Колесики чемодана звонко стучали о брусчатку у выхода из зоны прилёта.
Несмотря на погожий летний день и ярко светящее солнце, было относительно прохладно из-за северного расположения страны, свежий ветерок обдувал лицо Себастиана, развивал золотистые пряди.
Внимание новоприбывшего привлекла огромная статуя бобра, украшавшая круглую площадку перед самым входом в аэропорт. Его белые глаза, казалось, наблюдали за Бастианом. Стоило ему сделать пару шагов вперёд, они следовали за ним.
«Что за чертовщина?» — промелькнуло у него в мыслях. Себастиан вновь уставился на громоздкое животное, слегка нахмурившись. Тут один из круглых, пустых глаз подмигнул ему. Борнау готов был поклясться, что видел это!
«Какого?!» — он резко глотнул воздух и с испуганным видом огляделся по сторонам.
Вокруг не было ни души. Совсем. Хотя парень был абсолютно уверен, что ещё секунду назад улица выглядела куда оживленнее.
Живот свело, а сердце забилось всё сильнее. Себастиан тяжело вдохнул.
Ноги сами несли его обратно к стеклянным дверям. И какого было его удивление, когда войдя в помещение, он обнаружил, что находится там совершенно один!
Молодой человек в панике оббежал зал ожидания: чемоданы одиноко лежали на полу и в креслах, хозяев всё ещё не было видно, табло о взлётах и посадках горели, но вокруг никого.
Тут до чуткого слуха Борнау долетело тихое постукивание. Пойдя на звук, молодой человек обнаружил его источник — это оказался парень, примерно его возраста, сидевший на тележке для чемоданов и болтавший ногами.
Недолго думая, Себастиан бросился к нему и вырвал из уха незнакомца один из наушников.
— Что здесь произошло? — сбивчивым голосом поинтересовался он. — Ты тоже никого не видишь?
Незнакомый светловолосый парнишка удивлённо посмотрел на испуганного Бастиана.
Его голубые глаза были очень светлыми, почти прозрачными…
И только парни встретились взглядами, как за спиной Себастиана вновь послышались совершенно разные голоса: громкие, тихие, высокие, низкие, говорившие на финском, английском, немецком.
Молодой человек снова недоуменно уставился на кудрявого блондина, будто спрашивая: «Схожу с ума я или все вокруг?»
— Я… а, — юноша, оторвавшись от приставки, немного растеряно посмотрел на незнакомца, который оторвал его от игры. Поспешно выключив устройство и убрав его в большой карман тёплой толстовки, он продолжил на сбивчивом английском, — Я немного не уверен, но, кажется, буквально несколько минут назад здесь совсем никого не было.
Подогнув одну ногу под другую, парень закусил губу и обвёл взглядом просторное и светлое помещение.
Будучи чувствительным к любым раздражительным факторам, он был уверен на все сто, что людей здесь не было, а сейчас, оглядевшись по сторонам, ему показалось, что аэропорт вместил в себя весь город… Или, как минимум, бóльшую его часть. Иностранная речь подливала масла в огонь — Оулунсало никогда не привлекал туристов, и единственные «приезжие» почти всегда оказывались вернувшимися домой финнами.
Юноша нервно заломил короткие пальцы и тряхнул головой. Странная ситуация, на которую он старательно убеждал себя смотреть скептически. Предыдущим действием он подсознательно хотел проснуться, но вот только, кажется, это происходило наяву. Увы и ах.
— Ты чего-то хотел? Спросить или…? — парень говорил медлительно и мягко за счёт акцента — ему крайне редко до этого приходилось болтать с иностранцами.
Однако, в какой-то степени ему было приятно, что не он один считал тот инцидент странностью.
— Нет-нет, ничего, — проговорил, махнув рукой, Себастиан своим низким голосом с едва заметным акцентом; всё же, в отличие от местного парнишки, практики у него самого было в разы больше.
Парень уже собирался уходить, как вдруг резко обернулся:
— А хотя… я сильно проголодался после перелёта… а ты вроде местный, — громко хрустнул пальцами Себастиан, — Не мог бы ты подсказать какое-нибудь приличное заведение?
— Недалеко от торгового центра есть хорошая пиццерия. На улице Кархуоянти.
Заметив нотку непонимания в ясных голубых глазах собеседника, паренёк неловко потоптался на месте и продолжил чуть тише: «Мне это по пути. Если ты хочешь… ну, в смысле… если надо, я могу тебя проводить».
— Было бы здорово, — устало улыбнулся Борнау. — Меня, кстати, Себастиан зовут, — протянул он тёплую ладонь с длинными, достаточно тонкими пальцами новому знакомому.
— Янне. Или можешь называть меня Квокка, это мое прозвище. Как тебе больше нравится, — Куокканен улыбнулся уголком рта и пожал руку Себу.
Перекинув спортивную сумку через плечо и взяв небольшой чемодан в руку, Басти махнул головой в сторону выхода.
— Приятно познакомиться, кстати, — сказал Себастиан клишированную фразочку, как из учебника по английскому.
Яркое солнце светило прямо в глаза, отчего Квокка поморщился и отвернулся, подставив шею ветру. Сейчас на улице было не так уж и много людей, в отличие от аэропорта,
но главное — они были.
