Аль-еб*тня

Она шла вперёд не отрывая взгляда от грязного, покрытого окурками и другими продуктами человеческой жизнедеятельности асфальта. Капотня это вам не Барвиха с её изнеженными под особенно деликатным солнцем изящными цветниками, аккуратно прокрашенными заборчиками и совершенно ровными, без единой выбоины пандусами для колясок стоимостью не меньше тысячи евро и ещё более дорогих велосипедов. А тут даже Аль-Капоне побрезговал бы вести бизнес. Не его уровень. Капотня пахла разъедающим лёгкие смогом от бесчисленных заводских труб, раздолбанными дворами и детскими площадками, а так же разбитыми в пух и прах людскими надеждами. И отчего-то именно во всём этом дерьме Алисе дышалось свободно. Удивительно. Чистый, будто специально обогащённый кислородом(хорошо, что не золотом) воздух Барвихи часто вызывал лишь неконтролируемое желание забить бронхи густым будто смоль сигаретным дымом, лишь бы не чувствовать своё отличие от всего этого отполированного до блеска и доведённого до мнимого идеала мирка, не ощущать свою ненормальность, своё уродство... Она сама для себя была огромным уродливым шрамом через всё брюхо, не то, что для чопорной Барвихи. В Капотне же Рыбкина была своя. Она почувствовала это с первых же секунд, не съехав, слетев с размашистого опоясавшего всю Москву МКАДа и тут же будучи подрезанной каким-то придурком в зелёной девятке, который обдав её звуками безжалостного русского рэпа из открытых окон и трёхэтажным матом, свалил в туманную копоть одного из Капотнинских закоулков. Тут не было никаких подводных камней. Она знала такие места и людей в них наизусть. Она сама была таким местом. И от этого вот уже как три года работающую в Барвихинском отделе майора охватило болезненное, будто лихорадочное возбуждение. Всё её нутро звенело в предвкушении: будет весело! Капотнинский ОМВД встретил гостью из другого мира тёмными приземистыми коридорами, облетевшей штукатуркой и суровыми лицами местных сотрудников. Будто бы они тут не правопорядок района охраняют, а врата а ад, не меньше. Рыбкина едва не прыснула от своих мыслей, спрятав лицо в высокий ворот куртки от проходившего мимо лысеющего полноватенького сержанта. Попетляв по второму этажу отдела с минуту, не любившая спрашивать направление майор, наконец, нашла нужный кабинет. В небольшой комнатушке, больше похожей на шкаф, чем на полноценное рабочее помещение(да, всё-таки отвыкла она от типичных полицейских реалий, сидя в сытой, разъевшейся как Мухич на фастфуде, Барвихе) на своих рабочих местах находились две девушки в форме – одна старательно поправляла макияж, глядя в изображение фронтальной камеры на телефоне, вторая упоенно поглощала странную на вид кашу из длинной кудрявой лапши и... батона? Окинув их ироничным взглядом из-под длинных ресниц, Алиса обратилась к той, чей рот хотя бы не был забит херзнаетчем и что сидела в непосредственной близости к двери, в которую Ведьме и нужно было попасть: – Привет, – её голос приятной хрипотцой повис в кабинете, остановив доселе увлечённое чавканье и идущее с ним в унисон малевание лица. И не дожидаясь ответа от поднявшей на неё заинтересованный взгляд рыжеволосой старшего сержанта, сразу перешла к делу: – Мне тут человечек один ваш нужен. Виленский. Двухтысячи четвёртого года рождения. Сидевшая рядом с дверью девушка непонимающе нахмурилась, смешно округлив только что густо накрашенные бордовым губы, и, переглянувшись со своей напарницей за другим столом, поинтересовалась, сначала удивлённо, а затем всё более оценивающе оглядывая довольно необычного вида посетительницу: – Аа, простите, Вы кто? Рыбкина буквально почувствовала, даже не увидела, взгляды их обеих, прилепившиеся к тату на её шее. Впрочем неприятия или агрессии она не заметила, ни в глазах симпатичной