3x3

      Теплая атмосфера хмельного бара будоражила душу старшего. Пряные запахи сразу ударили в нос, опьяняюще действуя на разум. И когда это Ли решил, что тут не уютно? Запах дерева и лёгкая духота уже не раздражали парня. Наоборот, он сроднился с ними. Придя сюда лишь несколько раз, он выбрал для себя излюбленный дальний стол, словно это его личное vip место. Минхо мог пересесть после первого раза, как Джисон его заметил. Но он не стал. И сейчас не хотел. Во-первых, потому что свободных дальних скромных мест больше не было. Во-вторых, ему даже нравится этот риск. Нравится, когда Джисон первым делом смотрит на этот столик, натягивая довольную улыбку, замечая хёна. Минхо, как обычно, кинул сумку на место рядом, чтобы никто подавно не решил присесть. Все та же черная маска, черная кепка с накинутым сверху капюшоном худи. Минхо сразу заметил Хана, а Хан давно заприметил парня в черном. Это темное пятнышко уже как родное в баре — в самом укромном месте. Только вот замечает его словно один Джи. Будто призрак, будто фантазия. Его не существует. Мираж, который захочешь поймать, а он убегает, исчезает и испаряется. Джисон пел один. Неузнаваемо высоким голосом, словно сокол. И Минхо впервые слышит не рэп, а самый настоящий вокал. Красивый, протяжный. Пел что-то про любовь, про то, что не хочет оставлять этого человека одного, что ему больно отпустить, но если надо — отпустит. Потому что... "Ты достоин самого лучшего, а для меня самое лучшее — это ты"       Джисон не знал, что он чувствует. Притяжение к этому незнакомцу пугало. Он обещал себе, что больше не обидит Ли, но вновь цепляется за кого-то ещё. Был бы Минхо так заинтересован в Хане, тот бы точно пустил слезу от счастья. Парень с красивым прищуром то и дело дразнил, приподнимая бровь. Вот всегда он так — привлекает и убегает. Джисон все же решил подойти. Чисто познакомиться, только познакомиться... И он проклянет сам себя, если это зайдет дальше. Закончив выступление, он спустился с низкой сцены, ускоряя шаг, не замечая отклики друзей. Парень напротив начал спешно собираться, пока его сумка неуклюже не зацепилась за угол стула. Он дёрнул ее со всей дури, обронив, кажется, кошелек и какую-то карточку. Быстро схватил вещь, но вот глянцевая обложка не поддавалась коротким когтям, словно прилипла к полу, образовала вакуум под собой, не давая и шанса оторваться от пола. Джисон почти подошёл, когда юноша плюнул на вещь, как трусишка выбегая из заведения. "Ну что за золушка!" - подумал Хан, запросто поднимая потеряшку. Улыбка спала с лица мгновенно, когда он перевернул гибкую карточку. Глаза расширились вместе с зрачками, и он кинул взгляд в сторону двери, где минутой ранее ещё можно было увидеть призрака убегающего парня. Это был студенческий пропуск. Пропуск Ли Минхо. - Пиздец! - Кричал Ли, не замечая прохожих, - просто пиздец! Как?! Ну как можно было так приколоться. Я идиот! - парень истерически усмехнулся, привлекая ещё большее внимание, - полнейший!       Минхо впервые чувствует себя таким придурком. Дураком! Ему кажется, что он повел себя как глупый школьник, подглядывающий за своим крашем. "Это конец: боялся понизить планку? Ты опустил ее ниже плинтуса! Черт возьми, да лучше бы просто согласился придти в открытую" - Или лучше бы просто продолжал с ним спать, - сожалел Ли, скатываясь по гладкой стенке за баром, - надо же! Заинтересовался черт возьми этой сраной музыкой... - Что? - прозвучал грубый голос. И Минхо хотел бы, чтобы это был мужик средних лет, пьяный гомофоб, что просто избил бы его. Хотел бы испытать такое, чем ещё больший позор и сожаление. Но он знал этот голос, он был мелодичным, пусть и низким. Он был голос Феликса. Белобрысый смотрел на него слегка встревоженно, боялся подойти ближе, но хотел до дрожи в коленях. А Минхо больше не мог скрывать. - Ты же все равно заставишь меня говорить первым, если я спрошу что ты здесь делаешь? - усмехнулся Ли на кивок младшего.       