить куда более насущные проблемы. – Я надеюсь, мы ещё сможем провести время в более комфортной для всех нас обстановки, но я также уверен, что в приоритете для нас сейчас поиск именно Гарри, как и его благополучное возвращение домой. Мы должны быть теми, кто найдёт его и вернёт обратно туда, где он должен быть. Туда, где ему и должно быть самое место – здесь. Рядом с нами. Со своей семьёй. – Не могу не согласиться, – пробормотал Сириус, чувствуя, как к нему возвращаются силы от уверенности младшего брата. Ему бы не помешала доля его непробиваемой уверенности. Нет. Совсем бы не помешала. – Ты модель почувствовать его, Майрон? Я знаю, у тебя довольно сильная связь с моим крестником. Можешь почувствовать его? – Да. Думаю, я могу, – сказал Майрон, сосредотачиваясь и мысленно зовя своего ученика. – Нет, я думаю, что не просто могу. Я знаю, где он. Блестящие глаза обоих Блэков стали для него не менее красноречивым ответом. Они собирались вернуть их Гарри домой. Где бы он ни был. И они сделают это, чего бы им это ни стоило.***
В ту же минуту, как Гарри очнулся в мрачной пещере, светящейся от света огненной лавы, он сразу понял, что это будет полный отстой. Ему потребовалось чуть больше недели, чтобы понять, насколько это по-настоящему будет отстойно. Он стиснул зубы, сдерживая крик, когда ошейник, сжимающий его горло в тисках, прожёг его кожу током. Он быстро схватил кирку, которую отложил в сторону всего лишь на долю секунды, и снова с большим трудом взмахнул ею. Его руки и спина болели от постоянного и непрерывного тяжёлого физического труда, а раскалённые от жары капельки пота на его чёрных холщовых брюках (единственная одежда, в которой они оставили его) прилипали по всему телу и оставляли ужасные волдыри на босых ногах. В пещере, в которой они работали, было невыносимо жарко и влажно, чтобы было результатом работы от печей, плавивших руду, которую они добывали, и огненной лавы, которая протекала в опасной близости от места их работ. Стоило лишь кому-то из них сделать что-то не то, оступиться, оказавшись не в той стороне, и всё – полёт в пропасть и неминуемая смерть были обеспечены, поэтому Гарри с опаской относился ко всему, где он проходил мимо, и старался держаться подальше от любых возможных дорог, где у него была хотя бы малейшая возможность провалиться и сдохнуть, приняв мгновенную смерть. Кроме того, так жарко ему не было нигде, даже в Мордоре, выжженной до тла стране, а ведь даже огненный раскалённый и полыхающий жар тех краёв не был так сильно ощутим, как здесь. Даже мантия-невидимка Гарри, вжившаяся в его кожу, не спасала, оставляя лопающиеся дырки и рваные куски кожи на теле, а ведь это о чём-то, да говорило, ведь в Мордоре он мог спокойно ощущать колкий и жаркий ветер, дующий ему прямо в лицо! Почти все они, из тех, кто находился здесь, рабы. И все они тяжело дышали, стараясь не дышать при этом ртом, чтобы горло не пересохло ещё быстрее, но пыль, висевшая в воздухе, заставляла дышать носом, как будто они задыхались. Тяжело подняв кирку снова и также медленно её опустив на камень, Гарри облизнул начавшиеся трескаться губы от ужасной жары, спастись или хоть как-то уберечься от которой не было ни единой возможности. И вот щё один взмах кирки, но его руки тут же протестующе закричали. Поттер выругался, когда почувствовал, как один из волдырей на его пальце лопнул, оставив после себя вязкую противную слизь и открытым к грязному воздуху. Это было плохо, очень плохо, но сейчас он не мог ничего сделать, даже залечить раны, ведь с самого первого дня, когда он только-только здесь оказался, у него, как и у остальных, отняли волшебные палочки и сломали их, бросив прямо в лаву на глазах у всех, с каким-то особым наслаждением наблюдая за тем, как их надежды на всякое спасение начинают таять. А какое было удовольствие смотреть на то, как волшебник лишается своей волшебной палочки! Гарри до сих пор не мог с этим мириться, и практически с болью и грустью вспоминал о ней, заставляя своё сердце бешено колотиться от ощущения полной беспомощности и безнадёжности, которая огромными волнами накатывала на него с каждым днём. И это отчаяние и безнадёжность ощущались везде. Рядом с ним один из взрослых заключённых рабов бросил на него сочувствующий взгляд, но Гарри, к своему большому ужасу уже знал, что нужно было делать. «Ты не можешь помочь никому другому, иначе вы оба будете наказаны», – таков был закон этого места, и юноша очень быстро усвоил это правило. Просто не нужно было заставлять страдать их ещё больше. Единственный, кому ты хоть как-то можешь помочь в этом месте – это ты сам. Тем не менее, ему было вероятно гораздо легче следовать этим правилам, чем свободолюбивому и по дерзки гриффиндорскому Сириусу. Ещё в те далёкие времена, когда Гарри жил в такой ненавистной ему семье его «ненаглядных» родственничков Дурслей, Поттер уже тогда усвоил один важный урок, который неизменно следовал за ним по пятам: если ты где-то хочешь хотя бы выжить, научись играть по правилам хозяина дома. В голове юноши всплыла фраза дяди Вернона о том, что «в его доме никаких слов на букву «в», да и кто он такой, чтобы учил его любимого сына Дадли». А любые его протесты и слова о том, чтобы дядя сам послал Дадли за почтой, оборачивались для него словами «ткни его палкой, Дадли». Здесь, в этой ужасной пещере действовали такие же правила, только гораздо суровее и жёстче, чем когда-либо он помнил, и Поттер практически впервые в своей жизни испытал некое чувство благодарности к Дурслям за то, что, несмотря на все их зверства, они его закалили и не сделали тряпкой. Благодаря им он научился терпеть боль, унижения и превозмогать себя. Время, проведенное Гарри на «минном поле» в доме Дурслей, приучило его в первую очередь заботиться о себе, хотя время, проведенное в Хогвартсе или в доме семьи Уизли, где о нём впервые хорошо позаботились и приняли его, в основном стерло этот инстинкт. Пожалуй, это был единственный раз, когда его практически рабское воспитание в доме Дурслей действительно помогло ему выжить в невероятно экстремальных и опасных условиях. Но надолго ли? Вот, в чём вопрос. И если ему ещё как-то повезло в этом плане, если это вообще можно было назвать