Мы все в детстве слышали мифы, легенды и сказки. Верили в них, будучи малышами, а, вырастая, забывали. Не принимали всерьёз ни одного из тех рассказов, что рассказывала нам мать перед сном. Все сказки — ложь. Так нам говорят взрослые. Не существует ни прекрасных принцесс, которые засыпают после того, как уколят палец о веретено, ни прекрасных принцев, которые разбивают заклятия поцелуем, ни волшебного королевства, в котором все живут долго и счастливо. Вместо принцев — кровожадные пираты, жаждущие наживы и богатства. Грабящие, учиняющие беспорядки, живучие только в своё удовольствие. Место королевства занимает бескрайнее море с россыпью крошечных островов и больших материков. «А что насчёт принцесс?» спросите Вы меня.
Русалки. Сказочные нимфы с невероятной внешностью. Настолько прекрасные, что многие мужчины сходили с ума, погибали от их рук, хвостов и других конечностей. Зачаровывали, очаровывали, заманивали в свои искусно сплетенные сети. Они — Властительницы морей, Повелительницы островов. Сколько глупых путников, неграмотных путешественников погибло от их рук? А сколько погибнет ещё? Русалки считаются сказкой, глупой легендой только потому, что те, кто видел их, никогда не возвращались живыми. Их разодранные останки плавали в воде или лежали на белоснежных песках берега. Водные Богини, которые никогда не позволяли вдоволь налюбоваться собой! Простая сказка рыбаков, которые слишком долго плавали по морю. Так долго, что для них любая рыбешка — прекрасная дева. А, может быть, это ужасающая правда?
Николай относился к «принцам» этого мира. Пират. Его отец тоже был пиратом, но весьма никудышным. Он преуспел в этом деле и носил почётное звание «Король Морей». Николай порхает над водной гладью на своём корабле, и все легенды знает наизусть. Принц океанов — но только в нашем случае, такие принцы принцесс не спасают, не даруют им поцелуи. Они на них охотятся. О, просто за одну чешуйку из хвоста русалки готовы платить сотни тысяч. Женщины, всего за каплю их крови, готовы отдавать собственные жизни. Они считали, что если эта вязкая, алая жидкость попадёт на их кожу, то они вечно будут молодыми. Глупость и только. Но за это готовы были платить деньги.
Тиат очередной остров из легенд. Около него то и дело находят останки отчаянных моряков. Никто ещё не вернулся с него живым. Тиат считался пристанищем русалок. А может тут просто жил какой-нибудь иной кровожадный зверь, а русалки просто нелепый обоснуй творящихся тут «чудес». Глупая легенда. Может быть, он вообще ничего здесь не найдёт? Может быть, всё это лишняя трата времени, ресурсов и денег? Николаю хочется верить в обратное. Не потому что он потратил собственные деньги, нет. За всё долгое время странствия от берега к берегу, ему никогда не приходилось видеть русалок. Ему хочется увидеть их. Даже если потом последует смерть.
Песок шуршит под подошвой сапог, пока пальцы крепко обхватывали канат и тянули. Одному вытягивать шлюпку на берег было тяжело. Кожа на пальцах стерлась. Из-за каната на старых мозолях образовались новые. И как бы больно не было тянуть, он тянул. Когда днище лодки упирается в песок, когда он удостоверился в том, что больше сил прилагать не было смысла, Николай поднимает голову.
Солнце красное, словно раскаленное железо, почти касается водного горизонта. Пират замирает, не может оторвать взгляда от красной звезды, и щурится. Отсветы лучей делают его блондинистые волосы почти что золотыми — будто каждая прядка золотое украшение. Они переливаются при малейшем движении головой. Кожа чуть смуглая — покрылась загаром из-за долгого нахождения под палящими лучами. Из-за этого короткие белые полоски шрамов на руках и лице выделялись особенно чётко.
Огрубевшие от работы пальцы легко завязывают замысловатый, но прочный узел, набрасывая его на одну из веток здешнего дерева. Николай шарит руками по бокам и ногам, проверяя наличие кинжалов. Потом сует руку в карман, нащупывая стеклянную колбочку — ему нужно всего пару капель. Он готов. Николай разворачивается на пятках сапог, уверенными шагами направляясь прямиком в сторону чащи.
В джунглях стояла тишина. Почти мёртвая. На Тиате не было ядовитых ягод, опасных животных. Даже погода была здесь идеальна. Ни слишком жарко, ни слишком холодно и даже влажность тут была невысокая. Солнце приятно припекало, а прохлада от морской воды не давала схлопотать солнечный удар. В таком месте неплохо было бы отдохнуть. Развалиться на мягких прибрежных песках, зарыться пальцами в шелковистую зелёную траву, подставить лицо под ласкающие лучи. Николай был бы даже не против с разбега забежать в воду! Возможно, они смогли бы развести тут костер, поджарить мяса дикий индюшек. Мечты были откинуты легким ветерком, что встрепал его волосы.
