Когда это закончится?

      Сал задумчиво накручивает чёрную прядь на палец, хмыкает, презрительно ухмыляется, склоняясь к самому моему уху и шепчет, — трусливое ничтожество.       -Будто ты сам лучше, будто твой выход идеален? Тц…. -Цзю кривится в ответ, впрочем, его выражение лица столь же кислое и при взгляде на меня. Я знаю, что он возражает только из духа противоречия, а не потому, что действительно не согласен, но я цепляюсь за эти слова, словно утопающий в болоте, стараясь не смотреть в глаза, иначе обманывать себя дальше будет уже невозможно. По крайней мере, сейчас будет невозможно.       Мэй наливает крепкий чёрный чай — на самом деле, самы настоящий чефир — в огромную кружку и добавляет побольше сахара со спокойной, холодной улыбкой. Одежды шуршат слишком громко в наступившей тишине, а я покрываюсь мурашками от ощущения пристальных взглядов. Смотрю на свои руки с обгрызенной кожей вокруг ногтей, и продолжаю ковырять её ещё больше. Это почти не больно, привычно, но несмотря на это, большую боль я выдержать не способна. Как же жалко это всё.       Мои руки расцепляют и впихивают в них обжигающе горячую кружку. Почти вскрикиваю и чуть не роняю её, но лишь немного чая выплёскивается, когда я перехватываю её удобнее. Мэй хватает меня за подбородок и, щурясь, холодно смотрит на меня. — Чего ты ждёшь? Ты правда веришь в это?       Кажется никто из нас не знает, к чему именно относился вопрос. Отворачиваюсь и отпиваю чай. Он сладкий и крепкий. Это было бы почти спокойствие, если бы не тревожное чувство внутри. Вспоминаю флейту, которая совершенно не строит и сломанный браслет с бабочками. Бессмысленно. Всё также бессмысленно, как и раньше, только вместо Рокэ появились Цзю и Мэй. Я правда надеялась, что они исчезли навсегда, почти заставила себя в это поверить. Да, что-то изменилось, но этого до сих пор недостаточно. Веер захлопывается со щелчком, так, как никогда не выходит к меня, и я мысленно говорю себе, что его вечно неправильный. Какая нелепица. Просто мой — отвратителен, как и жалкие потуги повторения того, что представляется.       — Что дальше? Это не подходит, всего лишь воздушный замок.       Сал ухмыляется в ответ, всем видом выражая превосходство и убеждённый в своей правоте.       — Разве у тебя нет выхода? — «разве у тебя он есть?» — это Мэй в действительности хотел сказать. Запах сливы исходящий от него усиливается, становясь ещё более тошнотворным.       Подхожу к зеркалу и кривлюсь из-за отражения. Все люди ведь прекрасны? Тогда почему я этого не вижу? Слишком много недостатков — не только соих, но и ихних. И поэтому тоже их взгляды холодны и надменны, даже когда они хотят казаться добрыми. Хочется разбить эту противную стекляшку, но я лишь подхожу к окну, открываю его.       Все застыли в ожидании. Я на них не смотрю, но точно знаю, что подозрительно сильный ветер треплет хвньфу Мэй и Цзю, путается в плаще Сала. Только меня он не трогает. Делаю шаг вперёд, земля так далеко и близко одновременно. Хочу оказаться выше, и в то же время позорно сбежать. Руки подрагивают, а сердце снова бьётся, как тогда. Только бритвы нету, и нож всё такой же тупой, другого пути нету. Они всё также молчат, и я не воздерживаю, отступаю, трясу головой, издаю жалкий смешок, и швыряю в окно кружку. Чай растёкся лужей по асфальту, а осколки разлетелись по всему двору.       Я пытаюсь улыбнуться, засмеяться или заплакать, но лишь падаю на колени издавая невнятные звуки. Почти как тогда, нет, совсем иначе.       — Когда всё закончатся? — четыре голоса звучат в унисон.