везением, в чём Гарри сильно сомневался, то у Сириуса, к сожалению, не было такого опыта. Да, у него были проблемы в своей семье, из которой он даже сбегал к его отцу, но всё же... Всё же у него было совершенно другое детство. Каждый день Блэка ловили, когда он пытался помочь другому заключённому, и заставляли смотреть, как человека, которому он пытался помочь, били кнутом. Не то чтобы Гарри действительно мог винить его. Он проделывал то же самое пару раз и был наказан точно так же. В конце концов, они оба были чёртовыми гриффиндорцами до мозга костей, которые постоянно лезли на рожон, чтобы спасти кого-то, следуя «синдрому спасателя», как любила поговаривать Гермиона. Не всегда удачно. Эта ситуация ясно напомнила ему начало его появления в этом мире, когда юноша бросился спасать крёстного и в итоге подставил его самого, отправив на верную гибель. Это была та самая ситуация, когда попытки что-то исправить или кому-то помочь приводили не к помощи и пользе, а лишь к одному – вреде и гибели. Регулус Блэк, в отличие от Сириуса, этого не сделал. Он, казалось, сразу понял правила и, следовательно, не был наказан таким образом. Это не значит, что он не сделал того, что мог. В конце концов, он был хитрым слизеринцем, который действовал гораздо умнее и осторожнее, нежели они. Гарри поймал его раз или два, когда он раздавал часть своего рациона молодым заключённым и женщинам. К счастью, для дяди Рега, Бессердечные этого не заметили, иначе это могло бы для него плохо кончиться. Но на то Регулус и был слизеринцем, чтобы его не заметили. Недаром он смог в тайне от самого Тёмного лорда скрыть крестраж, и тот этого даже не заметил, как и принимать участие в различных миссиях. Что уж говорить о Бессердечных? К слову, говоря о дяде, Гарри видел его раз или два, проходящего мимо с поникшими плечами и болезненно посеревшим лицом. Поттер чувствовал сквозь музыку Песни, что брат Сириуса испытывал не менее сильный дискомфорт, чем они. Конечно, он не знал его хорошо. Или, если быть точным, не знал от слова совсем, но они впервые встретились тогда когда оба Блэка ломанулись в пещеру, посылая град смертоносных заклятие в сторону врага. Какое сожаление, что не все эти заклятия действовали на Бессердечных. Их быстро обезвредили и бросили ко всем остальным на растерзание. Гарри даже опомниться не успел. Он не ожидал, что за ним придут и придут ли вообще, хотя должен был догадаться. Их связь с Майроном была сильна и даже сквозь огромное расслоение он чувствовал лёгкое покалывание на своей руке и мысленный зов учителя, но не мог ему ответить. Не мог сделать что-то, чтобы подать знак, кроме слабого, очень слабого импульса, который, видимо, и привёл крёстного и его дядю к ним. Юноша рад был знать, что дядя Рег очнулся, что он пришёл в себя и был готов к бою. Жаль только, что, что они познакомились совсем не так, как он планировал. Если вообще можно считать, что они «познакомились». Гарри ведь и слова ему сказать не успел. Только встретиться лишь один раз глазами. И всё. Но этого было достаточно для того, чтобы понять: они были здесь ради него. Сириус, как и дядя Регулус были здесь для того, чтобы спасти его. Это было глупо и безрассудно, но было приятно знать, что ещё есть люди, готовые за него бороться. Которым было не всё равно на него. Те, которые были готовы пойти ради него на всё. Это дорогого стоило. Да, юноша не знал дядю Рега. Но ему хватило лишь одного взгляда для того, чтобы понять – дядя Рег был хорошим человеком. Просто однажды ему пришлось сбиться с пути, но он смог найти дорогу обратно и вернуться туда, куда должен был вернуться. Он был храбрым, смелым и не менее самоотверженным. Совсем не те качества, что были у Слизерина. Но те, которые хватило для того, чтобы закрывать собой других. Юноша видел, как мужчина пару раз пытался спасти рабов и поплатился за это также, как и он, так что не мог винить за проявленную храбрость и одновременно глупость. Гарри видел, что его лицо было похожим на тот же камень, который они раскалывали своими кирками, и это его очень тревожило. Кусок скалы, над которым работал, откололся, едва не упав ему на ноги, и один из рабочих подошёл, чтобы перетащить его к тележке и с трудом туда затолкать, вытирая текущий ручьём пот по всему телу. Гарри не обратил на другого раба никакого внимания, и, стиснув зубы, продолжил свою работу. Юноша мог поклясться, что кирка раскалывалась при каждом ударе, потому что ладони жгло так, что они уже были даже были похожи на нечто худшее, чем просто какие-то лопающиеся волдыри. Его руки затряслись от очередного удара, и он, возможно, позволил бы себе упасть на колени и отдышаться, если бы не угроза последующего и неминуемого за этим самовольством наказания, которое будет назначено кому-то другому. Майрон всегда учил его не обращать внимания на боль других, учил стойкости, дисциплине и хладнокровной жестокости, чтобы никто не смог бы причинить его боль, но несмотря на все эти уроки, которые Гарри медленно, но всё же постигал, несмотря на все эти уроки он, прежде всего, оставался гриффиндорцем до мозга костей с синдромом спасателя. Юноша знал, что такое боль и страдания, и его сердце всякий раз разрывалось от боли, когда он видел, как страдает кто-то невиновный. Тем более по его собственной вине. Особенно если эта вина была из-за какой-то глупости вроде проявления собственной же слабости. Это его жутко бесило. Позади него раздался грохот упавшего на землю камня, и Гарри рискнул обернуться. В нескольких футах от него раб, который забрал у него кусок руды и которую отколол Поттер, уронил камень, и неудачно пытался вернуть обратно в повозку. Теперь же он лежал на земле, слегка постанывая от боли и сжимая ногу, на которую он упал. При звуке приближающихся шагов Гарри резко повернул голову назад, стараясь подавить дрожь в пальцах и продолжая намеренно смотреть на камень, продолжая свою работу и слыша, как один из бессердечных взмахнул хлыстом, но ничего не сказал, прежде чем обрушить на спину и так уже почти раздавленного и стонущего от боли раба, отчаянный крик которого разнёсся по всей пещере, заставляя всех вздрогнуть и усерднее продолжать свою работу. Юноша почти чувствовал, как