Не пожалел

Рест Хёнджина дался каждому мемберу очень сложно, особенно Минхо. Кто-то скажет, что Ли как-то недолюбливает Хвана, но это только те люди, которые не знают Хо на самом деле. Конечно, Хёнджина, этот лучик солнца, окутывают заботой все мемберы, но у Минхо как-то по-особенному, необычно. Естественно, у него эта забота проявляется своеобразно, но главное – Хёнджин это видит. Вот, очередной день, который переливался в неделю, а потом уже и в месяц. Уже два месяца, как Хёнджин переехал из общежития. Каждый день ребята проживали без красок, будто живут в каком-то чёрно-белом фильме, не вылезая оттуда. Рест Хвана отразился на каждом, все немного отстранились друг от друга и ушли в себя. Чан, например, вообще не вылезал из работы над треками, его почти никто не видел, так как уходил он рано утром, а приходил в глубокой ночи. Чанбин с Ханом постоянно выпивали, что уже подбешивало остальных. Потому что эти пьяницы уже границы переходят. Феликс, не выходя из комнаты, только если за едой, в душ и туалет, смотрел разные сериалы, которые уже, по правде, надоедали. Сынмина же вообще никто не видел и, походу, он тоже никого, кроме, на данный момент, своих друзей – книг. Чонин пытался отвлечься едой или же ходил с Чаном в студию и засиживался там. Определённо, больше всех утрата Хёнджина отразилась на Минхо. Он стал намного раздражительнее, чем раньше. Никто не осмеливался к нему подходить, да ещё и этот Хван не брал трубки, что приводило парня в ярость. — Где блять мои спортивки? — Ли в очередной раз, не получив ответа от Хёнджина, выходит из себя, срываясь на всех подряд. — Тебе не надоело орать, хён? — вышел из своей комнаты с книгой в руках Сынмин. — Лучше завали своё ебало и иди читай, — подходит вплотную к Киму парень. На что Мин даже не обращает внимания, разворачивается и уходит, он привык. Но Чан, который в кой-то веки вернулся не в 3 часах ночи, не привык. Хоть он понимает, что всем сейчас тяжело, но внутренних конфликтов из-за этой активированной бомбы, он не потерпит. — Минхо, ты уже перебарщиваешь, прекращай, — вполне обычным тоном сказал старший, чтобы быть хоть единственным нормальным человеком в этой общаге, да и сил у него не было ссориться, — я понимаю, что тебе тяжело, нам всем тяжело, но я не думаю, что Хёнджин хотел бы, чтобы между нами были такие отношения. Почему бы тебе не съездить к Хвану, если ты беспокоишься? — Ты хоть сам понимаешь, что несёшь? — закатывает глаза Минхо и собирается уже уходить, но его хватают за запястье. — Если ты переживаешь из-за папарацци, я разберусь, к тому же Хёнджин сейчас живёт в другой квартире, он снял её на время реста, чтобы разобраться в себе, — Чан ослабил хватку. — Ты правда поможешь мне? — успокоился Ли, будто и не было всего этого всплеска агрессии. — Конечно, — снисходительно улыбнулся лидер. Минхо ехал уже минут 20 точно, у него вспотели ладони, да, он волновался. Но правда не знал, почему, ведь уже где-то три года жили вместе. Наконец-то приехав, он оставил машину во дворе, надел маску с кепкой, чтобы не было ненужных слухов и отправился прямиком к новой квартире Хёнджина. Сердце сжималось с каждым новым шагом, «а вдруг Хёнджин его выгонит?», «может ему вообще не понравится то, что Ли его побеспокоил?». Эти вопросы тревожили Хо, но назад пути уже не было. Переборов себя, он нажал на звонок. Отдалённо послышались шаги, которые он уже не слышал из-за стука своего сердца. Дверь распахивается, и перед лицом показывается Хван, который был очень удивлён приходу своего (друга). Минхо заметил, что Хёнджин сильно похудел, его волосы стали немного короче и цвет, цвет волос стал другим. Он перекрасился в синий. Джин стоял в домашней безразмерной футболке и коротеньких шортиках, которых почти не было видно. Они открывали вид на прекраснейшие ноги, которые Ли хотелось целовать, кусать, сминать, просто хотелось. — Минхо? — не успел Хёнджин прийти в себя, как его захватили в тёплые крепкие объятия. В них хотелось тонуть, но долго они не продлились и Минхо плавно отстранился. — Хёнджин, я так скучал, с тобой всё в порядке, ты хорошо кушаешь? — Хо плавно поднёс ладонь и гладил щёку Хвана, будто боясь, что он куда-то убежит. — Хён, со мной всё хорошо, — улыбаясь сказал Джин и положил руки на широкие плечи Минхо, якобы подтверждая свои слова. — У тебя такая красивая