Два человека стояли на остановке до Оулу, девушка, на вид лет двадцати пяти, проехала на велосипеде, громко просигналив в пустоту. Сразу за большим стеклянным зданием открывался вид на приземистые кирпичные домики. Разумеется, уютно, но Янне это уже приелось, а вот Себастиан рассматривал их с интересом.
Его восхищала простота, а в ней и красота этого крошечного местечка. была во всём этом какая-то необычная атмосфера, напоминающая американский сериал времён восьмидесятых. Словно переносящая тебя в эту эпоху. Но что-то напрягало парня, настораживало…
— Откуда ты? — решив прервать тишину, начал Квокка. — Ну, разумеется, если ты хочешь об этом говорить. Не подумай, но иностранцы здесь редкость, — сам не зная, почему, но перед приезжим Янне чувствовал какую-то неловкость.
— Я из Кёльна, — бодро ответил он, а затем, предугадывая следующий вопрос нового знакомого, продолжил:
— Решил, так сказать, отдохнуть от городской суеты, — он описал руками круг в воздухе. — Милый, симпатичный городок… а ты откуда вернулся?
— Что ж, я рад, если тебя впечатлила наша дыра, — хмыкнул парень. — Из Хельсинки. К отцу ездил.
Молодые люди неспешно шли по улицам. Понимания о том, насколько община (чем приятно считать Оулунсало) была маленькой, добавил мужчина лет тридцати пяти, окликнувший Квокку и энергично помахавший ему рукой. Последний улыбнулся и чуть вялее помахал в ответ.
— Ты кёльнский? Твой акцент более южный, — подметил Янне, но тут же замялся. — Впрочем, мы уже пришли.
— Нет, я сам-то из Бельгии. Веммел. Городок почти такой же маленький, как этот, — парень обвёл рукой контуры крыш домов и крошечной церквушки. — Честно признаться, скучаю по нему, — слегка меланхолично произнёс он.
Себастиан не был дома уже, как три года, потому что нашёл хорошо оплачиваемую работу в Германии, в сфере журналистики, как он всегда мечтал. Целых три года он не видел вживую родителей и сестру, ограничиваясь лишь короткими звонками: по началу каждый день, позже хватало и трёх-четырёх раз в неделю, сейчас же он настолько отвык от этих людей, что банальные «привет», «как жизнь?» Борнау спрашивал лишь из формальности.
Стоило подумать о родственниках, как перед глазами промелькнули тёплые воспоминания о том, как, собравшись всей семьёй, утром они вместе завтракали, а вечером ужинали, обсуждая все новости за день.
Вспомнился восемнадцатый день рождения, когда задувая свечку с торта, в руках его сестры, он загадал получить то самое место в редакции немецкого Bild. Что ж, сейчас желание сбылось, но вместе со стабильным и высоким доходом, парень получил впридачу кучу обязанностей. Ему пришлось отказаться от отдыха и работать, не покладая рук, чтобы его не выбросили на улицу, взяв на место юноши нового талантливого автора «грязных» статеек для желтой прессы.
Сейчас же, когда в свой отпуск он выбрал путешествие в одиночку в малюсенькую точку на карте, в город, название которого даже выговорить сложно, вместо поездки к семье в Веммел, ему стало стыдно…
Сильно закусив губу, стараясь перекрыть душевную боль физической, Себастиан резко потянул на себя ручку большой двери из светлого дерева со стеклянными вставками.
Задумавшись о чем-то своём, Квокка устало плюхнулся на немного жесткий диванчик. Официант не заставил себя долго ждать и быстро подошёл к молодым людям.
— Эй, Квокка, давно тебя здесь не видел, — мужчина преклонных лет улыбнулся и развёл руками. — А это? — официант посмотрел на нового знакомого Янне.
— И тебе привет, Яска. Это Себастиан, мы познакомились в аэропорту, — Куокканен хотел было сказать ещё что-то, но Яска прервал его:
— Что ж, я могу предложить вам выпить за знакомство!
— За одну поездку я не прибегнул к алкоголю, — подметил Квокка, улыбнувшись, — Так что мне, как обычно.
— Отстаёшь от своей команды, — причмокнул официант и выжидающе посмотрел на Борнау.
— Привет, — немного смущенно проговорил Себастиан.
Честно признаться, он не особо любил заводить новые знакомства. Возможно, частично из-за страха предстать перед людьми не в самом лучшем свете.
— А вот я бы от пива не отказался, — слегка улыбнулся официанту он. — Пол литра светлого, пожалуйста. А на закуску, — он быстренько ещё разок пролистал меню. — Маленькую пиццу с ананасами.
Повернувшись к спутнику, Борнау вопросительно на него посмотрел:
— Команда? Занимаешься каким-то спортом? Дай угадаю, футболом? — предположил.
— Почти, — Квокка тепло улыбнулся и перевёл взгляд на маленький буклет с надписью «uutuus»*. Я и местные ребята собираемся каждый уикенд и играем в хоккей против Оулуских. Конечно, у них там множество любительских команд, где народу тьма-тьмущая, а нас всего восемь, но мы стараемся брать качеством. Правда, сейчас из-за работы некоторые игры я пропускаю… — на последних словах финн немного заплелся языком, параллельно вчитываясь в бумажку, но он быстро ее отложил и, оперевшись локтями об стол, уставился на Себастиана, — А ты чем в Кёльне занима…
——————————
*(фин.) – новинки
Небольшой гул от, изредка проезжающих машин и разговоров за столиком чуть правее, резко сменился неприятным белым шумом. Янне судорожно обвёл помещение взглядом, но оно показалось ему пустым. Абсолютно. Только иностранец, сидящий напротив.