кнут оставляет глубокий след на спине раба. Гарри пришлось закрыть глаза и закусить губу, чтобы не реагировать на то, как кнут продолжал щёлкать снова, снова и снова. Единственным утешением для него было то, что на месте того раба был не Сириус. Внезапно звук прекратился, и вместо резкого и ожидаемого щелчка, Гарри услышал рычание. Глаза Поттера широко распахнулись, и он быстро оглянулся назад только для того, чтобы его сердце сжалось, сделало двойное сальто и упало. Сириус в разорванной одежде и слипшимися волосами, всё более и более напоминающий их первую встречу после его освобождения из Азкабана, стоял между Бессердечным и рабом, обмотав хлыст вокруг своего запястья, который посылал по телу электрические дуги. Каким-то непонятным образом маг продолжал стоять, глядя на Бессердечного без всякого страха и посеревшими от усталости глазами. – Хватит, – голос Сириуса заставил других остановиться, но прямо сейчас Гарри слышал, как его голос дрожит, и он прикусил язык, заставляя себя оставаться неподвижным и тихим, хотя ему хотелось повалить его на землю и закричать ему в лицо, – О чём ты думаешь? Раб за спиной Сириуса явно думал о чем-то подобном, глядя на него с жалким страхом. Семь дней здесь, а Сириус Блэк все ещё не понимал картины: они не могли помочь другим. Попытка сделать это только усугубляла ситуацию, как маги этого не замечали? Бессердечный сделал несколько угрожающих шагов вперёд, ухмыляясь Сириусу в лицо, прежде чем нажать кнопку на своей перчатке. Мгновенно Блэк упал на колени, схватившись за воротник, когда тот загорелся, и хриплый крик эхом разнёсся по пещерам, заставляя всех остальных вздрогнуть и как можно усерднее продолжить свою работу. Гарри стало плохо от того, что никто никак не отреагировал. Все здесь просто настолько привыкли к этому, что не было никакого смысла смотреть вверх, чтобы увидеть, кто был мишенью. Это-то и было самым страшным в этой ситуации. Вспомнив, что он должен работать, Гарри заставил себя отвернуться к стене и занёс кирку над головой, но тут же выронил её с криком, когда боль пронзила его спину. По обе стороны от него точно так же взвизгнули другие пленники, некоторые из них упали на землю и свернулись калачиком в попытке спрятаться, когда Бессердечный переключил свое внимание с Сириуса и одного раба на дюжину или около того заключенных, выстроившихся у стены. Бессердечный снова опустил хлыст, и Гарри подавил крик, пытаясь удержаться на ногах и продолжать работать. Охранники здесь использовали любой предлог, чтобы выместить свой гнев на заключенных, так что любая слабость, даже если он уже был наказан, просто заставит их выместить его на нём и тех, кто его окружал. Где же ты, Майрон? Так думал Гарри почти с надеждой, молясь о том, чтобы его учитель услышал его мысленный зов, хотя он сильно сомневался, что его вообще можно было отсюда услышать. Это было почти невозможно. Гарри был уверен лишь в одном – Майрон наверняка уже был в курсе их похищения и был в ярости, разыскивая их по всему Средиземью. Хотя юношу и удивило то, что первыми ворвались Блэки, Гарри не сомневался, что он, Майрон, их найдёт. Просто тему что-то помешало. Что-то, что не позволило ему пойти сразу им на помощь, но Гарри верил, что его учитель придëт за ним. Всегда приходил. Лишь бы тогда, когда не было слишком поздно. Пожалуйста, Майрон! Поторопись! Гарри снова услышал щелчок и... Неминуемый удар, тут же снова опустившийся на его голую и потную спину. Дикий вопль разнесся по всей пещере. Снова удар. Снова. Снова и снова, нарушающий тишину лишь его дикими воплями и слезами, стекающими у него по щекам. На мгновение всё замерло, и Поттер было подумал, что уже всё, и Бессердечные переключились на кого-то другого, но тут же вздрогнул и инстинктивно сжался, услышав ещё один щелчок. Нет, они от него ещё не отстали. Пожалуйста, хватит. Хватит. Хватит! Очередной щелчок хлыста, намеренно проверяющий его на прочность, и юноша ещё раз инстинктивно вздрогнул, ожидая неминуемого удара, но прежде, чем хлыст опустился на уже исполосованную белыми и глубокими шрамами от кожи-мантии, что-то ударило его сбоку, сбив на землю и накрыв его, когда другие пленники закричали. Когда хлыст снова щелкнул, он поднял голову и увидел склонившегося над ним Регулуса Блэка, брата Сириуса, вздрогнувшего, но не издавшего ни звука. Нет. Нет. Нет. Нет. Почему? Почему? Гарри встретился взглядом с младшим Блэком – или попытался, маг избегал смотреть на него, надеясь, что выражение его лица передаст замешательство и ужас. Почему Регулус действует как его щит? Гарри лгал ему с тех пор, как они встретились, и едва ли извинился за это. Брат крёстного даже не пытался скрыть, как он разочарован в Гарри. По всем правилам дядя Рег, как и Сириус, должен ненавидеть его, а не пытаться защитить. Кнут больше не опускался, и Гарри вздохнул с облегчением. Регулус, наконец, посмотрел на него сверху вниз, одарив его легкой улыбкой, которую Поттер собирался вернуть, когда чья-то рука сжала его лодыжку. Он вскрикнул, когда охранник вытащил его из груды тел у стены. – Так ты думаешь, что сможешь защитить эту маленькую тюремную крысу? – сказал Бессердечный, поднимая Гарри с земли за шиворот. Юноша поперхнулся, металл от ошейника впился ему в горло, не позволяя вздохнуть лишний раз. Он отчаянно встретился взглядом с Регулусом, когда Бессердечный встряхнул его. Маг выглядел побледневшим и очень испуганным, так что Гарри инстинктивно начал пинать охранника, потому что если что-то пугало дядю Рега, то он должен был бороться с этим. Регулус не боялся просто так, если только не должно было произойти что-то плохое, особенно если учесть, через что ему пришлось пройти. Бессердечный уронил его, и он снова взвизгнул, ударившись о землю. Издалека он слышал крики дяди Регулуса и Сириуса, но был слишком занят кашлем и глотанием воздуха, чтобы обращать внимание на то, что именно они говорили. Бессердечный над ним тоже что-то говорил, но, ошеломленный, он не обращал на это никакого внимания, пока безошибочно узнаваемый звук кнута не заставил его поднять голову. Стражник злобно посмотрел на него, прежде чем с силой и мощью обрушить кнут на его беззащитную спину. Крик вырвался из его