Чистюля

У Хидана навязчивая идея уже почти год. Его новый коллега – жуть какой заносчивый и самодовольный тип, но до чего, падла, горячий, сил никаких нет. Если б Хидан был юной школьницей, уже все стены в комнате завесил фотками предмета обожания, но он ею не был, так что не положено. Но так хотелось! Он ограничился парой фоток в телефоне, нагло скаченных с чужой личной страницы в соцсети. Хидан уже наверно каждый волос на голове Какузу пересчитал, настолько часто на нее пялился. На фотку смотреть было не так интересно, конечно, как на живого Какузу, но это лучше, чем ничего. На работе Хидан вообще не таился, наглости ему не занимать, так что пялил свои глазищи, совсем не стесняясь. Какузу это не особо воспринимал, предпочитая делать вид, что ничего не замечает. Ну, потому что Какузу-то не дурачок какой, понимал прекрасно, что этот бледный хмырь от него хочет. Нет уж, не нужны ему нахлебники. Он своим деньгам хороший друг, и никого больше им не надо, это уж точно. Конечно, ему было совсем невдомек, что Хидана интересуют вовсе не бабки. Да и откуда бы ему это знать, все отношения, которые он имел глупость завести, заканчивались одинаково – его кто-нибудь пытался наебать. Откровенно или не очень, но исход всегда один – он уходил или выгонял, продолжая чахнуть над своим баблом в одиночку. А еще эта вечная морока с его одержимостью чистотой... Нет уж, к чертям этих людей. Его и так все устраивало. Работать в этом подпольном казино его позвали, зная, что чужих денег ему не надо, и готовы были терпеть его заморочки. Точнее, всем было на них плевать. А он вообще никогда в жизни не работал ради денег, у него их и так херова тьма с самого детства. Но то ли родители с воспитанием постарались, то ли в детстве сознательным рано стал, но работал он много, просто саморазвития ради. А честный богатый крупье, который не пытается никого наебать – на вес золота. Хидан же был той самой молчаливой тенью в углу комнаты. Он следил за порядком, и, если кто-то из игроков пытался мухлевать, возмущаться, что его обманывают, или не выплачивал карточный долг – Хидан быстро с ним разбирался. Полномочия его были практически не ограничены, а если один из недостойных игроков вдруг исчезал бесследно, никто не задавал вопросов. Хидан со своими обязанностями справлялся прекрасно и, опять же, не интересовался чужими деньгами. Ему было плевать, сколько ему платят, и сколько владелец казино имеет каждый вечер. Короче, лучше работников просто не найти. С приходом Какузу владелец казино стал обращать внимание, что с Хиданом происходит какая-то херня. Он, конечно, всегда был странный, но тут вообще поехал. Каждую неделю красил волосы в яркие цвета, татуировками обзавелся, хотя особо никогда не питал к этому страсти. Пару раз Хидан проглядел шулера, потому что не на стол смотрел, а на крупье, за что получил по шее. С тех пор вроде со стола взгляда не сводил, но все равно херней страдал. Он постоянно крутился рядом с Какузу и, на самом деле, намерения его были ясны всем, кто за этим наблюдал. Всем, кроме Какузу, похоже. - Какузу, а что ты делаешь после работы? – повиснув на барной стойке, спросил Хидан и растянул губы в приторной улыбочке. Он беззастенчиво строил глазки и кривил брови, но Какузу даже не повернулся. - Мою руки, дышу кислородом и колюсь трамадолом, попробуй тоже, это приятно, - бубнил в ответ Какузу. Он, конечно, не серьезно, потому улыбался уголком губ. Хидан это понимал, так что громко усмехнулся в ответ и расплылся по стойке еще сильнее. - Ну правда, Какузу! - То же, что и всегда, Хидан – пью пиво не с тобой, - отвечает Какузу, протирая стакан полотенцем. Хидан тоже заметил эту крайнюю чистоплотность, граничащую с каким-то психологическим загоном. Какузу всегда ходил в перчатках, медицинской маске, тщательно мыл посуду для себя сам, протирал