Give me back my life

Порой нам, людям, свойственно делать то, что не поддается объяснению. Зачастую, это происходит в тот момент, когда ты находишься в абсолютном дерьме. Погряз в нем и не представляешь, что делать. И, возможно, если смотреть на вещи под таким ракурсом, все можно было объяснить в моей жизни. Все без исключения. Например, вот вопрос. Зачем я не просто позвал, а придумал особые пути, как выманить бывшую жену на благотворительный бал, официальным организатором которого являлась моя новая «девушка»? Все просто. Я в говне и не могу это объяснить. Какого лешего, зная, что до нашей встречи осталось меньше суток, я решил заняться, почти, мазохизмом? Почему, вместо того, чтобы нажраться и натрахаться до потери пульса перед этим и больше ничего не чувствовать, я решил травить самого себя? Схватил рандомный ключ от тачки и погнал в офис, который раньше принадлежал ей? Ответ тот же. На самом деле, этот мазохизм стал для меня в порядке вещей. И за два с половиной года я уже научился терпеть. Смирился с тем, что любое мое действие, любой мой шаг, любой мой выбор… блять, все в моей жизни было связано с ней. С Чарли. Мое прошлое никак не хотело отпускать. Да я и сам, если честно, не стремился его забыть. От бывшей жены — единственной женщины, которую я смог полюбить, — у меня осталась фирма, дом, где даже спустя столько времени каждый угол был пропитан ею, и воспоминания. Уйма. После развода, любая женщина, что проходила через мою постель, внешне была похожа на нее. А Оливия… Чарли и мисс Далас были похожи, словно две капли воды. Различался лишь возраст и цвет глаз. Господи. Когда только познакомились с Лив, я был немного выпивший. Увидев ее, вообще решил, что спятил. Подумал, что мне что-то подлили в стакан. Потом мелькнула мысль, что она какая-нибудь дочь Чарли, существование которой она скрыла от меня. Но быстро отмел эти мысли. Навряд ли бы она родила в десять лет. Но, если серьезно, сходство было поразительно. Те же острые черты лица, вздернутый нос, пухлые розовые губы. Большие глаза. Черт возьми. Это была чертова шутка судьбы надо мной. Будто меня прокляли и в «подарок» специально послали девчонку на тринадцать лет моложе, которую внешне было очень сложно отличить от моей бывшей женушки. Чертова сучка. Из-за нее я стал патологически помешан на этих девочках. Юных глупышках, которые всерьез думали, что вся та иллюзия отношений, которую я создавал, реальна. Что они особенные для меня. Но ни одна! Ни одна не знала о моих подводных камнях. Тех, что так стремительно тянули на дно, и я уже не пытался спастись, бороться, как это было в первый год. Если бы о моей жизни писали книгу, то я лично уделил бы этому периоду отдельные пару глав. Да и вообще все можно было писать, основываясь на событиях моего брака, а потом — развода. За четыре с половиной года до этого я женился на женщине. Красивой, умной, упертой до жести. И которую любил я тоже… до жести. Чарли Вестман поделила мою жизнь на «до» и «после». И, как бы это банально ни звучало, с ней мое существование обрело смысл. Я стал действительно жить. И чем дольше мы были вместе, тем ярче я это понимал. Тем лучше мне было. После брака мы отправились в медовый месяц в города, где я был миллионы раз. Но увидел их по настоящему лишь тогда. С ней. Этот период я не забуду никогда и ни за что. Я чувствовал себя сраным сопливым подростком, нашедшим первую любовь. И два года, сколько бы мы ни ругались, какие бы истерики не устраивала Чарли, это ощущение не уходило. А потом мне открыли глаза. Все это было фальшью. Чертовым представлением. Тварь так артистично играла свою роль, что я не верил до последнего. Не мог поверить. Но это получилось в тот день, когда мы подписали бумагу о разводе. И тот момент снится мне каждую чертову ночь. Тощее тело, скрытое под рубашкой, которая была на два размера больше ее самой. Твердый, уверенный голос, которым она отвечала «да» на все обвинения. И тоненькая рука, на которой, в отличии от предыдущих слушаний, больше не было колец. Пальцы, сжимавшие ручку, которой она ставила подпись на бумагах. Я видел это. И больше ни на секунду не сомневался в правильности своего решения. Тварь заслужила. После этого бухал еще месяц. Может, полтора. Сначала просто сидел в баре с виски до утра. Затем стал трахать все, что движется. А после переключился на блондинок с волосами до плеч. Меня пытались вытащить. Винс, Джош. Его милая супруга, да и все друзья бывшей