Было холодно. Сырой ветер обдувал оголенные части тела, призывая зябнуть, пока парни шли вдоль ярко-освещенной улице. Как только садится солнце, просыпаются эти огни, становясь своими личными звездами для молодежи в темный одинокий вечер. Минхо рассказывал скупо, ни углубляясь, ни драматизируя. Словно нет ничего такого в том, что он любит кого-то уже больше года. Словно нет ничего такого в том, что от этой любви ему было больно. А Ли этого и не говорит, Ёнбок сам все понимает, из контекста вырывает, между строчками читает. Потому что хоть и не близок с Минхо, но всегда хотел бы быть. Феликс завидует Хвану по доброму. Жалеет, что не имеет такой же темперамент. Хочет быть третьей плетью. А Хо рад, что младший остаётся собой. Впервые он остаётся собой. Феликс кивает, робко спрашивает, не осуждает и не выпрашивает больше позволенного. Минхо его за это поощряет: говорит правду. - Так сейчас вы... у вас все хорошо? - Сейчас между нами ничего, кроме секса, - засунув руки в карман, говорит старший. - И ты не хочешь? - Ли молчал, и Енбок предположил, - хочешь, но боишься? Брови на лице старшего нахмурились. - Ты любишь его, но обида сильнее? - наконец попал он в точку. Наверное, только сейчас и сам Хо для себя это понял. Он слишком гордый. Его гордость убивает: пожирает и кормит. Минхо отвернулся, задавая ответный вопрос: - Теперь ты. Что там делал? - Хотел, - очередь прятать взгляд перешла к Ликсу, - хотел в последний раз послушать. - Ты как? - Нормально, - соврал младший, - я быстро остываю. Если под этим он имел ввиду леденящий сердце комок сожаления, что замораживал его чувства ко всему, что вызывало когда-то наслаждение, то да. Он быстро остывал, превращаясь в настоящую сосульку.       Уже около часа назад парни попрощались. Кинули друг другу двоякие взгляды и разошлись по домам. Минхо плелся долго, не спеша, наслаждаясь холодным свежим ветром. Он словно прочищал голову, окатывал сознание.       В кармане мягкой ткани вибрировал телефон. Ли боялся взять его в руки, потому что звонок от кого угодно в такой час не предвещал ничего хорошего. Лишь переживания за одиноко добирающегося до дома Феликса заставили достать мобилу. - Алло? - Хо, подойдёшь сейчас к одному человеку на квартиру? - говорил хмельной голос в трубке. - Джини, я не хочу. - Да ладно, друг - протянул младший, - тут такие девочки. Кажется, у одной из них есть парень, но она так липнет. Ты бы знал, а ее подруга... - Хенджин, иди домой, - Минхо сам не знает почему так сказал. Ещё когда то его бы это повеселило, но не сейчас. И одному тонсену там делать нечего. Поэтому из губ грубым тоном вырвались резкие слова. - Ладно, Хо. Я понял. Звонок был сброшен.       Чтобы попасть домой Минхо не стоило сворачивать в этот квартал. Так почему он свернул? Почему он продолжает идти по неизвестной темной улице он и сам не знал. Домой не хотелось вовсе. Он шоркал ногами по шершавому асфальту, и ноги сами привели юношу в тихий незамысловатый район. Когда тот переезжал, он даже не рассматривал его: для парня важно наличие метро, магазинов и мест для шумных развлечений в шаговой доступности. Здесь такого не было. Нет, район это неплохой. Скорее наоборот, очень чистый, тихий, словно коридор покойного отделения. И жители такие же — аджумы, да аджищи.       