горла, когда раскаленная добела боль пронзила его. Его колени и предплечья впились в гравий, когда он попытался стать как можно меньше, но хлыст снова опустился, заставив его корчиться от боли, оставив его лежать распростертым прями на горячей земле. Он не знал, сколько раз стражник хлестал его – он потерял счёт, кажется, после пятого удара, слишком занятый тем, чтобы не кричать, потому что не хотел, чтобы они знали, как ему больно. Электричество от хлыста заставило его мышцы сжаться. Эти судороги разорвали рубцы. Он чувствовал, как кровь прилипает к коже, и ему пришлось прикусить губу, чтобы его не вырвало вместе с кровью. Вечность спустя страшная порка, наконец, прекратилась, и Гарри издал тихий стон облегчения, который был прерван ударом ботинка по ребрам, тем самым отбросив его немного назад. Закашлявшись, он уронил голову на землю. Поттер не был уверен, что сможет двигаться, даже если захочет. Да это уже было и неважно. Ещё один пинок сказал ему, что у него нет выбора, и он осторожно поднялся на ноги, резко втянув воздух, когда движение натянуло покрытую волдырями и рваную кожу на спине. Гарри осторожно подошел к стене, где уронил кирку. Звук хлыста за спиной заставил его вздрогнуть, когда Бессердечный в очередной раз едва не потерял терпение, и он схватил кирку. Когда он вернулся к работе, борясь и с желанием закричать, и с туманом в глазах, он почувствовал, как беспокойство и чувство вины Регулуса излучаются через отчаянно плачущую Песню. Присутствие Сириуса всё еще было скрыто, но даже тогда он чувствовал, как его беспокойство просачивается сквозь щели. Однако он не мог сказать им, что это не их вина или что с ним все в порядке. Гарри не был в порядке, он знал это, он и близко не был в порядке, но им нужно было сосредоточиться, убедиться, что они не дали Бессердечным ещё одну причину для очередных побоев. Остаток дня прошёл как в тумане, в постоянном круговороте раскачиваний, боли и попыток не кричать, пока, наконец, громкие голоса охранников не сказали ему, что пришло время возвращаться в казармы. Он почти ничего не помнил о своём обратном путешествии, только вздрагивал от порыва холодного воздуха, который ударил его, когда он вошел в большую комнату, и удивлялся, почему их не кормили этой ночью. Металлические полки возвышались по обе стороны от него, но вместо того, чтобы попытаться взобраться на одну из самых высоких, он просто рухнул на одну из них на уровне груди. Рука на спине заставила его взвизгнуть и обернуться. Регулус свисал с полки прямо над ним, с виноватым выражением лица, когда он быстро отдёрнул руку. – Извини, я просто хотел посмотреть, не течет ли у тебя кровь, – прошептал дядя Рег. Гарри огляделся, заметив, что Сириус взял соседнюю койку недалеко от них, а затем снова посмотрел на Регулуса, надеясь, что охранники не смогут услышать их там, где они были. – Просто оставь это, дядя Рег. Я в порядке. Его голос был хриплым, то ли от того, что ошейник впился ему в горло, то ли от крика, он не знал. Он знал только, что это звучит ужасно. Регулус нахмурился. – Нет, ты истекаешь кровью и вот-вот потеряешь сознание. Нам нужно тебя подлатать, – совершенно серьёзно сказал мужчина, не обращая внимание на протесты крестника его брата. – Насколько я с тобой согласен, но мы не должны его трогать, – наконец заговорил подошедший Сириус, стараясь, чтобы его голос был едва слышен. – Как бы то ни было, открытые раны могут заразиться, а наши руки вряд ли можно считать санитарными. – Он все ещё истекает кровью, – возразил Регулус, бросив на брата слегка раздражённый взгляд. — И у нас нет ничего, что можно было бы использовать в качестве повязки, не для такой большой раны, – парировал старший Блэк. – О, и у нас с собой нет даже волшебной палочки, чтобы использовать заклинания. Бессердечные сломали их, помнишь? Даже с их голосами на таком низком уровне, они всё ещё заставляли уши Гарри звенеть в ушах и мотать головой, и ему едва хватило сил, чтобы просто слабо поднять свою руку. – Дядя Рег, со мной всё будет в порядке. Мне просто нужно отдохнуть. Пожалуйста, – прошептал он, не обращая внимания на то, что слеза оставила след на его щеке. Лёжа на боку, было трудно понять выражение лица Регулуса, особенно учитывая, что человек был перевернут вверх ногами, но маг кивнул и забрался на свою спартанского вида «кровать», если её можно было назвать таковой, оставив его и Сириуса прижатыми друг к другу головами. Гарри почувствовал, как нелепая улыбка расползлась по его лицу. Но это было всё, что он мог получить от тепла и безопасности, которую он когда-то чувствовал в Норе или в Хогвартсе. Просто сейчас, когда Сириус был так близко, воспоминания о былых временах на Площади Гриммо двенадцать были слишком рядом, и, казалось, находились на расстоянии одной вытянутой руки. Это было так больно, и так приятно одновременно, что у Гарри начало щипать глаза от накатившихся слёз. Но сейчас Сириус хмурился, и Гарри заставил себя вернуться мыслями в настоящее. – Ты в порядке? – тихо спросил Бродяга, и Поттер кивнул, поворачиваясь так, чтобы не напрягать шею, чтобы увидеть его. – Отлично. Просто забавное воспоминание, – прошептал он, позволив шёпоту улыбки вернуться. Выражение лица Сириуса немного смягчилось, и он похлопал крестника по руке. – Поспи немного. Воспоминания останутся, пока мы не выберемся отсюда. Гарри кивнул и свернулся калачиком, закусив губу, когда раны на его спине растянулись. Однако он ничего не мог с ними поделать, кроме как надеяться, что утром всё будет лучше. Он жалел лишь о том, что не мог познакомиться со своим дядей, находясь в куда менее уязвимом и жалком состоянии. Лишь бы не быть таким жалким в его глазах. – Ты никогда не будешь жалким в моих глазах, Гарри, – прошептал дядя Регулус ему на ухо, проведя пальцем по мокрым и спутанность волосам. – И я рад, что смог, наконец, познакомиться с тобой. Пусть и в таких обстоятельствах. Но я рад. И никогда не буду жалеть об этом. А теперь спи, – приказал он, и Гарри, повинуясь приказу дяди Рега, провалился в глубокий сон. Юный гриффиндорец был слишком слаб, чтобы сопротивляться и спорить, да у него и не было никакого желания. Лишь бы с Сириусом и дядей Регом было всё в