дверные ручки и все такое. Хидан коротко охарактеризовал это в своей голове – псих, и поставил плюсик. - Ну почему не со мной, лапуль, ну те жалко что ль, - Хидан начинал откровенно ныть, давить на жалость, хоть и думал, что это дохлый номер. А вот и зря так думал, Какузу, как ни странно, это нравилось, будто Хидан гладил его эго, как ленивого кота. Льстило, короче, по привычке. Какузу только косит глаза на Хидана, поднимая бровь, и не отвечает. Они вроде как давно уже ведут эту игру – Какузу не понимает, какого хрена Хидану надо, а Хидан упрямо не сдается, потому что влюбился. И не так, как многие влюбляются – типа там бабочки в животе, милые мысли и молчаливые, полные надежды вздохи. Хидану просто надо. Он так же и в машину влюбиться мог, и ему ее надо. А тут в Какузу влюбился, значит и Какузу ему надо. Все теперь, хоть в лепешку расшибиться. Так что в загадки он не играл, интриг не строил, по сути, прямо и сказал однажды, где-то полгода назад. Он тогда подошел к Какузу, сбоку привалился к плечу и поинтересовался, как у Какузу дела и не желает ли он зайти в гости и безбожно напиться. Какузу не понял, каков контекст. - Я тебе друг что ли, в гости ходить? – возмущенно пробасил он, дергая плечом, но Хидан крепко вцепился. - Дружат только те, у кого много свободного времени, Какузу. У меня его нет, так что пошли целоваться. Теперь Какузу понял, но не оценил. Двинул с локтя по наглой морде и молча удалился. Хидан, однако, молчание принял за знак согласия, а синяк на скуле вызывал исключительно сладострастное предвкушение. С тех пор Какузу не был так категоричен по части ответов, но в основном просто отказывался, хоть и не так хладнокровно, как мог бы. А сейчас все превратилось во взаимные подколки и очень многозначительные взгляды, но Какузу все равно не сдавался. Его опасения никуда не делись и несмотря на то, что Хидан зарекомендовал себя человеком, не интересующимся деньгами, все равно ему стремно было. Потому что а мало ли что. Все они такие бескорыстные, а потом начинается. Да и одержимость Какузу чистотой играла с ним злую шутку – он жуть как не любил подпускать людей к себе слишком близко. Опасался всяких там жидкостей, болячек, бактерий и прочей сопутствующей херни. Не мог даже бокалы, из которых пили игроки, убрать со стола без дрожи в руках, потому и перчатки носил. Не просто пунктик – а настоящий заскок. Он бы и рад от него избавиться, но пока получалось слабо, а другие люди, особенно нечистоплотные, только масла в огонь подливали. Хидан, слава богам, это понимал, и лишнего не делал, и на том спасибо. Хидан никак не мог понять, что не так и почему его так упрямо динамят, хотя казалось бы. Хидан мог невозбранно повиснуть у Какузу на плечах, спереть часть обеда, присесть рядом, плотно притираясь бедром к бедру, и никто его не прогонял. Но дальше дело не шло, и его это бесило, разумеется. Одним тягучим вечером Хидан в очередной раз прилип к Какузу. Они сидели за столом в зале, посетителей уже почти не было, сегодня казино закрывалось раньше, чем обычно. Если бы не стол, Хидан бы уже и ноги на Какузу закинул, но было слишком уж тесно. Он уже как змея весь извелся, Какузу стоически терпел. Хотя, чего греха таить, становилось жарковато. - Прикинь, мне вчера звонил тот мудак, - вспоминает вдруг Хидан и чуть отодвигается, приглаживая на затылке седые волосы, - Ну, которого я выкинул на днях за истерики ебучие. Угрожал, что мне хана. - Ну ты бы поостерегся, знаешь же здешний контингент, - говорит Какузу, поправляя на руке перчатку, - Поймают, переломают ноги… - Ты сильно расстроишься? - А мне-то чего. - Как это, у меня красивые ноги! – выдает Хидан и, развернувшись на месте, закидывает демонстративно ноги в узких джинсах и ботинках-казаках на стол. Какузу ведет по ним взглядом, но отворачивается, глядя на свои