Честные отношения

Конрату давно надоело быть добрым, вежливым и идеальным. Юури взрослел и становился все красивее, и Вольфрам медленно сходил с ума. Конрат тоже сходил, потому что отлично видел, что Юури до Вольфрама нет никакого дела. Порою казалось, что Юури было дело до него — иногда Конрат ловил откровенный, жадный взгляд, но стоило Юури понять, что его заметили, как он тут же краснел и отворачивался. Конрат понимал такую реакцию, пока Юури был юн, но сейчас это больше походило на плохую игру. Особенно, когда Сарареги в очередной визит вис у Юури на шее, а тот ловко отцеплял от себя его руки. Выглядел он при этом совершенно спокойным и не смущался ни на миг. Конрат решил набраться терпения и понаблюдать. Внимание свое он прятал умело: Юури стал чуть наглее, смотрел дольше, касался иногда совершенно провоцирующе. Конрат вообще-то был не железный. Поймав очередной взгляд, он не стал отворачиваться. Вместо этого он наклонился ближе и посмотрел в ответ. У Юури заполыхали уши, но деваться ему было некуда — Конрат застал его во время переодевания ко сну и теперь нависал, заставляя вжиматься в постель. Юури дернулся было, задел плечом руку Конрата, которой тот оперся о кровать, и замер. Глаза его стали совсем черными, он коротко сглотнул и облизнул губы. Девчонки в столичном борделе вели себя скромнее. Конрат улыбнулся — медленно, совершенно не скрывая своего желания. И спросил: — Так чего же хочет ваше величество? Юури нахмурился возмущенно, открыл было рот, чтобы напомнить свою просьбу про обращение по имени, и сам же осекся. Конрат улыбнулся шире. Юури дышал часто и неглубоко, словно был сильно испуган, но Конрат отлично видел — его величество сейчас совсем не боялся. Его величество хотел — в самом прямом смысле хотел его, своего верного стража. Когда-то Конрат поклялся себе, что сделает Юури счастливым. Тогда же он решил уступить его Вольфраму, правильному, чистокровному, юному и красивому Вольфраму, у которого не было за плечами груза войны и почти случившегося предательства. Но Юури не смотрел на Вольфрама вот так — с просящим ожиданием. И Конрат давно устал помнить о правилах. Он наклонился и поцеловал Юури — напористо и властно, как и полагалось при их почти вековой разнице в возрасте. Юури ответил почти сразу — обхватил его шею, потянул к себе, заставляя лечь сверху. Вывернул голову, пытаясь поймать его язык своим. Юури был совсем не так невинен, как это казалось. Конрат прогнал от себя мысль о том, кто же учил его целоваться — и когда успел, — и обхватил его голову, удерживая на месте и не позволяя вести. Сегодня Конрат желал получить все, что ему задолжал его величество. Юури, кажется, был не против. Он принимал ласки Конрата, легко вздыхая в ответ. Безмолвно позволил раздеть себя и так же молча следил, как Конрат разделся сам. Глаза его горели, щеки покраснели, а дыхание становилось все громче. Конрат поцеловал его бледную, почти прозрачную кожу, провел языком по развитым мышцам груди — все-таки не зря он гонял своего короля на тренировках, — и пощекотал губами розовые соски, сначала один, потом второй. Юури крупно вздрогнул под его ладонями, схватился за плечи, развел колени совершенно бесстыдным жестом. У него стоял, и Конрат обхватил его горячий, налитый член и медленно провел ладонью от головки к основанию. Оттянул тонкую кожицу, погладил большим пальцем намокшую щель на головке, забрал яички в ладонь. Юури метался по постели, выгибаясь и повторяя его имя. Его голос звенел в ушах, его дыхание оседало на коже, его запах сводил с ума. Конрат провел пальцами между ягодиц, и Юури закусил губу, шумно глотая слюну. Конрату не нужно было слов, чтобы понять, чего он хотел. Чего сейчас хотели они оба. В тумбочке возле кровати было массажное масло, еще вчера Конрат использовал его, чтобы размять спину его величеству. Сегодня он размазал это масло по своим пальцам и по тугим, девственно сжатым мышцам. Долго ласкал, не забывая поглаживать член Юури второй рукой. И наконец просунул внутрь первую фалангу пальца. Юури вскрикнул, голос его зазвенел натянутой, дрожащей струной. Где бы он ни учился целоваться, в этом плане Юури был еще невинен. Конрату нравилось думать, что его величество берег себя для него, но эта романтическая чушь быстро вылетела из головы вместе с остальными мыслями. Юури был такой тугой и горячий, что Конрат уже не мог думать ни о чем, кроме этого. Он вставил внутрь сразу два пальца и двинул ими, с трудом помня о том, что надо быть аккуратным, слегка повернул, немного раздвинул... Юури тихо зашипел и схватился за его плечи. Конрат вскинул голову, но на лице Юури не было и следа боли, только всепоглощающее, бездумное удовольствие. Конрат улыбнулся и вынул пальцы. Замер на мгновение, выравнивая дыхание, — Юури потянулся к нему, бессильно скользя руками по плечам, словно хотел дернуть на себя и не