Своими глазами

Планы на вечер с Якобом были замечательные: прогуляться по торговым кварталам, а потом в то интригующее подпольное заведение, где играют фокстрот и можно танцевать. Настроение у Куини было прекрасное. Но тут же испортилось, стоило оказаться в гуще людей. Прохожие бросали мимолетные взгляды и непременно думали что-то неприятное. «Почему красивые девчонки всегда влюбляются в таких уродов?» «Ну и туша!» «Он же её раздавит». «…такая могла бы себе позволить кого угодно… Что-то с ней не так… чокнутая, наверное…» «Да даже за большие деньги… это же себя не уважать, лечь в постель с таким…» Куини замерла и крепче вцепилась в руку Якоба. Злые люди со своими злыми мыслями проплывали мимо, некоторые оглядывались. — Что-то мне расхотелось гулять, — пробормотала Куини. Планы планами, но терпеть это издевательство уже невыносимо. Она оттащила Якоба подальше от толпы, к витрине магазина с платьями. Довольно отвратительными, под стать ее настроению. Якоб заглянул ей в глаза: — Ты опять что-то плохое услышала? Кто тебя обидел? Голос Якоба из встревоженного мигом стал грозным. Он метнул взгляд в тощего белобрысого парня на противоположной стороне улицы. Тот замер и захлопал слишком длинными для мужчины ресницами. «Божечки, что мистер Усатик так смотрит, он что, мысли читает? Какой стыд!» Куини не знала, что конкретно думал этот парень, но наверняка что-то такое же злобное, как и все. — Никто меня не обидел. — Куини вымученно улыбнулась. — Просто устала. Не стоило надевать новые туфли. — Хорошо. Тогда пойдем домой. Сделаю тебе ужин и массаж ног. Куини пришлось улыбнуться в ответ, чтобы прекратить все расспросы. Они быстро нашли безлюдное место, откуда можно было трансгрессировать к дому Якоба. Ужин был как всегда великолепным, Якоб как всегда старался отвлечь от дурных мыслей своей болтовней. Куини в любой другой день искренне посмеялась бы с его историй из жизни булочника, но сейчас все виделось в мрачных тонах. Якоб чувствовал это, и где-то на периферии его сознания копошились все те же раздражающие самодовольные, типичные для мужчины, мысли. «Не может быть, чтобы не было способа как-то закрываться от чужих мыслей, когда это совсем не надо. Она просто плохо искала. Это же волшебники, они все могут. Тот друг Ньюта, который профессор, он наверняка должен знать…» Куини не выдержала: — Якоб, я тебе сто раз говорила, нет способа защититься от чужих мыслей! Если только все дружно не применят окклюменцию, которой не-маги, к сожалению, не обучены. Якоб моргнул: — Ты о чем, детка? Ты меня совсем не слушаешь, а думаешь о своем о чем-то. Я прекрасно помню все, что ты говоришь. Куини сложила руки на груди, защищаясь. — Но все равно думаешь, что лучше меня разбираешься в тонкостях заклинаний и легилименции. — И в мыслях не было. — Б ы л о в мыслях! — Хорошо, прости, больше не буду ничего такого думать. Ты права, я в магическом мире не смыслю ничего. «Я же рехнусь, контролировать абсолютно все свои мысли». А вслух Якоб сказал: — Я же беспокоюсь о тебе. Я знаю, что ты любишь гулять, веселиться, ходить по магазинам и развлекаться на полную катушку, но приходится себя ограничивать из-за этого. Куини едва не плакала. Она даже не могла объяснить Якобу, почему она так несчастна и заражает его мысли своими печалями. Люди так жестоки к тем, кто на них не похож. Почему они всегда думают только дурное? Обычно Куини умело переводила тему, но сейчас у нее не было сил притворяться веселой. Она снова посмотрела на Якоба, такого доброго, участливого и несчастного. Куини не могла избавиться от всех тех гнусностей, которые думали другие. Они искажали привычное милое лицо и подсвечивали недостатки. «Жирный». «Свиные глазки и нос картошкой». «Как он вообще что-то делает с таким пузом?» «Если я представлю это без одежды, меня стошнит». Куини резко встала из-за стола. — Извини. Мне лучше пойти домой. «Что я опять не так