руки в перчатках. Ноги, конечно… не поспоришь. - Молчишь, значит согласен, - усмехается Хидан, закидывая руки за голову и откидывается назад, Какузу на плечо, - Пизды получат, кто попытается до меня добраться, вот и все дела. Выйдя из здания после окончания рабочего дня, они разошлись каждый к своей машине. Автомобиль Хидана был припаркован черте-как в стороне, один, как перст торчал на тротуаре. Хидан сел, завел двигатель и вдруг вспомнил, что ключи от дома остались в куртке, которую он решил сейчас не надевать, благо погодка неплохая. Выскочил в миг из машины, успел пробежаться к двери казино, как в спину его обдало жаром и не слабой ударной волной. Его автомобиль – идеальной красоты черный раритетный бьюик – разлетелся, как картонная коробка. Капот едва не долетел до машины Какузу, каркас погнуло, гудок успел жалобно проныть в последний раз и затих. Повисла глухая тишина, разбавляемая только потрескиванием горящих покрышек, да звуком плавящихся сидений и пластика. Хидан медленно обернулся. Какузу стоял у своей машины, открыв дверь, и смотрел на горящий каркас. Вздохнув, перевел взгляд на Хидана и будто дернулся, хотел сделать шаг, но остался на месте. Хидан, нахмурившись, подошел к нему сам. - Столько денег на ветер, - это было первое, что пришло Какузу на ум. Он быстро понял, что ляпнул не подумав, но промолчал, никак не комментируя свое высказывание. Хидан, впрочем, расстроенным не выглядел. - Опять ты про бабло свое, - Хидан встал рядом, склонил голову Какузу на плечо и завороженно уставился на свою любимую машину, превращающуюся в груду бесполезного металла, - Стоила она, конечно, до пизды, но какая разница. Куплю другую, подумаешь. - Ты мог погибнуть же, - наконец Какузу находит более правильные слова для этой ситуации. - Ну, видимо, не сегодня. - Тебя подвезти, как я понимаю? - Ага. Только куртку заберу, - Хидан отклоняется и бодро шагает к двери. Ему правда плевать и на машину, и на тот факт, что сам чуть не разлетелся на кусочки вместе с ней. Он не жалеет о потерянном, не парится за себя, хрень это все, мелочи. Важнее всего для него – чувства, а сейчас у него чувства все направлены только в одну сторону. Конечно, потрясение все же случилось, и, хоть внешне он и глазом не моргнул, но изнутри его потряхивало. Нервы натянулись, сердце неконтролируемо разбежалось, организм реагировал сам по себе, но вполне логично. В голове появилась навязчивая мысль, что нельзя это оставлять просто так. Выйдя из казино, Хидан остановился, снова глядя на свою машину. Редкие прохожие снимали пожар на телефон, кто-то вызвал пожарных. Хидан пожал плечами и быстро запрыгнул в машину Какузу, усаживаясь на пассажирское. Он нетерпеливо ждал, когда Какузу соизволит влезть в свою тачку и уехать отсюда, но тот почему-то залип, наблюдая за огнем. Какузу штормило, он как завороженный наблюдал, как капает расплавленный пластик. Надо же. Какой Хидан странный. Годовая зарплата рядового работника только что сгорела в ярком ядовитом пламени, а ему хоть бы что. Это ли не чудо? Хидан дергает Какузу за штанину, тянет, выражая свое нетерпение. Сейчас его начинает догонять огорчение и раздражение – пусть ему не жалко денег, ему жалко машину. И время, которое придется потратить, чтобы найти новую. А вот тачка Какузу ему не нравилась. Какой-то тесный спорткар, не развернуться. У него была коварная и беззастенчивая мысль, как можно неиллюзорно намекнуть Какузу о своих на него видах, но в такой машине даже не отсосешь по-человечески. Его это до глубины души огорчало и он сполз в сидении вниз, упершись коленками в переднюю панель. Конечно, можно начать стандартное разводилово, типа позвать Какузу к себе на чашечку водки, но ведь не поведется, зараза. - Че надулся? – спрашивает Какузу, остановившись на светофоре и отвлекаясь наконец от созерцания