Парень выдохнул, стараясь не паниковать раньше времени. Наверняка, другие посетители заплатили и уже ушли, а Яска на кухне… Конечно, это самое логичное, что может быть. И сейчас Куокканен сидел и повторял себе эту мысль, стараясь убедить себя в ее правдоподобности. Получалось ужасно — от страха перед непонятной обстановкой ладошки вспотели, а зрачки расширились.
Он старательно искал ответ на единственный вопрос: «что за чертовщина сейчас произошла?» — в ясных, голубых, напоминающих цвет морской глади под мартовским солнцем, когда лёд только начинает таять, глазах мужчины напротив.
«Наверное, мне просто меньше нужно играть в видеоигры» — причмокнув, пообещал себе Янне.
Себастиан тоже выглядел весьма настороженным. Было бы наглой ложью утверждать, что его нисколько не напугала странная ситуация, хоть он и совсем не подал виду.
Тишина была страшнее громких взрывов или истошных криков. Ты не знаешь, чего от неё ожидать. Неизвестность и предчувствие ужасного. Они действительно пугали.
Тишина была оглушающей. От неё по коже пробегал табун мурашек, а на душе холодело, будто тебя вытолкнули на улицу в одной футболке в мороз.
Себастиан сильно ущипнул себя за руку. Больно. На том месте медленно наливалось краской пятнышко с проступающей капелькой крови. Но Борнау не проснулся, что окончательно убедило его в реальности происходящего, какой бы сомнительной она ни была.
Как бы ему хотелось знать, почему же все это происходит! Почему именно с ними?
Их вопрошающие взгляды встретились в немом вопросе.
Как по щелчку пальцев, все звуки вернулись: за окном проехал, громко пыхтящий, грузовик, за столиком в углу люди продолжили тихонько обмениваться комплиментами и прочими милыми словечками, с кухни донёсся звук разбившейся тарелки, а за ней какое-то ругательство, как предположил Себастиан, на финском. Иными словами, все вели себя, как ни в чем ни бывало.
Спустя некоторое время, которое новые знакомые провели молча, обдумывая произошедшее, из широкой деревянной двери с надписью «ainoastaan henkilöstö»* вышел, улыбаясь до ушей, официант с подносом в руках.
——————————————————
* (фин.) – только для персонала
Он осторожно поставил на стол перед Янне тарелку с чем-то ароматным и, на вид, очень вкусным. А затем, подал каждому по керамической чашке на кругленьких подставках из пробкового дерева с симпатичными рисунками овечек.
Официант приложил палец к губам, хитро посмотрев на туриста:
— Твой яблочный сок. Пей осторожнее, — после чего удалился в ту же дверь.
— В Финляндии запрещено вот так запросто распивать алкоголь, так что, на будушее, не питай особых надежд — не все такие добрые, как Яска.
Квокка понимал, что не совсем правильно будет сейчас делать вид, будто бы ничего не произошло. Тому доказательством был нервозный вид Себастиана.
Куокканен покрутил пальцем небольшую тарелку с финской версией всем известной картошки фри — даже аппетит пропал.
— Все в порядке? — исподлобья посмотрел он на нового знакомого.
Впрочем, ответ он мог предугадать, но юноше просто хотелось нарушить угнетающую тишину.
Себастиан отхлебнул светлого пива и слегка поморщился:
— Ты ведь тоже снова все это видел? Скажи, что да, пожалуйста, — постукивал он пальцами по столу, в такт своим словам, — А то я уже невольно начинаю думать, что схожу с ума.
— Не хочу это признавать, но видел, — Квокка нахмурился и откусил кусочек картошки. Еда, будто в горло не лезла. — Может, это давление?
Предположение было само по себе глуповатым, но Куокканен старался спокойнее и реалистичнее смотреть на все странности. А это повторилось аж дважды. Да, по хорошему он мог попросить Яску просто закинуть еду в пакет и уйти домой, но оставлять приезжего одного казалось парню некрасивым.
— Честно сказать, я очень устал за сегодня, — неуверенно начал Борнау. — Ещё и вся эта ситуация… в общем, думаю, будет лучше, если я уже пойду в сторону отеля и посплю часок.
Квокка махнул рукой в сторону официанта, попросив счёт:
— Тебя проводить или ты сам?
Себастиана приятно удивило это любезное предложение. «Какие же здесь доброжелательные люди!» — улыбаясь, подумал он, выходя из уютной кафешки и, прощаясь с, помахавшим им, Яской.
Оказавшись на улице, Себ потянулся, набрав полные легкие воздуха.
— Forenom Kempele апарт-отель, — прочитал он название Квокке, который в свою очередь понимающие закивал. Борнау был готов поставить на то, что дружелюбный хоккеист знает всю местность, как свои пять пальцев.
Отголоски воспоминания о ситуации в кафе заставляло сердце блондина уйти в пятки. Стараясь унять это неприятное чувство, Себастиан поспешил вновь начать разговор:
— Ты, кажется, говорил что-то о работе…
— Ой, тебе правда интересно? — Квокка восторженно сверкнул глазами.