худосочной шатенки с шикарным медным хвостом, ни во всё ещё чуть припекающем татуированный участок кожи взгляде её сильно упитанной коллеги. – Майор Алиса Рыбкина, – уверенно представилась Ведьма, улыбнувшись почти дружелюбно. – УР, – и после короткой паузы уточнила, смущённо кашлянув, ощущая непонятно откуда взявшееся дуновение стыда за это. – Барвиха. Взгляд на лице худышки в форме стал ещё более недоумённым, а губы ещё сильнее округлились в удивлённом О. Поняв, что тут ей ловить нечего, Алиса с чувством закатила глаза и уверенным шагом направилась прямиком к внутренней двери с небольшой тусклой табличкой, сообщающей, что шансы того, что ей тут помогут, всё же есть – возможно, у этих двух кукол хоть адекватный начальник. Проигнорировав донёсшийся ей вслед слабо-возмущённый окрик, она без стука распахнула дверь и вошла внутрь густо пахнувшего перегаром малюсенького помещения, ничуть не удивившись ни резким ароматам, ни разложенному на столе натюрморту из бухла и нехитрой закуси, лишь слегка изогнула бровь на подобные "бесчинства" на рабочем месте. Позади натюрморта восседало бухое нечто, только благодаря майорским погонам на кителе отдалённо напоминающее сотрудника полиции. – Кто такая? – к удивлению Алисы нечто отреагировало на громкий хлопок дверью и теперь, тяжело сопя, буравило её мутным взглядом. – Коллега, – иронично хмыкнула майор, оценивая вероятность того, что с капотнинским начем по делам несовершеннолетних можно построить разговор. – Мне нужны материалы по одному из ваших учётных. И желательно он сам. Пробовала вам звонить, но уже второй день никто не берёт трубку, – она слегка поморщилась на очередную волну перегара, тяжело ударившую в нос и, сделав пару шагов по кабинету, по-хозяйски уселась в одно из посетительских кресел, уставившись в хмурую, вдрызг пьянющую физиономию. – Теперь понятно, почему. Один бухает, вторая красится, третья жрёт... – девушка протяжно вздохнула и, слегка наклонив голову на бок скорее в понимающем и сочувствующем жесте, чем осуждающем, добавила. – А в это время ваши подопечные вовсю светятся по другим районам. – И кто это там светится? – сдвинув низкие брови на и без того хмурой гримасе лица, вопросил майор и, вконец обнаглев, прямо при новой знакомой открутил крышку на бутылке с алкоголем, неровно плеснув его себе в кружку и пролив несколько мутно-янтарных капель на лежавшие рядом однотипные папки с делами. Уже отпив пару глотков, встретился с красноречивым взглядом Рыбкиной и, ничуть не смутившись, помня о предпочтениях коллег женского пола, как радушный хозяин предложил ей один из небрежно рассыпанных по столу серебристых квадратиков с шоколадом, неуклюже подхватив его отяжелевшими пальцами. Он ничуть не удивился, когда глаза на расплывающемся лице странной посетительницы вспыхнули праведным возмущением. Кирсанов понимал, что ведёт себя как свинья, ещё и при... коллеге? Так ведь она назвалась? Но её лёгкий кивок в сторону стоящей на столе бутылки с остатками коньяка вогнал не в меру пьяного полицейского в ступор. После нескольких заторможенных секунд начального шока, майор расценил её намёк правильно и откуда-то из недр рабочего стола выцепил вторую чайную кружку. Снова подняв на девушку взгляд, на этот раз более осмысленный и чуть более заинтересованный, чтобы убедиться, что ему не показалось, налил немного коньяка в чистую кружку и придвинул к ней. Почти с восхищением наблюдал за тем, как она едва поморщившись легко опрокинула в себя содержимое и, улыбнувшись какой-то особенной хитрой полуулыбкой вперемешку с лукавым огоньком в глазах, хрипло произнесла, наконец, отвечая на уже давным-давно забытый им вопрос: – Виленский, Никита. Двухтысячи четвёртого года рождения, – Алиса откинулась в кресле, чувствуя как слегка покраснели