Первый поцелуй любви

             Гермиона мялась у двери и все никак не решалась войти в кабинет литературы. Нервничала ли она? Конечно же! Это ведь впервые, когда ее оставили на отработку: после последнего теста, что был на прошлой неделе, мисс Блэк лишь коротко кивнула ей и, даже не выдав девушке ее бланк с ответами, попросила зайти после уроков, мол, провести работу над ошибками. Там еще что-то про возможные дополнительные баллы было, но Грейнджер к тому моменту уже перестала слушать свою учительницу, полностью ошарашенная новостью. Сердце гулко било в груди, щеки горели, и от стыда хотелось буквально провалиться под землю, а то и ниже. Неужели она настолько плохо сдала тематический тест, что мисс Блэк даже отказалась назвать ее оценку? Да как же так? Гермиона ведь целую неделю готовилась, абсолютно все стихи выучила…              Стрелка наручных часов неумолимо приближалась к пяти вечера. Школа уже давно опустела, наверное, в здании лишь несколько учителей осталось да технический персонал. Девушка, конечно, слышала от своих одноклассников, что мисс Блэк порой до позднего вечера засиживалась за их тетрадями, но отчего-то не верила в это. Неужели ее никто не ждет дома? И почему вообще именно Гермиона удостоилась чести быть последней? Перед ней ведь еще несколько учеников было – самых лютых разгильдяев, которые вообще не занимаются! И выходили они, конечно же, жутко недовольные, бросая девушке что-то о том, какая Блэк мегера. Да только Грейнджер-то здесь при чем?!              – Ладно, Гермиона, возьми уже себя в руки, – попыталась она сама себя успокоить. – Просто дыши и перестань уже теребить подол этой чертовой юбки!              Бросив последний взгляд на часы, девушка вдохнула на полную грудь и постучала в дверь кабинета. Мисс Блэк сидела за своим столом и вначале даже не подняла на нее взгляд: просто махнула рукой, указывая на парту перед собой. Сердце Гермионы вновь захотело вырваться из груди и свалить куда подальше от своей нервной хозяйки, которая то и дело забывала дышать.              – Эмм… добрый вечер, – поздоровалась девушка, все еще стоя в дверях.              – Вечер, мисс Грейнджер, – учительница наконец-то посмотрела на нее поверх очков и вновь указала рукой на парту, – присаживайтесь, пожалуйста.              Опустив голову, Гермиона выполнила ее указание. Вот бы еще знать, как уменьшиться в размерах или вовсе раствориться в слабом свете настольной лампы. Мисс Блэк, кажется, и вовсе никуда не спешила: медленно отложила в сторону тетради, которые до этого проверяла, и прошествовала в конец класса к ряду шкафов. Стук ее каблуков вызывал неприятный холод вдоль позвоночника девушки – чертово ожидание! Она что, специально над Гермионой издевается, неспешно выхаживая перед ней в своем туго затянутом корсете?              – Значит, последним заданием теста, – девушка вздрогнула всем телом, услышав голос учительницы прямо у себя за спиной. – Повторюсь, мисс Грейнджер, – строже добавила она, – последним заданием теста было эссе на одну из предложенных тем. Вы ведь помните, какую выбрали?              – Да, – голос был хриплым от волнения, и, переведя дыхание, Гермиона повторила, – да, я объясняла, почему лорда Байрона называют великим живописцем страстей.              – В этом-то и заключается ваша главная ошибка, – девушка резко обернулась и непонимающе посмотрела на свою учительницу. – Вы писали о том, чего не понимаете, – женщина мягко положила руку ей на плечо и, сняв очки, все так же неспешно продолжила, – Позвольте я объясню. Вы прекрасно знаете теорию, но ведь на ней все не заканчивается.              – Я все еще не понимаю, – Гермиона отвела взгляд и теперь смотрела на свои крепко сцепленные в замок руки. – Я ведь прочитала столько дополнительной литературы и…              – И могли бы спокойно взять какую-то другую тему, – прервала она заикающуюся ученицу, – к примеру, могли бы порассуждать над мотивами политической лирики все того же Байрона. Но вы решили иначе, и в итоге мне пришлось читать набор сухих фактов. Вы ведь умная девочка, мисс Грейнджер, – рука женщины, до этого просто лежавшая на плече девушки, сделала пару массирующих движений, приблизившись к краю воротника белой рубашки. Гермионе внезапно захотелось расслабить форменный галстук, но отчего-то она даже пошевелиться боялась, – так скажите мне, что подразумевает в себе такой жанр как эссе? Кратко, пожалуйста.              – Эмм.. прозаическое сочинение небольшого объема, – пальцы сильнее сжали ее плечо, и девушка заговорила быстрее, чеканя давно уже наизусть заученный термин, – это впечатления и раздумья автора на конкретную тему.              – Правильно, – мисс Блэк ослабила хватку, пробираясь под кромку красного галстука, – это впечатления. Лично ваши, – с нажимом проговорила она и обошла девушку, напоследок проведя рукой по ее спине. Не успела Гермиона облегченно вдохнуть на полную грудь, как учительница села перед ней прямо на парту. – В эссе, которое вы мне сдали, их не было.              – Мне стоит его переписать? – под конец предложения голос предательски задрожал.              – Думаю, мы поступим иначе, – учительница подхватила подбородок девушки двумя пальцами и заставила ее посмотреть прямо в свои черные глаза. – Две недели назад вам было задано выучить стихотворение.              – Но я ведь его уже сдала, и вы даже сказали, что хорошо.              – Да, – она улыбнулась той самой улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего. – Хорошо, но не отлично. А вы ведь, насколько мне известно, планируете получить высшие баллы по всем предметам. Я права? – зачем-то переспросила женщина, по-прежнему удерживая ученицу за подбородок.              – Да, – на выдохе сказала Гермиона, смаргивая подступающие слезы.              – Не волнуйтесь вы так, – горячая рука мисс Блэк переместилась на щеку девушки, слегка поглаживая в попытке хоть немного ее успокоить. – Я готова пойти вам навстречу.              – Так мне все же придется переписать эссе или…              – Не спешите вы так, – она убрала руку и поднялась с парты, вновь остановившись за спиной ученицы. – Сейчас я все объясню. Скажем так, – Гермиона могла поклясться, что в это мгновение мисс Блэк прикасалась к ее волосам, почти незаметно, словно легкий весенний ветер, но из-за этого ее дыхание снова сбилось. – Я попытаюсь помочь вам понять, о чем же писал лорд Байрон, – спустя несколько секунд молчания она спросила, – Напомните мне, какое его произведение вы учили.              – Первый поцелуй любви.              Теперь уже две руки сжали плечи девушки. Гермиона подавилась воздухом, когда учительница наклонилась к ней, а ее черные кудри коснулись горящего лица и шеи.              – Тогда начинайте, – она говорила тихо. – Но на этот раз попытайтесь прочитать его правильно.              – Хорошо, – Гермиона попыталась прокашляться, – я попробую.              Она закрыла глаза, но в наступившей темноте прикосновения горячих рук женщины ощущались куда сильнее, будто бы кроме них и галстука, который теперь буквально душил девушку, ничего и не было. Дрожь в голосе так и не получилось унять:

Первый поцелуй любви

Лорд Байрон, 1806г.

А барбитон струнами

Звучит мне про Эрота*.

Анакреон

      И не успела Гермиона продолжить, как ладони мисс Блэк с нажимом спустились к ее локтям и, сминая ткань рубашки, вновь вернулись на плечи, медленно подкрались к шее, обвели узел галстука и лишь на короткое мгновение прикоснулись к горячей коже над воротником. Девушка тяжело выдохнула и зажмурилась еще сильнее, аж пока яркие красные блики не заплясали перед глазами. Что вообще?..              – Не останавливайтесь, мисс Грейнджер, – вкрадчивый голос учительницы звучал совсем рядом и, кажется, ее губы вот-вот задели бы мочку уха Гермионы, а то и вовсе прикоснулись бы к виску, поднимаясь вверх, чтоб поймать тонкую прядку волос и несильно потянуть... Девушка резко открыла глаза от этих мыслей. – «Мне сладких обманов…» – шепотом подсказала женщина, не прекращая массировать плечи ученицы.              Гермиона в очередной раз попыталась взять себя в руки, но вновь тщетно. Она будто и вовсе забыла, зачем здесь находится. А ведь действительно же, зачем? Как вообще можно думать об оценках, когда мисс Блэк с силой схватила ее запястья и, слегка царапая кожу длинными ногтями, положила их на парту, буквально пригвоздив к холодному лакированному дереву – контраст температуры выбил весь воздух из легких. Хотелось жалобно заскулить и попросить… но что она вообще просить-то собиралась?              – Пожалуйста, – куда-то в шею, но все еще не касаясь, – продолжайте. Мне определенно нравится, как дрожит ваш голос, мисс Грейнджер.

Мне сладких обманов романа не надо,

Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй!

О, дайте мне луч упоенного взгляда

И первый стыдливый любви поцелуй!

      На последнем слове голос Гермионы оборвался, и она громко всхлипнула, когда учительница расстегнула ее манжеты и, закатав рукава до самых локтей, провела острыми ногтями по внутренней стороне предплечья. Даже в слабом освещении было видно оставленные ею четыре ровные красные полосы. Кожа в том месте начала саднить. Мисс Блэк повторила движение, из-за чего по бедрам девушки побежали мурашки. Гермиона заерзала на стуле, пытаясь хоть как-то укрыть от взгляда женщины такую странную реакцию своего организма на эти грубые прикосновения, но длины ее юбки отчаянно не хватало. Напротив, она даже задралась еще выше, и девушка, прикусив нижнюю губу, тихонечко застонала.              – Стихотворение, мисс Грейнджер, – напомнила учительница и внезапно отстранилась.              Гермиона обязательно рухнула бы на пол, если бы сейчас стояла, а не сидела. Кожа на руках пульсировала, на лбу выступила испарина, во рту пересохло, ужасно захотелось пить. Чертов галстук удавкой стягивал шею, но девушка не решалась его снять. Она вообще пошевелиться не решалась. Замерла так же, как ее и оставила мисс Блэк: с обращенными к потолку ладонями, словно на дворе стоял восемнадцатый век, а Гермиона была непослушной ученицей, которая в этот самый момент должна была принять наказание розгами. Жар в груди все нарастал.

Поэт, воспевающий рощу и поле!

Спеши, – вдохновенье свое уврачуй!

Стихи твои хлынут потоком на воле,

Лишь вкусишь ты первый любви поцелуй!

      Мисс Блэк подошла к своему столу и принялась что-то искать в одном из выдвижных ящиков, а Гермиона вновь запнулась, внимательно за ней наблюдая, исследовала взглядом ее мягкие изгибы плеч, талии, бедер. Кровь с новой силой прилила к щекам, и девушка опустила голову, пряча глаза за непослушными волосами, что так удачно упали на лицо. Это не было таким уж сюрпризом: у всей школы глаза в сердечки превращались, а из уголка рта слюна капать начинала сразу же, как где-то поблизости раздавался стук каблуков учительницы литературы. Абсолютно все знали, что мисс Блэк очень строгая, очень требовательная и, кажется, не отказалась бы от физических наказаний, если бы они были разрешены законом, но это не мешало ей быть горячей, как проклятое адово пламя. А еще от ее вежливой улыбки в дрожь моментально бросало, ведь это обычно не обещало ничего хорошего. Грейнджер она тоже вежливо улыбалась, приглашая к себе после уроков. Только вот девушка и близко представить не могла, что ей придется читать стихи, отчаянно пытаясь сдержать рвущиеся наружу стоны.              – Выпейте, – на парту опустилась бутылочка минеральной воды.              Но как бы Гермиона не пыталась, у нее так и не вышло ее открыть: руки слегка подрагивали и совершенно не слушались. Заметив это, учительница помогла ей снять крышечку и поднесла горлышко к губам девушки. Бросив короткий взгляд на женщину, она принялась пить, блаженно прикрыв глаза и вновь положив руки ладонями кверху. Это было странно. Все это: царапины на предплечьях, тусклый свет настольной лампы, мисс Блэк, которая в это мгновение держит бутылочку воды у губ Гермионы и буквально поит ее. Горлышко резко отодвинулось, девушка непроизвольно потянулась за ним, а после остановилась и посмотрела в абсолютно черные глаза учительницы, но так ничего и не смогла в них прочесть, потому просто тихо спросила:              – Мне продолжать? – голос стал отчасти ровнее, но хрипотца так никуда и не ушла.              Гермиона удостоилась лишь короткого кивка. Мисс Блэк вновь встала у нее за спиной и теперь уже куда более ощутимо провела ладонью по русым волосам.