Не то, чтобы он любил поговорить о себе. Скорее, ему было приятно чувствовать себя интересным кому-то.
Янне любил людей, даже очень. Но в последнее время межличностные отношения ему было тяжело наладить. Он пробовал переехать в Оулу и даже в Хельсинки, но эта идея оказалась провальной для него. Здесь, в Оулунсало, его знают многие. Намного приятнее идти по улице, когда тебе радостно кричат «привет», чем смотреть на хмурые лица прохожих, которые устали от городской суеты.
Отчасти, здесь он чувствовал себя незаменимым. Ванамо — женщина лет сорока восьми, живущая на соседней улице, нередко просила его посидеть с ее детьми, когда та уезжала на работу. или, например, стоило парню пройти мимо школьного футбольного поля, так все мальцы упрашивали его поиграть вместе с ними хоть один тайм.
Не заметив того, Янне пустил корни в общину. И убеждал себя в абсолютном счастье здесь, хотя, таковым, по сути, не обладал.
— Я гейм-художник. М сейчас мне поручили работу над одним крупным проектом. Несмотря на то, что это профессия моей мечты, она довольно истощает, — Квокка пожал плечами. — А ты чем занимаешься?
Борнау нервно усмехнулся:
— А тебе вряд-ли понравится моя работенка, — описав руками в воздухе два неполных круга, Себастиан продолжил:
— Я сую нос не в свои дела, роюсь в чужом грязном белье, коверкаю истину ради вызывающего заголовка и прочее дерьмо. В общем, иными словами, обычная жёлтая пресса.
он замялся:
— Не то, что бы мне это нравилось… просто Bild — крупнейшая газета в Германии, я не мог упустить подобный шанс. Такие вот дела, — кашлянул он, — Так что, пишу статейки о футболистах: карьере, личной жизни, свежие сплетни и прочую ересь. Кажется, я уже даже могу больше рассказать о каком-нибудь Юлиане Брандте или Эрлинге Холанде, чем о самом себе.
Цокнув языком, Бастиан окинул взглядом милую улочку, по которой шагали новые знакомые: брусчатка, цветные или просто кирпичные одноэтажные, правда иногда встречались и двух, домики. Городок напоминал смесь Европы и пригорода где-нибудь в США.
Тяжело выдохнув, Борнау вновь обратился к спутнику:
— По правде говоря, я не очень хочу больше это обсуждать.
Затем натянув обаятельнейшую улыбку, он продолжил:
— Рад, что тебе нравится твоя работа. Это здорово, когда и кайф получаешь, и зарабатываешь на этом. Кстати, было бы интересно как-нибудь взглянуть, если ты не возражаешь…
Куокканен внимательно выслушал Себастиана. Хотелось задать много вопросов, как минимум из тех соображений, что до этого он лично не встречался ни с кем из журналистов, но на словах нового знакомого о том, что тому не очень хочется мусолить эту тему, юноша прикусил язык и лишь растеряно замахал руками.
— Прости-прости, я не знал! — дурацкая привычка извиняться за то, в чем Янне, по сути, не был виноват, пошла ещё со школы: просить прощения за то, на что не мог повлиять, просить прощения за других… он поспешил перевести тему. — Мм… мне ещё предстоит гора работы, да и мой стиль немного специфичен, но когда-нибудь обязательно…
Квокка прикусил губу. Несмотря на то, что это был его труд, в который он вкладывал всю душу, ему всегда становилось неловко, когда просили показать что-то. Иногда он даже задумывался о том, что если бы у него была возможность рисовать анонимно, он бы это и сделал.
На новую ступень вывести диалог не удалось, так как оба мужчины уже подходили к большим стеклянным дверям отеля. Пока Себас о чем-то договаривался на ресепшне, Квокка что-то написал на листочке большими кругловатыми буквами.
Стоило Себастиану только отойти от стойки, как Янне слабо пихнул его в плечо:
— Эй, не хочу показаться навязчивым, но если тебе вдруг будет нужна какая-нибудь помощь, то вот мой инстаграм, — он улыбнулся и неловко потупил глаза. — Ну, или на крайняк, я живу на левой от пиццерии улицы, пятый дом с конца. Кирпичный, двухэтажный. А сейчас, думаю, ты уже разберёшься без меня? — выждав секундную паузу, Куокканен продолжил, — Ладненько, тогда всего тебе хорошего.
Сделав пару шагов назад, он развернулся и ещё раз помахал новому знакомому на прощание, а после поспешил удалиться.
Подхватив за небольшое металлическое колечко чехол с карточкой-ключом от номера, Себастиан поднялся на медленном лифте, где играла какая-то романтичная песня, на третий этаж и открыл массивную дверь с номером «33».
Обессиленно плюхнувшись на кровать в позе морской звезды, он уставился на потолок с зеркалом прямоугольной формы.
В комнате было как-то слишком светло, а Бастиан сильно клевал носом после тяжёлого дня, и ему хотелось вздремнуть хоть несчастный часик. Потому, нехотя поднявшись на ноги со звуком, похожим на кряканье, он рывком задернул тоненькие шторы из вискозы и вновь залез под одеяло, поёжившись. То ли его знобило, то ли в комнате действительно было холодно. Он этого не знал, да и было все равно. под тёплым хлопковым одеялом стало немного лучше.