решался. Конрат наклонился и поцеловал его — яростно сминая губы, сталкиваясь языками, откровенно трахая его рот. И тут же вошел в него, едва-едва. Замер, позволяя Юури перевести дыхание — тот напрягся, но все еще продолжал целовать его. Конрат немного сбавил напор, легко лаская языком его губы, и вошел в него до конца. Юури распахнул глаза, и Конрат увидел капли слез на его ресницах. В порыве какой-то отчаянной нежности он собрал эти слезы губами. Юури тихо всхлипнул, обхватил его шею руками и сам двинулся под ним. Конрат толкался в него размеренно и плавно, удерживая себя до последнего, и только предки знали, чего ему стоил этот самоконтроль. Юури дрожал, дергался, вдыхал, прикусывал губы, алел щеками и ушами. Юури сводил с ума своим неприкрытым желанием, своим откровенным наслаждением. Конрат был старше и опытнее, и он довел эту партию до конца. Когда все закончилось, он упал на кровать, совершенно обессиленный. Необходимость держать контроль измотала его больше, чем сам оргазм, и целое мгновение Конрат не был уверен — стоило ли оно того. Но потом он повернул голову, увидел сонного и совершенно счастливого Юури и подумал, что да. Стоило. Юури уткнулся макушкой ему в грудь, шепча что-то неразборчивое, и Конрат бездумно погладил его по влажной от пота спине. Когда Юури заснул, он выскользнул из разворошенной постели, натянул свою форму и ушел к себе. Стража возле покоев проводила его слишком понимающими взглядами, но Конрату было все равно. Следующую неделю Юури избегал его так явно, что это заметил даже Гюнтер. Конрат ловко ушел от расспросов и удрал под предлогом проверки городского гарнизона. Возвращаясь, он столкнулся с Вольфрамом и Юури, и его величество сразу же напрягся всем телом. Конрат вежливо кивнул и увел свою кобылу на конюшню. Спину буравил пристальный взгляд Вольфрама — похоже, тот понял многое. А что не понял, сумел додумать, и вряд ли неверно. Конрат вздохнул и пошел к Гвендалю соглашаться на инспекцию прибрежных укреплений. Вернулся он через месяц — запыленный, вымотанный и пропахший морской солью. Голова гудела от усталости, а перед глазами плескалась бескрайняя синева, на которую постоянно приходилось смотреть. В замке снова гостил Сарареги. Конрат слушал рассуждения Гюнтера о дипломатических тонкостях и новом договоре между их странами и думал только о кровати в своей комнате. Он слишком устал. Завтра, пообещал он, я вернусь на службу завтра. Гвендаль очень вовремя зашел в кабинет и отпустил его одним движением руки. Предки, благословите понимающих братьев, подумал Конрат и наконец-то ушел к себе. Едва коснувшись затылком подушки, он отрубился. И мгновенно проснулся, когда-то кто-то подошел к его кровати. Конрату потребовался всего один долгий вдох, чтобы узнать Юури. — Вы слишком рискуете, ваше величество, не стоит так подкрадываться, — произнес он с нарочитым зевком. Юури незачем было знать, как близок он был если не к смерти, то к травме. Его величество, не ответив, присел на край постели. Конрат смотрел на его напряженные плечи и как никогда понимал, насколько все изменилось между ними. Раньше Юури одергивал его за каждое обращение по титулу. И никогда не выглядел таким потерянным рядом с ним. Конрат не чувствовал своей вины — они оба хотели того, что произошло. Конрат знал — есть определенные границы, которые ему, полукровке, пересекать нельзя. И он был готов их блюсти. К чему он не был готов, так это к тихому, растерянному шепоту: — Почему ты ушел тогда? Конрат не нашел слов для ответа. Оставаться в постели Юури — привилегия его жениха, Вольфрама. Конрат только позволил его величеству сбросить накопившееся напряжение, на большее он никогда не претендовал. Но Юури, похоже, все понял не так. Или это Конрат чего-то недопонял в своих расчетах. Юури молчал, ожидая его ответа, и Конрат отчетливо видел, как вздрагивали его плечи, словно от нервного озноба. Конрат никогда не умел идти против воли Юури — тот обезоруживал его одной своей счастливой улыбкой. И если Конрат заставил эту улыбку исчезнуть, ему придется по-новому расставить приоритеты. Он сел и дернул Юури к себе, и тот расслабленно обмяк в его объятиях. Конрат гладил твердые плечи и лохматые волосы и думал, как будет орать Гюнтер, и как посмотрит на него Гвендаль. Про Вольфрама Конрат сейчас вспоминать не хотел. — Чего ты хочешь от меня, Юури? — спросил он мягко. Юури напрягся, сжал кулаки — это безотчетное движение сказало Конрату больше, чем могли бы любые слова. Но Юури всегда был храбрым. И потому он все-таки произнес: — Скажи, ты меня любишь? Еще не поздно было все переиграть — сделать вид, что не было ничего, кроме жаркого единоразового секса, напомнить про жениха, отшутиться, наконец. Конрат отлично понимал, что не простит себе того, чем закончится такая попытка. Он не мог заставить Юури страдать. Поэтому он ответил честно: — Люблю.