Не бойся, что Феб* отвратит свои взоры,

О помощи муз не жалей, не тоскуй.

Что Феб музагет! Что парнасские* хоры!

Заменит их первый любви поцелуй!

      Девушка непроизвольно всхлипнула, когда учительница, до этого лишь мягко ласкающая пушистые пряди, напоследок царапнув шею, стянула волосы в тугой жгут и намотала его на кулак, потянув на себя. Гермиона запрокинула голову и тяжело задышала. Боль не была сильной, но… вновь распалившийся жар в груди стал медленно спускаться к животу, пробираясь под пояс юбки. Мисс Блэк еще раз потянула за волосы, заставляя прогнуться в спине и перекинуться через спинку стула так, что теперь девушка могла видеть кривую улыбку на лице учительницы.              – На этот раз вы выбрали неправильную интонацию, мисс Грейнджер, – она наклонилась к ученице и прошептала, опалив кожу за ухом горячим дыханием, – я помогу вам прочувствовать следующие строки, – ее губы на короткое мгновение, за которое Гермиона успела дважды умереть, прикоснулись к пульсирующей вене на бледной шее. – Вы ведь позволите мне сделать это?              – Да, – девушка даже не уверена, сказала она это вслух или же только мысленно.              Все еще дыша в шею ученицы, мисс Блэк отпустила ее волосы и схватила правой рукой за подбородок, обвела средним пальцем контур губ, слегка надавливая на нижнюю. Гермиона послушно приоткрыла рот, два пальца тут же проникли внутрь и легли на язык.              – Вы должны читать так, – она оставила еще один короткий поцелуй на шее, слегка задевая кожу зубами, – чтоб трепетал не только ваш голос, – в рот девушки проник третий палец, с силой надавливая на язык, что вновь заставило ее задохнуться, – но и все тело, – сильный болезненный укус, оставленный на ключице прямо через ткань рубашки, отразился спазмом, скрутившим низ живота Гермионы. – А теперь можете продолжать, – прочертив влажную дорожку слюны, рука мисс Блэк спустилась на шею ученицы, несильно сжимая и впиваясь острыми ногтями в разгоряченную кожу.

Не надо мне мертвых созданий искусства!

О, свет лицемерный, кляни и ликуй!

Я жду вдохновенья, где вырвалось чувство,

Где слышится первый любви поцелуй!