Грудь, бока, ключицы под расстегнутой флисовой кофтой начали мерзнуть. Ли поднял замок на воротнике, но многому это не помогло. Не на улице стало прохладней, а скорее он перестал пылать от стыда. Яркая остановка встала перед парнем, и пусть шанс поймать последний автобус был минимальный, он решил сыграть в удачу. И только Хо подошел к ней, как что-то подъехало. Минхо прищурился, слегка поспешил. Обычно он носит линзы, не нравится себе в очках. А сегодня и их не надел, заставляя зрачки страдать, прищуриваясь, то в темном баре, то здесь, у светящегося экрана с транспортным расписанием. Возможно, он бы разглядел номер последнего автобуса, возможно, и сел бы в него, доехав хотя бы до центра от этой глуши, но спустившийся парень из желтушных дверей привлек его внимание сильнее. Вернее, Джисон с тяжёлым темным портфелем за спиной. "Держу пари, у него там далеко не учебники" — подумал когда-то Минхо, увидев впервые.       Хан от слова совсем не удивился, или сделал вид, что не удивлен. Хотя в сердце бушевал океан бурей разгоняя кровь пенистыми волнами все быстрее и быстрее. Джисон уже успел представить, как прижимает этого парня к прозрачной пластмассовой стенке сзади него, стесняет, чтобы снова увидеть это лицо: покрасневшее, виноватое, чуть обидишь — расплачется. Закрыв тяжёлые двери, последний автобус рванул с места, одаривая вспотевшую спину младшего холодным воздухом. И он проснулся от забвения.       Джисон подошёл вплотную, уже ничего не боясь, и достал карточку из кармана брюк. - Потерял? - Мгн, - потянулся за ней старший, - спасибо. Думал забрать позже, но без нее меня бы не впустили в универ. - Ну-ну.       Джисон не спешил отрывать своей руки от вещи хёна. Будто бы держась за последний мостик между ними. За единственное, из-за чего Хо обратит на него внимание. И он не сдержался, потянув резко на себя. Ли дернулся следом, слегка спотыкаясь и прижимаясь к тонсену. Теперь они дышали одним воздухом. - Baby, - начал Хан. Как давно он его так называл? А тот все равно шипел в ответ, - Минхо-я, - протянул он. - Ещё хуже, - процедил Минхо. - Ты же сейчас даже не уедешь, - шептал он в губы, - маршрутки не ходят. А такси будет ехать долго, - врал, - если кто-то вообще возьмётся за твой заказ. Минхо-я, - Джисону это нравилось даже больше, чем называть его малышкой. "Baby" звучит неоднозначно, а вот ласковая форма имени "Минхо" говорила о конкретном человеке. И этот конкретный человек принадлежал лишь Хану, - пойдем ко мне на чай? Ты замёрзнешь ждать тут, на улице. Ли не отдалялся. Он проиграл тогда, когда решил остаться и заслушаться музыкой парней в том баре. Когда не убежал сразу же как только схватил хванов телефон. Он лишь притворно задирал нос, и огрызался он притворно, возможно, чтобы доказать лишь себе о существовании нелюбви к младшему. Когда он прокололся, то умирал от стыда, а сейчас умирает от желания.       А Джисон ликовал. Все его нутро, словно раскаленный уголёк, нагревалось и нагревало все вокруг. Одна только мысль: "Минхо все это время следил за мной, за моей музыкой, слушал, внимал, наслаждался. Приходил на каждый концерт и пришел бы ещё" — заставляла трепетать от радости. Все его мечты и желания, все его фантазии и идеализация — это Ли Минхо. К Джисону если и во сне придет суккуб, то в обличии Минхо. Если он когда-то кого-то и представлял при мастурбации, то это был Минхо. Его идол - это Ли Минхо. И пусть он будет дважды грешником, но не перестанет его обожать. Он готов связать его, держать у себя, любить всю жизнь, но делать это не придется. Ли сейчас и сам льстится. Шепчет губами в губы, отвечая: - Я не думаю, что... - Джисон не даст договорить, прижимаясь плотно к покусанным губам. Рука отцепляется от уже не нужной карточки, хватая тонкую талию парня, прижимая его к прозрачной стенке остановки, как сам и желал.       