Под ногами хрустели ветки и листва. Николай старался передвигаться максимально тихо, не издавать лишних звуков. Получалось не так хорошо, как ему бы хотелось. Пальцы правой руки обхватывают рукоять продолговатого кинжала, прикрепленного к бёдрам, пока вторая рука отодвигает мешавшие юноше ветки. Наверное, было опрометчиво идти в логово чудовищ в одиночку. Перед уходом с корабля он успел дать наказание своей команде: если он не вернётся с рассветом, они должны будут отплыть без него. Все знали, что заблудиться их капитан не сможет, а значит, причина его отсутствия может быть только одна — смерть. Коля точно знал, куда ему идти: в каком направлении, сколько шагов необходимо сделать. И ведь не прогадал, доверившись своему чутью.
Плеск воды вдалеке заставил его затаить дыхание. Николай никогда не видел русалок. Мог лишь предполагать, как они выглядят: из рассказов и сказок. Может быть, в книгах — враньё? Может быть, кожа у них не нежная, волосы не шелковистые, а голос скрипучий и противный? А, может быть, они и не красавицы вовсе? Николай вдруг останавливается, прикрыв глаза. Бесшумно вытаскивает кинжал из ножен. Глаза пирата резко распахиваются, когда до его слуха долетает смех. Чистый, женский смех. Настолько красивый, что сердце у Николая пропускает пару ударов. По голосам он смог различить, что там всего две русалки, значит покончить со всем этим будет намного легче, чем он думал изначально. У него всего один шанс. И, если он облошается, то части его тела будут дрейфовать по воде.
Николай ступает медленно и беззвучно. Пригибается, чтобы проскользнуть под ветвями дерева — его названия он не знал. А потом быстро шмыгает за камень. От сюда было удобнее наблюдать, и он не сможет спугнуть своих жертв. Уперевшись коленом в землю, а рукой в камень, Николай поддаётся в сторону, выглядывает. Уже во второй раз он задерживает дыхание.
Это была небольшая лагуна с кристально-чистой водой. Вокруг росло много зелени, и казалось так спокойно и хорошо, что Николаю приходится отогнать морок, желание выйти из своего «маленького» укрытия. Рай посреди леса. Николай прикусывает щёку изнутри, продолжая скользить взглядом дальше. Слух не обманул пирата. Тут и правда было две девушки русалки. У одной были белые, как лунный свет, волосы. Она лежала на берегу, уперевшись локтями в мягкую траву и запрокинув голову назад. Чешуйки на хвосте поблескивали серебром. Кожа белая, как самый дорогой мрамор. Волосы настолько длинные, что, выпрямись она, концы будут болтаться где-то в районе поясницы — а то и ниже. Вторая девушка отличалась от первой. Волосы не белые, а чёрные, как воронье крыло. Они вились, клубились, как суровые дождевые тучи. Предвестники шторма. Кожа не такая бледная — чуть-чуть смугловатая. Чешуя у неё была тёмной. Когда тёмноволосая русалка двигала своим хвостом, она переливалась глубоким, синим цветов. Цветом её бездонных глаз. Цветом шторма. Цветом неспокойного моря. На ней Николай задерживает взгляд дольше. Пока беловолосая хохотала, что-то спешно лепетала, эта девушка была как-то далека от всего этого. Очень редко её губ касалась улыбка — и это была самая красивая улыбка, какую ему только приходилось видеть. Возможно, Николай вглядывался в её лицо так старательно, потому что желал разглядеть клыки?
Удача была на его стороне — всего две русалки. Конечно, ему было бы гораздо проще, будь тут одна морская дева. Но две — это же не пятеро? Обычно они передвигались стаями. Он даже удивился, что их ВСЕГО две. Пальцы чуть крепче обхватывают колбочку в кармане. Один надрез, пара капель и дело сделано. Нет необходимости убивать, срезать прядь шелковистых волос, которые они берегут похлещи своих сокровищ. Просто кровь.
Беловолосая дева замолкает: перестаёт шептать, лепетать. Николай не мог не признать того, что все сказки и легенды были правдой. Капитан просчитался. Так залюбовался, засмотрелся, заслушался, что не заметил, как его укрытие вскрылось. Очарованный, он переводит взгляд на беловолосую — чувствует кожей, как она смотрит на него. Глаза самого нежного фиалкового цвета, который только мог существовать в природе. Ей пришлось чуть склонить голову в бок, из-за чего белёсые пряди заблестели — чистый лунный свет.