дороги, - Машину жалко? - Да хуй с ней, - фыркает Хидан, - Че ты меня динамишь, а? Опять та же песня. Какузу вздыхает, достает из бардачка сигареты. Предлагает Хидану, но тот только нос воротит, настолько преисполнился в своей обиде. Какузу пожимает плечами и закуривает, выпускает плотное облако дыма в окно. Насколько же сильно ему не хочется сдаваться. По сути-то уже можно и не ломаться, очевидно же, но жуть как не охота выглядеть поддавшейся стороной. - Я просто не спешу, - отвечает Какузу наконец, пряча улыбку за длинными волосами, пока к окну отвернулся. - Может хватит уже? – Хидан наклоняется к Какузу настолько, насколько позволяет гребаный тесный салон, - Иначе, клянусь, я тебя свяжу и увезу к себе домой навечно. - Боже, тебе настолько горит, чтобы я тебя трахнул? – Какузу закатывает глаза, поворачивается к Хидану, оказываясь лицом к лицу, и затягивается сигаретой. - Аж сил нет! – пискляво выдает Хидан в ответ, сведя жалобно брови к переносице. - Ладно, я подумаю. - Завтра скажешь? - Скажу. Хидан строит жуть какую коварную морду, губы сами растягиваются в хитрющей улыбке. Ну все, теперь-то уж назад дороги нет. Не денется никуда этот Какузу, не будет ему покоя. -- С утра Какузу преследуют какие-то мелкие, но очень досадные неприятности. Молоко закончилось, а кофе без молока отдает чахлой травой. В подъезде он чуть не навернулся на скользком, только что помытом полу. От жилетки оторвалась пуговица и, хоть это не сказалось особо на внешнем виде, просто бесило. Бензина в машине оказалось меньше, чем он думал, пришлось заезжать на заправку, на которой – ну конечно – образовалась целая очередь. Заправщик один, продавщица куда-то отошла, в общем, за краткие пару часов раннего утра он успел здорово закипеть. Рабочий день в казино стартовал обычно часов в шесть вечера. Зачем он подорвался в восемь утра – сам не понял. Какузу решил заняться исправлением всего, что пошло не так. Купил молока и свежего кофе, пришил пуговицу, а дальше решил перестирать почти всю одежду, что была, перебрать шкафы и в целом навести порядок. Делать-то нечего по сути. Понятное дело, что к вечеру он уже был злым и заебавшимся. Добрался до казино, припарковался. Хотел уже выйти из машины, как вспомнил, что, вообще-то, даже не подумал над тем, о чем просит Хидан. Вот вообще из головы вылетело. Он решает перекурить и все-таки подумать об этом. В принципе, ну что ему стоит? Никто ж пока в верности и любви до гроба не клянется, так что почему бы и нет. Какузу напрягал, конечно, чисто гигиенический аспект, все эти обмены жидкостями и чужеродные прикосновения, но Хидан вроде не на помойке себя нашел. Ну не справку же у него просить? Мысль о всяких там болячках неизменно преследовала, но Какузу как раз хотел избавиться от своих заскоков, так что вот он шанс превозмочь. Какузу собирает на затылке волосы, перевязывает черной лентой, чтоб не мешались. Вздыхает тяжело, но решительно. Ладно, вот что первым в голову придет, когда он с Хиданом встретится, то и будет. Он заходит в заведение, пока тихое и пустое, сотрудники только стекаются сюда из своих домов. Бармен приветливо кивает, зачесывая назад синие волосы. - Там в игровой у Хидана вендетта, не мешай пока, - бархатным голосом говорит он, и улыбается. Какузу поднимает удивленно бровь и, само собой, идет в игровую. Потому что он крупье, черт возьми, игровые комнаты под его юрисдикцией, и нечего там беспределом заниматься. Он бросает пиджак на спинку барного стула, и быстро доходит до двери. Та не закрыта, а стучать он и не собирался. Взгляду открывается темная комната, лишь на покерном столе светит небольшая лампа, мягким, теплым светом освещая восхитительную картину. На полу лежит человек, лицо которого Какузу смутно знакомо, а на нем сидит Хидан, изрядно растрепанный и уставший, но, очевидно, весьма