Минхо не брыкается, но и сам действовать боится. Впускает в себя младшего, изредка отвечая на поцелуй, облизав то верхнюю, то нижнюю губу. И Хану этого достаточно. Достаточно, чтобы в трусах стало мокро, а член налился горячей кровью. Он прижимался к бедру старшего, расположив его на узкой скамье под собой. Наконец отрывая жаркий влажный поцелуй, оставляя ниточку слюны между ними. Минхо молчит. Видит в каком состоянии младший, сам его неистово хочет. Но молчит. Да что уж тут говорить — если бы Хан прямо сейчас ушел домой, Ли и слово бы не сказал. Посидел бы пока не остынет, и вернулся домой. Поэтому он так дрожал, молил богов, чтобы Джи не остановился, не передумал. А младший и не передумает. - Пойдем ко мне. В мою комнату. В мою постель, - искушал парень, заставляя содрогаться каждому своему слову.       Они целовались. Целовались пока шли вдоль спящей улицы, не стесняясь маленьких окон цветастых домов. Целовались пока Хан пытался открыть неприступную дверь. Даже пожилых соседок не страшась, смеялись ударяясь о что-то, снова друг к другу прижимаясь.       Стоило входной двери закрыться и Джисон расслабился: это его территория, это его дом, его логово, ловушка, и его Минхо в его ловушке. Хан оторвался от сладких губ, посмотрел на Минхо томно и сам заметил тяжёлый взгляд. Он не знал, что у парня в голове, и решился понаблюдать, где граница его терпения. - Поднимайся наверх, - скомандовал младший, включая кондиционер. У Минхо был красиво приоткрыт рот, просвечивая белоснежные белые зубки под приподнятой пухлой губой. Капля пота стекала по виску, и в глазах горел пожар. Он потупил на месте, а потом зачем-то кивнул и поспешил к лестнице. Юноша выдохнул и, кажется, только сейчас начал дышать. Стянув с себя ветровку, и выкинув куда-то на старое кресло, Джисон поднялся следом. Включая в коридоре тусклый свет, он не решился сделать того же в темной комнате. Если эти стены загорятся хоть на долю ярче, пропадет весь этот шарм, вся атмосфера, испарится картина, что стоит перед глазами тонсена. Свет голубой луны и уличных фонарей красиво очерчивал силуэт хёна, сидящего на небольшой кровати. И Джисон начал потихоньку вспоминать. Потому что никогда раньше его сердце не готово было остановиться лишь от увиденного. Ночные посиделки и лёгкое касание губ. Он вспоминал медленно, по частям, но так и было нужно. Его тело и душа не выдержали, навались эти воспоминания всей кучей.        Хо не до романтики. Он уже снял свою кофту, намереваясь скинуть за ней черную тонкую футболку. Младший втянул воздух, максимально расширяя ноздри. Ещё немного и он бы вдохнул весь воздух этой комнаты, лишь бы насладиться ароматом парфюма Ли, который теперь витал здесь повсюду. - Не спеши, - проговорил Хан, подходя ближе. Замечая вопросительный взгляд напротив, он нагнулся над старшим, уложив свое колено между его острыми, и пустил руки по твердым бёдрам. Джисон успел немного остыть, придти в чувства. Ещё какое-то время назад, он бы накинулся на Ли, отдавая всего себя — то, чего и ждал его хён. Но сейчас он хочет помучить его, давая наслаждение долго и откровенно, сам утопая в мучительной усладе.        