***
Парень открыл глаза. Темно. Даже слишком. Наощупь добравшись до окна, он заглянул в него, но ничего не было видно. Совсем.
«Я что, ослеп?» — промелькнуло в его, все ещё сонном рассудке.
Он посмотрел на свои руки: два бежевых пятнышка в полной темноте. Он они были, отчего Себастиан облегченно вздохнул.
Что-то красное. Яркое. Где-то внизу, под столом. Себ вздрогнул от неожиданности и отпрянул. Споткнувшись, он вновь повалился на кровать.
Каким-то, самому Борнау непонятным образом, в комнате стало немного светлее. Настолько, что теперь он мог разглядеть своё отражение в зеркале.
— Черт! — громко вскрикнул парень и подскочил, а его отражение осталось лежать, злорадно усмехаясь.
Бастиан судорожно потёр глаза, рвано вдыхая воздух, который отдавался болью в лёгких.
Все. Молодой человек почувствовал, что это, чем бы оно ни было, отступило. Осторожно убрав пальцы, закрывавшие глаза, Себастиан огляделся: никаких следов прибывания здесь кого-то помимо самого туриста.
За окном горели фонари, освещая комнату тусклым светом, в зеркале больше ничего не было видно.
«Сон что-ли?» — недоумевал юноша.
***
— В центр Оулу, — четко поставленной речью, обратился Себастиан к таксисту.
Лоброжелательный мужчина лет пятидесяти широко улыбнулся.
— Ну в центр, так в центр, — и отъехал от отеля.
Всю дорогу блондин просидел молча, прокручивая в голове воспоминания вчерашней ночи. «Что здесь творится?» — хотел бы он знать ответ.
Автомобиль остановился, и водитель, обернувшись на заднее пассажирское сидение, разводя руками, произнёс:
— Видите знак? — он махнул в сторону указателя с чёрными жирными буквами «Oulu». — Так вот, мы проезжаем его уже третий раз. Причём, я… — водитель начал и дальше пытаться как-то себя оправдать, но Борнау не стал его слушать.
Выйдя из машины, и громко хлопнув дверью, он направился к указателю, обошёл со всех сторон.
— Нмчего необычного. Знак, как знак, — себе под нос забормотал он.
— Дьявол! — изо всех сил пнул Борнау злосчастный столб. — Черт, черт, черт! — и ещё три раза.
Переводя дух, Бастиан обернулся на таксиста, смотрящего на своего клиента взволнованно, выпучив глаза.
Вернувшись в машину, Себастиан обессиленно плюхнулся на заднее сиденье. Назвав таксисту адрес пиццерии, где они с Квоккой вчера обедали, он достал телефон и настрочил новому другу сообщение с просьбой встретить его через минут пятнадцать.
***
— Нико, я должен уходить, — устало проговорил в микрофон Квокка.
— Что, так быстро сдаёшься? — насмешливо ответил ему старый знакомый.
— Нико, по-хорошему я должен был уйти ещё полчаса назад! — голос Янне прозвучал грознее, но он тут же себя поправил. — Мы ещё вечером поиграем, если захочешь.
Выключив ноутбук и сняв с головы наушники, Куокканен тяжело выдохнул и потянулся. Катать дуэли с Хиширом уматывало — второй был пьян до довольно однотипных вызовов.
В какой-то степени парень был благодарен новому знакомому, что тот заставил его оторваться от игры, ведь на своё удивление Квокка заметил, что четыре часа пролетели совсем незаметно.
Небрежно расчесавшись и положив в карман толстовки приставку, Квокка поспешил направиться к месту встречи.
«Не ожидал, что ему так быстро понадоблюсь…» — пронеслось в голове у хоккеиста.
Дойдя до большого кирпичного дома, он огляделся по сторонам и, оперевшись одной ногой на стену, достал устройство и продолжил уже одиночную игру — все равно он пришёл нéсколько раньше, чем надо.
Себастиан выскочил из машины, быстро расплатившись с таксистом. На другой стороне знакомой ему улицы, его уже ждал новый друг.
Черт. Борнау ненавидел опаздывать, либо же приходить не первым. И действительно, найти более пунктуального человека, чем он — не самая пустяковая задачка.
Нервно кусая нижнюю губу, Борнау перебежал пустую дорогу и заключил в крепкие объятия, уткнувшегося в какую-то игру, точно, как в их первую встречу, Квокку.
— Да уж, ничего не поменялось, — с ноткой доброй насмешки в голосе, проговорил Себастиан. — Привет. Давненько, однако, мы не виделись, — иронично развёл он руками.
Внешне парень выглядел абсолютно спокойным, так что, не зная о его сегодняшних приключениях, ни за что не догадаешься, что его что-то гложет. Единственным, что выдавало сильное волнение Себастиана, был его слегка дрожащий голос, не ускользнувший от внимания Янне.
Себ заметил его вопрошающий взгляд, и поджал губы:
— Произошло кое-что очень странное, — огляделся последний по сторонам, будто опасаясь, что за ними кто-то может следить. — Снова, — добавил он.
— Я… я не понимаю, что здесь творится, — с какими-то истерическими нотками в голосе, сорвался на негромкий крик молодой человек, — но мне это определенно не нравится.