щёки, главным образом от выпитого алкоголя и в меньшей мере от вспыхнувшего невнятным интересом взгляда местного начальника ПДН. Не то, чтобы он её привлекал, но внимание льстило. К тому же было в его глазах что-то, пробивающееся даже за пеленой сильного алкогольного опьянения, что-то настоящее, что-то знакомое... – Он спалился на краже зеркал с элитных тачек в Барвихе. У нас есть свидетели, плюс запись с камеры на парковке. Паша поднял тяжёлую голову, пытаясь переварить полученную информацию, что получалось с большим трудом. – Так ты из Барвихи? Опер? – наконец, задал он вопросы, ответы на которые были и так очевидны. Всё же получив утвердительный кивок от гостьи, он, насколько это было возможно в его состоянии, внимательно всмотрелся в её лицо, с трудом фокусируя глаза и в конце концов концентрируясь на самом ярком пятне, на её шее - необычной тату переплетённых в схватке змеи и дракона, и снова хрипло спросил, опустив хмурый взгляд в свою кружку с плещущимися на дне остатками алкоголя: – И что тебе нужно от него? – А какие тут могут быть варианты? – с искренним непониманием усмехнулась Алиса, чуть нахмурившись. – Засадить его, а так же его подельников на максимально положенные по 158 статье сроки. Парниша это делает явно не в первый раз, равно как и его подельники, на которых мы, как пить дать, выйдем через него. Мужчина как-то устало выдохнул, вдруг на мгновение показавшись Рыбкиной абсолютно трезвым, только невыносимо грустным, и, взглянув ей прямо в глаза, начал осторожно, но всё же с некоторым нажимом, который безошибочно распознавался в его голосе: – Послушай... старший лейтенант... – капотнинский нач ткнул пальцем в небо, предположив, что девушка скорее всего примерно одного возраста и звания с Полей, заставив заезжую коллегу удивлённо вскинуть брови. – Майор, – невозмутимо, но так же, с небольшим нажимом "поправила" она, улыбнувшись уголком губ и не отрывая от него пристального взгляда. – Майор, – исправился Кирсанов, бросив ещё более заинтересованный и удивлённый взгляд на гостью, чувствуя, что в последние минуты он нехило протрезвел, и неожиданный визит сыграл в этом не последнюю роль. С довольно громким скрипом деревянных ножек о потёртое деревянное покрытие пола он отодвинулся от стола и, стараясь не сильно шататься, медленно поднялся на ноги, после чего, уставившись в наглухо закрытое кабинетное окно, продолжил: – Этому парню и восемнадцати нет. Я его помню, он не самый умный или удачливый пацан, но он и не закоренелый преступник. Это обычный мальчишка, попавший в плохую компанию и под плохое влияние, и я даже знаю, под чьё, – он говорил будто бы сам с собой, засунув руки в карманы и не оборачиваясь на коллегу. – Да, он совершал ошибки, и да, я согласен с тем, что ему нужно понести за это определённое наказание, чтоб неповадно было. Но реальный срок в колонии уничтожит всё хорошее, что могло бы получиться из этого парня. Рыбкина неверяще усмехнулась на такое, неожиданно почувствовав, что показавшиеся поначалу абсурдными слова Капотнинского нача по делам несовершеннолетних вдруг отозвались в сердце непривычными для неё сомнениями. – И что ты предлагаешь? – её вопрос прозвучал жёстче, чем планировалось. Сказалась вдруг нахлынувшая на саму себя злость за то, что она даже на мгновение допустила вероятность поблажки для преступника, которому самое место в тюрьме. Паша же, обернувшись на сверкающий возмущённым вызовом взгляд барвихинской полицейской, спокойно подошёл к своему столу и выудив из его недр ещё одну бутылку с чем-то явно сильно алкогольным, на этот раз запечатанную, основательно заключил: – Пить. *** Алиса сама не знала, почему не ушла ещё пару часов назад, когда после совместного распития бутылки неплохого виски на двоих они, наконец, пришли к