Минхо понял по глазам. И он был не согласен с этим. Начал неторопливо стягивать белую футболку с крепкого тела младшего. Спокойный Инь и бурный Янь поменялись местами. Джисон поймал буйные руки, хватая за тонкие запястья. Они повалились, снова утопая в поцелуе. Всегда было так, как хочет этого Минхо, теперь очередь Хана вести их игру. С губ он перешёл на шею, целуя под скулой мягкую кожу. Дальше — ключицы, грудь. Тело под его губами содрогалось, стонало. Джисон себя раскрыл, поспешив стянуть футболку старшего, а за ней и штаны с трусами слетели с минховских ног. Ли усмехнулся, хихикнул от действий младшего, но ничего не сказал. Настроение его сразу переменилось, когда ноги крепко хватая, подняли вверх. Весь красный, хён поднял голову, встречаясь с горячим, голодным и жадным взглядом напротив. Со лба Хана стекала крупная капля пота, на его широких плечах лежали икры Ли, а сам он придерживал поясницу хёна. - Я же говорил, что языком могу сделать ещё приятнее?       После этих слов, он облизнул вставший член, заставляя парня откинуть голову обратно. Джисон улыбнулся, взял его в рот полностью, заставляя кровь загустеть, взбурлиться. Минхо тяжело дышал, его рука упала на мягкие темные волосы, слегка надавливая. Джисон посасывал головку, облизывал уретру, истекающую густым прозрачным предэкуляром. Лёгкого отсоса было достаточно, чтобы теперь смазка стекала на плоский живот парня. Она медленной струйкой ползла вниз, к пупку. И Хан извращенно слизывал ее оттуда, поднимаясь выше, размазывая языком по всему телу. - Ты сумасшедший, - простонал Ли, прикрывая лицо кусочком одеяла. - Думаешь?       Хан опустился снова к промежности, и Минхо почувствовал, как в его отверстие проникает что-то горячее и мокрое. - Не лижи там! - всполыхнулся Ли. - Расслабься. Язык младшего был вертким и твердым. "Вот что значит — быстрый репер" — пошутил у себя в голове Минхо, хоть в реалии было не до шуток.       Его тело извивалось, и только крепкие руки держали его таз на месте. Младший сжимал губами мышцы, проникая глубже. Его дыхание, его горячее дыхание обжигало кожу вокруг. Ли был на кровати и то же время в облаках. Он впервые громко простонал, когда Джисон положил руку на его истекающий член, начиная дрочить. Медленно, сжимая хватку крепче. Парень остановился на секунду, и Минхо почувствовал как тот снова улыбнулся.       Слюна стекала по подбородку тонсена, рука была в вязкой теплой смазке. Минхо был достаточно увлажнен и расслаблен, когда сильные пальцы скользнули резким толчком. Хён ахнул, выгибаясь в спине. Джисон поднялся к его голове, продолжая трахать пальцами. Они поцеловались. Это был самый грязный и извращённый поцелуй для обоих, но самый желанный и страстный. Хо уже не скрывал стоны, одаривая ими Джисона прямо в губы. И с каждой такой вибрацией, в штанах младшего становилось все теснее. - Сними их, - словно прочитал мысли Хо. - Да, сейчас, - так же шепотом ответил Хан.       Он поднялся, и даже в темноте мог разглядеть то, как прекрасен хён. Джи могло показаться, что он во сне, поэтому решил незаметно себя ущипнуть. Нет. Все по-настоящему. Вот перед ним лежит Минхо, не злой и не строгий, а с раскрытыми по обе стороны ногами. Его брови не напряжены, а откинуты вверх, рот приоткрыт. И этими пухлыми мокрыми губами он просит поторопиться. Ногой тянется к ремню, помогая стянуть. Сам льститься и тянется. И Джисона передёргивает. А вдруг это только сейчас? Тогда, когда он ему интересен в сексуальном плане? Он хмурится. Хмурится так же, когда они слышат как звонит телефон старшего. "Джинни" гласит контакт. И Минхо тут же подрывается. Не успевает он ответит на звонок, как мобильный вырывают из рук. - Сейчас ты со мной, Минхо-я, и эта тусовка явно поинтересней.        