порядке. С остальным он смог бы смириться. С остальным он подождёт. И крепкий сон – это меньшее, что он мог для них сделать. Но он сделает. Ради себя и ради них всех. Они этого заслуживали как никто другой. И он сделает всё, чтобы они оставались рядом и никогда не разочаровывались в нём. Он должен был. *** Казалось, чем дольше они там находились, тем хуже становилось. Регулус вздрогнул, когда еще один долгий крик эхом разнесся по пещере, борясь с желанием бросить лопату и побежать туда, где избивали Гарри. Вместо этого он заставил себя крепче сжать кулак, гадая, за что именно они наказывают его на этот раз. Судя потому, что крики были протяжными, а не короткими, прерывистыми, что указывало на то, что Бессердечные использовали хлыст, он предположил, что они просто шокировали его. Его затошнило. Он не был уверен, что хуже: тот факт, что он мог сказать, как они пытали Гарри, основываясь на его криках, тот факт, что он думал об этом как о «просто» ударе током, или тот факт, что он не бросал всё, чтобы остановить это и зная, что попытки сделать это приведут лишь к очередной порции наказаний. Прошло всего двенадцать дней с тех пор, как они добрались сюда, и пять с тех пор, как Бессердечные поняли, что использование Гарри в качестве рычага очень хорошо работает, чтобы заставить и себя, и его брата Сириуса подчиниться. С тех пор они держали мальчика рядом с одним из них двоих, чтобы всякий раз, когда они «плохо себя вели», они могли видеть, как Гарри тут же наказывался. Прямо сейчас он был с Сириусом. Обычно так оно и было. Регулус не был уверен, было ли это потому, что его брат ослушался чаще, чем он, или они просто были более сосредоточены на том, чтобы сломить магов. Скорее всего, последнее. Чем дольше они были здесь, тем реже Сириус выходил из себя, то ли потому, что пытался спасти Гарри от боли, то ли потому, что Бессердечные действительно начинали ломать его. Регулусу оставалось только гадать, что такого натворил его брат на этот раз, что не понравилось стражникам. Он что-то сказал? Споткнулся? Слегка запнулся? Его наказывали и за худшее. Ну, он был вынужден наблюдать и слушать, как Гарри был наказан. После того первого избиения они использовали хлыст только один раз. Каждый раз это был удар током. Наверное, не хотел слишком сильно рвать его тело. Не то чтобы Гарри это волновало. Он мог кричать, когда его пытали и, Великая Песня, он кричал, но он не умолял, не просил их остановиться, он просто продолжал идти, как будто это не имело значения. Как только все закончилось, он поднялся, отмахнулся от их тихих попыток извиниться и убедиться, что с ним все в порядке, и снова принялся за работу. Но они умоляли. Пару раз им приходилось это делать, чтобы заставить Бессердечных остановиться. Им доставляло какое-то болезненное удовольствие видеть «великого Сириуса Блэка» на коленях. По крайней мере, так Регулус узнал от надсмотрщика, который пару раз приходил «посмотреть, как они работают». Честно говоря, он был здесь, чтобы злорадствовать, получая огромное удовольствие от того, что они знали, насколько бессмысленно пытаться сопротивляться. Регулусу захотелось врезать кулаком по самодовольной физиономии Бессердечного. Не то чтобы он мог. Если он сделает хоть полшага в сторону надсмотрщика, стражники оглушат его, а потом будут бить Гарри, пока тот не перестанет кричать или не потеряет сознание. Говоря об этом, ужасные крики, наконец, перестали эхом отдаваться в шахте, оставив тяжелую тишину, нарушаемую только тихим ворчанием рабов и лязгом камней о лопаты. Либо Гарри потерял сознание, либо они решили, что с него хватит. Великая Песня, он надеялся, что это было первое. Малышу нужна была передышка, пусть даже в виде бессознательного состояния. И как только эта мысль пришла ему в голову, еще один крик пронёсся по пещере, едва не заставив его выронить лопату. Он был не один: несколько рабов, которых он видел, тоже вздрогнули, оглядываясь через плечо. Крики, которые раздавались раньше, были явно человеческими. Этот был грубым и настолько полным боли, что Регулусу потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был тот же самый человек, издающий звук. Что они сделали? Шипение одного из щупов охранника заставило его вернуться к работе, но всё его внимание было сосредоточено на туннеле позади него, откуда донесся крик. Теперь стояла мертвая тишина, и он крепче сжал лопату, борясь с инстинктивным желанием бросить все и убедиться, что с Гарри все в порядке. Потому что, хотя крики означали, что юноша ранен, они, по крайней мере, дали ему знать, что он жив. Теперь, когда жуткая, тяжелая тишина звенела в его ушах, не было никакой возможности узнать, был ли этот последний крик звуком умирающего Гарри. Не прошло и минуты, как из туннеля послышались чьи-то шаги, и Регулусу пришлось заставить себя не отрывать глаз от работы и не оборачиваться, чтобы посмотреть, кто идет. Шаги были неторопливыми, не робкими и не торопливыми, так что Рег знал, что это Бессердечный, а не хоббит или Сириус. Шаги замерли у него за спиной. – Ты. Маг, – это слово было произнесено с усмешкой, точно такой же, какую стражники использовали для слова «раб». Голос внутри Регулуса с горечью спрашивал себя, была ли когда-нибудь разница. Приказав голосу заткнуться, он повернулся лицом к охраннику, не сводя глаз с его рук. — Пойдём со мной, – приказал охранник. Он не знал, радоваться ему или ужасаться, когда охранник повел его через туннель туда, где работали Гарри и Сириус. С одной стороны, он сможет увидеть, в порядке они или нет. С другой, он не мог придумать ни одной причины, по которой охранники могли бы переместить его с того места, где он работал, если только у них не было какого-то плана. Пока они шли, Рег поймал себя на том, что краем глаза наблюдает за рабами, работающими у стен, стараясь не смотреть на стражников. Земля была в порядке, но если стражники поймают его взгляд, они воспримут это как проявление агрессии и отомстят. Что сказать, это место было минным полем. Одно неверное движение, и они взорвутся у кого-нибудь перед носом. Но это не помешало ему проверить колонистов, которых он видел. Они выглядели ужасно. Весь цвет либо исчез из-за недостатка солнечного