консенсусу, что делать с малолетним раздолбаем. Но что-то её ещё держало, несмотря на то, что капотнинский нач всё больше уходил в невменяемое состояние от количества выпитого. Даже обеспокоенное увещевание одной из его сотрудниц не возымело никакого эффекта. В конце концов та лишь беспомощно всплеснула руками и, посмотрев на тоже порядком захмелевшую Рыбкину, произнесла после секундного колебания: – Алиса? Вас ведь так зовут? – девушка придвинула к себе один из полупустых листов А4 со стола и, быстро начеркав там что-то, показала на него барвихинской коллеге. – Это мой номер на случай, если этот весельчак, – девушки одновременно посмотрели на угрюмо уставившегося в пустую чашку мужчину, – забудет свой адрес, имя или то, как быть человеком в принципе. Спасать я его не приеду, но пиздюлей ему по телефону дать могу и адрес, если что, подскажу. – Полиина, я в... – вдруг глухо отозвался начальник. – в порядке, не надо меня спасать, – он размашисто махнул рукой куда-то в сторону двери. – Иди д... – И не думала, – фыркнула красотка в форме, разворачиваясь на каблуках и обдавая обоих майоров шлейфом приятного сладковатого парфюма. – ...омой. – Только когда в следующий раз мы с Дошиком будем вытаскивать тебя из очередной жопы наутро, не пытайся мне втирать, что я тебе не говорила! – и девушка вышла из кабинета, хлопнув напоследок дверью. Алиса наблюдала за всем этим как будто со стороны, расслабленным взглядом и полуулыбкой проводив отправившуюся на выход из отдела сотрудницу ПДН и снова обратив своё внимание на здешнего начальника, напивающегося до чёртиков. Она ему не мешала, ибо его состояние было ей слишком знакомо. Её новому, но будто бы такому старому знакомому, это было нужно. Он запивал всю черноту этого мира, его неустроенность и порой беспросветную безнадёжность. Он запивал своё прошлое, своих демонов, устроивших свистопляску в голове и иногда своё полное бессилие перед ними. Она сама такая же. Только пить умеет, в отличие от этого... – Ты понимаешь, – продолжил он прерванный своей сотрудницей разговор, который по большей мере являлся монологом, снова задевающим неожиданные струны в душе Рыбкиной. – Они же чаще всего и... и не виноваты. Большинство малолетних преступников выросли в таких условиях, что и не видели другой жизни. Они не знают, каково это - иметь честную работу, зарабатывать себе на жизнь без воровства и обмана, потому что их родители, сука, не показали им ничего, кроме этого самого воровства, наркоманства и полного отсутствия правильных ориентиров в жизни. Не спорю, есть среди них и просто идиоты с нормальными семьями, сам таким был, но и им можно помочь. Он неожиданно замолчал и, подняв светлые голубые глаза, встретился ими с Алисой. Та в ответ тепло улыбнулась, вдруг вспомнив другой, такой родной голубой взгляд, и, хлопнув по карманам в поиске телефона для вызова такси, поднялась с места. – Ладно, я с тобой свяжусь на днях... – она засобиралась к двери, но остановилась, заметив движение со стороны майора. Тот тоже поднялся с кресла, с намного бóльшим трудом, чем она со своего и направился прямиком к ней. – Не уходи, – парень вдруг оказался совсем близко, выдыхая горячий алкогольный воздух Рыбкиной в лицо, и в следующее мгновение потянулся к её губам, недвусмысленно намереваясь поцеловать. – Полегче, майор, – усмехнувшись, мягко отстранила его девушка, надавив ладонью в районе солнечного сплетения. Несмотря на степень опьянения, Кирсанов стушевался, удивив тем самым Алису. – Прости, – глухо отозвался он, потупив глаза и отступив от неё на шаг. – Ты красивая. Другая, – тут капотнинский нач всё же поднял на неё взгляд, всматриваясь внимательнее в черты лица и тёплые карие глаза. Рыбкина улыбнулась на такие признания в вечернем сумраке кабинета и, в