Парень опустился по стене на корточки и прикрыл глаза. Их немного защипало:
— Мне кажется, я схожу с ума…
— Эй-эй-эй, тише, — спокойно, еле слышно пробормотал Квокка и потянул Себастиана за локоть, приподнимая. — Ничего не бойся. С ума вместе не сходят. Пошли, я тебя провожу и, скажем, могу тебе в баре купить чай. С ромашкой. Он успокаивает.
При упоминании ромашкового чая, у Себастиана в горле, будто встал ком: нахлынули воспоминания о доме, о маме.
Когда в последние два школьных года Борнау все своё время проводил за учебой, преследуя одну цель — поступить в хороший университет и получить шанс на высокооплачиваемую работу. Нередко нервы мальчика не выдерживали, и он срывался на истерики.
Однажды, сильно разозлившись на себя за «глупость», Себастиан разбил кулаком настенное зеркало. Один из осколков, самый большой, по всей видимости, задел артерию, и кровь долго не останавливалась.
Мама не сказала ни слова, лишь обработала ранку, перевязала и принесла ромашковый чай.
То время было худшим периодом в жизни молодого человека, а потому он сильно зажмурил глаза и потёр небольшой шрам на ладони, пытаясь таким образом прогнать угнетающие мысли.
Погладив высокого бельгийца тыльной стороной ладони по плечу, Янне повёл его через длинную тихую аллею, справа от которой находился детский сад. Солнце заходило за горизонт, бросая на кроны деревьев золотистые лучи и удлиняя тени двух прохожих. Где-то каркнула ворона. Здесь было так мирно, что Себас и Янне больше походили на двух влюблённых, чем на озадаченных вопросом чего-то не от мира сего.
Кривые и слегка заострённые ветви сиреневого куста ударили Квокку по лбу, заставив поморщиться. Недолго думая, он оторвал один из цветков и, приостановив Борнау, убрал ему ветку за ухо, улыбнувшись уголком рта.
В нос ударил сладкий запах сирени. Себастиан любил эти нежные цветы. Янне казался ему весьма милым, и он слегка смущенно заулыбался такому порыву, уперев голубые глаза в суховатую землю. Себ не знал, что ответить на такой… неожиданный, но очень трогательный поступок со стороны друга.
Янне спрятал руки в карманы и повернул за угол вместе с Себастианом. К лифту они шли молча. Квокка закусил губу.
Честно говоря, ему было волнительно обсуждать тему того, что сейчас происходит: банальный страх, который хоккеист старательно прикрывал за маской безразличия.
Не было какой-то особой цели, а, скорее рефлекс: он представлял собой ярого приверженца попыток скрыть негативные чувства, не желая показаться людям «неудобным». Конечно, это угнетает, но не раз оно его и выручало. Так и сейчас, ему просто не хотелось поддавать панике, как минимум из расчета на то, что Себастиану намного страшнее — как-никак, он не местный, поэтому даже понятия не имеет, куда ему бежать и к кому обращаться за помощью в случае чего.
Поднявшись на последний этаж относительно невысокого здания, где находился бар, Квокка бойко выпалил бармену заказ, а затем повернулся к другу.
Ветер на несколько секунд усилился, заставляя Куокканена поморщиться на пару секунд, тем самым растягивая время до разговора.
«Перед смертью не надышишься» — подумал Квокка и, заломив пальцы, тихо начал:
— Выглядишь напуганным. Даже слишком.
«Спасибо, Шерлок Холмс!» — мысленно сказал сам себе Янне и гневно закусил губу. Не хватало только добавить, что небо сегодня голубое, а церквушка, чьи купола отлично виднеются с террасы отеля, все такая же деревянная.
— Что произошло?
Не особо вдаваясь в подробности, Борнау пересказал своё сегодняшнее приключение. Признаться честно, ему было неприятно вновь переживать этот липкий страх, снова погружаться в пугающие воспоминания. Они отдавались неприятным, будто скручивающим, чувством внизу живота.
Под конец длинного разговора, насыщенного вопросами любопытного финна, оба уже сидели, поджав под себя ноги, на широкой кровати отеля. Того самого, в котором остановился Борнау. Парни попивало горячий ромашковый чай, принесённый дружелюбной девушкой из кафе прямо в номер.
— А ты не замечал ничего такого странного или может быть, — он развёл руками, — необычного?
Себастиан, конечно, и был немного эгоистичен, но такого врагу бы не пожелал. Хотя в данную минуту ему уж очень хотелось услышать от Янне, что он не одинок в своих «галлюцинациях».
Квокка нахмурился, пытаясь припомнить что-то. Парень уже хотел было возразить, но умоляющий взгляд Себаса заставил его выдавить хоть что-то обнадеживающее (спорное утверждение):
— Вроде ничего, — он вздохнул. — Разве что, белый шум в голове весь день. Может, потому что не выспался или заболеваю.
Янне похлопал нового друга по плечу:
— Наверное, ты просто устал. Не подумай, я тебе верю. Просто… ну, бывает же и такое от всяких нагрузок.
Куокканен задумчиво покрутил кружку в руках. Он понятия не имел, что ему ещё ответить. Хотелось что-то сказать, чтобы успокоить Себастиана, но в голове была лишь абсолютная пустота.
Вдруг он нервно встрепенулся:
— Янне!