      – Вы, кажется, меня не поняли, – Гермиона задохнулась от внезапно похолодевшего тона учительницы, хватка на шее стала крепче. – Я говорила про трепет, – второй рукой мисс Блэк обняла девушку за талию, – но отчего-то не услышала его, – ногти царапали белую ткань и неспешно пробирались все выше, вызывая тот самый трепет, о котором сейчас и шла речь. Достигнув кромки белья, женщина ненадолго остановилась. – Объясните же мне, мисс Грейнджер, как так получилось, – она высвободила несколько пуговиц из петель и на удивление мягко накрыла ладонью грудь ученицы. – Почему вы проигнорировали мой совет?              – Я, – Гермиона не сдержала стона, когда учительница провела ногтем по ее соску. – Я пыталась, – и снова жалобно всхлипнула от повторного болезненного движения. – Я исправлюсь, – почти плача. – Я обязательно исправлюсь.              – Я верю, дорогая, – мисс Блэк повернула лицо девушки к себе и прошептала ей в самые губы, – и я помогу тебе.              Сжимающая шею рука стала медленно спускаться вниз, расслабила галстук, расстегнула верхние пуговицы и нырнула под рубашку. Теперь уже учительница двумя руками изучала тело Гермионы: гладила почти невесомо или же вновь начинала царапать, пощипывать и до боли сжимать грудь, тем самым выбивая сдавленные стоны из покрытого саднящими красными полосами горла девушки.              – Встань, – Гермиона покорно поднялась со стула, слегка пошатнувшись, но ей не позволили упасть. – А теперь сними рубашку и галстук, – опершись о парту, девушка выполнила указание и тут же поежилась от холода, откидывая ненужные элементы одежды в сторону. Наверное, где-то в конце кабинета было открыто окно. – Ты же помнишь следующие строки? – последовали быстрые согласные кивки, и вот мисс Блэк вновь крепко прижала полуобнаженную ученицу к себе, царапая ей живот и кусая за шею. – Тогда продолжай.

Созданья мечты, где пастушки тоскуют,

Где дремлют стада у задумчивых струй,

Быть может, пленят, но души не взволнуют, –

Дороже мне первый любви поцелуй!

