Настанет утро, и он оставит те несчастные Портреты

За окном сумерки. На столе меркнет практически погасшая свеча. Писатель, жадно поглощая златой и старой кистью - желтую краску. — Мысли, и не послушные руки, все время пишут одно лишь очертание, одно единственное. Такое теплое и до безумия знакомое.. — От хохолка своеобразной формы на макушке, до родинки в капилляре. Раньше, дабы запомнить этакие детали, приходилось часто просматривать ту натуру, украдкой. Бывало дольше, иногда он забывался, сливая все мысли воедино и выбрасывая из своей головы на долгие несколько часов.. Сейчас в подобном нет нужны. Он запомнил. Возможно, навсегда. "Боже, нет. Все так не правильно.." — и снова тот берется за линейку, направляя ту, себе на запястье. Мимолетная боль помогает протрезветь, всего на считанные секунды, чтобы снова погрузиться в хаос, бушующий у него в голове. — Чувства. Мысли. Рисунки, разбросанные сейчас по всему тёмному помещению, что освещалось лишь тусклым огоньком свечи. Эдгар разрывается на части, мучая себя до изнеможения. Уничтожить ту причину своего пьяного бреда, аль хранить, словно дар Божий. Забрать к себе, от глаз чужих, оберегать столь ценный дар. Настанет утро, и он оставит те несчастные Портреты. Соберет по комнате, намереваясь выбросить. Сжечь. Но вновь проворно сунет в полку, обещая себе, что впредь не будет делать себе больно. Он лжет. Снова лжет.. Когда-нибудь, на поле около особняка, проскользнет ядовитый дым. Точно как и жгут траву, пропадут и четные труды Вальена, а на них одно единственное, Несгораемое солнце.