— Суровый пират или уставший путник? — блондинка щурит глаза, и сердце у Николая замирает — он не смог найти в себе силы, чтобы ответить на вопрос, за что получил смешок, — ты немой, мальчик? — в её голосе едва проскальзывает раздражение, и Николай, решив, что злить водную красавицу плохая идея, отвечает.
— Нет.
Темноволосая хмыкает, скалится, но угрожающих жизни клыков он не замечает. У неё были обычные, человеческие зубы. Красивые и ровные.
— Пират, — прицокнув языком, проговаривает та, — кинжалы, высокие сапоги, решительный взгляд. Мы столько повидали этого всего, — она отмахивается, — морские принцы, которые охотятся за нашими хвостами, волосами и прочим, — хмыкает, показательно откидывая пряди себе за спину.
— Ну, Зоя, — блондинка выдыхает, — нужно же быть хоть немного дружелюбнее, — фиолетовые глаза перемещаются с Зои на Колю, — ты знаешь, — голос у неё вдруг становится в разы теплее, нежнее, пока она переворачивается на живот, отползая к воде, — у Зои ужасный характер, Морской Король. Но проблем в общении с мужчинами у неё никогда не было. В чём-то она, даже, лучше меня. Последний мужчина так… умолял её.
— Кричал так, что надорвал себе горло, — тёмноволосая щурит свои синие глаза, опускаясь в лагуну по плечи, но они не уплывают — наоборот, русалка всё ближе и ближе подбирается к Николаю, — музыка для моих ушей. Ты любишь музыку, Король? Танцы? Песни?
Николай не хотел выходить из своего укрытия. Ноги сами несли его к чистой воде. Голова как в тумане. Он не соображал, когда шёл по поляне. Трава сминается под давлением тяжёлой подошвы сапог — и ему плевать на это. Николай желал подойти ближе, протянуть руку. Зачарован, восхищен.
— Зоя споёт тебе одну песню. Расскажешь потом, как тебе? — блондинка не ждёт ответа — её блондинистая макушка быстро скрывается под водной гладью, оставляя Николая наедине с Зоей.
— Песню? — губы двигаются с трудом, не слушаются воли хозяина.
Николай поздно осознает то, как именно странники попадают в плен к русалкам. Они не используют физическую силу, не хватают путников за ноги, утаскивая на морские глубины. Нет. Они действовали куда изощреннее — не зря же говорят, что именно мужчины становятся их жертвами. Их нити искусны, сплетены ажурно. И ты засматриваешься в эти нити, узоры, пока они утягивают тебя на дно.
— У меня такой тихий голос. Ты можешь подойти чуть ближе? Нагнуться? — Зоя почти шепчет эти слова, но Николай отлично слышит их.
Он подходит ближе, почти к самому краю, и опускается на колени. Её голос, её глаза зачаровывали. Два океана, в которых Николай утонул. Потонул. И Зоя улыбается уголками губ — так хитро, едва игриво. Его карие глаза цепляются за её губы. Форма у них аккуратная. Хочется поднести большой палец, обвести контур нижней губы, чтобы они призывно приоткрылись.
Николай понял, что он пропал окончательно, когда она запела. Сладко, тихо.
Не покидай меня никогда, море,
Я буду писать тебе письма за сотни ночных городов.
Не видно, не слышно тебя столько лет, море
Я все берега сожгла глазами бессонных ночей.
Её холодные пальцы скользят сначала на его шее, потом по щекам, обхватывая лицо, но не сжимая, не утаскивая за собой. Николай забыл за чем он пришёл, стоило Зои приподняться над берегом. Замереть всего в паре миллиметров от его губ. И она продолжает петь.
Отпусти меня к звездам, прошу тебя, море.
Я буду на волны твои с неба смотреть,
Верни мне меня, молю тебя, море.
В ласковых волнах твоих задохнусь я насмерть.
Она не целует его. Её губы рядом то с щекой, то с ухом — но так и не поцеловала его. Этого и не нужно было. Король попался в капкан.
И каждый год
в сетях врагов,
Смотрю на немые глаза
Во внутрь зрачков
Твоих.
Еще один шаг. У бездны обрыв.
Твой мир – корабли без бортов.
— Ты мне нравишься, Король, — голос с приятной хрипотцой, а руки обхватывают его за шею, — я оставлю тебя в живых, — губы касаются мочки, скользят по раковине вверх, — если только ты обещаешь вернуться. Ко мне. В море, — сладость голоса проникает глубоко в черепушку Николая, и он не может противиться, — возвращайся на корабль, Король. С первым штормом я найду тебя. И заберу к себе.
И он пойдёт за ней. На дно. На самое дно.