сделал?» — Хорошо. — Якоб тоже поднялся. — Я провожу тебя. — Нет-нет, не стоит, ты же знаешь, я умею трансгрессировать. Я волшебница, забыл? «Я ее раздражаю. Она просто хочет побыть одна, не лезь». Якоб улыбнулся вымученно: — Надеюсь, ты сбегаешь не из-за невкусного ужина. Даже его милые шутки не могли поднять Куини настроение. Дома Куини застала Тину одну. Сестра опять взяла на дом работу и склонилась над какой-то толстой папкой. Тина сосредоточенно жевала кончик отросших волос. Прямо как в школе. Тина услышала шаги и подняла взгляд от бумаг: — Ты рано. «Неужели поссорились?» — Нет-нет, у нас с Якобом все прекрасно. Просто… Куини села напротив сестры. Тина смотрела встревоженно. В ее теплых карих глазах было столько беспокойства, что Куини не смогла в очередной раз притворяться, что все в порядке. — У нас с Якобом все хорошо. Он чудесный, ты же знаешь. Но люди вокруг об этом не догадываются. Когда мы с Якобом гуляем, каждый считает своим долгом как-то его мысленно оскорбить. И меня заодно. И нашу личную жизнь. Тина поморщилась. — Могу представить. Но ты же понимаешь, что люди не могут контролировать свои мысли. Если они видят кошку, то подумают «о, кошка». А если видят… человека, которым им несимпатичен, то думают «о, человек, который мне несимпатичен». А потом уже могут подумать, что это грубо и возможно человек чем-то болен и вообще это не их дело. Они не на показ мод пришли, чтобы все вокруг них были красивыми как вейлы. Тина как будто защищалась и сложила руки на груди. Куини и в самом деле выудила у нее воспоминание о том, как сестра впервые увидела Якоба. «Да кто на таком женится! Жирный, потный, жалкий. Мистер Скамандер просто чокнутый, если мог подумать такое о ком-то…» — Ты права, — угрюмо ответила Куини. Тина будто и не заметила. — Жаль, что ты не такая домоседка как я. Вы могли бы с Якобом проводить время в его квартире. Ну или у нас, если приспичит. И ты бы защитила его и себя от этих мыслей. А кстати, ты Якобу говорила о своей проблеме? Может, он бы попытался… ну… что-то сделать? Куини закатила глаза. Хуже всего было слышать, как ее ненаглядный Якоб постоянно сам о себе думает что-то такое. «Боже, почему она со мной?» «Что она во мне нашла?» «Я ее недостоин». Якоб боялся лишний раз прикоснуться. Куини сама целовала его, всякий раз заставляя замирать. Если бы Куини знала, как самой заняться с ним любовью, то взяла бы на себя активную роль. Потому что ей одних поцелуев давно было недостаточно. А Якоб, всегда такой застенчивый, вежливый, деликатный, боящийся обидеть ее даже мыслью, не то что действием… он и так достаточно отравлен людской ненавистью. Куини видела в мыслях Якоба редкие грустные воспоминания. Вот он, неуклюжий толстый мальчик, вечная мишень для хулиганских выходок. Такой же нескладный подросток, которому девочки всегда отказывали в свиданиях и танцах. Пьяные француженки, которые не верили, что Якоб был на войне и защищал их. Даже в семье все говорили "Якоб у нас некрасивый, но зато талантливый". Сотни других мужчин и женщин разных национальностей и возраста, которые находили для Якоба злое слово, а он никогда не обижался и чувствовал себя виноватым за свое "уродство". Куини никогда ничего ему не скажет. — Что я не так сказала? — Тина начала раздражаться, хотя голос по-прежнему мягкий. — Есть проблема, ее надо решать. Если ты не можешь переделать весь мир и себя, то попробуй переделать Якоба. «Вряд ли тебя все устраивает. В школе ты была не прочь посплетничать о своих одноклассницах-дурнушках». Это где-то очень далеко в мыслях Тины. Сестра привыкла настраивать мысли так, что все опасные прятались где-то далеко, а безобидные выезжали вперед. — Как бы ни было, спасибо, что выслушала меня. Я рада, что могу разделить с тобой все свои горести. — А зачем еще нужна старшая сестра? Тина снова углубилась в бумаги. Словно никакого разговора и не было. Все ее мысли были заняты