света, либо был скрыт слоями грязи. Одежда свободно свисала с них — результат недоедания, которому они все подверглись с тех пор, как попали сюда. Но хуже всего в их внешности была мертвенность во взгляде каждого мужчины и каждой женщины. Они потеряли всякую надежду. Вероятно, они потеряли надежду задолго до того, как появилась эта троица и превратила их в пешек. Это было несправедливо по отношению к ним, и от этого зрелища у Регулуса скрутило живот. Все это было так неправильно. Они намеревались сделать все лучше, но каким-то образом сделали все намного хуже. Его сопровождающий оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что он все еще следует за ним, и Рег быстро перевёл взгляд на землю перед собой, надеясь, что охранник не заметил, как он проверяет других рабов. Охранник только слегка хихикнул, когда они завернули за угол в большой коридор. Младшему Блэку ужасно хотелось придушить его, но он сумел удержать руки по бокам, когда заметил брата в коридоре слева. Он не сразу заметил Гарри. Сириус поднял голову, размахивая киркой, и его глаза расширились. На любом другом лице выражение его лица выглядело бы обеспокоенным. На лице Сириуса это выглядело откровенной паникой. Бродяга быстро взглянул на что-то на земле, но Бессердечный, который вёл Регулуса, загораживал ему обзор. Желудок Рега скрутило от страха, когда он попытался разглядеть охранника. Он мельком увидел Гарри, лежащего на земле, не двигаясь, прежде чем охранник остановился и грубо толкнул его вперед. Он споткнулся, но сумел удержаться на ногах. – Вот, – ухмыльнулся Бессердечный за его спиной. – Убери этот беспорядок. У Регулуса перехватило дыхание, когда он уставился на парня, растянувшегося на спине рядом с куском камня размером с астромеха. Он отключился, отвернувшись от Рега — по крайней мере, он надеялся, что Гарри просто отключился. Отсюда маг не мог сказать, дышит ли ребенок. Ещё один толчок вперёд напомнил ему, что он не может просто стоять здесь, и он рванулся вперед, отчаянно пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица, когда быстро опустился на колени рядом с Гарри. В последний раз, когда он видел мальчика, этим утром, когда работорговцы выгнали их из бараков, он выглядел плохо. Кожа Гарри потеряла естественный загар, и он похудел (он был не единственным. Скулы Сириуса были более заметны под его бородой, и младший Блэк не хотел думать о том, сколько его собственной одежды свисало с него), но он не выглядел так плохо. Без сознания он почему-то казался тоньше и бледнее. Его воротник тоже сдвинулся, и Регулус отчётливо увидел ярко-красные шрамы на шее от многократных ударов. Вдобавок ко всему, он едва дышал, его грудь двигалась только настолько, чтобы Рег знал, что он всё ещё жив. Но хуже всего было то, что большой кусок скалы, который, как думал Рег, лежал рядом с ним, вместо этого придавил левую руку Гарри. Всё, что было ниже локтя, было скрыто, и, вероятно, раздавлено тяжёлым весом скалы. Быстро решив, что сначала нужно передвинуть камень, он сбросил его, только чтобы побледнеть, когда действительно посмотрел на него. Он видел, как кровь медленно вытекала из-под камня, давая ему некоторое представление о том, насколько это было плохо, но это всё ещё не подготовило его к зрелищу, которое встретило его. От локтя вниз уже были синяки и припухлости там, где они не были поцарапаны до крови, конечность была вывернута так, как человеческие конечности не должны были вывернуться. Кости, должно быть, раскололись, потому что их кусочки торчали из руки юноши, разрывая его кожу. В тот момент, когда камень перестал давить, кровь начала вытекать из бесчисленных порезов и проколов, быстро окрашивая грязь в красный цвет. Регулус мысленно выругался и отбросил камень в сторону, как только мог, прежде чем опуститься на колени рядом с Гарри и попытаться остановить кровотечение, но давление на руку Поттера заставило кость сжаться так, как не должно было, и Регу пришлось быстро отвернуться, чтобы не задохнуться от зрелища. Ладно, значит, давление не сработает. На самом деле, он, вероятно, только ухудшил ситуацию. Вместо этого он быстро оторвал правый рукав Гарри и завязал его как можно туже над локтем, как зачаточный жгут. Другой рукав был разорван и окровавлен, так что это было бесполезно. Рег снял свой собственный ремень — почему он все еще был у него, он понятия не имел, но теперь он был благодарен за это — и использовал его как перевязь, чтобы рука Гарри не двигалась слишком сильно. Кости заскрежетали друг о друга, когда он закрепил руку, и он поморщился, радуясь на этот раз, что Гарри был без сознания. Покончив с этим, Регулус сел на пятки, не зная, что делать дальше. Он обучался только основам боевой медицины, но мог сказать, что Гарри нужен настоящий медик, и как можно скорее. Раздробленная кость может нанести гораздо больше вреда, чем сам перелом. Рег случайно оглядел коридор, заметив, что Сириус наблюдает за ними краем глаза. В тот момент, когда брат поймал его взгляд, он послал безмолвный вопрос, который Рег истолковал как «как он»? Слизеринец мрачно сжал губы, и Сири быстро отвел взгляд. Рег хотел спросить, что случилось, но понял, что придётся подождать, пока их всех не отправят обратно в казармы. Он не мог себе представить, что маги должны были сделать для Бессердечных, чтобы так изуродовать руку Гарри. Говоря о Бессердечных, он скорее почувствовал, чем услышал, как один из охранников подошел к нему сзади. Напрягшись, но в остальном не двигаясь, Рег смотрел в землю, пока охранник приказывал: – На сегодня вы оба закончили. Рег тихо вздохнул с облегчением и оглянулся на Сириуса, который слегка кивнул, давая понять, что услышал. Регулус осторожно поднял Гарри, поморщившись от лёгкого стона боли, который Гарри издал впервые с тех пор, как Рег оказался здесь, и от жара, исходящего от спины Поттера. Они проверяли раны на его спине каждые два дня и вчера заметили, что они слегка заразились, но жара, которую слизеринец чувствовал сейчас, говорила ему, что стало хуже. Гораздо хуже. Охранник следовал за ним, пока он осторожно пробирался по похожим на лабиринт туннелям в помещение, где находились казармы. Они миновали маленькую комнату, служившую