      Гермиона запиналась через слово, постанывала и дрожала в руках женщины, ее тело отчаянно требовало большего, но учительница, словно издеваясь, абсолютно не спешила ей этого дать: лишь держала крепко, не позволяя пошевелиться, и водила ногтями по коже, будто хотела ее полностью всю исцарапать, до крови, не оставляя живого места. Шея, грудь, руки, бедра… Кожа девушки горела и пульсировала, и каждое новое прикосновение теперь вызывало колющую боль, но Гермиона не смела ни о чем просить, ей лишь надо было правильно прочесть еще два отрывка стиха, и тогда, возможно, мисс Блэк позволит…              – Так гораздо лучше, – зубы сомкнулись на плече, вызывая немой крик. – Но отчего-то твое чтение все еще, – ногти полоснули по внутренней стороне бедра, находясь в опасной близости от намокшего белья, – «не взволновало моей души», – в горячей тишине кабинета послышался сильный шлепок, и бедро девушки обожгло внезапной вспышкой боли, что угасла так же быстро, как и наступила. Гермиона попыталась что-то сказать, но вместо слов вырвался лишь жалобный скулеж. – Тише-тише, мы ведь не хотим, чтоб нас кто-то услышал, – противореча своим же словам, она звонко опустила ладонь уже на второе бедро ученицы. Удары повторились еще трижды, а после рука поднялась к лицу девушки, буквально сводя ее с ума столь ласковыми прикосновениями к щеке и шее. – Отойди от меня на шаг.              Мгновенно стало холодно. Мисс Блэк куда-то отошла, а Гермиона лишь переминалась с ноги на ногу. Ее разум полностью затуманило наваждение, такое отвратительно неправильное, болезненно стягивающее внутренности, заставляющее давиться собственными всхлипами и со всех сил напрягать бедра, чтоб хоть немного легче стало. Ей хотелось наплевать на все: на учебу, о которой девушка сейчас совершенно не думала, на указания учительницы и на свою чертову гордость, что она сейчас осыпается, как разбитое вдребезги зеркало. Просто к черту бы все это послать и лечь прямо на грязный старый паркет, наконец-то запуская дрожащую руку под юбку, прикасаясь к себе, как порой Гермиона делала это глубокой ночью, когда слишком долго не получалось уснуть. И пусть мисс Блэк смотрит! Пусть смотрит, как лучшая ученица школы выгибается на полу в ее кабинете, грубо ласкает свою грудь, до боли быстро трет набухший комок нервов и вводит в себя сразу четыре пальца, ведь она привыкла к этой чертовой ноющей боли настолько, что больше не может без нее. Гермиона громко всхлипнула, потом еще раз. От этих мыслей стало еще невыносимее.              – Не делай этого, – послышался голос учительницы где-то совсем рядом. – Не сжимай бедра, – и она коснулась поясницы девушки, проведя ладонью вниз, сжимая ягодицу и вновь царапая бедро. – Заведи руки за спину.              – Что вы собираетесь делать? – в голосе засквозили плохо скрываемые нотки страха, но Гермиона все же поступила, как ей было велено.              – «Быть может, пленят», – снова процитировала женщина. На сведенные запястья опустилась гладкая прочная ткань. Галстук. Тот самый форменный галстук, который еще несколько минут назад буквально душил девушку, а теперь же стягивал ее руки, чуть ли не танцуя под уверенными движениями мисс Блэк. – Впечатления. Личный опыт, – она невесомо провела по связанным запястьям, явно наслаждаясь видом.              И Гермиона тоже наслаждалась, теперь уж точно находясь в полной власти своей учительницы мучительницы. Ее наконец-то покинули остатки здравого смысла, оставляя бразды правления нездоровому, извращенному желанию. Боль, граничащая со сладостью, это все, что ей было необходимо сейчас. Только вот мисс Блэк, будто назло, вновь куда-то отошла, оставляя ученицу мерзнуть без прикосновений ее горячих ладоней и острых ногтей. Девушка на пробу дернула руками. Плотная материя тут же впилась в исцарапанную кожу, вызывая крупную дрожь, заставляя прикрыть глаза в мучительном ожидании, погрязнуть в болоте самых смелых мечтаний. Дышать получалось лишь обрывками, в паху нещадно тянуло. Абсолютно безжалостно. Идеально. Так неправдоподобно идеально, будто Гермиона снова уснула на уроке литературы, а колыбельной ей послужил хриплый голос мисс Блэк.              – Я ведь могу тебя так и оставить здесь стоять, знаешь же? – девушка резко открыла глаза и непонимающе уставилась на учительницу, которая смотрела на нее с явной усмешкой. – Просто вернусь к проверке домашних заданий, – она подошла ближе и с силой провела по бедрам Гермионы, – половина из которых определенно списана у тебя.              – Зачем вы так? – сил хватило лишь на почти неслышный шепот.              – Зачем? – мисс Блэк приблизилась к лицу ученицы, оставляя меж их губами непреодолимое расстояние в пару дюймов. – Но ведь тебе это нравится, – одним резким движением она вновь намотала русые волосы на кулак и потянула, вызывая череду новых всхлипов, – очень даже нравится, – зубы коснулись шеи, дразня легкими укусами. – И я обязательно дам тебе то, чего ты так жаждешь, – рука пробралась под юбку, ногти с силой впились в ягодицу, – конечно, если сделаешь все правильно.              Прикрыв глаза, Гермиона постаралась хоть немного привести мысли в порядок и вспомнить оставшиеся строки стиха, но, черт, как же сложно было это сделать в подобной ситуации! Казалось, все естество девушки скрутилось внизу живота, желая лишь скорой разрядки, после которой, наверное, и умереть было бы не жаль. Только вот она не получит ее, если прямо сейчас не начнет говорить. Тихо, без единого ритма, почти не вдумываясь в произнесенные слова и слабо поскуливая, словно брошенный щенок, ищущий ласки у случайного прохожего.

О, кто говорит: человек, искупая

Грех праотца, вечно рыдай и горюй!

Нет! Цел уголок недоступного рая:

Он там, где есть первый любви поцелуй!