Белобрысый нервно скидывает контакт, когда на него долго не отвечают. По двери снова грубо постучались, приказывая выходить. Хенджин плюнул — будь что будет. - Ну и хули ломишься? - огрызнулся Хван, выходя из душного туалета. - Ты лип к моей девушке? - наехал парень со стрижкой под ноль. Он не был выше Хенджина, но шире точно. Он привстал на носки, чтобы их глаза были на одном уровне, потому что подошёл очень близко. Буквально дыша в рот своим мерзким огненным перегаром. Здесь все были пьяные, было нормально пофлиртовать с кем-то. А Хенджин и человек такой, что не разговор, то флирт. Хочет - не хочет, а привлекает. И кто же знал, что у его спутницы на вечер окажется такой ревнивый парень. - Ещё и закрылся, боишься, да? Сучонок. - Я ссал, или тебе так хочется посмотреть на мой хер, что аж ломишься? Сравнить со своим?       Этого хватило, чтобы в больную голову пришла агрессия, и парень ударил прямо по челюсти длинноволосого, рассекая губу. Хенджин зашипел, отшатнулся. Рот сразу начал наполняться кровью. Он сплюнул темную жидкость, разворачиваясь и получая снова. Только в этот раз удар был кривым, неказистым и слабым. Боли большой не причинил, как первый, но агрессии прибавил. - Сука, - сказал сквозь зубы Хван, ударяя как можно сильнее. Парень упал, наконец привлекая внимание толпы. И пусть он подорвался с места, второй удар усыпил его на этом же грязном полу. Хенджин вышел из жаркого помещения, снова харкая кровью. Он запомнил этого придурка, он даже знает на каком курсе тот учится, и точно не оставит это просто так. - Черт, войди уже, - рвано простонал Минхо. - Скажи, что любишь меня, - игрался младший, водя головкой по сжатым мышцам. - Ты же знаешь, что это будет не правда, - голос Ли был тихим, перемешанным со стонами, - не дождешься. - Тогда и ты, - он проник лишь кончиком, вызывая теплый стон, и разочарованно вышел, - не дождешься. - Черт.       Джисон соблазнительно двигал бедрами, входя малой частью, заставляя Ли истекать смазкой все больше, сжиматься, стараясь хоть на немного задержать в себе член. Рука прошлась по вспотевшему лбу, собирая мокрую челку, что прикрывала глаза. Хён не знал как Джисон сдерживал себя, как чуть не кончил, увидев этот томный взгляд. Настолько хотел его, что ноги подкашивались, но Хан был напорист не меньше старшего. "Давай, детка" "Скажи это" - Блядь, да! Я люблю... люблю, - нетерпеливость погубила Джи, и, не дослушав, он вошел во всю длину, наполняя старшего. Его уши горели, но еще не испепелились от слов Минхо. И посмотрев на хёна, он выжидающе ждал конца слов. Ли довольный, как кот, поевший сметану, усмехнулся гаденько, продолжая, - люблю трахаться с тобой.       Младший прижимал его бедра сильнее и ближе, выдавая пошлые звуки. Вместе с ними вылетали и звонкие всхлипы. Минхо просил медленнее, а Джисон продолжал его испытывать, ругать за обман. - Тогда я скажу, - нагнулся к минховскому лицу Хан, когда они оба были на пике чувств и эмоций, - Я люблю тебя, Ли Минхо. И мне не важно как долго придется ждать от тебя этих слов.        Возможно, Ли не услышал. Его глаза были закатаны, а разум витал где-то не здесь. Его ударила молния, парализовали судороги, по всему его телу прошлись мурашки. Он умирал и возрождался. И тогда он признался. Когда руки младшего заботливо вытерли его сырым полотенцем, когда он почувствовал мягкий пусть и короткий для обоих плед, когда он услышал тихое дыхание и детское сопение за ухом. Тогда он признался. - Да, я люблю тебя.