столовой, и Регу пришлось подавить вздох. Сегодня они оба останутся без еды. Для него это было не так уж и важно, он приучил себя не нуждаться в таком количестве еды, как обычно, но это также означало, что юноша тоже останется без еды, а он действительно не мог позволить себе потерять больше еды. Гарри застонал, когда они переступили порог значительно более холодной казармы, и Регулус вздрогнул, даже когда крепче сжал малыша. Охранник остановился в дверях, ухмыльнулся ему, прежде чем закрыть дверь, и Рег бросил сердитый взгляд на закрытую дверь. На самом деле он не ожидал никакой помощи от Бессердечных. Они явно рассматривали всех рабов, в частности Гарри, как расходный материал, годный только для того, чтобы сломать более важных пленников, таких как Сириус, но это не означало, что он не оценил бы, может быть, немного воды или что-то в качестве бинтов. Вздохнув, он решил, что ему повезло, что Бессердечные вообще позволили ему позаботиться о Гарри, и огляделся в поисках места, где можно было бы посадить ребенка. Он не хотел поднимать Гарри и рисковать задеть его за руку, а нижние койки давали ему сотрясение каждый раз, когда он выпрямлялся. Заметив несколько перевернутых и сломанных столов в углу справа от двери, Рег поправил свою хватку на Гарри, прежде чем осторожно пробраться к нему, стараясь не споткнуться на неровном полу. Гарри снова застонал, когда Рег усадил его за один из столов, что создавало хотя бы иллюзию уединения. Охранник, возможно, и не входил в комнату, но Регулус знал, что за ними все еще наблюдают. Тем не менее, район, по крайней мере, казался чистым и не позволит колонистам увидеть больше, чем они уже видели. Мерлин знает, что зрелище было достаточно ужасным для него, бывшего закалённого пожирателя смерти, который многое видел на своём веку, ещё будучи в услужении Тёмного лорда, собственными глазами видя, какие изощрённые пытки он использовал для них и даже «Круциатус» был наименьшим из всех зол, но для простых магглов? Он не хотел подвергать их этому. Гарри издал ещё один тихий стон, и Регулус понял, что приходит в себя. Прислонив его к одному из столов, у которого не хватало двух ножек и поэтому он наклонился под углом, Рег опустился на колени рядом с ним, проверяя жгут и морщась, когда обнаружил, что он значительно ослабел. Расстегнув импровизированную перевязь, он заменил рукав ремнем, решив, что теперь, когда они перестали двигаться, жгут важнее перевязи. Тихий вздох испугал Рега, когда он затянул ремень так туго, как только мог, и он поднял глаза, чтобы увидеть стеклянные голубые глаза, наблюдающие за ним в замешательстве. – Дядя Рег? – Голос Гарри был хриплым, как всегда, и достаточно мягким, чтобы Рег не был полностью уверен, что он что-то сказал. Отвернувшись, мужчина тихо приказал: – Не двигай рукой. – Какой именно? Рег удивлённо поднял глаза, но Гарри, казалось, был искренне смущен. Из-за удара током и лихорадки он, вероятно, не мог сказать, какая рука была сломана, и, вероятно, блокировал это конкретное воспоминание, по крайней мере бессознательно. — Левой, – коротко ответил он, и Гарри с отрешённым восхищением посмотрел на его руку. Рег поморщился и принялся рвать рукава Гарри на широкие полосы. – Я ничего не чувствую. – Наверное, это хорошо. – сказал брат Сириуса и задумался. Вероятно, это тоже результат жгута. Ему нужно было немного ослабить её, чтобы полностью не перекрыть кровоток. Гарри помолчал ещё несколько минут, а потом тихо спросил: – Что случилось? Регулус поднял глаза и заметил, что Гарри выглядит и говорит теперь гораздо более внятно. – Я не уверен. Услышал, как ты кричишь, пришел охранник, схватил меня, велел отвести в казарму, и вот мы здесь, – выдохнув, ответил мужчина, покачав головой и продолжая свою работу. Гарри слегка нахмурился, оглядываясь. — Где Сириус? А заключённые? – Все еще работают, но они, вероятно, скоро закончат, – сказал Рег, начиная связывать полоски вместе. Руку Гарри всё ещё нужно было обездвижить. Если ребенок не почувствует его, то, скорее всего, забудет и попытается сдвинуть. Вспомнив, как скололись осколки костей, Рег снова поморщился и снова посмотрел на Гарри. Парень хмуро смотрел в потолок, явно пытаясь вспомнить, как он сюда попал. Еще раз вздохнув, Блэк закончил связывать полоски вместе и наклонился над Гарри, чтобы тот мог повесить самодельную перевязь ему на шею. – Мне нужно, чтобы ты сел, – сказал он, когда юноша не сразу пошевелился. Малыш наклонился вперёд, сдавленно всхлипывая, и, как только Рег обернул вокруг него перевязь, откинулся назад, тяжело дыша. Регулус осторожно вставил руку в перевязь, убедившись, что она прижата к груди Гарри, прежде чем откинуться назад и заметить, что юноша наблюдает за ним. – Одна из работающих рабынь упала, – тихо сказал Гарри, и Рег нахмурился, не понимая, к чему он клонит. – Стражники не оставили бы её в покое. Сириус собирался вмешаться… – Гарри замолчал, уставившись в пространство, и Рег с трудом удержался, чтобы не застонать. Конечно, он был прав. Глупые гриффиндорцы никогда не учились! Гарри вдруг заморгал, словно возвращаясь к своим мыслям. – Он сделал бы ещё хуже, так что… Я уронил камень. Отвлек их внимание от рабыни. Она не могла быть намного старше Рона или Гермионы. Рег понятия не имел, кто такой Рон или Гермиона, но мысленно отметил оба этих имени и сосредоточился на другой важной вещи, которую он сказал: – Зачем ты это сделал? Гарри посмотрел на него, как на идиота, но блеск пота на его лице и остекленевший взгляд сказали волшебнику о том, что парень был не так ясен, как надеялся Рег. – Они делали ей больно. Я уронил камень, но вместо этого они причинили мне боль. Так лучше. Я причиняю людям боль. Люди страдают из-за меня. Седрик погиб из-за меня. Пришло время расплачиваться мне. Так будет правильно. Так будет лучше для всех. Рег открыл было рот, чтобы возразить — в каком мире Гарри пострадает, и в каком именно мире это был лучший вариант, но знал, что из-за врождённого упрямства Поттеров и лихорадки он не сможет убедить в этом ребенка. Вместо этого он просто поджал губы и проверил лихорадку малыша, которая действительно усилилась с самого утра. Отлично, добавьте это к списку вещей, которые