женушки. Но они ничего не могли сделать. Ничего… Я оживал ночью. Напивался в хлам и думал, что так легче. Делал все, только бы не видеть сны с ней, ее лицом. Не слышать ее голос, который звучал и звучал в моей голове без конца. Но потом все это стало настигать меня и днем. Я сидел в своей новой, купленной на скорую руку квартире, просто потому что не мог жить в собственном доме. И приводить никого туда не хотел. В стенах нового жилища я сходил с ума. Лез на стенку от того, как хреново было. Чарли была всюду. Куда ни гляну — все связывало с ней. Сучка превращала мою жизнь в ад. Она была как мой личный сорт наркоты. И чем меньше я его получал, тем хуже мне было. Два с лишним месяца я рвал на себе волосы, метался по квартире, сходил с ума. Представления не имел, что с этим делать. Никакого. И ни алкоголь, ни секс посреди дня уже не помогали. Воспоминания, ее образ всплывали в голове снова и снова. В самый неподходящий момент, во время секса с женщиной, я мысленно сравнивал их. Пил и думал — а что делает она? Так же глушит боль в сигаретах, бутылке, связях с кем-то? Или счастливо поживает с любовником? О, стоило только подумать о ком-то еще рядом с ней, и гнев невиданной силы пробуждал меня, нагревал кровь в жилах. Я материл ее, ненавидел! И все равно… все равно образ Чарли вечно стоял перед моими глазами. С виду холодная, уверенная, а внутри, как будто, убитая. Раздавленная. И единственная вещь, которая заставила меня остановиться, хоть немного прийти в себя — наша встреча. Я был ошарашен, когда позвонил мой адвокат и сообщил о планах Чарли. Но понял, что непременно должен встретиться с ней. После этого и завязал с бухлом каждый день. Начал работать снова. Выдавливал из себя все, что мог. И привык. Пил через день или два, был аккуратнее с телками вокруг. Научился контролировать гнев, эмоции, не отвлекался на извечный образ перед глазами. Все это настигало лишь в какие-то особенные, памятные даты. Именно тогда, в эти дни я не хотел видеть никого. Ни единого человека рядом. Сначала меня пытались опять поддерживать, но я открыто слал их нахуй и, как мальчишка, прятался в собственном доме. И это трудно признать, но да, я именно скрывался там. Мне было легче переносить это, находясь там, где мы праздновали событие или где оно даже происходило. Восстанавливать в памяти этот спектакль, цирк, где я был никем иным, как клоуном. Марионеткой. А Чарли умело манипулировала мной ради каких-то целей. Бабла или еще чего-то. Может, славы. Она ведь неплохо раскрутилась на нашем браке, а про развод я вообще молчу. И все же… я продолжал сходить с ума из-за нее. Поганая тварь, лживая сука. Предательница. Она слишком глубоко сидела во мне. И мое сердце продолжало пропускать удары, стоило услышать ее песни по радио, увидеть отрывок какого-то интервью или еще чего-то. Я зависел от нее настолько, что пришел на интервью Алисы, только бы вновь увидеть, услышать. Почувствовать этот запах. Ее запах. Винс, с которым я проработал почти все время, что длилась моя карьера, засирал ее на чем свет стоит. Называл шлюхой. Я терпел это до. Но когда он повторил оскорбление в адрес моей бывшей жены сразу после того ебаного интервью… я выгнал его к хуям. Отказался от его услуг и выпихал из тачки. Настолько эта дрянь выскребла мне все мозги. Я жил без нее. Существовал. Но мыслями всегда возвращался к ней. Сука. После того интервью моя крыша стала ехать еще быстрее. Я трахался со всеми подряд. Менял женщин через раз. Озаботился поисками той, что будет столь красива, раскрепощена. Будет отвечать мне колкостями на колкость. Поэтому, когда выйдя из огромного здания, я увидел темный силуэт на лавке — чуть не выронил мобильник из руки. В нем что-то снова и снова повторяла Оливия. А я как идиот таращился вперед. Чарли я узнал сразу. Зацепился за нее взглядом и не отпускал. Чуть, погодя, сучка, видимо услышала мой голос. Она напряглась, вытянулась. Ее ноги подрагивали, и она еле сдерживалась, чтобы не повернуть голову ко мне. Испугалась. Очень испугалась. И, судя по всему, ощущала, что я смотрю на нее. Чувствовала, блять, мое присутствие рядом. На Вестман была дурацкая одежда. Темная. Неприметная. Самое то, чтобы никто ее не узнал. Никто, кроме меня. Словно больной озабоченный сталкер я реально стоял и пялился на нее с минуту, может даже больше. Потом затрезвонил ее мобильник. Это наверняка был Дарен. Еще в офисе слышал, как он разговаривал с ней. Моментально придя в