расследованием. Куини решила, что, возможно стоит поговорить с кем-то еще. Ньют гостил у них уже неделю. Как и обещал, он привез Тине свою книгу "Фантастические твари". Только вот на этом их отношения и остановились. При явной симпатии друг к другу эти двое никак не могли выйти за рамки дружбы. Куини переживала, что Ньют так и уедет, не сказав Тине, что она ему нравится. А Тина так и будет все свободное время проводить не с Ньютом в чемодане, а за работой. Впрочем, сейчас Куини и самой нужна была помощь в отношениях. Она спустилась вниз в чемодан Ньюта и застала юношу за работой. Он обрывал листья эвкалипта с ветки и складывал их в большую деревянную миску. При виде Куини Ньют весь напрягся. Нет, Ньют хорошо к ней относился, но так берег свое личное пространство, что при встрече с природным легилиментом тут же выпускал иголки. — Пришла узнать, не нужна ли тебе помощь? — Спасибо, Куини, я сам справляюсь. — А ты ужинал? Тина наверняка тоже не ужинала. Вы, карьеристы, так зарабатываетесь, что вечно забываете про еду. При упоминании Тины Ньют тут же покраснел и в мыслях заметался, как раненный кролик. — Спасибо, я не голоден. Тина, надеюсь, тоже. Но если нет, ты могла бы предложить ей… — Вообще-то мне нужна твоя помощь. — Куини решительно повернула разговор в нужном ей направлении. — Моя? О, я только рад, но что я могу для тебя сделать? Куини подумала, что Ньют такой же профан в человеческих отношениях, как и Тина, раз они до сих пор не поняли, что их любовь взаимна. Но зато он лучший в мире магозоолог. А волшебники, по сути, те же твари, только чересчур разумные. — Представь, что есть стая животных. — Какая? — тут же оживился Ньют. — Не знаю, любых. И у них есть самые лучшие самцы — стройные и высокие. И с симпатичными… мордами. И они очень любят обижать других самцов… — Альфа-самцы, так? — Именно. Они постоянно кусают и клюют самцов, которые не такие… альфы. — Омеги то есть? — Да, думаю так. И вот однажды одна самка, которую считали достойной парой альфа-самцам, влюбляется в омега-самца… — Это исключено. Самки всегда выбирают только лучших самцов с лучшими для выживания качествами. Чтобы популяция выжила, должны размножаться только здоровые, умные, ловкие и сильные особи. Чтобы их потомство было таким же, ну и так далее. Самки не могут составить пару с тем, кто недостоин дальше размножаться. Слова Ньюта о потомстве заставили Куини глубоко задуматься. Конечно же, она хотела от Якоба детей. И возможно их дети будут такими же красивыми как она. И такими же магически одаренными. Но что если они унаследуют от Якоба его черты? Или родятся сквибами? Куини как наяву представила себе девочку, круглую и рыхлую как картошка, с такими большими щеками, что ее и без того маленькие глазки превращались в щелочки. Непослушные вьющиеся волосы, косолапая походка, вечно открытый рот из-за одышки… С ней никто не будет дружить и уж тем более никто не влюбится. А она, если унаследует от Куини легилименцию, будет каждый день слышать о себе только плохое. И каждый день будет самым несчастным ребенком на свете. — Так в чем твой вопрос, Куини? — напомнил о себе Ньют. — Ты уже полностью удовлетворил мое любопытство, милый. Куини поспешила уйти. Ей снова очень хотелось побыть одной. Куини легла спать пораньше. Но уснуть все никак не могла. Она слышала, когда Тина легла в кровать. Сестра долго ворочалась, думала о своей работе. Потом не зря ли она стала отращивать длинные волосы как у Леты Лестрейндж. Потом не стоило ли ей спуститься к Ньюту в чемодан и пожелать ему спокойной ночи. «А если Ньют уже спит? Если он решит, что это неприлично, когда девушка в полночь приходит к нему в чемодан? Британцы такие чопорные, никогда не угадаешь, что там у них с манерами». Куини улыбнулась. Она была уверена, что Ньют там, внизу, точно так же беспокойно ерзает на своем спальном месте и думает о Тине. Куини подумала, что один