счастливый. - Ты, сучара, - шипит Хидан, сопровождая каждое слово смачным ударом по лицу лежащего, - Уничтожил мою любимую тачку! Мешать не стоит, Хидан очень уж увлечен процессом. Какузу опирается плечом на дверной косяк и, скрестив на груди руки, молча наблюдает. - Если еще раз увижу твою харю, живым от меня не уйдешь, - Хидан подтягивает мужика к себе за лацканы пиджака и бьет лбом ему в нос. Слышится тихий хруст костей, а Хидан здорово измазался в чужой крови, но ему, похоже, плевать совершенно. Он встает, тянет тело за собой, вроде как помогая подняться, и волочит его прочь из комнаты, намереваясь выкинуть на улицу. Проходя мимо Какузу, Хидан скалится и подмигивает, а Какузу только качает головой. Слышится шорох шагов, свист бармена, хлопок двери. Хидан возвращается и встает позади Какузу, поправляет рубашку и цокает языком, замечая, что одна из запонок отвалилась. - Вот имел же наглость опять припереться, - возмущается Хидан, - Думал, меня тут нет уже. Ага, хуёв ему на воротник. Какузу оборачивается, выглядит так сурово, что Хидан аж затыкается, не начав говорить что-то еще. Ему кажется, что Какузу сейчас начнет его отчитывать, ругаться, хочет уже начать оправдываться, и резко зажмуривается, когда Какузу вдруг выбрасывает руку вперед и хватает его за воротник рубашки. Ткань натягивается, больно впиваясь в шею – Какузу тянет на себя, одним усилием затаскивая Хидана в комнату, и захлопывает дверь. Хидан как-то теряется на миг, водит по комнате взглядом, в углу замечает поблескивающую запонку. Рефлекторно делает к ней шаг, нагибается, успевает даже ее поднять, но получает неслабого пинка по заднице, от чего его прибивает к стене. Едва успел руки вперед выставить и выпрямиться, как к стене его прижал Какузу, одной рукой хватая поперек шеи. - Ну ты нарвался, - шипит Какузу, второй рукой расстегивая Хидану ремень на брюках. Неудобно до ужаса, пряжка дурацкая, но это мелочи. - Хуясе, мне че, всего-то надо было кого-нибудь отметелить на твоих глазах и все? – Хидан, не веря происходящему, смеется, прижатый к стене щекой. - Нет, я просто подумал. - И че придумал? Какузу не отвечает, только прижимается сильнее, и Хидану без слов становится все ясно. Вообще, он хотел бы быть лицом к лицу, хотел бы целоваться и кусаться, но раз уж в данный момент расстановка сил такая – нечего жаловаться. Он расставляет ноги шире, Какузу кусает его за шею, где-то под ухом. Из-за такого долгого, томительного ожидания и навязчивых мыслей, у Хидана просто сил нет терпеть. Но все же терпит, подвывая изредка, шумно выдыхая и подаваясь назад. Намекает, что тянуть не стоит, надеется, что намек прозрачен. У Какузу в голове слишком много всяких мыслей, от которых трудно избавиться. Хидан – чужой человек, так он еще и в крови какого-то чувака, полная антисанитария. Но очень уж хочется избавиться от своих загонов, а еще не хочется тянуть, потому что Хидан, очевидно, весь извелся. Какузу снимает перчатки, не без сомнений, конечно, и руки у него подрагивают, но он твердо решил пересилить себя. Возможно, в перчатках бы Хидана растягивать было легче, запоздало подумал Какузу. Они же скользкие, типа, удобнее же. Но он отметает эту мысль, как и многие другие, отдаваясь процессу. Честно говоря, Хиданово нетерпение понемногу заражает и его, так что незанятой рукой он забирается ему под рубашку. И чувствовать кожу кожей гораздо приятнее, чем перчатками, черт возьми. - Давай быстрее, - ворчит Хидан, качая задницей, ему-то уж совсем невтерпеж. - Это не от меня зависит, а от тебя, дурак, - отвечает Какузу и опускает маску на подбородок, чтобы прижиматься губами к холодной щеке. Где-то на этой щеке чужая кровь, но Какузу уже напрочь растерял все берега, чтобы заморачиваться. Какузу входит медленно, в первую очередь переживая за себя, а не за это нетерпеливое