чувство, я резко развернулся и направился куда-то вдоль здания, дабы забрать машину. Там стоял Джек, которого я на всякий случай взял с собой. Новость о том, что Чар вернулась в Лос-Анджелес встряхнула и без того оживленный город. А значит суки-папарацци могли и за мной ходить по пятам. Увидев меня, он живо оторвался от капота машины, открыл дверь, затем захлопнул за мной и уселся за руль. Мысли в голове не давали покоя. В прошлый раз мы виделись только на том интервью. Я пришел в ее гримерку на том сраном перерыве. И с минуту стоял у стены, просто наблюдая за ней, прежде чем показать себя. Еще более худая, подавленная. Грустная. Истощенная не только внешне, но и внутри, хотя — с хера ли? Одна из самых знаменитых артисток и все равно страдает. И все же… я все равно тупо таращился, даже дыхание затаил, чтобы просто рассмотреть. В памяти раз за разом всплывали моменты, когда она была моей. И, как ни крути, притворяться так натурально, как делала она, было нельзя. Вот и в машине также. Раз за разом, картинки мелькали перед глазами с молниеносной скоростью. Эта отрава снова проникала в меня. Я снова вспоминал. Снова думал о чертовой Чарли и уже просто не мог отвлечься ни на что. Даже не вспомнил ни о чем, что сказала Лив. Ни о чем. — Сэр, могу я отлучиться сегодня вечером? На посту останется Хан, — прервал мои раздумья Джек. Я молчал. Молчал, чтобы сдержать херовый поток злости. Не знаю, откуда оно бралось, но желание задушить водителя становилось во мне все сильнее. И прежде чем сказать хоть что-то, пришлось сжать кулаки. — Можешь, — с трудом выдавил из себя, даже не задумываясь. А потом добавил. — Отвези меня в дом. Джек поколебался, но кивнул. Еще бы. Только он один из всех придурков-охранников способен был догадаться, зачем. Ни одному остолопу и в голову не приходило, что туда я добирался исключительно для того, чтобы хоть как-то прийти в себя. Занимался, как уже говорил, ебаным мазохизмом. Но Джек и не пытался остановить меня. Я слишком много плачу ему, чтобы он пытался хоть как-то ослушаться.

***

Попав в дом, за которым ежедневно ухаживала все та же домоправительница, что была нанята бывшей, я тут же отправился на кухню. Телефон разрывал от звонков Оливии, но я открыто слал все это нахуй, роясь в полках. Нужно было найти выпивку. Быстро. В конечном итоге бутылка бурбона оказалась в моих руках. Быстро налив себе один стакан, я осушил его и наполнил второй. Теперь уже направился в гостиную и уселся на диван. И только потом в моей башке мелькнула мысль. Чарли в городе, встречается с Дареном. А с любимой работы отпросился и Джек. Ну разумеется! Ебаный засранец отправился к ней. Осознав это, я невольно хмыкнул. Первая бутылка кончилась быстро. Вторая — тоже. Утром я очнулся в спальне, куда часто заходил, но никогда там не спал. Сюда не заходила домработница и все кругом было покрыто пылью. Комната оставалась в том же состоянии, в каком оставила ее моя бывшая жёнушка. Твою мать, два с половиной года прошло. А на комоде все еще лежали ее серьги, на статуэтке в виде головы какого-то урода все еще висели браслеты, которые она так любила. На кресле в углу валялась моя футболка с «AC/DC». Она носила ее в те дни. Из-за ненависти к этой дряни я готов был все разнести к хуям. Но только не там. Не в спальне, где мы проводили вместе каждую ночь. Почти. Не там, где я искренне признался суке в любви. Где каждая поверхность была «помечена». Я продолжал существовать, двигался вперед и старался как угодно, кем угодно заполнить в душе пустоту, которую она оставила. Но этот дом, эта спальня была местом моей слабости. Здесь я бухал и просыпался на полу, где, вроде как, совсем недавно, занимался сексом с женщиной, которую любил. И насрать, что, вероятно, на этой огромной кровати она изменяла мне. Что там ее трахал какой-то уебок. Плевать. Моих воспоминаний было больше. Телефон трезвонил на полу, когда я очухался. Там было около сотни пропущенных от Лив, которая знать-не знал об этом доме. Она наверняка звонила из-за чертового приема. Это был мой фонд. В честь него благотворительный бал. Но, по легенде, которую мой пиар-менеджер скормил прессе, учредителем являлась Оливия. И, вроде как, можно было на это представление забить и не являться. А потом я вспомнил о важном деле к своей бывшей женушке. И отправился на выход из дома, параллельно перезванивая девице. Тем вечером мне предстоял бой. Но. С Чарли или с самим собой — было еще не известно.