не так с ребёнком физически. Рег мысленно выругал себя. Это была его вина. О, возможно, это не он размахивал хлыстом или ронял камень, хотя более пристальный взгляд на оторванную ветку заставил его заподозрить, что его не просто уронили, но он был так же виноват, как и те, кто это сделал. Если бы он не пытался прикрыть ребёнка, он не пострадал бы так сильно. Да, у него всё ещё будет несколько ранений от хлыста, потому что Бессердечным плевать на сопутствующие повреждения, но он не будет лежать в углу барака, истекая кровью и наполовину потеряв рассудок от лихорадки. Он не должен был пытаться прикрыть Гарри... но в то же время он не мог не прикрыть его. Малыш не пытался пригнуться, или стать меньше, или каким-либо образом избежать удара хлыста. Да, он все ещё злился на мальчика, и да, он имел на это право, но это не означало, что он хотел видеть его больным. И теперь он играл в медика с ребенком, прижимающим к груди руку, которая была размолота в пух и прах. Рег с трудом сглотнул, глядя на искалеченную конечность, чувство вины, ужаса и отвращение боролись за господство, и всё это заставляло его желудок сжиматься. Это была его вина. Одно глупое решение, принятое под давлением, в попытке уберечь ребенка от боли, и в итоге всё стало только хуже. В этот момент они услышали шаги, и Рег заметил, как к ним, шатаясь от усталости, весь в поту, крови и грязи, вместе с разорванной одеждой приплёлся Сириус, который тут же встревоженно вскинулся, уставившись на своего крестника. – Больно… Лежать на спине больно, – невнятно пробормотал Гарри, продолжая пытаться перевернуться. По крайней мере, у него хватило ума попытаться лечь на правый бок, чтобы не давить на больную руку. – Ну да, если ты попытаешься двигаться самостоятельно, то снова раскроешь себе спину, – парировал Регулус, продолжая хмуриться. — Всё в порядке. — Нет, это не так, – настаивал Рег, осторожно укладывая ребёнка на бок. Это поставило Гарри спиной к двери, и Рег обнаружил, что он не сильно возражает. Это означало, что он мог наблюдать за дверью и юношей одновременно. – Ты уже потерял много крови, и у тебя инфекция. Если вскрыть эти струпья, будет только хуже. Ты можешь умереть. – Он прав, малыш, — Сириус, стоявший рядом и скрестивший руки на груди, согласно кивнул. – Всё в порядке, – повторил Гарри чуть настойчивее, а затем, уже тише, добавил. – Мне всё равно. Оба брата тут же замерли. Всё вокруг замерло. Его разум, его дыхание, вселенная, барлог тебя задери, Мерлина, вокруг него всё, всё остановилось как вкопанное. Потому что что? Блэк нахмурился ещё сильнее, а его сердце сжалось от щемящей, почти что ноющей и ещё сильнее саднящей раны в груди. Что его крестник имел в виду, говоря, что ему всё равно? Как он мог не беспокоиться о том, что может истечь кровью или его мозг сварится от лихорадки? Как он мог не заботиться о том, что он, чёрт возьми, умирает?! Сириус моргнул, и галактика больше не застыла. Конечно, Гарри было все равно, что он может умереть. Он сдался. Ни о галактике, ни о вселенной, ни о войне. На себя. О счастливом конце. Предостережение Аннатара о том, чтобы он был с ребёнком полегче, внезапно обрело куда больший смысл. Он должен был знать, что творится у него в голове. Немного предупреждения было бы неплохо, барлог тебя задери, подумал он, прежде чем сосредоточиться на насущной проблеме. Гарри был близок к самоубийству ещё до этой миссии, вероятно, до того, как они узнали о крестражах, если знание Регулуса было хоть каким-то показателем. Реакция Блэков не могла помочь. На самом деле, это могло только ухудшить ситуацию. Вдобавок ко всему, он только усугубил ситуацию, поставив мишень на спину парню. С таким же успехом он мог бы дать Гарри волшебную палочку и заставить произнести «Авада кедавра», приставив её к себе к виску. Осознав, что Гарри наблюдает за ними полузакрытыми и полными слёз глазами, Сириус выпрямился. – Мне не всё равно. Регулус согласно кивнул и осторожно положил свою тёплую руку на плечо юноши. — Нам не всё равно, — поправил он брата и слабо улыбнулся в знак поддержки и слегка сжимая плечо Гарри. Поттер слегка нахмурился и растерянно заморгал: – Почему? — Потому что, – сказал Сириус, каким-то образом умудряясь не скрипеть зубами, потому что он не должен был объяснять это, чёрт возьми! – Ты моя ответственность, и мой крестник, часть моей семьи, и да, Майрон убьёт меня, если я позволю тебе умереть здесь. «И я не смогу жить с собой, если ты умрешь здесь», – добавил он мысленно. Регулус, словно прочитав его мысли по глазам, добавил: – Сириус прав. Мы не бросим тебя тут умирать. Гарри только нахмурился. — Я думал, вы меня ненавидите. Рег со стоном потёр лицо. Они действительно облажались, не так ли? Оба. – Мы были злы, малыш. До сих пор, если честно, немного. Но нет, мы не ненавидим тебя. Ты сделал то, что считал лучшим выбором в то время, не зная, каковы будут последствия. Я сделал то же самое. Я не могу ненавидеть тебя за то, что ты сделал именно то, что сделал я. Да и Сириус тоже. Гарри, похоже, не поверил ему, и, честно говоря, Рег не мог его винить. Молодой человек здорово напортачил со своими фишками. Мысль о том, что он действительно жил в семье ужасных Дурслей всю свою жизнь, грызла Регулуса почти так же сильно, как и осознание того, что именно он перешёл на сторону хозяина и самолично помогал Тёмному лорду пытать беззащитных магглов, поверив в их «чистоту крови». Что же, так не могло продолжаться вечно. Регулус не хуже Сириуса осознавал, как будет зол Майрон, узнав, что они запреты здесь, в этой тюрьме с Бессердечными, пребывая в положении рабов. И он почти с ужасом себе представлял, что будет, когда Владыка увидит, что они сделали с Гарри. Его Гарри. Да он просто разнесёт их к чертям, натравив на них назгулов и сотни тысяч разъярённых и свирепых орков. Он почти чувствовал злость и холодную ярость, исходившую от него, ощущая через Песню айнур, что скоро, очень скоро разгневанный Владыка придёт, чтобы спасти их. Всё, что было нужно – дождаться этого момента и не позволить Гарри умереть, несмотря на все защитные свойства мантии. Он должен был продержаться. Обязан. Это не могло продолжаться вечно. Оставалось лишь только дождаться.