      – Какая хорошая девочка, – чуть ли не промурлыкала учительница, погладив девушку по спине обманчиво нежным движением. – Как думаешь, мне удастся заставить тебя заплакать? – и еще сильнее потянула ее за волосы, открывая и без того беззащитную шею для новых, куда более сильных укусов. Наверное, даже багрово-фиолетовые следы останутся, что их придется прятать, ведь отличницам не позволено быть настолько распутными. – Я все еще не услышала ответа.              – Я не… – Гермиона протяжно застонала, когда мисс Блэк спустилась поцелуями-укусами на ее грудь, оттягивая тонкое кружево белья вниз. – Я не знаю, – кое-как выговорила она, вновь и вновь захлебываясь воздухом.              – Тогда давай попробуем, – уверенным движением она развернула ученицу спиной к себе и подтолкнула к парте. – Думаю, ты красиво плачешь, – руки с силой надавили на лопатки девушки, вынуждая ее лечь, но стоило Гермионе почувствовать холод деревянной поверхности, как она тут же дернулась и попыталась подняться. – Тшш, – мисс Блэк усилила давление на спину и оставила царапину вдоль позвоночника, – нам ведь совсем немного осталось, – она с нажимом провела по связанным рукам. – Или ты хочешь остановиться? – учительница сжала запястья девушки, немного оттягивая, но ее серьезный тон подразумевал немедленное отступление, если только Гермиона попросит, но…              – Нет, – она немного прогнулась в пояснице, потерлась грудью о парту и повторила, – нет, не хочу.              – Хорошо, – коленом мисс Блэк развела ноги ученицы и навалилась на нее всем корпусом. – Тогда продолжай, – ладони спустились на бедра, царапая и сминая, неумолимо приближаясь к кромке белья. – Время заканчивать работу над ошибками, – Гермиона разочаровано выдохнула, когда руки учительницы вновь переместились к ее плечам. – Я жду.

Пусть старость мне кровь беспощадно остудит,

Ты, память былого, мне сердце чаруй!

И лучшим сокровищем памяти будет –

Он – первый стыдливый любви поцелуй!