Послышался голос из ниоткуда.
Осевший, низкий, и будто вытягивающий на поверхность ужасные, страшные воспоминания. Янне был готов поклясться, что это говорил не Борнау, но все же выжидающе на него уставился. «Может, он просто курит и у него иногда появляется хрипота? Разумеется, я так среагировал от неожиданности. Разумеется» — мысленно утешал сам себя юноша.
Себ даже не смотрел в его сторону. «Передумал что-ли?».
Квокка давить не стал. Поставив кружку на прикроватную тумбочку, он приподнялся и неспешно обошёл комнату по периметру.
— Уютно у тебя здесь… — протянул парень.
— Янне!
Голос повторил сказанное ранее, заставив хоккеиста чуть ли не подпрыгнуть от страха. Такое его не очень радовало: весь день он ощущал странное чувство тревоги, но не хотелось раскалываться.
Пугало ещё и то, что голос звучал, словно из ниоткуда, но в то же время он был, будто бы, повсюду. Он напоминал собой почти театральный шепот: одновременно смутный и неясный, но своё имя различить у Квокки получилось. Развернувшись, он испепеляюще посмотрел на Борнау.
Квокка был тем ещё скептиком и несмотря на то, что страх он все-таки почувствовал — до конца хотел верить в то, что это был его спутник.
— Чего такое? — обратился он к Себастиану.
И столкнулся с непонимающим взглядом друга.
— Прости, что? Ты о чем? Я ничего сейчас не говорил, — он слегка нахмурил брови.
Борнау всегда так делал, когда что-то было ему непонятно и требовало времени на осмысление или попросту напрягало.
Секундой позже, прикрыв рот широкой ладонью, Себастиан зевнул. Сегодняшней ночью он спал очень плохо, а потому уже сейчас, ранним вечером, подумывал, что подремать немного, было бы неплохой идеей.
По правде говоря, мысль о том, что ему целую ночь придётся вновь провести в полном одиночестве, его настораживала.
Нет. Борнау не был трусом, как могло бы показаться, но вырвавшиеся с его губ слова сдержать он не смог:
— Останься со мной, пожалуйста. Хоть ненадолго, — Себастиану было неловко обращаться к все ещё малознакомому Янне с такой просьбой, а потому он старательно избегал его взгляда. — Ты можешь уйти, когда я засну, — он нервно смял краешек одеяла.
После этой фразы, внутри Квокки, будто что-то разбилось, заставив сердце болезненно сжаться так, словно его пронзило десятками осколков.
— Нет. Я не могу, — сухо ответил он. Конечно, ему было безумно жалко Себастиана — было заметно, как сильно бедняга напуган. — Басти, не пойми неправильно, но я боюсь привязаться к тебе и… оно никому из нас не нужно. Прости.
Янне медленно обошёл комнату, обдумывая, что ему делать. В конце концов, развернувшись спиной к Себу, он произнёс чуть тише.
— Давай только пока ты не уснёшь? Не более.
Себастиан довольно хмыкнул. Частично он все же добился своего. Как человека, всегда достигающего желанного, его это определенно радовало.
Закутавшись в одеяло на подобии гусенички, он кивнул в сторону небольшого дивана в углу:
— Если хочешь, можешь занять его. Либо лечь сюда, — он немного подвинулся, освобождая вторую половину кровати.
По правде говоря, Себу, наверное, даже больше хотелось бы, чтобы добродушный парниша улёгся рядом. С ним он чувствовал себя спокойнее.
А, может, и не только по этой причине…
— Если ты, конечно, правда не возражаешь… — Куокканен присел на самый краешек кровати и включил телевизор, поставив громкость почти на самый минимум.
— Скажи, если будет мешать.
Показывали какой-то очередной ситком. Квокка был их большим фанатом, но сейчас что-то ему, будто мешало сосредоточиться на сюжете. Как если бы в голове был туман, который, как решето, все пропускал мимо.
— Тебе спеть колыбельную? — сам не зная, зачем, предложил Квокка. Он и петь-то не умел, но слова вырвались сами, будто случайно. Янне прикусил губу.
Себастиан посмотрел в светленький затылок друга и тихонько усмехнулся:
— Честно, не отказался бы.
Устроившись по-удобнее, он тяжелые, словно налитые свинцом, веки.
Если вам когда-нибудь удосуживалось посмотреть под микроскопом, как питаются одноклеточные, то вы можете представить примерную картину того, что происходило сейчас в голове у Себастиана: будто сотни мизерных существ, отвечающих за хорошие, добрые сны вели ожесточённую битву с тёмным облаком кошмаров. И, кажется, этот раунд был не за ними.
Парень проснулся в холодном поту и с ужасной сухостью во рту. Себ вслушался в удары сердца. Слишком частые. Оно билось так сильно, что казалось, может в ту же секунду упорхнуть, как птичка.
Через пару минут, переведя дух, Борнау осмотрелся и понял, что Квокки нет. «Интересно, сколько я спал?» — подумал Себастиан и потянулся к тумбочке за телефоном.
«3:57»
Логично, что он ушёл.
Сделав пару глотков воды из небольшой стеклянной бутылки, молодой человек уставился в потолок. Себастиан не знал, сможет ли заснуть вновь. В отличие от его организма, ведь минут через пятнадцать он вновь сладко дрыхнул, приобняв вторую подушку.