улыбка, — словно в бреду говорил Ли. Может быть он потом пожалеет о том, что собирается делать, но только не сейчас. Хёнджин почувствовал на своих губах губы Минхо. Он с нежностью сминал их, Хёнджина будто током ударило, он стоял, как вкопанный, боясь пошевелиться, но вскоре ответил на поцелуй. Их губы слились в нежном и более осторожном поцелуе, они изучали друг друга. Хёнджин сводил Ли с ума. Поцелуй из нежного превратился в страстный. Хо кусал губы до крови, потом зализывая раны. Слыша тихие постанывания со стороны Джина, он подбросил его на руки и понёс в спальню, всё ещё не разрывая поцелуй. Но всё же из-за нехватки воздуха они остановились. Оставляя между собой блестящую никточку слюны, они оба глотали кислород, будто были в шаге от смерти. Вся нежность Минхо растворилась и переросла в страсть и некую грубость, когда он бросил Хвана на кровать и навалился сверху. — Господи, Хёнджин, ты бы знал, как по-блядски сейчас выглядишь, настолько, что я хочу отыметь тебя в каждом уголке твоей квартиры. — Это вызов? — с усмешкой сказал Хёнджин и притянул Хо за шею, вновь затягивая в поцелуй. На этот раз он получился более мокрым и грязным. Они сплетали свои языки, борясь за лидерство, Минхо первым отстранился от таких желанных, блестящих от слюны губ Хвана. Он начал вылизывать шею, и закусывать ключицы, от чего младшего подбрасывало на кровати. Ли приподнял Джина, стянул с него мешающую футболку и прильнул языком к бледно-розовой бусинке соска. Хёнджин поджал пальцы на ногах и стонал яркое «о господи, Минхо». Старший спускался поцелуями ниже, очерчивая языком еле выпирающие кубики пресса. Он приподнялся на колени и плавным движением приподнёс ступню Хвана к своему рту, аккуратно выцеловывая каждый пальчик, а потом засасывая, не отрывал взгляд от Хёнджина, а тот выгибался и захлёбывался очередным стоном. С каждым разом Хо поднимался всё выше, дойдя до своего самого слабого места – бёдер. Он готов был не отрываться от них вечность, но очередной жутко возбуждающий стон Хвана заставил всё же оторваться. — Минхо, чёрт, не медли, — словно не в себе выпаливает младший. Минхо срывает мешающие шорты и не верит своим глазам. На младшем были белые кружевные трусики, на которых образовалось пятно от смазки и колом вставший член. — Ты невероятно красив в них, — Ли опустился между ног и зубами стянул бельё, открывая вид на прекрасный аккуратный член Хвана. Хёнджин подтянул Хо к себе и снял с него футболку, а затем поменял их местами и уже Джин лежал между ног Ли, виляя своей голой задницей. Он своими длинными, как на картинах у художников, пальцами стянул с Минхо лишнюю одежду и отбросил в неизвестном направлении. Джин аккуратно взял набухший от возбуждения член старшего и начал целовать каждую венку, перебирая в руке яички. Слыша тихие постанывания наверху, он улыбнулся и провёл языком по головке, вызывая первый громкий стон у Хо. Младший посасывал головку и, чувствуя на своих волосах руки, которые зажали их, начал заглатывать член Минхо, со шлюшичьими всхлипами. — Да, хороший мальчик, — на выдохе говорит Ли и отрывает Хёнджина от себя и переворачивает на живот, — мой мальчик растянут или ему нужно помочь? — Я готов, хён, — прошептал младший. Минхо взял смазку и вылил на руку, растирая на члене. Он подставил головку к пульсирующей дырочке и обвёл вокруг, вызывая всхлип у Джина. Хо медленно вошёл на половину, почувствовав, что Хёнджину неприятно, остановился и начал надрачивать ему, чтобы отвлечь своего мальчика от боли. У Хвана боль мешалась с наслаждением и это ещё сильнее возбуждало. Когда Минхо слышал уже только стоны, резко вошёл во всю длину. Хёнджин до хруста в спине прогнулся и открыл рот в немом стоне. Ли начал двигаться и понемногу ускорялся, когда он перешёл на бешеный темп, комната залилась стонами, хлюпаньем тел друг о друга и шлепками. — Я у.. уже ск.. скоро, хён! — с протяжным стоном Хван излился в руку старшего и обессиленно упал на кровать. Минхо сделал ещё пару толчков и излился внутрь младшего, опустился лицом между половинок старшего и начал вылизывать собственную сперму. — Какой же ты охуенный, Хван, — Ли упал на кровать рядом и убрал пряди с лица младшего, который лежал уже с закрытыми глазами, — спишь уже? Ответа не последовало. —Знаешь, я думал, что пожалею об этом. — Пожалел? — вдруг открывает глаза Джин. — Нет.