откровенный разговор решил все проблемы этих двоих. Хоть Тина и злилась, когда младшая, как она говорила «форсировала события», но кажется без этого самого форсирования они с Ньютом просто до старости будут ходить вокруг до около. Куини повернулась на другой бок. Сон по-прежнему не шел. Столько всего мешало их с Якобом счастью. Они не могли пожениться в Америке, а переезд в Европу пока что был в далеких планах. Куини постоянно отслеживала, чтобы никто из МАКУСА не попался им с Якобом на улице. Якоб все еще ужасно сердился, когда Куини лазила в его мысли, особенно когда доставала оттуда что-то личное и пыталась об этом поговорить. Будто она делала это специально. И люди вокруг все еще были несправедливо злы к Якобу и не принимали его. Даже Тина, самая добрая на свете, позволяла себе жестокие мысли. И если бы Ньюта хоть сколько-нибудь интересовали люди, он бы тоже наверняка что-то такое думал… Куини вздохнула и легла на спину. Сложила руки на груди, вглядываясь в темноту потолка. Кажется, она немного помешалась на этой теме. Куини зажмурилась и вызвала в памяти образ Якоба. А затем медленно, как паутину с красивой античной статуи, стала убирать все злое, что приписывали ему люди. Куини нравилось, с какой теплотой всегда смотрел на нее Якоб. Нравилось, когда он клал свою большую тяжелую голову ей на колени, а Куини перебирала его мягкие кудри. Куини обожала его обаятельную улыбку и ямочки на щеках. На самом деле, ей очень даже нравилось, что Якоб такой большой, сильный и надежный. Рядом с ним Куини чувствовала себя хрупкой и воздушной, а главное защищенной. Почему Куини перестала смотреть на Якоба своими глазами? Какая разница, что остальные думают о ее Якобе? Потом Куини думала о детях. Конечно же, она будет любить своих детей, как и любая мать. Она защитит их от всего зла. Даже если ребенок будет чувствовать себя несчастным во внешнем мире, то за каменной стеной родного дома его всегда будут любить таким какой он есть. Эта мысль окончательно успокоила, и Куини наконец-то заснула. Куини знала, что Тина такое наверняка не одобрит. Скорее всего, Куини нарушила какие-то глупые макусовские законы, когда при помощи чар проникла в дом Якоба и ждала его возвращения с работы внутри. Куини приготовила легкий ужин, а потом переоделась в новую розовую комбинацию с кружевами. Сегодня Якоб не задерживался. Он вошел в квартиру в облаке приятных воспоминаний о рабочем дне. О людях, которым он приносил радость своей выпечкой и коллегах, с которыми они так хорошо сработались. Лишь одна мысль рушила эту безмятежность. Якоб по-прежнему недоумевал, чем обидел Куини. Он замер на пороге квартиры и потом спешно закрыл дверь. Якоб смотрел на Куини как в первый раз, как громом пораженный. Куини подошла к нему вплотную и прильнула к груди, слыша учащенное биение сердца. Без каблуков она стала ниже Якоба, поэтому чувствовала себя рядом с ним еще более маленькой, нежной и беззащитной. — Ты выглядишь… впечатляюще… — только и смог пробормотать Якоб. Он так и не решился прикоснуться. Куини сама взяла его обмякшие руки и положила себе на талию и чуть ниже. Заглянула в глаза дерзко. — Ты тоже. Ты у меня самый красивый и желанный. — Ох, перестань, ну какой же я… Куини приложила палец к губам Якоба, заставляя замолкнуть. — Тебе придется смириться с тем, что мне все в тебе нравится, и я ничего не хочу менять. Кроме одного, пожалуй. Я бы очень хотела, чтобы ты стал решительнее. — Я очень решительный! И решительно заявляю, что ты красивее всех богинь красоты. Но постараюсь стать еще решительнее ради тебя. — Тогда возьми меня на руки и отнеси в спальню. — Ни слова больше! Якоб легко подхватил Куини на руки, словно она была соткана из воздуха. Она вскрикнула от неожиданности и захихикала, когда Якоб поцеловал ее в шею. Куини знала, что все проблемы не будут решены за одну ночь раздумий, но радовалась, что избавилась хотя бы от одной.