тело. Хидану только волю дай, но так не пойдет. Медленно, постепенно, Какузу даже дыхание задерживает на миг, а Хидан чуть на стену не лезет. Зацепиться ему не за что, он царапает ногтями гладкую краску, упирается в стену лбом. Все, что он представлял, пока томился в ожидании – полная херня, на деле оказывается куда интереснее. Его распирает сильнее, чем когда-либо, кажется, будто он чувствует каждую вену на чужом члене, налившуюся кровью. Он звереет, желая податься назад, навстречу, но Какузу держит его, не давая двигаться. Ему тоже, конечно, тяжело держаться, но спешить – чревато. - Ну, зараза, не тормози, - улыбается Хидан и поднимает одну ногу, сгибая в колене. Какузу понимает жест правильно – хватает Хидана за щиколотку, тянет на себя, тому аж приходится податься назад и прогнуться в пояснице. Становится удобнее и, в конце концов, ощущая, что все в пределах разумного, Какузу движется все быстрее. Он чередует движения так, как хочется ему, отмечая про себя, когда Хидан начинат ныть громче. То он тягуче выходит до конца, заставляя Хидана выдохнуть, то ускоряется, крепко держа его за ногу, от чего Хидан прибивается грудью к стене, только бы не потерять равновесие. Не потеряет, конечно, другой рукой Какузу обхватывает его поперек груди, прижимаясь к нему теснее, и шумно дышит на ухо. Им и хотелось бы может растянуть удовольствие на более долгое время, но совсем скоро казино откроет свои двери, и вряд ли в их интересах спалиться за таким занятием. Какузу одним движением сбивает руку Хидана со стены, чтобы он не забыл себе помочь. Только едва ли это требуется, у Хидана его мысли сейчас настолько сильно его подгоняют, ощущения рвут на части и ему этого вполне достаточно, так что он опускает ладонь на руку Какузу, которой тот держит его за бок. Он даже не успевает издать и звука, его резко накрывает чем-то прошибающим до холодного пота и сводящим мышцы. Где-то под ребрами будто облако горячего пара давит на диафрагму, он, может, и хотел бы что-то сказать, да сил нет. Какузу виснет на нем, уперевшись лбом в плечо, но не отпускает рук, помогает удержаться на ногах. - Пиздец, если б я знал, - тяжело дыша, говорит Хидан, - Я б тебя давно уже у себя дома к батарее привязал. - Да кто ж тебе дал бы, - усмехается Какузу, втягивая носом воздух и чужой терпкий запах. - И че теперь делать будешь, руки мыть побежишь? – издевается Хидан, пытаясь дрожащими руками натянуть брюки. С пряжкой он точно пока что не справится. Какузу отлипает от него, делая шаг назад. Он чувствует, что рубашка под жилетом прилипла к телу, смотрит на свои руки без перчаток, и тут же достает новую пару из кармана брюк. - Ну вот нахера ты напомнил? - Упс, - Хидан разворачивается, но откидывается на стену спиной, пока не решаясь от нее отойти, - Будем избавляться от твоей одержимости чистотой. В следующий раз пойдем трахаться на городскую свалку. - Да ну тебя, - Какузу отмахивается, начиная хрипло смеяться. Он поправляет галстук-бабочку, сползшую куда-то набок и старается не думать о рубашке, потерявшей свой вид. В идеале бы, конечно, в душ ворваться, но что поделать. Хозяин казино не воспримет подобные просьбы без адекватной причины, а причина у них донельзя неадекватная. Кое-как приняв относительно приличный вид, Какузу выходит из комнаты. Хостес как раз открывает двери казино. Что ж, вовремя уложились. Хидан выходит следом, на ходу поправляя пряжку ремня. Какузу закатывает глаза, надеясь, что эта деталь ускользнула от чужих взглядов. - Иди умойся, - говорит Какузу, кончиком пальца касаясь бледного лица, до сих пор перепачканного в крови. - Не, выглядит устрашающе, полезно для работы, - весело отвечает Хидан и тянется к Какузу за поцелуем, но получает только теплую ладонь в лицо, отодвигающую его в сторону. Хмурится, кривя губы. - Вот умоешься, тогда приходи.