      Девушка замолчала, прислушиваясь к мерному дыханию учительницы, которая все продолжала оставлять на ее спине легкие укусы. Гермиона нетерпеливо дернула руками и вновь поерзала на парте.              – Не спеши так, – следующий болезненный укус пришелся на шею. – Тебе нужно еще немного постараться, – мисс Блэк опять потянула ее за волосы, – чтоб получить достаточно высокий балл, – этот вкрадчивый шепот, казалось, вот-вот окончательно лишит рассудка изнывающую от желания девушку, которая уже абсолютно беззастенчиво терлась о поверхность парты. Вот бы это еще помогало хоть немного!              – Пожалуйста, – всхлипывая и сильнее запрокидывая голову, заговорила она, – я ведь уже все рассказала.              – Я знаю, моя хорошая, – учительница прислонилась щекой к лицу девушки, – я знаю.              Вот же! Стоило лишь немного повернуть голову, и у Гермионы обязательно получилось бы прикоснуться к таким манящим губам с отчасти смазанной кофейной помадой, урвать короткий поцелуй. Совсем же немного! Только вот не могла она этого сделать, пока ее крепко удерживали за волосы и пока… пока мисс Блэк сама того не позволит. Девушке оставалось лишь покорно терпеть и давиться собственными стонами, что почти уже граничили с плачем. Она вновь и вновь повторяла это жалкое «пожалуйста», но получала лишь все новые и новые царапины и укусы, задыхалась, не имея права хоть как-то повлиять на ситуацию, хоть как-то…              Слезы все же сорвались с глаз и обжигающими мокрыми дорожками стали скатываться по щекам, когда мисс Блэк наконец-то накрыла ее губы настойчивым поцелуем, сразу же врываясь языком в рот, то ли лаская, то ли и вовсе насилуя. Никакой неспешной нежности и той стыдливости, о которой шлось в стихотворении, лишь быстрые, напористые движения, четко обозначающие, в чьих руках губах была вся власть. Язык женщины словно вырисовал какие-то необъяснимые символы на небе ученицы, дразнил, щекотал или же вновь с силой надавливал, вырывая слабые стоны, пока ее руки так иррационально медленно спускались к бедрам девушки, разводя их еще шире. Как же умело мисс Блэк сводила с ума, до крови кусая губы и одновременно с тем неспешно пробираясь под кромку белья, оттягивая вниз, наконец-то освобождая ученицу от такой мешающей ткани. Гермиона сдавленно закричала в поцелуй, когда горячая рука спустя столько мучений все же накрыла ее истекающее смазкой лоно и начала двигаться, разнося волны блаженного наслаждения по всему телу. Язык хозяйничал во рту, пальцы настойчиво пробирались внутрь, галстук до боли, но, черт, так правильно стягивал запя…              – Герми, Герми! – Гарри пощелкал пальцами перед носом подруги. – Земля вызывает Грейнджер, прием!              – Ой, – девушка быстро заморгала, пытаясь скинуть пелену внезапно нахлынувшего наваждения. Черт, точно, она же сейчас в школьной столовой находится! – Прости, я… – и она потупила взгляд в свой салат, не зная, что сказать другу.              – Ты до сих пор переживаешь из-за того, что эта ведьма вызвала тебя к себе после уроков? Да забей ты на нее, – парень легонько толкнул подругу в плечо, – поставит она тебе твое драгоценное «отлично».              – Я не переживаю, – она попыталась улыбнуться.              – Ага, как же, – усмехнулся Поттер, – ты же вся красная!              Девушка тут же приложила ладони к горящим щекам. Черт, черт, да черт же! Опять она слишком глубоко нырнула в свои… фантазии. Да когда это прекратится-то?              – Ой-ой, прячься! – внезапно шикнул Гарри и попытался закрыть Гермиону своей спиной, но уже было слишком поздно.              – Мисс Грейнджер, – резко развернувшись на каблуках, учительница литературы двинулась в сторону столика, за которым сидели подростки, – вы-то мне и нужны.              – Доброе утро, мисс Блэк, – покраснев еще сильнее прежнего, пролепетала девушка.              – Директор только что объявил, что сегодня после уроков у нас будет срочное собрание, – она вежливо улыбнулась, и Гермиона солгала бы, сказав, что от этого ее внутренности не скрутились в тугой узел. – Вас не затруднит прийти ко мне в кабинет, допустим, к пяти вечера? – и быстро добавила, – Конечно, можно и на следующей неделе, если у вас не получится…              – Я приду, – поспешила согласиться шатенка и тоже растянула губы в улыбке. – Обязательно приду.              – Хорошо, – мисс Блэк мягко прикоснулась к плечу девушки, выбивая остатки воздуха из ее легких. – Тогда я буду вас ждать.              Как только учительница вышла из столовой, Гермиона с громким стоном опустила голову на стол. Ладони мгновенно стали мокрыми, а сердце же громогласно забилось в груди в ритме «никогда не хотел танцевать*». И вот что ей теперь делать-то?!              – А сейчас, Грейнджер, – медленно начал Гарри, вновь вырывая подругу из прострации, – мы с тобой отправимся прогуливать органику, и ты подробно и во всех красочных деталях мне объяснишь, почему только что меня чуть не пришибло сексуальным напряжением, повисшим между тобой и этой мегерой.              Гермиона еще раз громко простонала и кинула в Поттера куском морковки из своего салата, ибо нечего быть настолько проницательным!        * Перевод В. Я. Брюсова * Эро́т, Э́рос — божество любви в древнегреческой мифологии, безотлучный спутник и помощник Афродиты, олицетворение любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле. * Аполлон (он же Феб) — в древнегреческой и древнеримской мифологиях златокудрый сребролукий бог света (отсюда его прозвище Феб — «лучезарный», «сияющий»), покровитель искусств, предводитель и покровитель муз, предсказатель будущего, бог-врачеватель, олицетворение мужской красоты. * Парнас – гора в Греции, на которой, по поверьям древних греков, жили музы. Также употребляется как символическое обозначение мира поэтов и поэзии. * Mindless Self Indulgence—«Never Wanted To Dance» (писалось именно под эту песню, так что да)