***
«Nuku, nuku, nurmilintu
Väsy, väsy västäräkki.
Nuku, kun mie nukutan,
Väsy, kun mie väsytän»
Честно говоря, Янне сам не знал, для кого из них двоих он пел: Квокка был почти полностью уверен, что хоть его взгляд и направлен на тускловатый экран телевизора, парень, лежащий рядом с ним, уже проваливается в царствие морфея. Скорее всего, без его помощи.
Сериал резко оборвался на рекламу. Впрочем, эта комедия ничем не могла зацепить Квокку, и смотрел он ее просто от шибко большого выбора. Хоккеист прикрыл глаза, решив дать им немного отдохнуть.
А открыл он их только тогда, когда все его тело неприятно стукнулось обо что-то очень твёрдое. «Звёздочки» помешали юноше поначалу понять, что произошло. Тем не менее, осознание пришло довольно быстро: парень перевернулся во сне и повалился на пол. Он судорожно схватил телефон. Время близилось к полуночи.
«Да уж! А обещал уйти как только он уснёт», — недовольно поругался сам на себя Квокка и, выключив телевизор и поправив Себастиану одеяло, поспешил удалиться, искренне надеясь, что не потревожил нового друга падением с кровати.
Куокканен вышел на улицу и огляделся по сторонам: на небе не было ни одной звезды, а многие фонари на улице резко перегорели. оставшиеся же мигали, грозясь постигнуть участь предыдущих.
—Янне! — грозный голос повторился вновь, но теперь уже, будто за спиной хоккеиста, отчего он отскочил, а зрачки голубых глаз от страха сузились до невозможности.
Никого. Даже прохожих. Он покрутился вокруг себя. Может, чья-то злая шутка?
— Ты не можешь прятаться вечно, Янне!
Каждое слово слышалось отчетливо, заставляя волосы на руках встать дыбом. И теперь этот голос был, будто п о в с ю д у, проходя прямо через сознание несчастливца.
Куокканен, не раздумывая, сломя голову бросился вперёд, но жуткий голос теперь исходил, казалось, прямиком из его головы. На какой-то момент чувство собственного «я» затмилось и Квокке показалось, что он бежит по инерции.
«Видимо, это явно не из-за усталости…» — со страхом подумал тот. Понимая, что дома в наихудшем случае он окажется, как мышь в мышеловке, Янне бросился в сторону церкви. Все равно она была через улицу.
Страшно убегать от врага, когда ты его не видишь. Янне был готов поспорить, что это
нечто наверняка может почувствовать его тяжелое, сбившееся дыхание.
Наконец, деревянное здание. Квокка поспешил ко входу и тут же больно ударился о прутья калитки. Дрожащими руками он дёрнул за заборчик. Закрыто.
— Да не может этого быть! Ну же! — он с силой его дернул. Снова и снова… ничего.
—Янне!
Куокканен был готов закричать, но не нашёл сил. Что-то ударило его по плечу. Закричав, что есть мочи, молодой человек снова пустился бежать. На этот раз, в глубь близлежащего леса. Янне уже не преследовал цели прийти к какой-то определенной точке, он просто хотел спрятаться. Спрятаться от этой чертовщины.
Перед глазами все перемешалось, а кромешная темнота усложняла задачу. Впереди, будто показался свет, и на радостях Квокка ускорился.
Напрасно.
Перед глазами все потемнело, и уж явно наверняка. Удар. Ещё удар. Ветки противно царапали лицо.
Он катился вниз по оврагу.
Тело пронзила ужасная боль, заставляя юношу взреветь так, будто он был подстреленным медведем. Бедняга не решался открыть глаза, а по ощущениям все его кости поломались.
«Неужели ещё пару секунд и я умру?»
—Янне! — в этот раз голос прозвучал с ехидной усмешкой, но самого парня это уже не волновало.
***
Боль прошла так же быстро, как и появилась. Вместо голоса слышалось только лишь пение сверчков.
Янне постарался приподняться, но тут же упал вновь. Его нога застряла между корягами старого пня.
— Ну черт! — он взвыл. Больше всего ему сейчас хотелось выбраться и броситься скорее к дому, а это маленькое недоразумение сильно усложнило задачу.
***
Наконец, финн выломал сухую кору и, хромая, выбрался из оврага. Он достал телефон из барсетки. Тот, слава Богу, не пострадал.
«3:57» на экране.
Поймав себя на мысли, что только недавно была полночь, Квокка тревожно повёл плечом. Видимо, в отключке он все-таки пролежал какое-то время.
Янне вышел к большой дороге, когда небо уже постепенно начинало светлеть. Гнетущее чувство страха никуда не уходило, поэтому он решил прогуляться, несмотря на неприятную боль в ноге и неопрятный вид.
Обойдя общину по кругу, Квокка решил заглянуть на заправку. Кажется, единственное место, работающее здесь круглосуточно.
Кассир недовольно поморщился, глядя на него и приподнялся со стула. Отчасти Янне мог его понять — неприятно, когда твой сон тревожит какой-то неотесанный шкет.
— Мне, пожалуйста, сэндвич и американо, — Квокка вывалил мелочь и отвёл глаза от хмурого лица мужчины. А тот лишь что-то проворчал и махнул рукой, мол, «сейчас».