конце концов, посомневавшись с несколько секунд, всё же плюхнулась обратно в рядом стоящее кресло. *** Яркие утренние лучи, просачиваясь через неплотно зашторенные светлые занавески, светили прямо в лицо и сообщали Алисе, что поспать ещё часок не удастся, несмотря на законный и почти ничем не занятый выходной. Она открыла глаза и, повернувшись, тут же встретилась с ласковым прищуром небесно-голубых радужек. Несмотря на отчётливую головную боль в ответ на вчерашнее, довольно улыбнулась под их прицелом и, лениво потянувшись на манер самой заправской кошки, прильнула всем телом к своему мужчине. – Ты вчера поздно вернулась? – почти невесомо обрисовывая пальцами контуры на лице девушки, тоже улыбаясь, спросил Гриша, в конце реплики нежно поцеловав её в кончик носа. – Да... – хриплым со сна голосом отозвалась Рыбкина, загадочно добавив. – Налаживала межрайонные отношения. Измайлов, слегка нахмурившись на пространный ответ и хитро сощурив глаза, поинтересовался, приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть её лицо: – Чего это ты там налаживала? – на его губах всё так же играла ласковая улыбка. Алиса, хитро улыбнувшись на его интонацию, продолжила: – Разговаривала с капотнинским начем ПДН, за жизнь... – За жизнь? Она кивнула, посерьёзнев. – За жизнь того мальца, который тачки раздевает. Выражение на лице Гриши сменилось на озадаченно-заинтересованное, но он продолжал внимательно слушать. После небольшой паузы девушка продолжила: – Мы решили дать ему шанс. Не, условку я ему, конечно, организую и несколько часов общественных работ тоже... Но он хотя бы не сядет. А Паша со своей стороны присмотрит за ним. – И ты думаешь, это сработает? – со скепсисом в голосе, но улыбкой на губах, спросил парень, всё ещё едва заметно хмурясь. – Не знаю, – задумчиво ответила она, откинувшись на подушки и разметав по ним мягкие русые волосы. – Но мы хотя бы попытаемся... К тому же он мне дал наводку на их главного упыря, который натаскивает подростков на подобные махинации, а сам выходит сухой из воды каждый раз. У них не хватает полномочий, чтобы его взять. А мы можем его проработать, у нас ресурсы помощнее капотнинских будут, и засадить того, кто как раз и заслуживает это по самые яйца. Рыбкина довольно улыбнулась на его соглашающийся с её мнением кивок. Но потом озорно вскинула брови на единственную реплику парня после её довольно подробного отчёта: – Мм... Паша? – Не ревнуй, – Алиса широко улыбнулась, но уже через мгновение стала задумчивой. – Просто... я что-то увидела вчера в его глазах... или услышала в том, как он рьяно защищал этих уже пошедших по неправильному пути детей. Не хотелось оставлять его одного, – она подняла на Гришу блеснувшие грустью глаза и улыбнулась. – Хорошие люди должны знать, что они не одни в этом мире. Измайлов глубоко вздохнул, глядя на девушку с улыбкой и думая, что доброты и человечности в ней будет побольше, чем в ком бы то ни было, только выражает она это своими особыми неординарными путями. Но всё же не удержался от последнего мучившего его вопроса: – И что, он к тебе даже не подкатывал? Алиса на это лишь рассмеялась, спрятав небольшое смущение в уголках глаз, и, потянувшись к парню за поцелуем, прошептала в любимые губы: – Измайлов, для меня уже давно не существует никого, кроме тебя. И неважно, что делают другие мужчины... Гриша с упоением ответил на поцелуй, с видом довольного кота начав поглаживать плавные очертания её тела и придвигаясь ближе. – Чем хочешь заняться сегодня? – спросил он расслабленно, на миг оторвавшись от любимой девушки. – Честное слово, какие-то ты глупые вопросы задаёшь всё утро, Гриш... – проворковала Алиса, мягко посмеиваясь и уже оставляя дорожку из поцелуев на его груди, спускаясь всё ниже и ниже под его довольный смех.